Дочь солнца, сын луны

Глава 12. Генерал Дэшэн

Генерал проснулся в постели один.

Что это было – сон или нет? Приходила ли к нему Сяо Ян этой ночью, или всё привиделось в горячечном бреду?

Лихорадка прошла, и только ныла рана. А такая боль была привычной. На войне случалось терпеть и посильнее.

Он сел, сбрасывая одеяло, и тут увидел алый шёлковый поясок.

Не сон! Сяо Ян была здесь!

Схватив поясок, генерал поднёс его к губам, поцеловав.

Подушка тоже пахла – сладко, тонко, свежо.

Запах Сяо Ян…

Но где она сама?

Он дотянулся до фарфорового колокольчика, чтобы позвать слуг. Надо поскорее одеться, встретиться с ней.

Этой ночью многое было сказано, но ещё больше – не сказано.

Хотелось убедиться, что слова, произнесённые ночью, не были просто словами. Она говорила, что в её жизни есть только он, нет других мужчин… Нет больше никого на свете…

Слуга принёс воду для умывания, сменил повязку на ране, помог генералу одеться.

Солнце уже стояло высоко, но генерал отказался от завтрака и поспешил в Цветочную Террасу. Только дойти до неё не успел – навстречу ему шла старшая госпожа Чен в сопровождении врача и двух слуг, которые несли резные шкатулки на шёлковых подушках.

– Вижу, вам лучше, генерал, – сказала госпожа Чен, кланяясь, и ему ничего не оставалось, как поклониться в ответ.

– Примите от семьи Чен подарки в знак нашей признательности, – госпожа Чен кивнула слугам, и те открыли шкатулки.

Мягко блеснул полированный нефрит, засияли молочным светом крупные жемчужины.

– Вы спасли моего сына, рискуя жизнью, – продолжала женщина, – и наша семья перед вами в неоплатном долгу.

Её появление было очень некстати, и генерал Дэшэн сразу и навсегда простил все долги семьи Чен, нетерпеливо поглядывая на Цветочную Террасу.

Но пришлось уступить, когда врач пожелал осмотреть рану. А потом госпожа Чен захотела полюбоваться вишнёвыми деревьями и ручьём, через который был переброшен небольшой мостик.

– Я позову мачеху, и она полюбуется садом вместе с вами, – сказал генерал не слишком вежливо, порываясь идти в дом жены.

– Мне не нужна госпожа Фанг, – сказала госпожа Чен спокойно и с достоинством. – Мне нужно поговорить с вами. Идёмте.

Слуги сразу отстали, и генерал нахмурился. Такие разговоры были ему не по душе. И что может ему сказать мать этого слизняка Цзинь Хая? Пусть Сяо Ян уверяла, что молодой Чен для неё ничего не значит, но замуж-то она собиралась за него… И что там ещё было у этого лотосового озера…

Когда они поднялись на мостик, госпожа Чен склонила к плечу голову, любуясь бурлящей на камнях водой.

– Здесь красиво, – сказала она.

– Вы об этом хотели поговорить? – мрачно поинтересовался генерал.

С мостика не было видно дома Сяо Ян. Его заслоняли вишневые деревья.

– Нет, не об этом, – женщина вынула из рукава бумажный свиток и протянула генералу. – Прочтите. Это письмо, которое ваша жена написала моему сыну, когда её отправили в императорскую тюрьму.

– Зачем мне его читать? – сразу ощетинился Дэшэн. – Что бы там ни было написано, Сяо Ян любит только меня. Она мне это доказала…

– Не сомневаюсь, раз вы сейчас бодры и полны сил. Но всё же прочитайте, – перебила его госпожа Чен и почти насильно сунула свиток ему в руки. – Прочитайте внимательно. Это не любовное послание. Здесь написано, что после того, как уничтожат род Ся, будете убиты вы и ваша семья, а потом придёт и наш черёд. И произойдёт это из-за глупой женщины – разумеется, вашей мачехи.

– Что? – генерал развернул бумагу, впиваясь взглядом в строки.

