До встречи с тобой

Глава 28

МАТЬ ДЖУД ПОДОШЛА К Тейлору и Калебу за углом здания суда. Тейлор, удивленный, увидев, что она направляется в его сторону, замер. Он увидел печаль в ее глазах и, когда она приблизилась, она глубоко вздохнула.

— Моя дочь хотела бы поговорить с Вами.

Он не знал, почему она говорила от имени Джуд. Почему бы Джуд просто не подойти к нему? Но, как и посоветовал бы его адвокат, он знал, что ей было сказано этого не делать. Он покачал головой, разочарованный и раздраженный тем, что теперь между ними поставили посыльного. Оглядываясь через ее плечо в поисках каких-либо признаков Джуд, он спросил:

— Почему Вы сели на мою сторону зала суда?

— Потому что… — она взглянула на Калеба, неловко поерзав, и прошептала: —Должна победить любовь. — И ушла, оставив после себя чувство недосказанности.

Калеб предупредил:

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Мне все равно.

Когда мать Джуд вернулась, Джуд держала ее за руку и спорила с ней.

Как только она увидела Хейзел, замолчала, а потом ее терпению пришел конец. Она стояла там в своем мятом платье, закрыв лицо руками, ее плечи дрожали от опустошения. Когда она посмотрела на него, поняла, у них не будет счастливого конца. Слишком много боли. Слишком много клеветы разделяло их.

Но, несмотря на всю воду, которая прошла под их разлагающимся мостом, они стояли там и их сердца все также бились друг за друга.

— Почему ты не смотришь на меня, Джуд? — Когда она закрыла глаза и снова скрыла лицо руками, он потребовал:

— Посмотри на меня!

— Не могу.

— Нет, можешь.

— Нет, — закричала она. — Я не могу. Пожалуйста.

— Пожалуйста, что? Что ты имеешь ввиду? Ты на их стороне?

— Нет. Определено. Я просто не могу этого сделать.

— Это? И под «этим» ты подразумеваешь быть со мной? — Откинув голову назад, он закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Тейлор, прошу…

— Не называй меня по имени. Не смей, блядь, называть меня так! — Он в гневе ткнул в нее пальцем. — Ты сдаешься. Отказываешься от нас. Отказаться от нас — то же самое, что отказаться от самой себя. Я могу бороться с этим столько, сколько нужно. Но я не могу сделать это в одиночку. Без тебя. — Он начинал терять самообладание и взял ее руки в свои. Она была теплой, напоминая миллион других нежных прикосновений из их прошлого.

— Джуд, послушай, я здесь, как бы я тебе ни был нужен, но ни на минуту не думай, что наше расставание что-то решит. Вместе мы всегда будем сильнее. Я позабочусь об этом, Джуд. Обещаю.

Ей хотелось, чтобы он повторил это снова и осуществил свое обещание, но она понимала — он не сможет. И что еще более важно, она знала, что ей нужно сделать, чтобы предотвратить дальнейшую боль, а именно его. Сделка, которую она заключила, держала ее сердце в цепких лапах и убивала в ней веру — ее жизнь ради него.

Убрав руки, она повернулась к нему спиной. Она не могла справиться со своими собственными слезами; его слезы окончательно бы доконали ее. Она прочистила горло и едва слышным шепотом сказала:

— Я не могу быть с тобой. Я не могу справиться со своими собственными проблемами, а справляться ещё с твоими — для меня уже слишком. — Он разрушил невидимую стену, которую она возвела, и, схватив ее за руку, снова развернул лицом к себе.

— Уходи, Хейзел. Живи своей жизнью.

— Нет. — Он приподнял ее за подбородок. — Посмотри на меня. Разве ты не собираешься сражаться? Ты вот так просто уйдешь от меня?

— Я делаю все, что в моих силах. Ты не понимаешь, но так все и должно быть.

— Почему? Я знаю тебя. Ты думаешь, что поступаешь правильно, но бросать меня, говорить мне жить своей жизнью без тебя — неправильно. Что они с тобой сделали?

