Есть у Революции начало

Глава 15. Чтобы изменить людей, их надо любить

Окончание нашей велосипедной прогулки получилось скомканным. При прощании, отчётливо ощущал в девушке неловкость и даже тревогу. Людмила не знала, что теперь думать обо мне. Слишком холодным и уверенным тоном заговорил я с опасными мужиками. Такого невозможно ожидать от простого деревенского мальчишки, обладай он, какими угодно, способностями. Как нейро — психолог, пусть даже начинающий, она отлично поняла, что сыграть подобную самоуверенность почти невозможно. Особенно в тех условиях надвигающейся драки, когда нешуточно блестело лезвие ножа, а мысли и чувства путались, подстёгнутые адреналином.

— Очень жаль, если из-за подобной нелепой случайности, провалится моё внедрение в ряды РСДРП, — слегка огорчённо думаю, расставаясь с будущим комиссаром. Будь что будет, но удалять события из памяти Людмилы я не буду. Она явно относится ко мне с добротой. Так как я давно это чувствовал, попробую довериться её женской симпатии. Будь что будет, предусмотреть абсолютно всё физически невозможно. Рано или поздно, придётся возвращаться в реальный мир, где не всё случается как я пожелаю, по первому движению. Ну не получится в этот раз, с питерскими революционерами, найду других и всё равно пролезу в партию.

Сейчас, самым важным событием стоит моя женитьба на уроженке Австралии. Хотя я уже считаюсь гражданином этой страны, как и всех, наиболее влиятельных государств мира, именно в Австралии мне требуется более глубокое внедрение. Очень серьёзные планы я имею на территорию этого, полупустынного континента. В Африке, предполагаю захватить не меньше земли, но в условиях тамошнего беззакония, проблем на чёрном континенте не предвидится. Предстоящая свадьба на Анжеле, важна не сама по себе, а теми преимуществами, которые получу, влившись в известную семью политиков и финансистов. Пусть они, не очень известны сейчас, но с моей помощью, непременно добьюсь увеличения их влияния, а вместе с этим и своей значимости.

Два дня до свадьбы, необходимо провести в Петрограде, чтобы держать на постоянном контроле, колеблющееся на тонкой ниточке, будущее членство в партии коммунистов. Прежде всего, надо попытаться заинтересовать революционеров дополнительными плюсами, в случае моего вступления в РСДРП. Давно дразню их деньгами, и всё никак не могу отдать. Хотя сейчас вечер, и по старому поверию, деньги должны спать, решаю найти Молотова или Комарова, чтобы избавиться от солидной суммы в моём рюкзаке. Не будь их сегодня со мною на велосипедной прогулке, конфликт с путиловцами, мог кончиться более мирно. Воистину, — деньги зло! А большие деньги, — большое зло.

Очень удачно, определяю координаты обоих моих знакомых смутьянов, на старом месте. На той же квартире где мы встречались днём, они, почти в том же составе, собрались снова. Обсуждают очередное дело, не терпящее отлагательств. На значительные суммы, что они получают от спонсоров и сочувствующих граждан России, они уже закупили значительные арсеналы оружия для грядущей революции. Именно сейчас, они обсуждают, как лучше распределить по Петрограду и пригородам, тайные схроны с небольшими партиями вооружения и патронов. Давно решили, что организация крупных складов очень опасна. Ведь при случайном захвате охраной, пропадёт значительная его часть. Карта закладок оружия, самая главная тайна, нынешних революционеров.

Именно в момент её просмотра, я и стучусь к ним в двери. Хотя стук условленный, мужики страшно пугаются. Они ни кого не ждут, потому самый молодой, дядя Слава Молотов, решает спуститься через балкон, по трубе. Он только недавно сбежал с Иркутской ссылки, и совершенно не хочет туда возвращаться. Чтобы не доводить дело до греха, до переломанных рук или ног, весело кричу в широкую щель почтового ящика.

— Дядя Слава, это я, Вася Пастушок, — пищу нарочито детским голосом, чтобы не вызывать подозрения у соседей по площадке.

Почти тот час, двери открываются, и сильная рука затягивает меня в квартиру.

— Ну, ты и напугал нас, — за всех признаётся Молотов.

— Ты какого лешего, на ночь глядя, по гостям блудишь? — не очень вежливо, медленно отходя от недавно пережитого страха, интересуется он полушёпотом.

