Детонепробиваемая

Глава 9

Даже не могу сказать, что заставляет меня доехать на метро до своей старой квартиры: ведь до этого дня я была убеждена, что в дальнейшем, если и увижу Бена, то исключительно по чистой случайности. Конечно, коктейли повлияли на мое решение, но я никогда не относилась к тем, кто, опьянев, резко меняет поведение. Например, я никогда не спала по пьянке с мужчинами, с которыми не легла бы на трезвую голову. Кроме того, ко времени выхода из подземки на перекрестке Семьдесят второй улицы и Бродвея я уже не так навеселе, как в Бруклине. И легко могла бы изменить планы и вернуться в квартиру Джесс.

Поэтому, наверное, этот маленький крюк обусловлен не столько алкоголем, сколько словами Майкла в баре. Его утверждением, будто на развод с Беном меня подвиг страх. Проходя несколько кварталов до дома Бена, я припоминаю свои промахи, отмечая те прилагательные, которыми характеризовали меня люди в спорах, и которыми я сама клеймила себя в минуты размышлений: упрямая, категоричная, капризная, нетерпеливая. У меня полно недостатков, но я никогда не считала себя трусливой. Напротив, всегда думала о себе как о человеке, способном принимать вызовы и рисковать. Частично именно поэтому я и преуспела в работе.

Но все же, что-то в словах Майкла кажется правдивым. Возможно, я действительно боялась. Возможно, я позволила Бену уйти из моей жизни, потому что неосознанный страх перед перспективой иметь ребенка на самом деле перевешивал рациональное нежелание заводить детей. Возможно, я боялась того человека, которым стану, или же чего-то, что даже не могла назвать ни Бену, ни самой себе.

Почему-то мне кажется, что встреча с Беном даст мне ответы на эти вопросы. Или же эта цель просто предлог для того, чтобы вновь его увидеть. В любом случае это неважно. Ничего не изменилось. Я по-прежнему не хочу ребенка, а Бен по-прежнему хочет.

Но вот она я, стою на тротуаре и задумчиво смотрю на окно кухни на третьем этаже, из которого раньше выглядывала на улицу каждое утро и каждый вечер. Представляю себе Бена босым и небритым, готовящим себе полдник, и словно наяву вижу, как он наливает стакан молока и раскладывает на тарелке крекеры «Ритц», а потом намазывает их привычным количеством арахисового масла. Будто воочию наблюдаю, как он облизывает обе стороны лезвия ножа и со стуком роняет его в раковину, а потом садится на диван, включает гольф и смакует крекеры, кладя их на язык маслом вниз. Я могу представить себе все его обыденные действия, которые сейчас кажутся давними воспоминаниями.

Делаю глубокий вдох и медленно поднимаюсь по ступенькам крыльца к входной двери. Сердце бешено стучит, когда я закрываю глаза и нажимаю на дверной звонок, под которым прикреплена табличка с моей прежней фамилией «Дэвенпорт, кв. 8С». Жду потрескивания, а затем голоса Бена, спрашивающего «Кто там?», но тщетно. Смотрю на часы. Пятнадцать минут шестого. Может, он отправился на пробежку? Бену нравится в это время бегать в парке. Иногда я составляла ему компанию.

Решаю убить несколько минут, купив мягкого мороженого в маленькой кондитерской за углом. Медленно иду туда, разглядывая свой бывший родной квартал и замечая вещи, на которые раньше не обращала внимания. Зеленая проволочная урна. Трещина на тротуаре. Ряд горшков с красной геранью на подоконнике второго этажа. Когда захожу в кондитерскую, кассир с Ближнего Востока улыбается мне из-за стойки и здоровается, словно узнав меня. Возможно, так и есть. Возможно, он заметил, что Бен теперь ходит сюда один.

Я улыбаюсь и заказываю себе шоколадно-ванильное мороженое в сахарном рожке с разноцветной посыпкой. Покупаю бутылку воды и пачку жвачки с перечной мятой. На оплату не хватает четырех центов, и я достаю карточку, но кассир просит не беспокоиться – я ведь вернусь. Чуть не говорю, что вообще-то больше не приду, но в итоге просто благодарю его. Забираю свой рожок и иду обратно. Снова нажимаю на кнопку звонка, на случай если Бен вернулся, пока меня не было. Но отклика по-прежнему нет.