Перед ее глазами встали слезы, когда она посмотрела на него, серьезно посмотрела.

— Я когда-нибудь говорила тебе, что ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, даже в самый грустный день, который когда-либо был?

— Джуд, не делай этого. Ты нужна мне. Не закрывайся от меня.

— Пожалуйста, Хейзел. — Она запнулась, когда назвала его тем именем, которым поклялась больше не называть. Это было ее любимым именем, и боль пронзила ее сердце. — Пожалуйста, просто смирись с этим.

Изучая ее лицо, слезы, высыхающие на фарфоровой коже, он увидел, что стена снова прочно стоит на месте — для его ли защиты или для нее, он не был уверен, но знал, что не собирается возвращать ее на оживленный угол улицы в Нью-Йорк Сити. Поэтому он сдался, зная, что сейчас не время для споров, зная, что она нуждается в нем, поэтому решил скрасить их последние мгновения вместе очередной шуткой.

— Что, недостаточно красив?

Джуд коснулась его щеки, не в силах остановиться.

— Никто не стоит перед океаном и не называет его красивым. Мы не смотрели на звезды в апреле прошлого года и не говорили, что та ночь была прекрасной. Любовь — это красота в силе, а не замысловатые поэмы. Так что нет, Хейзел, ты не прекрасен. Ты великолепен, как звезды. Невероятен, как океан. Замечательный, как и любовь, которую я испытываю к тебе.

— Видимо, это конец, — сказал он, пробегаясь пальцами вверх по ее руке, пока он не положил ее ладонь на свою щеку. Он должен был попробовать в последний раз, несмотря на прохожих. — Я спланировал для тебя шкаф. Она огромная, размером со спальню. Только для тебя. Туда поместиться все платья, которые у тебя будут.

— Я всегда буду жить в этом прекрасном доме, но теперь лишь в мечтах. — Ее рука упала на бок, и ее сердце, наконец, перестало биться, когда она произнесла самые болезненные шесть слов, которые она когда-либо произносила:

— На этом наша история заканчивается.

Ее боль была внутренней. Звук разбитого сердца звенел у нее в ушах, когда осколки заполнили ее кровоток. Она попятилась назад; внутри нее зияла дыра; ни ударов, ни какой-либо цели. Отвернувшись от него и его пронзительного взгляда, Джуд пыталась отгородиться от него, когда его слезы на его лице хлынули так же, как и на ее.

— Джуд, нет. Пожалуйста, — сказал он торопливо, — умоляю тебя. Выбери меня. Выбери нас.

— Ты заслуживаешь лучшей жизни. Ты заслуживаешь большего. — Она замолчала, не желая говорить этого вовсе. Джуд знала, что должна; ее собственные сводящие с ума рассуждения, которые привели ее сюда, требовали, отдать жизнь ради него, ради его счастья. — Все в нашей жизни говорит о том, что, может быть, тебе стоит дать Кэтрин второй шанс.

Задетый ее словами, он отступил от нее.

— Что? О чем ты говоришь?

Она бы использовала все, чтобы уйти от него, защитив, насколько это возможно.

— Когда тебе станет хуже, она наймет лучших врачей, чтобы помочь.

Джуд опустила голову, и слезы снова полились из ее глаз.

Слишком много боли.

Мысль о том, что он болен, о медсестре, ухаживающей за ним, и о том, что он проведет свои последние дни без нее, сломила ее.

Ее мать коснулась руки Джуд.

— Нам пора уходить. Они ищут тебя.

Тейлор буквально слышал тиканье часов в ушах, ускоряющие последние несколько секунд, которые у них были. Джуд призналась:

— Я пытался покончить с собой после смерти Райана, потому что у меня больше не было никаких причин жить.

Тейлор знал, что она отталкивает его. Он не понимал почему, но знал, что она сделает это только в том случае, если будет вынуждена. Так что, даже если он не мог вернуть ее, он все равно хотел, чтобы она была в безопасности. Схватив ее за плечи, он крепко прижал ее к себе, нуждаясь в ее внимании.

