Дочь солнца, сын луны

Глава 11. Ся Сяо Ян

Когда Джиан ушёл, Сяо Ян ещё какое-то время лежала на постели, глядя в потолок. Надо было успокоиться и подумать. И не вспоминать горящие глаза мужа и то, как стучало у него сердце, когда он к ней прижимался. Потому что не надо прижиматься к жене после того, как каждую ночь развлекался с наложницами. Ещё и камень любви пользовал…

Не хотела его вспоминать, но сама только о нём и думала.

Возмужал, поднялся так высоко, прославился по всей стране… А как был горячим, бесхитростным и прямодушным, таким и остался… Война – это страшно. Но на войне всё проще – вот враг, вот друг. Убей, если хочешь жить. Здесь, в Даньлане, под сенью императорского дворца, живётся спокойно и тихо. На первый взгляд. Потому что здесь всё не то, чем кажется. И люди, порой, не те. Думаешь, перед тобой друг, а он вонзает тебе нож в спину. Думаешь перед тобой божество, а на деле… И нельзя просто взять и убить. Надо действовать иначе… Совсем иначе…

Сяо Ян вздохнула и поднялась с постели.

Первым делом она сняла чужой халат, потом убрала разбросанную одежду мужа, поставила его обувь возле порога.

Потом развела огонь в жаровне, чтобы вскипятить воды и заварить чаю.

Появились служанки, захлопотали вокруг своей хозяйки, ахая и причитая на все лады.

Они принесли горячую воду для купания, помогли Сяо Ян расчесать волосы и переодеться. Они болтали без умолку, рассказывая, как испугались, как переживали за свою госпожу. За переживания они получили по нефритовому браслету и распереживались ещё больше, стараясь превзойти друг друга в красноречии.

Сяо Ян слушала молча, лишь изредка кивала, и съела всё, что принесли, до последней рисинки.

Наконец, можно было и прилечь.

Она солгала Джиану, сказав, что проснулась от его крика. Кто же спит в тюремной камере? Надо быть совсем бесчувственным деревом, чтобы там уснуть.

Но отдохнуть не получилось, потому что под дверями заскреблась и тихо заскулила Чу-Чу.

Наложница лила слёзы, благодарила за милость остаться в доме Лэй, уверяла, что никогда не причинила бы Сяо Ян вреда, но…

Тут Чу-Чу замолчала, жалко шмыгая носом и утирая слёзы расшитым шёлковым рукавом.

– Я знаю, – сказала ей Сяо Ян, погладив по голове.

Наложница посмотрела на неё, испуганно вскинув глаза.

– Это старшая матушка заставила тебя отравить Джиана и подбросить бутылочку с ядом мне.

– Но мы не хотели его убивать! – шёпотом воскликнула Чу-Чу. – Она сказала… – наложница оглянулась, будто госпожа Фанг могла притаиться в углу, – что когда мы избавимся от тебя, то она сделает так, чтобы господин женился на мне.

– Я знаю, - повторила Сяо Ян. – И знаю, зачем ты это сделала. Думаю, тебе надо отправить подарки отцу. Я попрошу, чтобы тебе дали тридцать лян серебром. Отправь семье. Этого хватит и на лечение твоего, и на приданое для твоих младших сестёр.

– Откуда ты знаешь?.. – пролепетала Чу-Чу, позабыв плакать.

– Хорошая хозяйка должна знать всё о домочадцах, – сказала Сяо Ян мягко. – Кто их родственники, в добром ли они здравии, кому нужна помощь.

– Сестра! Сестра! – воскликнула Чу-Чу и бросилась целовать ей руки. – Прости меня! Никогда больше не буду слушаться эту старуху! И буду рассказывать всё тебе!

– Только не говори так больше и не плачь, – велела ей Сяо Ян. – Не ссорься со старшей матушкой, будь с ней мила и почтительна, как и прежде. Мы все – одна семья, и нам надо любить и поддерживать друг друга, а не строить козни.

Отправив Чу-Чу восвояси, Сяо Ян, наконец-то, улеглась, укрылась одеялом до самого подбородка, и позволила себе уснуть, ни о чём пока не думать. Обо всём она подумает завтра.

Наутро она, как ни в чём не бывало, пришла поприветствовать старшую госпожу Лэй, справилась о её здоровье, пожелала долгих лет жизни и процветания, и так же спокойно села за стол и принялась есть. Наложницы, невестка Ван Шу и свекровь следили за ней пристально и настороженно.

Когда завтрак был закончен, госпожа Фанг сказала, положив палочки для еды на фарфоровую тарелку:

– Все могут идти… Кроме невестки Ся. Останься, я хочу поговорить с тобой.