Изображая испуг, растерянно размахивая руками, признаюсь.

— Я просто побоялся с большими деньгами, вторую ночь, в городе ночевать.

Николай Комаров, тоже в бегах от царской охранки, но не пытавшийся убегать, насмешливо комментирует.

— Что же ты забыл условный стук и зря испугался? Если бы это жандармы явились, они бы стучаться вообще не стали, да и по трубе бы от них не сбежал.

— Сам бы подумал лучше, а ты парня винишь, — с улыбкой погрозил Молотову пальчиком.

— Ты нас извини, — обратился он уже ко мне.

— Прости, что деньги вчера вечером у тебя не взяли, — он наклонился ближе и понизил голос.

— Такие суммы у нас положено коллегиально принимать на подотчёт.

Уже громко, чтобы слышали все, произнёс.

— Вот сейчас примем, пересчитаем, выпишем расписку в получении и распишемся.

Николай специально хотел выделить мой взнос перед всеми, чтобы доказать какого полезного помощника, его сын с племянником, привели.

Пока мужчины, несколько раз пересчитывали деньги, я по-хозяйски налил себя чая из самовара и погрыз твёрдые, но вкусные, баранки с маком.

Выходя ко мне, один из революционеров, явно рабочего происхождения, простосердечно шепчет Молотову.

— Даже Николаевич меньше дал, — удивлённо качает подбородком, чуть выпятив нижнюю челюсть.

В ответ, я сразу замечаю.

— Если вы, Михаила Николаевича Половцева имеете в виду, так ему, надо ещё дочь воспитывать, а у меня ни перед кем обязательств нет, — деловито объясняю, шумно прихлёбывая горячий чай, заранее налитый в блюдечко.

Компания революционеров, только что пересчитавших деньги, ошарашено останавливается в дверях.

— А его ты откуда знаешь? — забыв о конспирации, спрашивает болтливый член ЦК. Товарищи по партии недовольно смотрят на излишне говорливого коллегу. Но интерес пересиливает, потому Молотов повторяет вопрос, волнующий всех.

— Как ты, бедный зауральский пастушок, ухитрился познакомиться с богатейшим человеком России?

Только сейчас, понимаю, что моё знакомство с его дочерью на фронте, должно остаться в тайне. Быстро создаю точку возврата, на долю секунды отключая своё сознание. Хорошо, что у меня всегда наготове, удобная отговорка.

— Я же вундеркинд, чудо — ребёнок, которого меценаты показывали всем денежным людям столицы и даже зарубежья. Глядя на забавные рожицы, которые я корчу за чаепитием, мужики смеются.

— С такими связями, парнишка нам явно пригодится для придания авторитетности нашей пропаганде, — вставляет своё веское слово дядя Слава Молотов.

— За деньги, дополнительное спасибо, — сдержанно кланяется он мне.

— Чтобы прокламации и листовки печатать за границей, нужны огромные средства.

Один из соратников, скорбно добавил.

— Но дороже всего, обходится доставка. Людей теряем, которых власти на границе ловят, по тюрьмам прячут или на фронт, под пули, гонят.

Я улыбнулся, широко разведя руками.

— Так что же вы раньше не сказали? У меня скоро самолёт соберут на аэродроме у Серафимы Никитичны. Много не обещаю, но сто килограмм груза легко привезу из Швейцарии, Англии или любой другой страны.

Вдруг, снова раздался условный стук. Ошарашенные моим предложением революционеры, даже не подумали пугаться. Только Молотов, иронически заметил.

— Надо думать, опять свои. Полиция, на такие мелочи как дверные замки, внимания не должны обращать.

Тем не менее, все стояли в нерешительности. Упоминание о полиции, ввергло собравшихся в недавно испытанные страхи.

— Я открою, — как о само собой разумеещемся, проговорил я, и сразу пошёл к двери.

Соратники по революционной борьбе, не сговариваясь, рассредоточились по углам гостинной. От испуга, им хотелось вжаться в стены, стать невидимыми.