— Живи для себя. Ты должна. — Потребовал он. — Обещай мне, Джуд, когда почувствуешь себя одинокой, ты будешь жить. — Его голос дрогнул. — Я не смогу жить, зная, что ты больше не дышишь, что ты больше не ходишь по этому миру с чувством любви к жизни.

Она прижалась к нему, нуждаясь в том, чтобы услышать биение его сердца в последний раз.

— Раньше у меня никогда не было причины жить. Но теперь появилась, потому что я любила и любили меня. — Она посмотрела на него красными от слез глазами и улыбнулась. — Наша любовь была невероятной.

— И отчаянной. — Вторил он, вдыхая ее аромат.

— Самой отчаянной из всех любовных романов.

Тейлор нежно касается ее шеи; он всегда любил эту изящную часть ее тела.

— Джуд?

— Я никогда не забуду тебя, Хейзел. — Она выскользнула из его объятий и сделала несколько шагов в сторону.

— Я никогда тебя не забуду, — добавил он. — Ни за что на свете не забуду, как впервые увидел тебя. И то, как ты ела мороженое зимой. Я никогда не буду так жаждать завтрака, как ужина.

— Не делай этого, Хейзел.

— Чего именно, Джуд?

Отступив еще дальше, она сказала:

— Ты думаешь, что убеждаешь меня жить дальше, хотя, скорее всего, это невозможно, когда на самом деле убеждаешь себя. Вздохнув, она наклонила голову, наблюдая, как он теребит галстук.

— Ступай, пока ты не сказал что-то, от чего я не смогу отказаться. Возвращайся к своей прекрасной жизни. Ты волен начать все сначала, без неприятностей, которые я приношу. Уходи, Тейлор. — Она начала идти, но остановилась и сказала напоследок:

— Но иногда думай обо мне.

— Я не верю тебе, Джуд Барретт. — На этот раз он отпустил ее, но перед этим прошептал: — Ты не можешь вечно скрывать свои чувства. И когда ты будешь готова, я буду здесь, мы снова будем вместе.

Джуд не сомневалась в этом.

Внезапно сильные руки обняли ее и крепко сжали. Она закрыла глаза, и это было всем, что имело значение. Тейлору было так хорошо, слишком хорошо — тепло и безопасно, подобно мороженому в жаркий день и горячее какао морозным вечером. Он был создан из лучших вещей в жизни.

— Мы можем сбежать вместе. Прямо сейчас. Куда-угодно. В любую точку мира, Джуд. Они никогда нас не найдут. Никогда не найдут тебя. Они больше не смогут причинить тебе боль.

Она снова повернулась к нему спиной, услышав шарканье за спиной. Джуд произнесла себе под нос:

— Я не так сильна, как ты думаешь.

— Ты сильнее, — сказал он, и в его голосе была слышна настойчивость. — Ты просто забыла.

— Я хочу спокойную жизнь. Это возможно, но без тебя. — Тишина за ее спиной давила на нее, когда она продолжила: — Я всегда буду любить тебя, Хейзел. — Ей хотелось продолжать уходить, но слишком сильно любила его, чтобы игнорировать имя, которое любила больше всего.

Уходя, она думала о предстоящем году. Она чувствовала, что сделала правильно, отпустив его. Джуд не могла помешать ему жить той жизнью, которую он заслуживал. Глядя на длинный тротуар перед собой, девушка понимала, что должна отпустить его. Пока. И если бы он нашел счастье, построил лучшую жизнь без нее, она бы отпустила его навсегда.

Юридически она снова принадлежала своей тете и отчиму. С тяжелым, несчастным и разбитым сердцем она вернулась в клетку, Опять.

Еще один год.