– Да, старшая матушка, – с улыбкой склонила голову Сяо Ян.

Наложницы и Ван Шу вышли, оглядываясь и перешёптываясь.

– Ты очень ловко всё устроила, – сказала госпожа Фанг, когда они с Сяо Ян остались наедине. – Натравила на меня брата с невесткой, чтобы они заставили выгородить тебя.

– Я очень благодарна, что вы сказали императрице правду, матушка, – кротко ответила Сяо Ян.

Лицо госпожи Фанг пошло красными пятнами, но она ещё высокомернее вскинула голову:

– Имей в виду, всё это произошло…

– Понимаю, матушка, – перебила её Сяо Ян. – Вам не надо ничего мне объяснять. Вы заботились о семье, и я очень ценю ваши старания. Прошу, не сердитесь на меня за то, что причинила вам столько беспокойства. Надеюсь, мои скромность и почтительность загладят мою вину перед вами. Обещаю быть вам послушной и верной помощницей. И приложу все силы, чтобы в этом доме воцарились мир и почтение.

Госпожа Фанг ответила не сразу, внимательно всматриваясь в безмятежное лицо невестки.

– Хорошо, – сказала, наконец, старшая госпожа Лэй. – Поверю тебе. Но если ты проявишь непокорство, то так и знай…

– Такого не будет, матушка, – сказала Сяо Ян и улыбнулась. – Я полностью на вашей стороне и желаю действовать лишь на благо этой семьи под вашим чутким руководством.

Казалось, такой ответ удовлетворил свекровь, и она позволила невестке уйти.

Три дня прошли в тишине и умиротворении.

Генерал Дэшэн постепенно поправлялся, хотя становился всё более хмурым, избегая встреч и с женой, и с наложницами, и на четвёртый день отправился в императорский дворец, чтобы приступить к своим должностным обязанностям.

В женском царстве Лэй, как в пионовом цветнике, царило спокойствие. По распоряжению жены генерала каждая наложница получила по пятьдесят лян серебром за верное служение господину, а кроме того – дорогие подарки. Подарки в знак признательности получили от Сяо Ян и госпожа Фанг с Ван Шу. Стоило лишь госпоже Фанг похвалить столик с нефритовыми ножками, который невестка Ся привезла в качестве приданого, как столик сразу переехал в покои старшей госпожи, и такое внимание заставило её заважничать ещё больше.

– Не такая уж ты и гордячка, – холодно похвалила она Сяо Ян. – Мне нравятся твои усердие и почтение.

– По-другому и не может быть, дорогая матушка, – ответила та с поклоном.

Такая услужливость не осталась без внимания остальных домочадцев.

– Я думала, она поставит старуху на место, – шептала Чу-Чу остальным наложницам, – а она так прогибается перед ней, будто у неё хребта нет!

– И нам придётся делать то же самое, – осадила её наложница Линг. – Пятьдесят лян я получила от госпожи Ся. Может, получу ещё… Поэтому буду делать всё, что скажет она. А она хочет, чтобы в этом доме были мир и почтение.

Мир и почтение, мир и почтение…

Все в доме Лэй только и повторяли эти слова. И казалось, что в доме наступило долгожданное спокойствие. Но вечером, когда «цветник» дома Лэй счастливо поужинал и приготовился разойтись по своим комнатам, вдруг прибежал слуга и доложил, что генерала принесли люди семьи Чен, генерал ранен и без сознания.

Ни о каком спокойствии уже не было речи.

Раненого перенесли в его дом, вызвали семейного врача, но оказалось, что генерал был уже перевязан, и при нём находился врач семьи Чен.

В покоях госпожи Фанг, где собрались молодой господин Джимин, его супруга, наложницы и жена генерала, врач рассказал, что произошло.

Молодой господин Чен и генерал Дэшэн встретились на берегу лотосового озера, на них напали, и генерал был ранен, потому что закрыл молодого господина Чена собой от стрелы. Господин Чен смог скрыться от убийц и перетащил генерала в свой загородный дом.

– Генералу была оказана вся возможная помощь, – заверил взволнованных женщин врач. – Стрелу из тела я извлёк, но началась лихорадка. Необходимо давать раненому охлаждающее питьё и употреблять в пищу продукты, которые охлаждают тело изнутри. Если понадобится моя помощь, я всегда к вашим услугам. Лечение господина генерала оплатила семья Чен.

– Вы будете щедро вознаграждены и семьёй Лэй, – заверила врача госпожа Фанг. – И мы сейчас же отправим благодарственные подарки моему брату и племяннику.

– Могу я дать ещё совет по лечению, госпожа? – спросил врач, почтительно кланяясь.