Открыв двери в прихожей, увидел Людмилу Мокиевскую. Она успела переодеться в незаметное серое платье. Смотрела на меня широко открытыми, от удивления, глазами. Только забравшись в её мысли, понял, что девушка не ожидала меня увидеть, в такое позднее время, на явочной квартире. Самое неприятное, что открылось мне, — она решила рассказать товарищам о моём необычайно уверенном, потому подозрительном, поведении, в конфликте с путиловцами.

— У меня ещё есть шанс изменить впечатление о себе, — моментально понял я, отступая из прохода, радушно приглашая девушку в квартиру.

— Добрый вечер Людмила Наумовна, — нарочито громко произнес, как только закрыл дверь на лестничную площадку.

Почти тот час выскочили остальные мужчины. Стараясь скрыть неловкость от своей недавней трусости, все, преувеличенно оживлённо принялись рассказывать гостье, каким полезным оказалось их знакомство со мною.

— Вы представляете, Людочка, — заговорщическими интонациями начал Молотов.

— Вася ещё вчера ночью показывал, нам с Комаровым, свою сумку с деньгами. Мы не решились принять их сразу, в тот момент.

— Только сейчас пересчитали и нашли там огромную сумму, — восторгался он.

— Но главное, даже не это. «Пастушок» сможет помочь нам переправить подпольную литературу из Швейцарии.

Заметив, как девушка тревожно стрельнула глазами по собравшимся мужчинам, Вячеслав рассмеялся.

— Насчёт доверия ему, даже не сомневайся, — перешёл он на «ты», как — бы показывая степень близости, которую все должны ко мне иметь.

— Я же говорил, что он помог мне ещё по дороге из Иркутска. Письма от Сталина и Свердлова из Туруханской ссылки, — говорят очень многое. Это не такие люди, чтобы давать хорошую рекомендацию случайному человеку.

— Кстати, — обратился он ко мне.

— Как тебе удалось так быстро завоевать их доверие?

— Мы вместе ловили рыбу и поймали огромного тайменя, — откровенно признался я.

— А потом выпили вкусного вина, которое у меня было в самолёте.

В ответ на последнюю фразу, все улыбнулись, а некоторые рассмеялись вслух.

— Если бы ты нам вино на самолёте привёз, мы бы тебя в ЦК выбрали, — засмеялся Молотов.

— Но ты объясни, почему они тебе свои письма доверили? — мужчина наталкивал меня на объяснение всех деталей.

— Просто они ответили на письмо дяди Володи, которое я им передал.

— А кто у нас, дядя Володя? — с откровенным любопытством спросил один из товарищей.

— Тоже революционер?

— Нет, он не революционер, — с сожалением заметил я.

— Он писатель и артист. Он, очень много пишет о борьбе за свободу рабочих и крестьян. Заметив непонимающие взгляды, объяснил своё мнение.

— Дядя Володя с тётей Надей не сидят в ссылке как Сталин или Свердлов. Они не раздают листовки солдатам как дядя Коля Комаров и его сын.

— Не занимаются привлечением новых кадров, как Людмила Наумовна или дядя Слава, — повернул голову в сторону Молотова и Мокиевской.

Пока говорил, слушатели поняли всё ещё до окончания моей речи.

Громко хмыкнув, Молотов спросил меня, обращаясь ко всем одновременно.

— Так ты Ленина и Крупскую не считаешь революционерами и членами РСДРП? Товарищи, буквально раскрыли рты от удивления. Людмила, как самая эмоциональная, не удержалась от восклицания.

— Так это же главные теоретики и организаторы нашей партии. Неужели, Василий, выполнял поручения Ленина?

Довольный произведённым эффектом, Молотов слегка улыбнулся, многозначительно заметив.

— Суеверные люди сказали бы, что это судьба, но материалисты, должны быть уверены, что никаких случайностей в мире нет. Этот случай, ещё раз доказывает, что думающие, прогрессивно мыслящие люди обязательно примкнут к нашему лагерю борцов за свободу.

Назидательно поднял указательный палец и помахал им около своего носа.

— Вот почему я уверен в будущем согласии Серафимы Жилиной, сотрудничать с нами, — утвердительно кивнул головою, в подтверждении, каких-то своих мыслей.

— Ты что-то хотела рассказать? — повернулся к единственной девушке.

— Мы же договорились встретиться завтра утром.

Теперь, для чтения мыслей юной революционерки не нужно быть экстрасенсом. На лице Людмилы, была написана твёрдая уверенность в, только — что принятом решении.