Сажусь на верхнюю ступеньку и несколько раз откусываю от ванильного шарика. Не знаю, почему я всегда беру два разных, хотя люблю ваниль намного больше. Просто от неуверенности, а вдруг мне захочется шоколада? Пожалуй, разноцветная посыпка была плохой идеей. В банке она выглядела красиво, но на рожке смотрится аляповато. Начинаю есть быстрее, так как мороженое подтаивает. Убеждаю себя, что буду ждать Бена, пока не доем лакомство, а потом уйду. Если задержусь дольше – буду чувствовать себя сталкером. А это последнее, что мне сейчас нужно. Кроме того, опьянение совсем прошло, а вместо него появилась легкая головная боль – предвестница мигрени. Держу рожок в одной руке, другой откручиваю крышечку бутылки с водой и ополовиниваю емкость одним глотком. Начинаю немного паниковать, думая, что же я скажу Бену, и гадая, есть ли вообще смысл здесь сидеть.

Одинокий голубь подходит ко мне. Бен называет городских голубей «крысами с крыльями». Облизываю шоколадный шарик и уже собираюсь идти обратно к метро, когда внезапно замечаю Бена, который бежит на месте примерно в квартале от меня в ожидании зеленого сигнала светофора, чтобы пересечь Вест-Энд-авеню. На нем темно-оранжевые спортивные шорты, серая футболка с логотипом баскетбольной команды «Уэйк Форест» и его любимая бейсболка с эмблемой «Уайт Сокс». Я чувствую, как нервно сжимается желудок, а затем некое успокоение от того, что верно угадала: он на пробежке. «Я все еще тебя знаю», – шепчу я, а потом машу рукой, на случай если Бен меня видит. Машу не слишком энергично, просто поднимаю руку. Жду, что он в ответ повторит мой жест, но Бен мне не машет, а лишь поправляет кепку, одной рукой сгибая козырек. Я вытираю салфеткой рот и встаю, ожидая, что он заметит меня в любую секунду.

Но Бен поворачивается в другую сторону, к девушке, которая спешит к нему. Мозг цепенеет, но тут же вновь оживает. Бен бегает с девушкой. Он на свидании. На летнем вечернем свидании. Максимум на втором. Совершенно точно. У меня отличная память и интуиция, особенно если дело касается свиданий. И Бена.

Изучаю незнакомую женщину – девушку – рядом с ним. Длинные густые светлые волосы, собранные в идеальный шелковистый хвост, мерно раскачивающийся из стороны в сторону. Именно такие волосы я жаждала иметь в юности, когда еще верила, что сумею как-то приручить свою гриву и заставить ее выглядеть и вести себя вот так. Девушка делает шаг, потом еще один и еще, и оказывается рядом с Беном. Он что-то ей говорит, наклоняется вперед и хватает себя за нижний край шортов, словно переводя дыхание. Я вижу его профиль. Он выпрямляется, и я смотрю, как вздымается и опадает его грудь в попытке продышаться после резкого финиша. Футболка на груди мокрая. Девушка тянет мышцы задней поверхности бедра. У нее длинные сильные ноги, похожие на ноги пляжных волейболисток, только без загара. Кожа светлая, как и волосы. Лицо длинное и угловатое. Я бы не назвала её симпатичной, но она безусловно привлекательная и, к несчастью для меня, обладает очень запоминающейся внешностью. Не могу определить её возраст, но что-то в выражении лица и осанке подсказывает, что ей еще нет тридцати.

Я успеваю сделать эти выводы всего за несколько секунд, но этого времени достаточно, чтобы струйка растаявшего мороженого стекла по вафле и просочилась мне на ладонь и запястье. И достаточно, чтобы светофор переключился и Бен со спутницей побежали в мою сторону. И достаточно, чтобы я поняла, что попала в ловушку. Будь у меня ключ от входной двери, я бы нырнула в подъезд и спряталась под лестницей у почтовых ящиков. В надежде, что Бен сегодня уже забрал почту. Не имеет смысла разворачиваться и спешить прочь, потому что Бен знает меня со спины не хуже, чем с лица. И я бы потом мучилась в догадках: вдруг он увидел меня и просто решил позволить уйти. А третий вариант – агрессивно двинуться им навстречу – я просто не в состоянии заставить себя осуществить. Поэтому я стою на месте, будто ноги вросли в бетон, и лихорадочно пытаюсь вытереть руку. К этому моменту по рожку стекло еще полдюжины капель мороженого вместе с разноцветной посыпкой. Я совсем изгваздалась.

