Джилл. Часть 2

Глава 14

На следующее утро почтенное семейство чинно позавтракало заранее приготовленной жёнами едой и каждый разбежался по своим делам. Точнее, дом покинули дети и Глава. Первые побежали играть к своим приятелям — соседским ребятишкам. Второй отправился с другими мужчинами решать важные полезные задачи, типа охоты и охраны территорий.

Едва дом опустел, началось женское царство. Жены наконец-то сели и спокойно попили напиток, по аромату напоминающий травяной чай, а также закусили сладкими плюшками. Булочки по размеру небольшое, зато весьма аппетитные — Джилл их тоже дали попробовать. Сейчас, сидя за столом рядом друг с другом, жены непринуждённо болтали. Обсуждали текущие дела, делились мыслями, стоили планы. Со стороны, так будто две подружки встретились. Впрочем, наверное, так и получалось. Жены ладили, чем немало удивляли Джилл.

Едва закончился этот небольшой перерыв в бесконечном беличьем колесе бытовых забот, как в дом пожаловался гости. Первой пришла знахарка с ученицей. Женщина неопределённого возраста, одета в несколько слоёв платьев балахонного типа с яркой вышивкой. На голове копна длинных серых пышных торчащих во всё стороны волос, по лбу перевязанных обручем. На шее ожерелье из каких-то крупных то ли бусин, то ли камней. Её ученица — девочка лет десяти, светленькая, с голубыми глазами. Волосы тоже пышные и тоже перетянуты налобной повязкой.

Знахарка подошла к Джилл, что-то зашептала, раскурила благовоние. И только после этого приступила к осмотру ран девушки.

— Почему моя спина так долго не заживает? — спросила у лекарши Джилл.

— Твоя спина давно затянулась, — ответила женщина с пышными волосами, — правда, остались шрамы. Жаль, такая кожа испорчена, но нечего не поделаешь. Придётся жить так. Во время любовных игрищ будешь прятать спину от мужа: мужчины не любят смотреть на изуродованные части тела. И чтобы он не потерял интерес…

— Да при чем здесь мой муж! — прервала её Джилл. — Меня он сейчас меньше всего беспокоит! Я нормально двигаться не могу! Даже на боку лежать больно! Если раны затянулись, то почему так?

— В твоей крови яд миноса. — ответила знахарка. — Он и не даёт нормально передвигаться — ранит изнутри, обжигает и мучает.

— Минос — это же такое горное растение. Причём опасное. — припомнила Джильда. — Но откуда эта гадость во мне? Я же не часто бывают в горах, а если и бываю, соблюдаю меры предосторожности.

— Откуда — вопрос не ко мне. — знахарка принялась ходить вокруг кровати Джилл, окуривая её ранее зажжённым благовонием. — Одно могу сказать: ты получала этот яд уже давно. Может даже несколько месяцев тебе ежедневно его давали. В малых дозах он незаметен. Ты ничего не чувствуешь. Но когда яда накапливается много, случается беда. Любая, самая простая болезнь обостряется, может привести к смерти. И сейчас, когда тебя так сильно избили, яд ещё больше всё усугубил. Боль, которую ты сейчас чувствуешь, от него, а не от ран.

— Вот как? — растерянно произнесла Джилл, наблюдая за ходящей вокруг неё лекаршей с дымящими травами. — И что мне теперь делать?

— Я дам зелье, которое поможет вывести яд. Со временем ты поправишься. Раз ты пришла в себя, значит организм справился. Только вот спина… Эти шрамы придётся прятать.

И знахарка опять принялась читать лекцию о нежной мужской психике, которую ни в коем случае нельзя травмировать, показывая подобные увечья. Джилл не спорила. Зачем? Девушка просто перестала её слушать и погрузилась в свои мысли.