– Говорите, – разрешила госпожа Фанг.

– Лихорадка началась не столько от раны, сколько от переизбытка энергии ян в теле генерала, – объяснил врач, взглянув на наложниц и Сяо Ян. – Смею предположить, что это получилось из-за ненадлежащего служения господину генералу со стороны его жён. Ведь все мы знаем, что мужчина получает энергию инь от женщины.

– Что это значит?! – спросила госпожа Фанг у наложниц, когда врач ушёл. – Какое ненадлежащее служение? Отвечайте немедленно!

Наложницы замялись, прикрыли рукавами рдеющие щёки, но долго молчать не осмелились и, запинаясь на каждом слове, рассказали, что старший господин Лэй ни разу не посещал их киноварные пещеры и не спускал своё драгоценное семя в их наследные дворцы. Говорил, что практикует даос по заветам мудреца Лао-Цзы, и они не смели останавливать его на пути самосовершенствования.

– Негодяйки! – госпожа Фанг не сдержалась и топнула на них. – Почему мне не сказали?! Для чего вы тогда нужны здесь, бесполезные бабочки?

Сяо Ян встала, поклонилась, и все посмотрели на неё, а старшая госпожа Лэй замолчала.

– Матушка, – сказала Сяо Ян кротко, – прошу разрешения посетить моего мужа прямо сейчас.

– К чему такая срочность? – раздраженно спросила свекровь.

– Надо поскорее привести в баланс энергию ян и инь в теле нашего господина. Этим я и займусь, - ответила Сяо Ян, даже не опустив глаза. – Должен же кто-то полюбить его надлежащим образом, чтобы нефритовый жезл обмяк и превратился, наконец, в просяной колосок.

Наложницы снова спрятали лица за рукавами, изображая смущение. Ван Шу покраснела, молодой господин Джимин смущённо кашлянул.

– Ты, видно, много знаешь об этом, невестка Ся, - съязвила госпожа Фанг.

– Я читала трактат дао о любви, - ответила Сяо Ян с усмешкой обведя всех взглядом. – И с удовольствием и покорностью применю свои знания на деле. С вашего разрешения, конечно же.

В полной тишине она покинула комнату госпожи Фанг и отправилась в покои своего мужа.

Генерал Дэшэн лежал в постели, и за ним присматривала пожилая служанка. Она дремала у кана, прислонившись к нагретым кирпичам спиной. Когда Сяо Ян вошла, служанка сразу вскочила, бормоча, что не смыкала глаз и всего лишь задумалась.

– Иди, отдохни, я сама посижу с мужем этой ночью, – сказала ей Сяо Ян.

– Он спит, – сказала служанка, торопливо кланяясь. – Лихорадка ещё не прошла, но он просто спит. Вот здесь прохладительное питьё…

– Я поняла, иди.

Когда служанка ушла, Сяо Ян заперла дверь и подошла к постели, отодвинув лёгкую тканевую занавесь.

Джиан спал, сбросив одеяло. На лбу выступили капельки пота, грудь между краями распахнувшейся рубашки тяжело поднималась и опускалась.

Присев рядом, Сяо Ян с нежностью посмотрела в лицо мужу, а потом осторожно промокнула его лоб рукавом.

Развязала алый поясок, удерживающий её юбку-жуцюнь, сняла юбку и кофту, сняла нижнюю одежду и только тогда поцеловала мужа – в щёку, легко коснувшись.

Он чуть повернул голову, но не проснулся, и Сяо Ян поцеловала его уже в губы, а потом легла рядом, обнимая Джиана, приникая телом к телу, проведя ладонью по его груди, стараясь не задеть повязку, скрывающую рану. Провела по животу и ниже… Вот тут он отозвался сразу, мгновенно показав настоящую нефритовую твёрдость.

Точно так же отозвалось и сердце Сяо Ян. Она тихо засмеялась, накрывая одеялом и Джиана, и себя. Вспомнились строки древнего поэта, стихи которого не полагалось читать юным девушкам: когда двое тихо смеются под одним одеялом, страшит лишь крик петуха на рассвете.

Сяо Ян осторожно уселась на мужа верхом, продолжая целовать его в губы, в щёки. Дыхание Джиана сбилось, и он, наконец, открыл глаза – затуманенные, непонимающие, чуть обиженные…

– Это ты?.. – выдохнул он и тут же крепко обхватил Сяо Ян за бёдра, словно испугавшись, что сейчас она исчезнет.

Растворится дымом, истечёт туманом, как сновидение.