«Тупица, – думаю я про себя. – Зачем ты вообще явилась сюда, да еще и купила мороженое в такой жаркий день? Рожок с разноцветной посыпкой! Сколько тебе лет, дурочка, двенадцать?»

И это моя последняя мысль перед тем, как Бен меня замечает. Сначала он вглядывается в меня с недоумением, словно я совершенно не вписываюсь в контекст, стоя здесь, перед домом, где прожила несколько лет. Потом натянуто улыбается, очевидно взволнованный перед неминуемым знакомством. Он быстро переводит взгляд с меня на девушку. С девушки на меня. Она по-прежнему ничего не понимает. Похоже, просто не обращает на меня внимания и смотрит сквозь меня, как все обычно смотрят сквозь посторонних. Особенно в большом городе. Слышу, как она что-то рассказывает Бену о стрессовом переломе, который заработала, когда день за днем бегала вокруг бассейна в одном и том же направлении. Диагноз поставили прямо перед прошлогодним Нью-Йоркским марафоном, и ей пришлось снять свою заявку. Один из самых грустных дней в её жизни.

Я вижу, что Бен хочет ее перебить, избавить всех от дополнительной неловкости, которая неизбежно случается, когда третий человек с опозданием понимает, что происходит что-то не то. Но без открытой просьбы замолчать он никак не может прервать её монолог. Девушка заканчивает свою повесть словами: «Но это одна из моих жизненных целей. Пробежать марафон за три с половиной часа».

Я злюсь, что у нас примерно одинаковая цель – разница лишь в том, что я хотела бы вообще пробежать марафон. Интересно, какие у нее еще цели, и входят ли в них Бен и материнство. Я чувствую себя так, будто меня вот-вот вырвет. Бен смотрит на меня страдальческим взглядом, и это немного помогает, но не особенно.

– Привет, Клаудия, – говорит он, глядя на меня.

– Привет, Бен.

– Рад тебя видеть.

– И я тебя. Как дела?

– Нормально, – произносит он. – Вот, вышел на пробежку.

Я смотрю девушке в глаза, гадая, рассказывал ли ей Бен обо мне. Упоминал ли, что до прошлой недели я еще была его женой.

– О, простите, э-э… Это моя подруга Такер Янсен, – бормочет Бен. – Такер, а это Клаудия Парр. – Он запинается перед тем, как произнести мою девичью фамилию.

Я запоминаю её имя, а она вежливо и дружелюбно улыбается. К несчастью, эта улыбка мне ни о чем не говорит. Я по-прежнему не знаю, в курсе ли она, кто я. Но замечаю, как мало у нее морщинок вокруг глаз. Ей определенно еще нет тридцати. Я бы дала не больше двадцати шести. Имя Такер лишь подтверждает мою догадку. Никого из рожденных в шестидесятые или семидесятые так бы не назвали. Безумные имена начались позже. Значит, она – дитя восьмидесятых. Наверное, ей было лет пять, когда вышел фильм «Огни Святого Эльма». И годика три, когда в кинотеатрах начали показывать «Танец-вспышку». Вполне возможно, она даже не видела этих фильмов.

Я сглатываю, спускаюсь по ступенькам и жму ей руку.

– Привет, Такер. Приятно познакомиться.

К счастью, я левша, и поэтому правая рука не липкая от мороженого.

Пожатие Такер крепкое, но кожа мягкая. Тревожно мягкая.

– Мне тоже, – отвечает она.

Мы молчим. А какие варианты? Если Такер знает, кто я, она ничего не может сказать. А если не знает – тоже не может. Бен, конечно, не может выдать: «Это моя бывшая жена» или «Это моя новая девушка», или «У вас очень много общего. У обеих были стрессовые переломы! Только Клаудия сломала ногу не на тренировке, а споткнулась на эскалаторе. И она стремится хотя бы пробежать всю марафонскую дистанцию до конца». А я, определенно, не могу сходу спросить: «Итак, Бен, а тебе не кажется, что я позволяю страху управлять моей жизнью?»