– Род Чен происходит от Чен Вэя – божественного врачевателя, – продолжала госпожа Чен негромко. – Он знал тысячу ядов и тысячу противоядий. Нынешнее семейство Чен знает лишь десять. Но этого хватит, чтобы отправить вас в беспамятство, пока будут обвинять вашу жену. Госпожа Фанг поставила под удар и ваше семейство, и наше, и семейство Ся. Она глупа, ваша мачеха. Но обладает опасными знаниями. Письмо было написано моему сыну, но предназначалось мне. Я сразу поняла, о чем там говорится на самом деле. После этого пошла в ваш дом и поговорила с невесткой, госпожой Фанг. Велела ей прекратить строить козни, которые отразятся на наших семьях. Ваша мачеха – злобная, мстительная и недалёкая женщина, она не видит дальше своего носа. Забоится только о своей выгоде, не понимая, что малая подлость может вызвать большие последствия. Об этом и пишет ваша жена. Если бы вы умерли, на семью Ся обрушились бы гонения, ваши воины не простили бы вашего убийства, стали мстить. Пострадала бы и семья Чен, потому что моего сына обвинили бы в пособничестве. А всё потому, что госпожа Фанг мечтает увидеть своего сына главой семьи Лэй.

– Я всё-таки отошлю матушку в деревню, – произнёс генерал сквозь зубы, снова и снова перечитывая строки, написанные изящным почерком Сяо Ян.

– Не делайте этого, – тут же предостерегла его госпожа Чен. – Мой муж и я поговорили с вашей мачехой. Больше она не посмеет причинить вам вред. А если вы сошлёте её, то мой муж будет недоволен. И люди начнут болтать.

– Что мне до людей? И до вашего мужа? – хмуро взглянул на неё генерал.

– Подумайте ещё, – женщина не опустила взгляда перед ним. – Вспомните, что произошло в доме удовольствий, когда вы застали там моего сына и Сяо Ян. Вспомните, как произошла ваша встреча у озера. Кто так старательно стравливает наши два клана? И подумайте, хватило бы у вашей мачехи ума и сил всё это организовать? Если бы Цзинь Хай был убит, кого обвинили бы в убийстве? Вас. И что тогда произошло бы между нашими семьями?

– Похоже на хитроумный план, - пробормотал генерал.

– Наконец-то вы поняли, - скупо усмехается госпожа Чен. – Ваша жена давно подозревала это.

– Поэтому вы и притащили меня сюда? Чтобы наш разговор невозможно было подслушать из-за журчащей воды? – догадался он. – Но кто стоит за всем этим? Кто хочет поссорить наши семьи?

Госпожа Чен тут же опустила глаза:

– Если ваша жена вам не сказала, то и я не буду. Желаю вам скорейшего выздоровления.

Она степенно спустилась с мостика и удалилась в сопровождении слуг и врача, а генерал какое-то время стоял над звенящим ручьём, не замечая, что сминает в кулаке письмо.

Потом опомнился и почти бегом бросился к Цветочной Террасе.

Дверь дома была настежь открыта, и две служанки лениво подметали пол, проветривая постель и наряды госпожи.

– Где моя жена? – спросил генерал Дэшэн, взбегая по ступенькам.

– Госпожа уехала…

– Куда?!

– В императорский дворец, – доложила ему одна из служанок. – Её величество вдовствующая императрица прислала за ней паланкин…

Во второй раз генерал мчался в императорский дворец, беспощадно подгоняя коня и распугивая горожан.

Он собирался стоять на коленях хоть сутки, добиваясь встречи с императрицей, но его сразу же пропустили, и даже не попросили оставить оружие.

Генерал увидел императрицу в беседке на берегу пруда. Она наблюдала, как играли в го министр финансов и министр ритуалов, а вокруг толпились придворные, слуги и служанки. Подвески на короне императрицы бросали блики на столбики беседки, юная музыкантша играла на гуцине, и на поверхности пруда мягко покачивались лотосы.

– Где моя жена? – спросил генерал, кланяясь императрице.

Приближённые правительницы неодобрительно заворчали, но она только улыбнулась.

– Вы совсем одичали в походах, господин Лэй, – сказала она приветливо. – Позабыли о манерах, стали грубы. Но ваши военные навыки, надеюсь, остались при вас? Сыграйте со мной в го? – и она жестом предложила генералу занять место за игровым столом.

Министр финансов поспешно вскочил, слуги ссыпали белые и черные нефритовые камешки в чаши, подготавливая поле для новой игры.

– Вы умеете играть? – неосторожно спросил Джиан, высматривая в толпе придворных жену.

Но Сяо Ян не было.

– Ваш вопрос похож на оскорбление, – усмехнулась вдовствующая императрица. – Я люблю эту игру. Она даёт осознание собственной силы. Особенно когда выигрываю у мужчин.

– Вы вызвали мою жену во дворец, – генерал так и не сел за игровой столик. – Скажите, в чем причина, ваше величество?

