Дикая любовь

Глава 12

Где-то в глубине груди Арэнка раздается низкое, пугающее меня рычание. Я вздрагиваю и прерываю поцелуй. А в следующее мгновение муж подхватывает меня под ягодицы и выносит из воды. Наклоняется, чтобы подобрать сброшенную меховую накидку, подает мне ее и сапоги. Я медленно скольжу вдоль его тела, пока не касаюсь ногами травы. Арэнк напряжен, как тетива лука. А я же, наоборот, чувствую себя киселем. Вроде и плотной консистенции, но в любую минуту растекусь. Одеваюсь, и мы снова, взявшись за руки, идем. В этот раз мы поднимаемся на высокий холм. Тут красиво и очень ветрено. Я так понимаю, это стихия воздуха – часть ритуала. Вокруг нас черное небо и яркие звезды, что напоминают глаза моего мужа, который сейчас стоит рядом и греет меня гораздо лучше меховой накидки. Вот Арэнк чуть сдвигается и становится позади меня, а потом легко и естественно прижимает мою спину к своей груди, так властно, что у меня даже не возникает мысли отодвинуться. Так мы и стоим какое-то время, глядя на небо и не нарушая тишины.

Потом он снова берет меня за руку, и мы возвращаемся в поселение, которое сейчас похоже на одно огромное пожарище из-за массово разведенных костров. Нас встречают песни и барабанный бой. Мы приходим в центр поселения, тут горит огромный, размером с Арэнка костер. Мне немного страшновато из-за того, что я не знаю, что будет дальше. И тут муж делает то, чего я никак не ожидаю: одним движением снимает с меня мех и подхватывает на руки, а следующим – перепрыгивает через этот огромный костер. На долю секунды вокруг нас только пламя. Огонь опаляет кожу, крик ужаса срывается с моих губ, но его глушат, забирают, поглощают жадным, собственническим поцелуем.

Я все еще дрожу от пережитого страха, а мы уже на другой стороне костра. Дикое племя приветствует нас одобрительными криками, но я их почти не слышу, оглушенная всем происходящим и жадными поцелуями мужа, который все не отпускает мои губы, терзая и лаская своим ртом. Прихожу в себя только тогда, когда меня отпускают на пол. Ошеломленно оглядываюсь вокруг. Мы в вигваме. Все? Теперь стихия земли? Мы будем…

Додумать не успеваю, вздрогнув от внезапного появления рядом с собой мужа с каким-то горшочком. Он протягивает мне что-то вроде нижней рубашки из тонкой ткани.

- Переоденься, - говорит и отворачивается, отходя к нашему ложу.

Торопливо, переживая, что он сейчас повернется и увидит меня голой, стягиваю с себя влажное ритуальное платье и накидываю предложенную сухую вещь.

- А что делать? – спрашиваю у вождя шести племен, показывая на платье.

- Это теперь защитная одежда. Стихии будут оберегать твое тело, когда ты в ней. Повесь возле костра и иди ко мне, - отвечает Арэнк и садится на нашу импровизированную кровать.

Сделав, как сказал муж, подхожу к нему.

- Ложись на живот, - говорит.

Я невольно отступаю назад. Одно дело, когда он меня целует, и я забываю обо всем и совсем другое – вот так, спокойно и равнодушно.

- Никогда не дергайся так от меня, - говорит Арэнк. – Разве я тебя хоть чем-то обидел, что ты все время настороже?

- Нет. Ты – нет. Извини, - чувствую себя виноватой.

- Не нужно извиняться. Просто привыкай доверять мне. И знай: я сделаю все, чтобы тебе было удобно и безопасно тут, со мной. А сейчас ложись. Я разотру твои мышцы с мазью. Иначе завтра тебе будет совсем плохо.

Киваю головой, постыдившись признаться, что в свете недавних событий даже думать забыла о том, что у меня болит все тело от длительной верховой езды. Чувствуя, что привычно краснею, ложусь на живот и застываю неподвижно. И естественно, опять вздрагиваю, когда моих икроножных мышц касаются мужские руки. В воздухе разливается запах трав, явно слышу шалфей и мяту, остальные – не так отчетливо.

- Может быть неприятно и даже больно, ты говори, я тогда буду легче растирать, - говорит муж, я в ответ только киваю, уткнувшись лицом в тонкий плед, сложенный на «кровати».

