Драгоценный враг

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

АВГУСТ

— Кара Тиндалл, — говорит дядя Род по телефону во вторник вечером. — Это женщина на Мерседесе, подписанная как «КТ». Имя Кара Тиндалл. Ей двадцать восемь. Местный прокурор здесь, в округе. Это все, что у меня есть для тебя.

Дядя Род — младший брат моего отца, и ему мы звоним всякий раз, когда в раю возникают проблемы. Он любит называть себя «решалой старой школы», хотя иногда мне кажется, что этот человек слишком много смотрит кабельное телевидение премиум-класса. Тем не менее, нельзя отрицать, что он может узнать все о ком угодно. Дядя Род может за милю унюхать лжецов и мошенников, как ищейка, и каждый в этом городе выкладывает ему все как есть сразу же, как он спросит.

— Кара Тинделл.

Я сажусь, беру со стола клочок бумаги и ручку и записываю.

— Уверен?

— Что за чертов вопрос? — Его дыхание ударяет в динамик. — Конечно, я уверен. В любом случае, какое тебе дело до этой дамы-законницы? У тебя какие-то неприятности?

— Всегда.

— Не будь тупицей.

Он усмехается. По крайней мере, кто-то в этой семье ценит мое чувство юмора.

— Дай мне знать если тебе понадобится что-то ещё. У тебя есть мой номер.

— Позвоню.

Я сбрасываю и пишу Шеридан.

Я: У меня есть ее имя. Но я хочу, чтобы ты пришла за ним лично…

Я дразню. Вроде.

Через несколько недель Шеридан уезжает в колледж.

Мне нужно закончить это дерьмовое шоу, сделать то, что нужно, а затем захлопнуть эту главу, чтобы я мог, наконец, выкинуть Розочку из своей головы.

Я снова подумал о ней сегодня в душе, а потом, потому что, видимо, этого было недостаточно, подумал о ней ещё трижды. Каждый сценарий был ванильно-сладким с ее ртом, который на вкус как корица. Не в моем стиле.

РОЗОЧКА: Серьезно? У тебя есть имя?

Я: Да. Присоединяйся. Я буду ждать тебя у ворот через двадцать минут.

Учитывая все, что происходит в ее личной жизни, я не знаю, будет ли Шеридан в настроении быть оттраханной разными способами, как только запру дверь своей спальни, но, Боже, помоги мне, я постараюсь попасть в неё.

Она не отвечает целых четыре минуты.

Я хожу по комнате. Проверяю окно. Нюхаю простыни, чтобы убедиться, что новая домработница поменяла их сегодня, как я просил.

РОЗОЧКА: Я не могу сейчас прийти. Позже. К десяти?

Я: Замечательно.

Я отбрасываю телефон и падаю на кровать, положив руки под шею и глядя в потолок. Камера слежения в углу мигает красным. Это замкнутая, защищённая паролем система нашей сети. Та, к которой есть доступ только у меня.

Я установил ее несколько лет назад, когда выяснил, что кто-то всегда ворует деньги из моего комода. Потом пропали часы. И несколько других вещей, которые можно было заложить. Оказалось, что это был один из ненадежных «друзей» Гэннона, чьё имя теперь постоянно находится в печальном чёрном списке нашей семьи.

Что бы мы ни делали сегодня вечером в этой комнате, это будет четко записано черно-белыми кадрами, а это значит, что я смогу пережить этот момент столько раз, сколько захочу. Если бы я был истинным злом, то отправил бы видео ее отцу. Я бы сообщил ему, что его милая девчушка была осквернена сыном его давнего врага. В последний раз я слишком много раздумывал над этой идеей, представляя, как краска сходит с его лица, а глаза наполняются слезами. Его сжатые кулаки. Осознание того, что дело сделано и никогда это не изменишь.

Может, я и больной ублюдок, но нихрена не отвратителен.

Я не отправлю ему видео.

Я иду в душ и готовлюсь.

Сегодня та самая ночь.