Докопаться до тёмного нага, или Коридор миров

Глава 37

Когда я отказалась спускаться в зал Садэка сама, нагиня снова приказала жрецам схватить меня. Меня поволокли по ступенькам в темноту подвала. Если в храме Хатэм в каждом помещении горел огонь, то здесь царил мрак.

Когда последний луч трёх солнц растаял и мы оказались так глубоко под землёй, что сюда не проникал дневной свет, я вдруг поняла, что прекрасно вижу и тёмные фрески на стенах, и чёрную статую змеи посередине зала, и распластавшуюся перед ней женщину в белоснежном сарафане.

— Дарна?! — воскликнула я и, вырвавшись из рук жрецов, бросилась к харгу. — Что с тобой? Тебе плохо?

Она посмотрела будто сквозь меня, и столько обречённой покорности было во взгляде женщины, что у меня дрогнуло сердце.

— Что ты с ней сделала? — обернувшись к нагине, возмутилась я.

— Предложила конец страданий, — хищно ухмыльнулась Тейран’раш. — Для тебя же не секрет, что харгу больше не в силах исполнять свои обязанности?

— Это тоже твоя работа? — заподозрила я.

Нагиня покачала головой и с жуткой улыбкой призналась:

— Я пыталась посеять мрак в её душе, но, пока харгу поддерживал великий шеш, я ничего не могла сделать. Впрочем, веры тёмного нага оказалось мало, эта женщина так сильно боялась утратить своё положение, что свет Хатэм постепенно угас в её душе. В конце концов она предала своего шеша.

— Это ложь, — пробормотала я. — Дарна могла бы подстроить гадость мне, но она бы ни за что не согласилась предать Даррак’сеша. Харгу — верная жрица Алоби и проводница света Хатэм!

— Как мило, — протянула нагиня и в ярости щёлкнула хвостом по полу. — Ты такая же добросердечная и легковерная, как мой брат.

Подползла ко мне и, наклонившись, разомкнула губы в оскале. Я заметила, что её клыки ещё длиннее и острее, чем у Даррак’сеша, и по спине побежали мурашки.

— Вы оба так яростно заботитесь о жалких червяках, что ползают по этому мерзкому мирку!

— Жалких червяках? — выпалила в гневе. — Ты о подданных Даррак’сеша? Они же наги! Существа, подобные тебе…

— Замолчи! — в бешенстве взвизгнула Тейран’раш. — Эти слабые твари никогда не сравнятся с детьми богов! Глупые, бестолковые, жадные существа, заботящиеся лишь о самих себе. Думаешь, они ценят усилия моего брата? Осознают, на какую жертву ему и мне приходится идти ради их жалких жизней? Нет! Они лишь ползают у его ног, понимая, что иначе им не выжить. Но скоро всё закончится.

Она наклонилась ещё ниже, приблизила своё лицо к моему.

— Сегодня этот мир сгинет в огне. Ты, харгу и все эти жалкие червяки исчезнут… Разве что жрецы Садэка выживут, ускользнув в Коридор миров. А мы с братом наконец обретём свободу!

Когда раздвоенный язык Тейран’раш коснулся моего лица, я едва сдержала крик ужаса. Помнится, в свой первый визит я любовалась красотой светлой нагини, но сейчас дочь богов казалась мне олицетворением зла!

— Ты чудовище…

— Как и мой брат, — поднимаясь на модном хвосте, высокомерно согласилась нагиня.

— Ты ошибаешься! — запальчиво воскликнула я. — Дар совсем другой. Да, сначала он кажется холодным, непробиваемым и чересчур властным. Но потом понимаешь, какое у него доброе сердце. Видишь его заботу о других, уважаешь твёрдость его убеждений и решений. Не думаю, что нашёлся бы властитель более достойный, чем мой муж. И он ни за что не позволит погибнуть своей шеше!

— Вижу, ты его боготворишь, — саркастично фыркнула Тейран’раш. — Но тебе придётся разочароваться. Я-то знаю, какой он на самом деле! Ты для него забава, не более. Брат заигрался, но он тоже мечтает вырваться из этого вечного ада!

Недовольно щёлкая хвостом по каменному полу, она подползла к статуе Садэка.

— Наказание, которое придумали жестокие боги для своих детей.

— Наказание? — прошептала я и упрямо покачала головой. — Нет… Даррак’сеш счастлив здесь. Ему нравится править народом!

Тейран’раш зашипела, свернув кольца, будто ей воткнули под чешуйку раскалённую иглу:

— Щ-щ-щ-щаслиф-ф-ф?!

Казалось, вот-вот над её головой раздуется капюшон, как у кобры.

— Ты хоть представляешь, каково это — каждый день биться насмерть с тем, с кем когда-то делил одну утробу?

Глаза этой фурии переливались жуткой тьмой, от которой сердце замирало в груди, а по спине прокатывались волны колких мурашек.

— Умирать, умирать, умирать…

Голос рассерженной нагини становился всё громче, больно резал по перепонкам.

— Чтобы этот жалкий мирок продолжал жить?!

Я заметила, что харгу шевельнулась, и бросилась к ней, чтобы помочь подняться, но Дарна отпихнула меня. С трудом удерживаясь на дрожащих руках, она невидяще посмотрела перед собой.

— Великая шеша, — прошептала женщина, и с её губ на пол вязко упали капли крови. — Прими мои душу и тело…

Резко обернувшись к нагине, я процедила:

— Ты её заколдовала?!

Тейран’раш дёрнула уголком красивых пухлых губ и высокомерно вздёрнула носик.

— Как ты себе это представляешь? Я дочь богов, но не богиня. Говорю же тебе, бестолковая женщина из Коридора миров, что харгу сама обратилась ко мне. Взывала о милости и молила о конце страданий.

— Вряд ли она просила о своей смерти и гибели всего мира, — едко заметила я.

— Разумеется, она не горела желанием умереть, — ехидно хмыкнула светлая нагиня. — Совсем наоборот! Она желает стать жрецом Садэка и уйти в Коридор миров за миг до того, как Алоби раскалится добела.

Перед глазами встала жуткая картинка, которая заставила меня содрогнуться.

— И я подарю ей эту милость, ведь Дарна привела тебя, — продолжила Тейран’раш и вдруг скользнула ко мне, вмиг обвив кольцами, нежно пропела на ухо: — Ты поможешь мне… И сделаешь это добровольно!