– Какой вы нетерпеливый, – императрица укоризненно покачала головой. – Давайте договоримся – вы сыграете со мной, а я отвечу, где ваша ненаглядная красавица. И расскажу ещё кое-что в придачу, – она достала из чаши белый нефритовый камешек и положила на доску, начиная игру.

Тон её заставил генерала Дэшэна подчиниться и насторожиться.

Он сел напротив правительницы, молча взял черный камешек и положил на поле.

– Подайте нам чай и отойдите все на двадцать шагов, – велела правительница остальным, выкладывая второй камешек, и добавила доверительно, обращаясь к генералу: – Не хочу, чтобы они подсказывали и подслушивали.

– Хотите поговорить о чём-то секретном? – генерал выложил камешек в свою очередь и сделал глоток чая. – Слушаю, ваше величество.

Но над следующим ходом императрице пришлось подумать, и какое-то время она молчала.

– Вы с самой юности проявляли недюжинные таланты, господин Лэй, – похвалила она хороший ход. – Я хорошо разбираюсь в людях, и сразу поняла, что вы можете стать великим человеком.

– Благодарю за доверие. Но при чём тут Сяо Ян?

– Она тоже это поняла, умная девочка, – засмеялась императрица, выкладывая белый камешек. – Что в вас есть хорошие задатки. Стань она вашей женой, при поддержке рода Ся вас бы назначили наместником куда-нибудь в провинцию, вы бы грамотно вели дела, наладили бы какое-нибудь доходное производство, устранили бы местную коррупцию, исправно собирали налоги в императорскую казну и богатели бы сами. Вас стали бы уважать, даже любить, простой народ восхищался бы вами, и… я получила бы сильный, независимый регион. А мне надо было готовиться к войне на восточной границе, и мне нужен был выдающийся, отчаянный, безудержно смелый военачальник. Которому не страшно потерять свою жизнь. Вы были нужны мне в качестве генерала, господин Лэй, но никак не в качестве мирного чиновника. Да и слияния кланов Ся и Лэй я не хотела. Это означало бы получить дракона и тигра в одной упряжке. К тому же, тигр решил, что достаточно силён, чтобы устранить меня от власти и усадить на трон юного императора.

Чёрный камешек выпал из руки генерала.

– Какой вы неловкий, – вдовствующая императрица посмотрела на него, продолжая безмятежно улыбаться. – Да, я опасалась союза между Ся и Лэй. И знала, что ваш отец, генерал, вступил в сговор с некоторыми вельможами, чтобы свергнуть меня. Потому я предложила советнику Ся расторгнуть помолвку и выдать дочь замуж за наследного принца. Дочь отказалась. Такая гордячка! Но я поговорила с ней лично, с Ся Сяо Ян. И предложила ей сделку. Или я возвышаю отвергнутого ею жениха, или казню его вместе со всей семьёй за измену. Она согласилась на первое.

– Так это по вашему приказу Сяо Ян отказала мне… – произнёс генерал одними губами.

– Я умею убеждать, – призналась императрица скромно. – Мы разыграли всё наилучшим образом. Советник Ся согласился на помолвку, невеста жестоко отказала. Признаться, советнику очень хотелось, чтобы его дочь стала императрицей. Но дочь понимала, что никогда ею не станет.

– Почему?.. – только и смог произнести отважный генерал.

– Потому что наследный принц был убит по моему приказу, – произнесла императрица холодно и чётко, глядя на доску, словно раздумывая над следующим ходом. – Вашему отцу была предложена милосердная смерть в обмен на то, что я пощажу семью Лэй, и никто больше не будет наказан. Ну и обязательным условием было признать вас, генерал, старшим сыном и законным наследником. Ведь я обещала Сяо Ян позаботиться о вашем возвышении. Таким образом, я одним ходом обезопасила себя от семейства Ся и от семейства Лэй, и получила самого лучшего, самого яростного, самого бесстрашного генерала. Пейте чай и делайте свой ход. Вы слишком долго думаете.

Генерал сделал глоток из чашки и выложил очередную фишку, даже не видя толком, куда её кладёт.