— Я поторопилась сообщить, — она с новым выражением, посмотрела на меня.

— Считаю, Василий, будет нашим лучшим помощником и верным борцом за свободу трудящихся всей России.

Наконец — то, я облегчённо вздохнул. Смутные женские подозрения, растаяли, перед силой неопровержимых фактов. Проговорив ещё минут пятнадцать, коммунисты стали собираться.

— Сейчас очень опасное время, — заметил кто — то из товарищей.

— Появилось много вооружённых дезертиров. Лучше разойтись пораньше, засветло.

Как обычно, предложил довезти до дома Людмилу. Предупредил соратников о своём отсутствии в течение двух или трёх дней.

— Нужно проследить, как соберут самолёт, облетать его как следует, проверить состояние перед длительным перелётом. О будущем полёте за листовками, говорил как о деле полностью решённом.

— Только за рулём, чур, буду я, — выкрикнула на лестнице Людмила.

— То, что я сейчас в юбке, помешать не должно, — обернулась она вокруг себя, широко раздувая длинное лёгкое платье.

Как и рассчитывала Людмила, объёмистая юбка задралась на раму, оставив свободными ноги ниже коленей.

— Так даже лучше, — заметила она, пока я держал велосипед, а она примерялась в седле.

— Не будет болтаться штанин, которые могут попасть в цепь.

— Завязывать ничего не надо, к тому же, — похлопала по сиденью на раме, теперь скрытому её юбкой.

Теперь, приняв решение не выдавать нашего неприятного приключения в Екатерингофском парке, она очень радовалась. У нас была общая тайна. Она научилась ездить на велосипеде. К тому же, скоро прибудет настоящий самолёт. Столько интересных событий случилось с моим появлением. Людмила с радостью вычеркнула из памяти, моё, подозрительно взрослое поведение в опасной ситуации. Я радовался не меньше своей спутницы.

— Значит, мне не всегда нужно торопиться с моим вмешательством. Инерция привычного мышления не даёт людям поверить в небывалое, даже если они лично видят и слышат это.

Движения на вечерних улицах были чуть меньше чем днём, потому мы доехали до квартиры студентки очень быстро. Стоя возле старинных ворот, она явно не хотела быстро расставаться с таким любопытным чудо-ребёнком, каким я представлялся.

— Неужели, завтра прибудет, твой, самый настоящий самолёт? — мечтательно и недоверчиво, заглядывала мне в глаза юная авантюристка.

Своей интонацией она показывала свой неподдельный интерес.

— Почему, завтра, — весело — безразлично, отвечал я.

— Он уже сегодня прибыл. Серафима его отправила в свой, строго охраняемый, ангар под Колпино. Там конечно есть специалисты, но мне бы хотелось самому проследить, чтобы всё было собрано в лучшем виде. Вот завтра, с самого утра и выеду на велосипеде.

— А мне с тобой можно? — наконец, высказала, своё тайное желание, боевитая революционерка.

Нисколько не сомневался, что она проявит неженскую смелость и напросится со мною. Не зря же, всего через два года, она станет первой и единственной, женщиной — командиром бронепоезда.

— А тебя никто здесь не потеряет? — осторожно поинтересовался у неё.

— Может товарищи по партии, друзья, родители …? — дал понять, своё принципиальное согласие.

— Только выезжать завтра очень рано, а мне ночевать придётся у Серафимы.

— От неё, ещё, к тебе заезжать…, - задумчиво рассуждал я вслух.

— Можно в доме у дяди Коли Комарова остановиться, но с Путиловской стороны тоже не близко добираться, — продолжал перебирать варианты.

— Оставайся у меня, — наконец догадалась предложить Людмила.

— У меня, правда, ужин не готов, — извиняющимся тоном продолжила хозяйка.

Я дружески шлёпнул девушку по плечу.

— Хавчик, — моя забота, — дружески улыбнулся ей.

— Хата твоя, — харч мой. Ты иди домой, я прошвырнусь за продуктами. У тебя есть на чём мясо пожарить?

— Только камин в гостиной и чугунная дровяная печь на кухне, — по тому, как неуверенно хозяйка перечисляла кухонные приборы, понятно, что бывшая дворянка не занималась приготовлением пищи.