Яд… Это многое объясняет. Хотя бы эта нелепая простуда. Теперь понятно, почему Джилл так тяжело перенесла такую обычную болезнь. И этот период восстановления после порки и падения в лесу… Десять дней в отключке…

Но что теперь? Главное — выздороветь. Эти люди уже ей помогли и, скорее всего, станут помогать и дальше. В том плане, что позволят ей снова встать на ноги. А дальше? Пока всё же разумнее остаться здесь, у берберов. Ехать в дом мэра, к Марине, Джилл расхотелось. Ели она поедет, придётся всё рассказать брюнетке, в том числе и об её унижении: о порке и извинениях перед Вестой. А это не самые лучшие воспоминания. Так что…

После визита знахарки в дом начали приходить другие женщины посёлка. Весть об очнувшейся гостье уже успела облететь всю долину. Дамы сначала робко, а потом всё смелее и смелее стучались в жилище Главы и просили их впустить. Всем им хотелось поприветствовать Юнико. Женщины шли и шли, кланялись лежащей на кровати Джилл, выражали почтение, просили её не гневаться. Кроме всего прочего, жительницы долины приносили подарки, желая задобрить божество. Кто чем богат: от вяленого мяса и лесных ягод до одежд расшитых вышивкой и украшений. Всем хотелось понравиться гостье, угодить. В конце концов Джилл не выдержала и заявила:

— Я — жена нашего лорда. Миссис Джильда Харрис! А никакой не дух! Прекратите меня задабривать!

Да, так и сказала. Обещание, данное Главе, пришлось нарушить. Ведь почитание — почитанием, но подарки — это слишком! По всей видимости народ здесь живёт туго. И принимать что-либо от кого-либо Джилл сочла неправильным.

— В неё вселился дух Юнико, когда она прилетела к нам на Холли. — вдруг подала голос Тайя. — Она и сама в это не верит, но это так. — объяснила всем расклад вторая жена.

Джилл, несмотря на неприятные ощущения, развернулась на кровати и выразительно посмотрела на Тайю. Девушка, как ни в чем не бывало, продолжила разговаривать с гостями и делиться с соседками последними новостями. На гляделки Джилл не обратила никакого внимания. Да… Звукоизоляция в доме нулевая. Видать, младшая вчера подслушала их разговор с Главой. И теперь выдаёт желаемое за действительное.

— Не сердись на неё, — Дана нежно дотронулась до плеча Джилл, заметя её взгляд, — для Тайи, как и для всех остальных, ты — надежда. Вот они и ведут себя так.

— Но это же всё глупости! — возразила Джилл и снова легла на кровати ровно. — Я никому не смогу помочь! И ещё эти подарки…

— Насчёт них не переживай. Мы сохраним все эти вещи и потом раздадим нуждающимся. А сейчас… Посмотри, сколько народу пришло тебя поприветствовать! Мы даже не смогли всех впустить — комната не позволяет. Часть людей ждёт на улице. Не прогоняй их.

— Дана, ну что в этом хорошего? Люди сами себя обманывают, а виноватой окажусь я!

— Никто ни в чем тебя не обвинит. Ты — наша гостья. Людям хочется тебя поприветствовать, вот и всё. Ты же ничего им не обещала. Так что ни о каких претензиях и речи быть не может.

Паломничество любопытных женщин к постели Джилл продолжалось весь день. Люди шли и шли, чем немало утомили девушку. Лишь вечером, когда в дом вернулся Глава, поток сам собой рассосался.

Дальше последовал стандартный молчаливый ужин и ночь. На этот раз Барт взял к себе Дану. Охов было меньше, но они были! Чем сильно раздражали Джилл. Какой же неутомимый этот Глава! Каждую ночь скачки! А, самое главное, спать под эти звуки невозможно! Джилл даже немного пожалела, что вышла из отключки.

На следующее утро паломничество продолжилось. Однако плохо выспавшаяся Джилл и поэтому злая, сказала передать людям, что следующий приёмный день у неё через неделю. Кто хочет — может оставить подношения у двери, но лично общаться она сегодня ни с кем не станет. Жены, которым, в принципе, такой наплыв народа в дом прибавлял забот, с удовольствием передали соседкам слова рыжей гостьи.

Сегодня Джилл чувствовала себя лучше. Видно, знахарка знает своё дело — так называемое зелье помогало. Лежать целый день в кровати бревном ей было скучно, да и вообще, хотелось как можно скорее начать активную деятельность. И она начала предпринимать попытки встать. Жены, особенно Дана, ругались на неё, дескать, рано ещё. Но Джилл никого не слушала. Она по опыту пережитой ранее аварии знала, что чем быстрее начнёшь шевелиться, тем скорее придёшь в норму.