Поэтому мы все несколько секунд стоим молча и неестественно улыбаемся, а потом я говорю:

– Что ж, я просто была по соседству. Думала, зайду, поздороваюсь.

– Я рад, что ты зашла, – оттаивает Бен.

– Ага. Но мне уже пора, – тороплюсь я, бросая взгляд на часы. Я по-прежнему держу недоеденный рожок, и мороженое начинает вытекать из крошечного отверстия на кончике. «Заруби себе на носу: когда в следующий раз отправишься выслеживать бывшего мужа, покупай вафельный стаканчик».

– Что ж, я тоже, пожалуй, пойду, – произносит Такер.

Эта реплика четко дает мне понять, что она точно знает, кто я, и почувствует себя неловко, оставаясь стоять здесь с моим бывшим мужем, когда я вынуждена уйти. Вряд ли это жест сочувствия с её стороны, но от её слов я ощущаю себя еще более жалкой. Но, опять же, есть шансы, что Такер и правда необходимо попасть домой. Принять душ и собраться на парадную вечернюю часть их свидания. А может, они уже принимают душ вместе. Она выглядит абсолютно раскрепощенной, способной залезть с новым парнем в душ даже при ярком свете.

Меня подмывает отпустить Такер и задержаться на разговор с Беном. Но я чувствую себя слишком униженной и решаю, что лучше уйти первой. Показать им обоим, что я нормально отношусь к чему бы там между ними ни было. Вежливо улыбаюсь Бену, прощаюсь и быстро отхожу. Слышу, как Бен и Такер обмениваются несколькими словами, и вдруг она уже позади меня и окликает меня по имени. Наверняка угадывает, что у меня в голове.

Спрашивает, иду ли я к метро. Я слышу в её голосе чикагский акцент и думаю: «Порядочная девушка со Среднего Запада», но вслух говорю:

– Да, туда.

– И я, – выдыхает она.

Отлично. Теперь придется прошагать с ней несколько кварталов до метро, а то и провести в ее обществе еще больше времени, если нам ехать в одну сторону. Меня по-настоящему тошнит. Я будто чувствую в горле коктейли и несъедобную разноцветную посыпку, когда спрашиваю:

– И как вы познакомились с Беном?

– Встретились на вечеринке.

– О. Как мило, – улыбаюсь я, и не удерживаюсь от следующего вопроса: – Когда?

– В День памяти.

– Как мило, – повторяю я, чувствуя некоторое облегчение от того, что это знакомство не наложилось на время, когда мы с Беном еще были вместе.

– Мы с Беном просто друзья, – неуклюже оправдывает она.

– О.

– Так и есть.

После долгой паузы я говорю:

– Мы тоже. Хотя раньше были женаты.

– Ага, я знаю.

– Хорошо, – с нервным смешком реагирую я.

– Ага, – отвечает она с таким же смешком.

И тут я думаю, что лучше приму участие в шоу «Фактор страха», чем продолжу беседовать с новой «подругой» Бена, и поэтому пытаюсь изобрести какое-нибудь срочное дело в Верхнем Вест-Сайде.

– Мне нужно забежать сюда и кое-что купить, – указываю я на первый попавшийся магазин, мимо которого мы проходим.

– О, – восклицает она. – У вас кот или собака?

Только я могла выбрать магазин зоотоваров, не имея животного.

– Ни того, ни другого. Э-э, просто хочу купить несколько подарков – питомцам друзей, – бормочу я. – Было приятно с вами познакомиться, Такер.

– И мне приятно, Клаудия. Надеюсь, до новых встреч.

«Ни в коем случае, если мне повезет увидеть тебя первой и воспользоваться шансом сбежать».

– Ладно, пока, – прощаюсь я.

– Пока-пока, – отвечает она.

Пока-пока?

Я захожу в магазин и притворяюсь, будто всецело заворожена аквариумом с золотыми рыбками. Одновременно успокаиваю себя мыслью, что Бен терпеть не может, когда девушки говорят «пока-пока». Их отношения обречены на скорый конец. Такер молода, спортивна и мила. И, я уверена, очень хочет детей. Она даже выглядит фертильной. Но злоупотребляет «пока-пока». По крайней мере этого мне хватает для успокоения перед очередным одиноким субботним вечером.