— Минут чрез пятнадцать вернусь, — крикнул я уже на ходу, быстро раскручивая педали велосипеда.

Магазин Елисеева скоро должен закрыться, потому в следующий момент, вильнув в глухую подворотню, телепортировался в знаком месте на Невском проспекте.

Решил взять парного мяса, свежих фруктов, шоколадных конфет, пирожного и несколько бутылок вина. Так как покупателей было уже мало, а моя одежда не внушала должного доверия, меня сразу принялся опекать приказчик, лет двадцати пяти, с зализанными волосами.

— Простите покорнейше, — уважаемый, — проговорил он почти сразу, как только я начал перечислять то, что собираюсь закупить.

— Хотелось бы увидеть ту сумму, которую вы соизволите потратить у нас, — пряча глаза в низком поклоне, попросил служитель магазина.

Вытащив пачку сотенных купюр, развернул их веером перед мужчиной. Вид такого количества денег, явно внушил уважение ко мне. Решил не пугать собеседника, потому сразу предупредил.

— Мне поручено приобрести самые лучшие продукты, — посмотрел на свои швейцарские наручные часы на чёрном ремешке.

— Желательно успеть до закрытия вашего заведения, — поторопил любопытного сотрудника магазина.

Как по мановению волшебной палочки выскочили ещё трое коллег моего собеседника.

— Положить желательно в корзины с длинными ручками, — громко крикнул вслед разбегающимся приказчикам.

— Мне на велосипеде везти, — объяснил я уже одному первому приказчику, оставшемуся возле меня.

— Можем извозчика заказатьс, — с более глубоким, чем ранее, поклоном, предложил служитель.

— Занести продукты домой, поможемс, — опять показал свою набриолиненную лысину.

С большим сожалением, пришлось отказаться. Мне не удастся прибыть к Людмиле через пятнадцать минут, как обещал, если придётся добираться традиционным способом. Буквально через пять минут, мне принесли четыре высоких корзины из ивовых прутьев. В них же лежали счета, на общую сумму, чуть более шестидесяти рублей. Сунув «катеньку», в руку одному из парней, попросил.

— Помогите всё это погрузить на велосипед, всё остальное вам за работу и на добрую память, — широко улыбнулся и заговорщически подмигнул.

Через несколько минут, осторожно подкатил велосипед к крыльцу дома Люды Мокиевской.

Знакомый консъерж, видимо предупреждённый хозяйкой, предупредительно открыл мне двери.

Изображая серьёзные усилия, взял все четыре корзины и медленно поднялся по лестнице первого пролёта. Пулей долетев до четвёртого этажа, крутанул ручку механического звонка.

— Заходи, Василёк, — услышал я громкий и радостный крик из комнаты.

— Там открыто.

Толкнув ногой дверь, я, осторожно, чтобы не задеть корзины с вином и мороженным, вошёл в знакомую квартиру. Людмила, подтвердила ходячее мнение, — женщины, как дети. Она с радостью бросилась копаться в покупках. Найдя шоколад, сразу остановилась и просительно посмотрела на меня. Не стал её говорить прописные истины. Если аппетит есть, то никакими конфетами его не испортить. Шоколад я просил положить разный, как горький так и сладкий. Люда, как маленькая девочка, моментально измазала носик. Все руки девушки были в тающем шоколаде. Определённо, сейчас ещё не умели добиваться таяния продукта во рту, а не в руках.

— Ты руки хоть мыла? — спросил я девушку по-свойски. Она, только молча кивнула.

Быстро помыв свои руки в ванной комнате, вернулся в прихожую, где Людмила пробовала покупки.

— Ты мне то оставь попробовать, — наигранно пробурчал. Схватив её за правую руку, облизал указательный палец девушки. Как ни странно, шоколад имел всё тот же знакомый вкус и аромат.

Люда радостно засмеялась, глядя, как я старательно обсасываю её пальцы.

— Ты поэтому интересовался чистотой моих рук? — с придыханием, спросила она меня.

— Где ты так научился облизывать женские пальчики?

— Ты, прямо дамский угодник, — уже со смехом, проговорила она, дожёвывая конфеты.

Намеренно серьёзно, не принимая её игривого тона, я ответил.

— Я в нищете рос, круглым сиротой. С детства не могу терпеть когда еда пропадает.