И у неё получилось! Сначала, превозмогая боль, она села на кровати. А потом, правда, раза с пятого, встала! На несколько минут, но встала! Дело пошло.

На ней не было одежды — пока она находилась в отключке — её натирали мазями и одежда только мешала. Сейчас же… Ходить по дому обнажённой, естественно, недопустимо. Жены принесли ей сорочку чуть ниже колен, похожую на ту, что носили они сами. Интересная вышивка по вороту служила украшением. Ткань плотная — в ней не холодно, на ощупь приятная. В довершении образа к платью полагался кушак, завязывающийся узлом на поясе. На ноги ей дали мягкие тапочки типа унт, сваленных из шерсти животных. Наряд получился простой. Люди, живущие здесь, вынуждены изготавливать себе одежду из подручных материалов. Однако было заметно, с какой тщательностью и любовью проработана каждая деталь, каждый шовчик.

Джилл, держа под локоть Дану, подошла к натертому до блеска медному листу, служившему в доме зеркалом. Зрелище пред ней предстало плачевное. Вся худая, впалые скулы. Одни золотые глаза горят. Джилл себе не понравилась. Жены, правда, наперебой хвалили её внешность. Ещё бы! Рыжий цвет волос в этих краях считался диковинкой. Уже за одну только причёску местные готовы приравнять Джилл к красавице. Тайя заботливо предложила гостье украсить себя бусами — принесла свою коллекцию украшений и предложила выбрать любые цацки. Джильда вежливо отказалась: она не очень-то любила бирюльки. Живя в замке Харрисов, она время от времени надевала драгоценности, но больше по случаю и необходимости, чем по желанию.

Остальное время до вечера она помогала жёнам по хозяйству. Конечно, дела делала только самые простые, типа чистки овощей к ужину. Позже прибежали ребятенки с прогулки. Точнее, они не всё время гуляли: как оказалось, родители давали детям нехитрые поручения, типа проверки силков для птиц, которое те должны были выполнить, и только потом малыши обретали свободу передвижения. Придя домой, ребята робко поглядывали на ожившую гостью. Когда же поняли, что она не кусается, три мальчика и девочка расселись около неё и принялись закидывать вопросами. Джилл отвечала — болтать о том о сем ей нравилось. К тому же ребятишки напомнили ей её сводных братьев и сестру. Когда теперь она их увидит?

Дети есть дети, долго сидеть на одном месте не могут. Поговорив с Джилл и посмотрев весёлые картинки из памяти её панели — кольцо по-прежнему было при ней, связь не работала, но осталась внутренняя память — потом малыши разбежались.

На семейном ужине её посадили за стол со всеми. И хотя она расположилась на месте с краю, подальше от Главы, взгляд этого самого Главы она на себе периодически ощущала. И это ей не нравилось. Эти гляделки были ей хорошо известны и что они означают — тоже. Ей ещё с Виктором разбираться и разбираться, а тут это. Но пока ничего с этим не сделать. Постараться не привлекать его внимание — и всё.

На следующий день ей стало ещё лучше. Она попросила жен отдать ей её вещи. Настала пора проверить лучшего друга — дорогого аэроскейтушку.

Вещи оказались в целости. Жены даже её защитный костюм, испачканный кровью, смогли отстирать. В кладовке, примыкающей к дому, покоились скейт и пистолет.

— Что это за штука? — Дана указала на пистолет. Световых игрушек на Холли не водилось. — Это какое-то оружие?

— Это… Ну… — Джилл мялась. То, что это пистолет, не хотелось говорить. — Это такие световые ракеты. Пускаются вверх, если в лесу заблудишься.

— Ясно… А то наш муж всё не мог понять. Эта штука не работает?

— Работает, — ответила Джилл, — но только у меня. Механизм слушает только мои руки. — девушка лишний раз порадовалась, что выставила именно такие настройки. Нечего трогать её оружие!

А вот чего у неё не оказалось — это самокруток. Когда она бежала из крепости не до них было. Теперь же… Любимых косячков не хватало.

И, как только она ещё чуть окрепла, Джилл попросила Дану проводить её к знахарке.