Тейлор стоял там, наблюдая за ней; его душа покидала тело, решив поселиться в другом. Сегодняшняя битва была окончена. Поражение никогда так просто не принималось. Разбитое сердце так подавно. Калеб стоял рядом с ним и смотрел, как Джуд уходит, а затем спросил:

— Ты ей веришь?

Посмотрев на него, он ответил:

— Нет. Она не эгоистка. И они об этом знают.

— И что ты собираешься делать?

Тейлору нужно было все обдумать, понять, что на самом деле происходит, но в глубине души он знал, что любой вывод, который он сделает, не изменит исхода.

Джуд была убеждена, что поступила правильно. Он видел осуждение в ее глазах.

— У меня забрали жену, потому что я не в себе. Отняли жизнь, потому что она больна. Правосудие подвело меня. Теперь я понятия не имею, что делать.

ДЖУД ВОШЛА В розовую спальню и увидела документы на туалетном столике, где раньше была фотография ее брата. Она села и посмотрела на кипу бумаг.

Она напряглась, когда услышала за спиной голос отчима:

— Ты должна подписать их.

Она посмотрела на него в зеркало. — Мне плевать на деньги. Можешь забрать их все. Если я это подпишу, могу ли уйти сегодня? Сейчас?

— Что я скажу в суде, Джудит? Ты подумала, как это будет выглядеть? Я не могу просто отпустить и позволить тебе разгуливать повсюду, будучи психически здоровой, рассказывая всем наши секреты. Сделка остается в силе. Всего один год. Никто ничего не узнает. — Он сел на кровать, как будто они были друзьями. — Если честно, Джудит, я не знал, что так выйдет. Мой брат был слабоумным. Он пообещал, что остановится… Дал слово, но не сдержал его. Чувство вины овладело им раньше, чем я смог его спасти. Не подразумевалось, что пешкой станешь ты, но когда он покончил с собой, появилась возможность. У нас с твоей тетей были планы. Мы тогда любили друг друга.

Дрожь шока прокатилась по ее телу. На ум пришел образ ее матери, стоящей за спиной Хейзел в суде. Не поэтому ли она выбрала его сторону?

— Ты не любишь мою мать?

— Люблю, но она мягкая. В плане этого не было. Лесли пришла ко мне…

— Лесли? Ты обвиняешь ее? Ты отослал меня на пытки. Ты. Ради денег — кровавых, грязных, наполненные ненавистью денег. Она подняла бумаги и сказала:

— Я бы и так отдала тебе эти деньги много лет назад, если бы знала об этом. И жила своей жизнью.

— Ты дважды пыталась покончить с собой. Теперь же говоришь, что хочешь жить? Я пожалел тебя. Спас твою жизнь.

— Ты спас меня, чтобы получить деньги. Ты все подстроил. Разве ты не понимаешь?

Встав, он сказал:

— Сейчас я вижу избалованную маленькую девочку, жаждущая новую блестящую игрушку. Но Тейлор Барретт никогда не будет твоим, пока все до последнего цента не перейдет ко мне и будет надежно лежать на банковском счете. — Он подошел к двери, на которой не было замка. — Подпиши бумаги, Джудит. Эта игра начинает мне надоедать, так что сделай нам обоим одолжение и подпиши контракт.

— Я тебе не доверяю.

— Подпиши этот чертов контракт! — Его суровый взгляд смягчился, хотя ни в коей мере не был дружелюбным. — Я сдержу свое слово, но мальчишка Барретт вне пределов досягаемости.

Его имя Хейзел. Она сглотнула.

Слишком много боли.

— Это ничего не меняет.

— Не дави на меня. — Он вышел и захлопнул за собой дверь.

Джуд снова посмотрела на контракт. Все было продумано; разные имена наверху и суммы перевода. Но у нее не было возможности сопротивляться, ничто и никто по-настоящему не был на ее стороне, чтобы помочь, поэтому она взяла ручку и подписала, передавая всё людям, которых ненавидела больше всего.

Один год.

Ее жизнь ради него.

Но что, если он больше не будет принадлежать ей?