Первые прикосновения оказываются наоборот очень приятными. Широкие ладони растирают мазь по моей коже с нажимом, но не больно. Постепенно я даже расслабляюсь. Мышцы согреваются, а затем немного охлаждаются под воздействием мази. И почти сразу перестают ныть. Это так замечательно, что, не сдержавшись, я издаю что-то типа вздоха облегчения.

А между тем, мужские ладони поднимаются к моим бедрам. Подол рубашки никто не убирает, не задирает. Пальцы мужа просто ныряют под ткань и продолжают растирать. В какой-то момент я совершаю волевое усилие и расслабляюсь, решив позволить Арэнку делать все, что он захочет. В конце концов, мы уже вторые сутки муж и жена. Он мог бы меня заставить, но не делает этого. И вот эта мысль, что он мог бы принудить, а вместо этого обходится со мной нежно, очень греет и расслабляет настолько, что я даже не сразу понимаю, что шаловливые и весьма настойчивые ладони мужа уже вовсю растирают мои ягодицы. Впрочем, все так же под тканью, словно щадя остатки моей стыдливость.

Растирание переходит во весьма ощутимый массаж. Муж разминает сильно и интенсивно, а я с возрастающим чувством неловкости понимаю, что меня это заводит. В сексуальном смысле. Его горячие ладони, размашистые движения, когда я жду, что мужские пальцы вот-вот соскользнут чуть вниз и… Я настолько погружаюсь в свои грезы, подталкиваемая все возрастающим возбуждением, что, не сдержавшись, издаю очень томный и однозначно требовательный стон. Мы оба замираем одновременно. Я застываю, прикусив губу, а муж вдруг убирает руки из-под моей рубашки и встает.

Продолжаю лежать лицом вниз, боясь посмотреть на него. Слышу, как Арэнк моет руки и возвращается. Жду, и если честно, надеюсь, что он продолжит то, от чего у меня все так горит внутри. Я готова ему уступить. Я хочу. Муж ложится на кровать и притягивает меня к себе. Мы лежим на боку, я тесно прижата спиной к его груди и явно ощущаю доказательство того, что не только меня завел массаж. Идет время, но Арэнк не делает никаких попыток возобновить действия с того момента, на котором остановился. Я лежу, закаменев, и все жду-жду-жду, пока до моих ушей не долетает глубокое дыхание спящего мужа. Он спит?! Серьезно?! СПИТ?! Пока я… вся горю… ОН СПИТ?! Мне неожиданно хочется разбудить его подзатыльником! Вот, правда! Разве так можно издеваться над живым человеком?! Надо мной?!

Бушую я еще довольно долго, впрочем, не решаясь разбудить мужа. А потом, утомленная насыщенным днем, все-таки засыпаю. Когда просыпаюсь утром, понимаю, что Арэнка уже нет. Во мне снова, как и вчера, поднимается раздражение. Именно оно помогает мне довольно быстро разжечь костер в вигваме и нагреть воды для чая. Есть не хочется. Тело ощущается немного задеревеневшим, но болеть ничего не болит, подействовали вчерашние мазь и массаж. Эти воспоминания поднимают в моей душе новую волну негодования.

- Тоже мне муж, - бурчу я, заваривая травы для чая. – Взял и уснул! Что вообще с ним не в порядке?! Или это со мной что-то?

Последняя фраза повисает в воздухе и погружает в крайне плаксивое настроение. Может и правда, я не гожусь ему в жены, поэтому он не спит со мной? В смысле, только и делает, что спит! Боже! Как это все утомило! Внезапно умолкаю, уставившись в котелок, давно снятый с огня и поставленный на специальную подставку рядом. Вода в нем кипит и бурлит, того и гляди – выплеснется, словно посуда все еще висит над костром. Опять проделки моей неподконтрольной стихии. Надо успокоиться! Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Сосредотачиваюсь на дыхании. Нет ничего и никого. Только мои вдо-ох и вы-ыдох. Вдо-ох и вы-ыдох. Когда открываю глаза, вода в котелке просто спокойно парует и все. Это хорошо. Я даже радуюсь, что у меня получилось взять под контроль стихийный всплеск.

- Доброе утро, - внезапно раздается за моей спиной.

Вздрогнув, поворачиваюсь.

- Доброе утро, Уна. Хочешь чаю?