– Нынешний император – малолетний ребенок, – продолжала императрица, – которым я могу управлять ещё много лет, и который ещё долго будет играть в игрушки и не станет думать о моём свержении. Но остались сильные семейные кланы. Вы победили и стали опасны для меня, господин Лэй. За вами армия, и я не могу допустить такую силу внутри страны. Хорошо, что вы – вояка, не видящий дальше своего носа. Да, с оружием в руках вы непобедимы. Но там, где следует проявить гибкость ума, вы идёте напролом, не замечая очевидного. Вас так легко заманить в ловушку. Я сразу поняла, зачем вы просите у меня разрешение распорядиться жизнью некоего человека. Речь шла про Сяо Ян. Как раз молодой Чен увлёкся ею, и я решила, что поймаю двух рыб на один крючок – избавлюсь от вас и обескровлю клан Чена. Так как честь девушки пострадала, я настояла, чтобы оскорбитель женился на ней. И одновременно отозвала вас в столицу. Чтобы вы расстроили свадьбу, нанеся оскорбление семьям Ся и Чен. И вы не подвели меня, сделали всё, как я планировала. Смотрите, у вас гэта , – она с улыбкой указала на доску. – Я загнала вас в угол. Теперь не убежите, вы попались. У меня бы всё гораздо быстрее, если бы не Сяо Ян. Ваша жена очень старалась сохранить мир между семьями. И ей почти удалось разрушить мои интриги. Верно говорят, что пряжу, которую запутала одна женщина, всегда может распутать другая.

– Если она всё знала, то почему не сказала мне? – генерал смотрел не на доску, где была разложена проигранная партия, а на правительницу.

Её белое лицо с накрашенными губами и подведёнными глазами казалось фарфоровой маской. Хотелось разбить эту лживую, улыбающуюся маску. Чтобы показать всем настоящее лицо женщины с чёрным сердцем.

– А вы бы поверили? – поинтересовалась она, склонив голову к плечу, отчего подвески на золотой короне звякнули.

– Ей бы поверил.

– И пошли бы мстить, верно?

– Верно, - сказал генерал жёстко.

– Вот этого Сяо Ян и боялась. Но теперь она никогда не испытает страха. Сегодня я прикажу ей выпить яд. Должна же я хоть как-то успокоить уязвлённое самолюбие? – императрица улыбнулась немного шире, показав на мгновение испорченные, кривые зубы.

– Откуда в вас такая жестокость? – спросил генерал. – Я всегда был предан трону. И моя жена не замышляла ничего преступного.

– Кто хочет править, тот должен принимать быстрые и кровавые решения, – ответила вдовствующая императрица. – Не забывайте, генерал, что я была всего лишь дочерью мясника. И вот теперь я правительница огромной страны. Я повелеваю всеми, и даже император ест из моих рук. Умная женщина сильна даже в своей слабости. Я не могу защитить себя с мечом в руке, но могу использовать силу своего ума. И поэтому не могу позволить, чтобы кто-то умнее меня. А значит, Сяо Ян должна умереть. Но ты можешь спасти её… – она таинственно замолчала.

Генерал смотрел на правительницу, не отрываясь. Стиснув зубы так, что играли желваки.

– Можешь изобразить, что напал на меня, – подсказала императрица. – Тебя казнят, и я обещаю, что оставлю в покое твою жену. Без тебя она будет мне уже не страшна.

- Да, отличный выход, - сказал генерал Дэшэн. – Только я не стану делать вид. Я убью тебя. Чтобы Сяо Ян жила спокойно, – и он вскочил из-за игрового стола, одновременно выдёргивая меч из ножен.

Но бешеный замах пропал на полпути.

Меч вдруг показался неподъёмно тяжёлым и вывалился из ослабевшей руки, а сам генерал рухнул на столик для игры в го, опрокинув чаши с фишками.

Белые и чёрные камешки застучали по каменным плитам беседки, куда уже бежали телохранители императрицы и дворцовая стража.

– Какой глупец, – сказала императрица, снисходительно и с лёгким презрением глядя на генерала, который безуспешно пытался подняться. – В вашем чае снадобье, отнимающее силу. Не слишком честно, но слабой женщине приходится защищаться своими способами.

Подбежавшие стражники схватили генерала Дэшэна, скрутили, бросили к ногам императрицы.

– Он посмел напасть на вас! – задыхаясь от возмущения и ужаса сказал министр финансов. – Прошу наказать его со всей строгостью, ваше величество!

– Со всей строгостью, – согласилась она, глядя на поверженного генерала сверху вниз. – Отныне генерал Дэшэн лишён звания и привилегий. Пусть его возят в клетке по городу, в назидание другим мятежникам. Каждый день он будет получать тридцать палок, а через десять дней будет казнён.

– Отпусти мою жену! – только и произнёс Джиан, когда его поволокли вон из императорского сада.

– Не волнуйся о ней, – сказала императрица ему вслед. – Её отправили домой в тот самый миг, когда ты начал играть в го.