— А пальцы, — поднял перед собой свою ладонь.

— Пальцы дамам никогда не облизывал. Разве что у коров, прямо из вымени молоко отсасывал, когда голодный был как собака.

По неловко тишине, повисшей в комнате, сразу стало понятно, что девушке стало неловко за своё теперешнее благополучие и счастливое детство в прошлом. Она сидела на пуфике, сложив облизанные мною пальчики, почти молитвенным образом. Не дожидаясь её слёз, сухо заметил.

— Мне продукты везде можно слизывать, где только замечу? Не решаясь ответить вслух, чтобы не выдать подступившие к горлу слёзы, Люда, не говоря ни слова, согласно кивнула.

Я тут же наклонился к её лицу и лизнул хозяйку в нос.

Девушка, не ожидавшая такого странного жеста, покраснела всем лицом. Затем обхватила мне руками и крепко обняла, не переставая истерически смеяться. Пока она прижималась ко мне, явственно ощущал её слёзы, бегущие у меня по шее и за шиворот. Обняв её в ответ, потёрся щекой о её щёку и признался.

— Я мамку совсем не помню. Ты мне как мама.

Людмила разревелась навзрыд. Буквально сразу, понял, что причина скрыта не только во мне.

— У меня в прошлом году умерла матушка, — призналась революционерка, и снова заплакала.

Мы простояли так довольно долго, пока я не заметил.

— Слезами горю не поможешь. У тебя хоть матушка была, а мне и вспомнить нечего. Пошли мороженное есть. Говорят, оно поднимает настроение.

Вот мороженное, оказалось, совершенно другим, чем в нашем времени. Абсолютно не похожим, на привычное мне.

— Никогда такое вкусное мороженное не ел! — сорвалось у меня непреднамеренно. Подруга только засмеялась в ответ.

— Значит, успел уже попробовать, в своём Зауралье? — понимающе улыбнулась новая подруга, уплетая подтаявшее лакомство.

Высоко вздёрнув нос, как положено ребёнку, — похвастался.

— Я и в Швейцарии, разные виды мороженок пробовал.

Людмила замахала на меня рукой.

— Да Бог с тобой, Василёк. Кто же спорит, что ты больше моего знаешь и умеешь. Вон как на велосипеде катаешься.

— Сегодня вот, ухитрился мужиков в парке напугать, которые нас едва на зарезали, — выжидающе посмотрела на меня.

Она явно хочет до конца выяснить, природу, странного для моего возраста, умения блефовать. Только сейчас, в связи с моими ловкими оправданиями в отношении знаний различных сортов мороженного, родилась идея объяснения моей криминальной мимикрии в парке.

— Ты думаешь, меня, Серафима Никитична не научила, как разговаривать с мелкими уркаганами и деловыми ворами?

— Мы почти сутки тренировались, чтобы научиться отвечать уголовникам как положено, — прихвастнул я.

— Она настоящего душегубца, ко мне приставила, чтобы я у него учился.

— Я уже и забыл всё, да чернявый мужик с ножиком так меня напугал, что, не знаю, откуда всё на ум пришло, — откровенно удивляясь самому себе, сознался девушке.

Люда очень хотела поверить мне, потому, не очень правдоподобное объяснение, вполне её удовлетворило. Всё предыдущие опасения, в отношении меня, растаяли как снежный ком.

За окнами уже совсем стемнело, когда я приступил к приготовлению мяса, купленного в Елисеевском магазине. Чугунная печь на кухне оказалась раза в четыре больше обычной, газовой плиты. В принципе, очень удобная вещь. Хозяйка, внимательно посмотрев, как я орудую на её кухне, стеснительно призналась.

— А я совсем не умею готовить. Нанимаю повариху, когда столуюсь дома, но чаще обедаю в трактире.

— У нас по близости, расположен, очень приличный, — взглянула на кухонные часы.

— Кстати, он и сейчас работает. Я рассмеялся. Подробно разъяснил, что это мясо я готовлю для завтрашней поездки в Колпинский аэродром.

— Там рестораций нет, а задержаться можем на целый день. Да и завтра, с утра, перед долгой поездкой на велосипеде надо основательно зарядиться.

Обсыпав мясо приправами, поставил его в духовку на медленно тлеющие угли.

— Тебе надо искупаться, — как взрослая, распорядилась Людмила.

