Дикая любовь

Глава 15

Предлагаю пойти в мой вигвам, там я буду чувствовать себя спокойнее, Уна без лишних вопросов соглашается. Возможно, пока нет мужа, она не очень то и хочет быть одна. Впрочем, как и я. Мы не спеша ужинаем, индианка отмечает, что да, чуть подсоленное блюдо в разы вкуснее и тут же напрашивается пойти завтра на побережье вместе со мной, чтобы я показала, как нужно собирать эти кристаллики. Я, конечно, соглашаюсь, потому что не так давно хотела и сама ее взять с собой.

- Так что там с проклятием? – первой не выдерживаю я.

- А что с ним? Оно действует, - троллит меня Уна.

- Я о том, можно ли его как-то снять? – пропускаю ее шутку мимо ушей.

- Скажу сразу, наверняка это никому не известно.

- Но как же…

- Есть слух… передавался из поколения в поколение. Но сколько там придумали и сколько добавили к основному содержанию – не знаю.

- Но хоть что-то…

- Да, хоть что-то, - Уна делает глоток чая и продолжает. – Из-за проклятия Луты у нас больше нет понятия истинности.

- Возможно, так даже лучше. Ничто не туманит вам голову, вы сами выбираете себе пары, влюбляетесь.

- Ты меня иногда удивляешь. Бывает стойкое ощущение, что ты не отсюда, не из племен. Как если бы ты росла за соленой рекой.

- А что там, за соленой рекой, за морем? – спрашиваю с интересом, заодно чтобы перевести разговор в другое русло, я ведь не знаю, что говорил мой отец Арэнку о том, как я у них появилась. И спросить забыла. Дурища!

- Мы не знаем. Когда-то река была мелкой, и там жили другие люди. Не такие, как мы. Светловолосые и светлоглазые, не оборотни. Они жили не племенами, а общинами. У них был князь вместо вождя. Возможно, мы бы наладили какие-то торговые отношения, но произошло дрожание земли, и соленая река затопила все прибрежные зоны. Тогда много племен погибло и еще больше ушли подальше от воды, вглубь земель. Там было гораздо холоднее и меньше еды, но нас гнал страх, что подобное может повториться. Думаю, земли светловолосых тоже затопились. Выжил ли кто – неизвестно, но с тех пор мы о них ничего не слышали.

- Понятно. Тогда вернемся к проклятию, - задаю тему разговору.

- А ты упрямая, - усмехается Уна и протягивает мне пустую чашку. – Налей еще чая, а то в горле пересохло от многочасовой болтовни.

Наполняю и ее и свою чашки и снова усаживаюсь.

- Проклиная всех мужчин, Лута лишила нас истинности, обрекая на муки и женщин своего племени. Ведь в природе оборотня искать свою пару. Искать и не находить теперь. Получается, даже когда появляется союз, мужчина в нем все равно частью души ждет, что вот сейчас придет его единственная. Это заставляет его тосковать и искать утоления эмоций вне своего вигвама.

- Что? В смысле, изменять?!

- Нет! В смысле выбрасывать всю тоску и ярость на поле боя. Поэтому наше племя так разрослось. Думаешь, нам нужны все эти территории? Просто наши мужчины не могут иначе. Тишина и уют семейной жизни заставляют их тоску усиливаться, а в бою она затихает. А представь, каково женщинам? Знать, что есть часть сердца твоего любимого человека, которую он тебе никогда не отдаст, - в голосе Уна проскальзывают грустные нотки. – Знать, что он всегда будет рваться не к своему очагу, а от него.

- Тяжело… - роняю, вздыхая.

- Очень тяжело. Правду говорят, месть – обоюдоострое оружие. Лута хотела отомстить мужчинам, а в итоге – ранила и женщин. Причем, не только душевно, но и физически.

- Это как?

- А вот так. Теперь если мы рожаем девочку, то все проходит легко и быстро, а вот если мальчика – результат никогда не известен заранее.

- Какой результат?

- Кто выживет. Чаще, конечно, выживает мальчик, чем мать, но бывает, что умирают оба. Роды тяжелые и затяжные, звериная часть ребенка сопротивляется, не понимая, что происходит. В общем… нелегко это.

- И ты, зная такое…

- Да, все равно решилась. Мизу, дети – это продолжение нашей с мужем любви. Я надеялась, что будет девочка… Глупо, конечно. Но уже как будет…

- Уже да.

Мы одновременно смотрим на большой живот индианки.

- Возвращаясь к снятию проклятия, - Уна потирает поясницу, ей явно уже хочется прилечь, потому я ее прерываю.

- Давай завтра. Я вижу, что ты устала…

- Нет, давай уже сегодня. Завтра у нас и без разговоров будет много дел, - возражает сестра мужа. – Чтобы его снять ты должна лечь под своего мужа, когда он в обличие волка.