– А кого ты ожидал увидеть? – поддразнила она его. – Свою осеннюю наложницу? Или летнюю? Что ты с ними делал, Джиан? Играл в го? Или стихи им читал? А может, вы пили чай и беседовали о вечном?

Она прекрасно ощущала, как снизу стало ещё твёрже, ещё горячее, и как его плоть устремилась к её плоти. Это значило, что энергии ян и инь заструились по телам, от сердца к сердцу, образуя извечный круг, кольцо любви между мужчиной и женщиной. Словно красные шёлковые нити опутали их лёгкой, невесомой, но такой прочной сетью.

– Мне это снится?.. – снова спросил Джиан, жадно блуждая по женскому телу ладонями.

Он то сжимал упругие груди, похожие на перевёрнутые фарфоровые чашки, то оглаживал стройные гладкие бёдра, пытаясь чуть приподнять и слегка развести.

– Нет, милый, это не сон, – ответила ему жена и сама приподнялась, чтобы пропустить его туда, куда он так долго и безуспешно пытался проникнуть.

Казалось, в этот момент красные нити судьбы захлестнули этих двоих, притянули друг к другу, заставив стать одним целым. Сколько лет эти нити растягивались, запутывались, а сейчас связали двух людей крепкими узлами, так что и не развяжешь. Только надо ли развязывать?

Джиан нетерпеливо подвинул бёдрами, но жена продолжала дразнить его, двигаясь медленно, лишь распаляя желание, но не давая удовлетворения.

– Так что ты делал со своими наложницами по ночам? – прошептала она, целуя мужа короткими, жаркими поцелуями в шею, в плечи, снова в шею.

– Какие наложницы? – простонал Джиан, неровно толкаясь в неё снизу и пытаясь поймать губами её ускользавшие губы.

– Целых четыре! – притворно возмутилась Сяо Ян. – Четыре, дорогой супруг!

– Всегда была только ты! – он неловко дёрнулся и зашипел от боли, потревожив рану.

– Лежи спокойно, – прошептала Сяо Ян ему в губы, лаская его лицо, поглаживая по волосам. – Врач сказал, что твоя рана не опасна, опасна нехватка женской любви. Позволь, я применю его рецепт, чтобы излечить тебя…

– Так это любовь по рецепту? – он послушался, отдавая себя её власти, но глаза недобро блеснули. – Или ты так благодаришь меня за Чена?

– Глупый, глупый, глупый… – напевала Сяо Ян, двигаясь всё быстрее, извиваясь на нём, как змея.

– Да, вот такой я глупец, – процедил он сквозь зубы, – спас твоего любимого Цзинь Хая. Не зря, получается. Вижу, как ты довольна.

– Какое мне дело до Чена, до всех остальных мужчин на свете? Всегда был только ты…

– Лгунья… – выдохнул он, ловя и сжимая концы её распущенных волос, и подаваясь бёдрами ей навстречу.

– И это мне говорит тот, который лгал своим красоткам, что практикует дао? – засмеялась Сяо Ян ему в лицо.

– Иди сюда!.. – Джиан поймал её за шею, притянул к себе и поцеловал в губы.

Поцелуй получился страстным, яростным, почти грубым, но Сяо Ян ответила на него. С не меньшей страстью, так же пылко.

Алые нити судьбы сплелись над этими двумя плотным покрывалом, укрыв их на эту ночь ото всех – и от друзей, и от недругов, затягивая узлы всё крепче и крепче.

После того, как дорога к вершине наслаждений была пройдена три раза, муж и жена лежали рядом, голова к голове. Джиан положил руку на грудь жене, а она задумчиво перебирала его волосы.

– Значит, стрела предназначалась Цзинь Хаю? – спросила Сяо Ян негромко.

Джиан сонно вздрогнул, не сразу понял, о чем она спрашивает, потом ответил:

– Да, кто-то засел в кустах… Наконечник блеснул на солнце, я заметил…

– Но что вы там делали? Оба? – Сяо Ян пощекотала его под подбородком, чтобы не уснул прежде, чем ответит.

– Этот дурак прислал мне записку, что хочет поговорить о тебе, – сказал Джиан. – А сам как увидел меня, так бросился бежать.

– То есть разговора не получилось…

– Стал бы я с ним разговаривать, – хмыкнул Джиан, уже засыпая. – Хотел ему руки и ноги переломать, чтобы отбить охоту болтать о моей жене.

Он уснул крепко и спокойно, продолжая обнимать Сяо Ян. А она лежала и смотрела, как догорают угли в жаровне, и чувствовала, что не только красные нити судьбы накрепко сплели жизни её и Джиана, но и чёрная петля смерти всё туже захлёстывает их. Неотвратимая, чёрная петля.