- Не откажусь, - младшая сестра мужа усаживается возле очага и берет из моих рук глиняную чашку. – Что сидишь такая хмурая? Совсем не похожая на счастливую жену.

- Нет, не хмурая, задумалась просто… - мне не хочется сейчас что-то рассказывать Уна, тем более, что я ее знаю всего день, возможно, она тут же пойдет и все перескажет моему мужу, или еще кому-то похуже.

- Так и будешь сидеть весь день в вигваме, или все-таки проявишь характер и покажешься среди людей? – подначивает меня девушка.

- У меня и тут дел полно. Нужно еду приготовить, вещи разобрать. Присмотреться к хозяйству, где тут и что, я еще не совсем поняла.

- Еды наши женщины уже столько принесли, что ты месяц можешь не готовить.

- Куда принесли? – непонимающе переспрашиваю.

- Возле входа в жилище лежат и стоят. Просто горы. Это дары, чтобы облегчить начало вашей семейной жизни. У нас так принято, традиция такая, - терпеливо объясняет Уна.

- Хорошая традиция, - отвечаю, улыбнувшись. – Всем бы такую.

- Не могу не согласиться, - тоже улыбается девушка. – Если ты не будешь завтракать, то пойдем, я покажу тебе наши территории. У нас тут есть такое чудо, что, может, ты о таком даже не слышала.

- О? – сестре мужа удается меня заинтриговать. – Тогда пойдем, мне уже не терпится.

И действительно, когда мы выходим из вигвама, я обнаруживаю множество подношений, стоящий просто на земле. Лепешки, завернутые в листья, мясо, уже готовое и еще даже теплое, овощи, сырые и приготовленные, рыба.

- Оно не пропадет, если будет тут лежать? – обеспокоено спрашиваю Уна. Не хотелось, чтобы обо мне пошла слава, как о бестолковой хозяйке.

- Ничего ему не станется за полдня. А как придешь, разберешь и решишь, что куда. Часть готовой еды можно отдать старикам, у нас таких немного, но есть. Думаю, они с удовольствием примут твои дары.

Мы сначала идем прямо, а потом поворачиваем чуть вправо, оставляя лес и поселение слева, а горную гряду за спиной. Уна двигается споро и легко, невзирая на большой живот. Впрочем, я от нее не отстаю, радуясь, что начинаю потихоньку осваиваться в новом теле. Мы идем молча. Поднимаемся на холм. Я понимаю, что мы пришли еще до того, как завершили подъем. Запах. Соль и йод. Звук шипения волн. Не веря своим органам обоняния, обгоняю сестру мужа и, выбежав на вершину холма, замираю, любуясь открывшейся картиной. Внизу плещется море! Не совсем море, конечно, скорее залив, потому что с двух сторон его ограждает суша и тем не менее! Здесь! Море! Это просто невероятно! Радостно сбегаю вниз, скидываю сапоги и ступаю босыми ногами на гладкие камни. Подхожу к воде. Море ласково набегает, обнимая солеными волнами мои стопы. А у меня такое странное ощущение внутри: хочется и смеяться, и плакать одновременно.

- Здравствуй, море, - говорю я тихо, касаясь кончиками пальцев воды.

Такое чувство, что оно отвечает. Меня словно обнимают материнские руки, прижимают к груди, поют колыбельную.

- Мизу! – из почти эйфорического состояния меня вырывает встревоженный голос моей спутницы. Она хватает меня за плечо и тянет на берег. Только теперь я обращаю внимание, что стояла в воде по самые бедра и замочила платье почти до талии. – Что ты творишь? Не пугай меня так!

- Извини, Уна. Я не специально. Задумалась о чем-то…

А сама смотрю в воду, где на глубине шевелятся тонкие нити водорослей и плавают рыбки. Вот ты какое, море. С тобой надо глаз да глаз! Осматриваю берег и тут вижу, что некоторые камни, покрыты тонким слоем белого налета.

- Я сейчас, - говорю сестре мужа и бегу к одному такому камню.

Останавливаюсь возле валуна, который одной своей стороной утоплен в воду, а другой вылез погреться на солнце. Смочив палец слюной, провожу по белому налету и довольно улыбаюсь. Да! Ура! Я сегодня мужа та-а-ак встречу, пусть только попробует не… Что "не" боюсь признаться даже себе.