- ЧТО?!

Уна смотрит на меня как строгая учительница на нерадивого ученика, но потом вдруг начинает хохотать, прямо до слез.

- Это шутка! Просто у тебя такое лицо было, словно тебе снится кошмар, и ты никак не проснешься. Захотелось тебя немного взбодрить.

И продолжает хохотать, вытирая мокрые глаза.

- Ну, знаешь! – хочу что-то злое сказать, но видя как от души веселится Уна, не сдержавшись, фыркаю и тоже начинаю смеяться.

- Нам это было нужно, - спустя какое-то время говорит индианка, когда мы полулежим, уставшие от смеха.

- Да. Чтобы снять напряжение, - подтверждаю.

- К сожалению, о снятии проклятия нам почти ничего не известно. Есть какие-то туманные намеки, всего несколько предложений, которые дошли до наших дней. Сама понимаешь, когда это все произошло, письменности не было. Да что там тогда, даже сейчас не все оборотни умеют писать и читать, со счетом легче, потому что каждый хочет знать, сколько у него шкур, лошадей и детей, - Уна усмехается. – Поэтому все передавалось устно. Ясное дело, кто-то что-то забыл и добавил свое, кто-то вообще рассказал, как ему захотелось.

- Это понятно, - отвечаю.

- Так вот, поскольку проклятье наложила женщина, то и снять его может только женщина. Жена, истинная и мать в одном лице. Если с женой и матерью понятно, то вот с истинными беда, сама понимаешь, они как вид из нашего мира просто исчезли. Тогда спадет проклятие, когда муж полюбит жену, как частицу своей души, и в тяжкую минуту испытания отдаст за нее жизнь, дабы кровью смыть бесчестные деяния своего предка. И тогда спадет проклятие, когда из чрева жены выйдут волки и, насытившись материнской плотью, взвоют на луну.

- Ужас! У тебя нет в запасе еще одной глупой шутки? Мне кажется, я сейчас упаду в обморок.

- К сожалению, ничего не идет в голову, - отвечает Уна, устало закрывая глаза.

- Так, ладно, спасибо за ужастики на ночь, но тебе пора отдыхать. Пойдешь к себе, или приляжешь у меня?

- На вашем супружеском ложе? Нет уж. Я к себе. Увидимся завтра утром. Плотно позавтракай, придется много ходить.

- Куда это? – переспрашиваю удивленно, провожая сестру мужа на выход.

- Ты теперь жена вождя и у тебя есть обязанности. Раньше их должна была выполнять старшая сестра, но Нэша отказалась и вместо нее все делала я. Теперь же, если ты хочешь завоевать уважение племени, бери на себя посильные задания.

- Так я только за, - отвечаю, - но что нужно делать?

- Завтра утром надо набрать воды и наведаться на все сторожевые посты. Там стоят наши женщины, нужно поговорить с ними, показать, что ты тоже волнуешься о муже, приободрить. Да и просто посплетничать по-женски. Пусть видят, что ты часть племени.

- А много этих постов? – спрашиваю.

- Много. Двенадцать. Никто не охраняет только район соленой реки, понятно, что ни один зверь не сунется в такую воду.

- Хорошо. Тогда я возьму и еды, раз будем много ходить.

- Дельная мысль, но лучше хорошо выспись, хотя, - Уна смотрит в уже сереющее небо, - теперь это вряд ли получится. Иди. Доброй ночи, увидимся через четыре часа.

Уна уходит, а я быстро укладываюсь на ложе, укрываюсь мехом и пытаюсь заснуть. Только, несмотря на дичайшую усталость, сон ко мне не идет. Долго кручусь, пытаясь найти удобную позу. А потом утыкаюсь лицом в то место, где вчера лежала голова мужа и, мне кажется, чувствую запах леса и костра, который вчера исходил от его волос. И вот только тогда засыпаю. Сплю крепко, но просыпаюсь с тяжелой головой и затекшей шеей. Оказывается, я так и проспала все время в одной позе, уткнувшись в мех лицом.

- Мизу-у-у, ты уже проснулась? – слышится от входа.

- Да, Уна, заходи, - кричу, быстро подскакивая, поправляя импровизированные одеяла на кровати и подкидывая дрова в огонь. Причем все это за пару секунд, пока сестра мужа приподнимает меховую «дверь».

- Ты еще не завтракала? – спрашивает индианка.

Вид у нее неважный: под глазами залегли тени, лицо осунулось, руки слегка отекли, видно, что ей уже очень тяжело столько забот на себя взваливать.

- Нет, только воду кипячу, - отвечаю, деловито доставая душистые травы и делая вид, что уже давненько проснулась.

- Вот и хорошо. Я принесла мамалыгу и кусок сыра. Сейчас на костре разогреем и вместе позавтракаем.