В удобное время, одевшись потеплее в любезно предоставленную жёнами одежду, Джильда, оперевшись на руку старшей, отправилась в отдалённый домик лекарши.

Девушка первый раз вышла на улицу после прихода в себя. Крайняя долина со всех сторон была окружена скалами. Естественная стена защищала преследуемых берберов от остального жестокого мира. Вероятно, вход или тропа, ведущая сюда, держалась в секрете. Почему-то и смог этот народ хоть как-то выжить.

В долине размещались деревянные постройки различного назначения. Жилые избы, бани, сараи для скотины. Даже что-то типа мельницы имелось — Джилл точно не знала, как должна выглядеть мельница, поэтому в назначении некоторых зданий сомневалась.

Люди, завидя её, останавливались, хватались за сердце, кланялись. Некоторые даже на колени бухались, чем немало напрягали Джилл.

Избушка знахарки находилась на окраине посёлка. Рядом с домом развешаны мешки различного объёма, связки трав и корений, кости различных животных. Зайдя внутрь, количество связок всякой всячины лишь увеличивалось. Лекарственные ингредиенты, а это были именно они, свисали с потолка, покоились на полках, часть прибита гвоздями к стене. Чего тут только не имелось! Аромат трав стоял просто великолепный! Почувствовав его, Джилл укрепилась в надежде, что найдёт здесь нужные составляющие для самокруток.

Только как следует рассмотреть свисающие запасы не получилось. Зайдя в дом знахарки, Джилл и Дана услышали душераздирающий крик и ругательства лекарши. Первая жена вся сжалась. Джилл же наоборот заинтересовалась и пошла вперед. В просторной комнате на высоком столе лежал мужчина с торчащим из ноги топором и орал. Маленькая помощница находилась в двух шагах от пациента и беспомощно вскинула ручки. Знахарка — сегодня её пышные волосы собраны в хвост и впереди надет защитный фартук, грязно ругалась, пыталась схватить рукоять застрявшего топора. Взглянув на ногу пациента, Джилл поняла всё без слов: вся стопа чёрная — у мужчины гангрена.

— Чем помочь? — Джилл решительно подошла к знахарке.

— Вырывается, гад! — процедила лекарша. — Мужик, а боится.

— Ещё бы! Этого любой испугается. Где кляп?

— Выплюнул. На, — знахарка подала Джилл чистую деревянную палку, — пусть зажмет.

— Обезболивающее?

— Пил он уже. Больше нельзя.

Джилл взяла деревянный брус и обратилась к больному:

— Это обязательно. Иначе вы умрёте. — она старалась говорить как можно убедительнее. — Ну же. Не бойтесь. — она вложила палку ему между зубами. Одной рукой взяла руку мужчины в свою, другую положила ему на лоб. — Нам придётся это сделать. Вы и сами расклад знаете. Ну же. Держитесь за меня.

Мужчина чуть успокоился. Лекарша знала своё дело. Быстро вынула топор и ударила им ещё раз. На этот раз всё прошло чётко. Чёрная больная конечность отлетела на пол. Джилл передала руку пациента подоспевшей маленькой помощнице. Спросила у знахарки где можно вымыть руки, и, ополоснув ладони в тазу с обеззараживающей жидкостью, принялась помогать обрабатывать рану.

Она знала, что делала. В военном училище одной из основных дисциплин было оказание первой медицинской помощи. Каждый пилот должен уметь и шов наложить, и рану обработать, и капельницу поставить, и реанимацию провести, и жгут наложить, и искусственное дыхание с непрямым массажем сердца выполнить. Да много чего должен уметь. Настоящей медсестрой быть обязан.

Джилл, по непонятному стечению обстоятельств, не все медицинские уроки прогуливала. И помнила кое-что. Даже много чего помнила. Сейчас, помогая обрабатывать рану, руки сами выполняли необходимые манипуляции. Как будто мышечная память сработала.

Операция прошла успешно. После всех жизненно важных истязаний обессиленный мужчина заснул. Неожиданно для себя Джилл поняла, что ей понравилось ассистировать лекарше.

Джильда определилась чем станет заниматься в Крайней долине, чтобы даром не есть свой хлеб.