Новость о том, что прославленный генерал оказался предателем и мятежником, быстро облетела город. Поглазеть на генерала-изменника сбежалась целая толпа. Вчерашнего героя посадили в железную клетку посреди площади, и хотя стража разгоняла особо рьяных зевак, всё равно в бывшего генерала летели комья глины, гнилые овощи и оскорбления.

На ночь генерала доставили в императорскую тюрьму. Получив тридцать палок, он, тем не менее, сам смог дойти до тюремной камеры.

Уже ночью, когда начался час крысы, его навестила вдовствующая императрица. В тюремном коридоре ей поставили креслице, положили на сиденье шёлковую подушку.

– Я не всё тебе сказала, старший Лэй, – произнесла она, усевшись и жестом отослав слуг. – Я бы казнила тебя сразу. Но у твоей жены есть кое-что, что я хочу получить.

Генерал сидел по ту сторону решётки, на куче гнилой соломы, и молчал. Только глаза блестели темно и недобро.

– Когда пять лет назад я предложила ей сделку, – тем временем доверительно рассказывала императрица, – Сяо Ян согласилась, но попросила приказ, заверенный императорской печатью. В приказе должно быть даровано право спасти жизнь одному человеку. Я спросила у неё тогда, за кого она боится. И эта гордячка ответила мне так: «Ваше величество уже доказали мне, что надо иметь в рукаве припрятанную шпильку. Вдруг завтра вам захочется избавиться от меня». «А, боитесь? – сказала я ей. – Мудро, но не волнуйтесь. Пока вы играете одними камешками со мной, проигрыш в го вам не грозит». Но она настаивала и попросила не вписывать имя в приказ. Сказала мне: «Судьба женщины непостоянна. Женщина может изменить имя. И не раз». Я согласилась и написала приказ о помиловании без имени.

Так как генерал по-прежнему молчал, императрица продолжала:

– Сначала я думала, что девчонка приберегла помилование для себя, но когда она не воспользовалась им, очутившись в тюрьме, начала подозревать, что тут и в самом деле настоящая любовь. Похоже, твоя жена бережёт мой подарок, чтобы спасти тебя . Взгляни, какое письмо написали мои каллиграфы, – она развернула лист бумаги, где почерком, похожим на почерк генерала, было написано письмо к Сяо Ян с просьбой о последней встрече. – Тут так трогательно расписано, как ты страдаешь и как хочешь увидеть её перед смертью, что она не выдержит и прибежит тебя спасать. С приказом о помиловании. Только пять лет назад я забыла сказать ей кое-что… Если она от моего имени освободит неугодного мне человека, то следующая казнь будет её казнью, и у неё уже не будет шёлкового свитка с печатью, который её спасет.

– Не смей! – генерал поднялся, сжимая кулаки. – Не смей этого делать, подлая женщина!

Правительница оставила улыбки и тоже поднялась, вскинув голову:

– Смотрю, ты такой же гордый, как твоя жена? Завтра получишь пятьдесят палок за то, что ведёшь себя неучтиво с императрицей.

– С дочерью мясника!.. – крикнул бывший генерал уже ей вслед.

– Шестьдесят палок! – донеслось из темноты.

На следующий день наказания, Джиан не замечал ни грязи, ни камней, ни оскорблений, высматривая в толпе Сяо Ян или её служанок. Надо предупредить её, чтобы не вздумала его спасать! Пусть отдаст мясничихе этот приказ и останется жива! Но день прошёл, а ни жена, ни слуги семьи Лэй не появились. Мачеху и брата он даже не ждал.

Можно попытаться разбить голову о каменную стену… Или броситься на копьё стражника… Тогда у Сяо Ян не будет причины приходить с приказом о помиловании…

После пятидесяти ударов палкой осужденного приволокли в камеру, потому что ноги он переставлял с трудом. Не успели запереть замок, как снова появилась вдовствующая императрица. Она швырнула Джиану сквозь прутья решетки смятый лист бумаги и сказала:

– Всё-таки, Сяо Ян приберегла приказ для себя. И не оценила твоего порыва. Значит, нет настоящей любви. Придётся тебе умереть лишь с воспоминаниями о ней. И с сожалениями.

Она ушла, а Джиан развернул письмо.

Изящным почерком Сяо Ян там были написаны всего четыре стихотворные строчки:

«Если ты совершил преступление – один будь.

Был ты глуп, был ты заносчив, был ты не очень стоек.

Теперь не хочу подходить к тебе близко.

В нашей разлуке навеки – для меня лишь спасение».

Тюремные стражи только недоумённо переглянулись, когда узник вдруг засмеялся и поцеловал письмо, а потом улёгся на ворох грязной соломы и преспокойно уснул.