Пока мы завтракаем, Уна вводит меня в курс дела. Мы договариваемся ехать верхом. Сначала я упрямлюсь, боюсь лошадей и не представляю себе, как буду ехать без седла и узды, но потом соглашаюсь, потому что понимаю, что Уна не сможет столько ходить, ей явно тяжело даже просто сейчас со мной сидеть и разговаривать.

- Может, ты останешься, а я поеду с кем-нибудь другим?

- Исключено. С кем ты поедешь? В поселении остались только беременные, пожилые и дети. Все остальные заняты либо на ремонте вчерашней стены, либо на охране возможных мест прорыва. А о том, чтобы отправить тебя одну вообще речь не идет, ты просто заблудишься, не зная местности.

В общем, приходится смириться и ехать на лошади, до дрожи в коленях сжимая бока животного и цепляясь похолодевшими пальцами в гриву. На первом посту меня встречают без энтузиазма. Хмурые индианки не спешат брать из моих рук воду и рассказывать, как проходит их дежурство. Только после того, как Уна прикрикивает на одну из них, особенно наглую, остальные потихоньку начинают отмерзать.

Один за другим, мы проверяем все посты. Сестра мужа к последним двум уже просто лежит кулем на лошади. Но как ее не уговариваю ехать назад, не соглашается ни в какую. В поселение мы возвращаемся ближе к вечеру. Весь день в разъездах. Чувствую себя больной. Уна, хоть и более привычная к лошадям, но в силу своей беременности чувствует себя не лучше. Провожаю ее к жилищу, помогаю лечь.

- Может воды, еды? Ты целый день ничего не ела, - говорю ей.

- Не хочу. Я посплю, просто очень устала, - отвечает, повернувшись на бок.

Укрыв ее и постояв рядом какое-то время, дожидаюсь, пока Уна заснет, а потом возвращаюсь к себе. Быстро перекусив, решаю сходить на речку, смыть с себя пот сегодняшнего нелегкого дня. Вчера Уна показывала мне одну узенькую тропинку, ведущую в лес. Когда я спросила, не опасно ли туда идти, она сказала, что эта территория ограждена и волки не проберутся, а для остальных индейцев племени я неприкосновенна, потому что жена Арэнка.

Взяв чистую одежду, смело иду в лес. Уже почти останавливаюсь возле мелкой речушки, но тут же почему-то передумываю. Меня словно что-то тянет свернуть вправо и пройтись дальше. Словно кто-то зовет, манит. Повинуясь этому зову, иду, прислушиваясь. Поворачиваю один раз, потом еще. И выхожу… Мамочка моя! В такую красоту, что не описать словами. Речка. Среди леса. Неглубокий овраг, заполненный сочной, зеленой травой и прозрачной, искрящейся на солнце водой. Мелкая с краю, она резко уходит в глубину через несколько метров, образуя что-то вроде небольшого бассейна. Вокруг пахнет жизнью и весной. Цветами и почему-то медом. Улыбаясь, сбрасываю одежду, остаюсь в короткой нательной сорочке, все еще опасаясь раздеваться догола, вхожу в эту речушку. И не могу сдержать восторженного писка. Вода теплая! Это такое счастье: не второпях мыться, боясь насмерть замерзнуть, а неторопливо промывать все части тела, почти лениво скользя ладонями в глубину реки. На какие-то мгновения даже забываюсь где я и кто я. Мне кажется, я куда-то бегу, весело смеясь, свободная и беззаботная. Неизвестные мне места проскальзывают мимо моих глаз, невиданные красоты. Прихожу в себя от птичьего пения где-то рядом. Вздрагиваю. Ого! Что это было?

Смотрю в реку на свое отражение. Мне кажется, или мои глаза как-то странно светятся? Видимо, опять стихия шалит. Вздохнув, хочу выйти, но на секунду задерживаюсь и отчего-то желаю во-о-он ту дальнюю кувшинку. Вот просто так. Хочу, потому что красивая! И в то же мгновение, в маленькой речушке появляются волны, и, покорные моей протянутой руке, подгоняют ослепительно белый цветок просто в мои ладони. Я не сдерживаясь, смеюсь! Кла-а-а-асс! Это то, чего я так долго ждала! Неторопливо одеваюсь, все время поглядывая на цветок, который положила на траву, рядом с одеждой. Беру кувшинку и медленно иду к поселению. Солнце скоро сядет, лучше быть в жилище. Ускоряю шаги, чтобы быстрее добраться к своему вигваму, но едва вхожу в поселение, как навстречу выбегает какая-то девочка и кричит:

- Мизу! Уна тебя зовет!

- Сейчас, я только зайду к себе, положу цветок и приду, - отвечаю ей.

- Нет! – девочка хватает меня за руку. – Нужно идти сейчас! Уна рожает!

Мое сердце замирает без движения, чтобы в следующую секунду дернуться где-то в горле. Как рожает?! Еще ведь рано?!