— Сутки напролёт, на велосипеде по городской пыли, весь в поту, ездишь. Сейчас вот, в угольях вывозился.

— Тебе, который годок — то пошёл? — полюбопытствовала как бы случайно. Когда я сознался, что только десятый, девятнадцатилетняя девушка успокоено улыбнулась.

— Зови, как спину будешь мыть, — приказала категорично.

— Я по специальности медик, в морге и не таких голышей навидалась. Ты меня не стесняйся.

— Определённо, девушке интересно проверить, в какой мере я сложился как мужчина, — понял я её намерения. Жаль, что в отношениях с ней мне нужно быть предельно осторожным. Это не наши деревенские, или, купеческие девки. Последствия нежелательной огласки могут быть совершенно непредсказуемыми. Мне придётся жить при социализме, все последующие годы. Поиграть, разумеется, можно, но проявлять свою кобелиную природу, ни в коем случае нельзя.

Как ни в чём не бывало, согласно киваю головой. Пока мясо томится в духовке, легко успею смыть дневную пыль.

— Как пользоваться кранами, надеюсь, тебе не надо подсказывать? — провожая меня в ванную комнату, иронично интересуется девушка.

Она явно вспоминает свой конфуз в ультрасовременной туалетной комнате Серафимы Никитичны.

Наливаю горячей воды в ванну и долго блаженствую, просто греясь и вспоминая детство. Сейчас мне нет нужды отмывать грязь со своего тела традиционными способами. Всё, существующее вокруг меня, виртуально, а значит создано компьютерной программой. Всю пыль, оседающая на мне за день, обычно удаляю мысленным приказом. Но именно сегодня, решил удвоить количество грязи накопившейся на коже. Старательно оттираю мочалкой ноги, особо запылившиеся от длительной езды на велосипеде.

Услышав мои активные плескания в ванной, Людмила вежливо постучалась, прежде чем вошла, не дожидаясь моего разрешения.

— Ну, ты и поросёнок! — подметила она, глядя на грязную, угольно — чёрную мочалку, в моих руках.

— Когда столько грязи собрать сумел, — констатировала равнодушно.

Заметил на ней, большой кожаный фартук, закрывающий её от шеи до самых ног.

— Мы в таких, — обвела она себя рукой.

— Ходим на уроки анатомии, чтобы не запачкать одежду.

Молча, подивился, насколько девушка оказалась предусмотрительной. По выражению лица студентки, отлично понял, что никаких других чувств, кроме научного любопытства, она ко мне не испытывала.

— Отлично выглядишь, для своих лет. Не сказать, что много голодал.

— Вон, какой высокий вымахал, — смело осмотрела мою обнажённую фигуру во весь рост.

— Давай, спину подставляй.

— Пропотел сегодня, целый день на велосипеде гоняючи, — приказала мне доброжелательно, почти по родительски.

— Полотенце возьмёшь здесь, — напомнила Людмила, выходя из ванной, не глядя указывая на угловой шкафчик. Внезапно обернулась, как будто только что вспомнила.

— Обязательно под мышками и в паху протрись мочалкой с мылом, — видимо вспомнила, что я беспризорник и мог не уметь правильно мыться.

Уже выйдя из ванной и закрыв двери, тут же открыла их снова и заглянула ко мне.

— А тут так вкусно мясом жареным пахнет! — дёрнула носом, подтверждая, как изменилась атмосфера в квартире за время её отсутствия.

— Оно не сгорит случайно? — с ноткой тревоги в голосе спросила хозяйка.

— Всё делается точно по рецепту, — успокоил девушку.

— Скоро выйду. Ты ничего не трогай на кухне. После твоей помывки, будем пробовать вместе.

Возможно, в ожидании соблазнительно пахнущего жаркого, Людмила, помылась очень быстро. Очень невинно, совершенно по деловому, как и положено, у соратников по революционной борьбе, потёр девушке спину. Уже в спину, когда я выходил в её фартуке на голое тело, она спросила.

— Ты чего же голым расхаживаешь? Вернее, только в одном моём переднике.

Честно признался, что постирал свою одежду, так как другой я с собой не имею.

Людмила рассмеялась и посоветовала покопаться в её плательном шкафу, выбрать то, что посчитаю подходящим.

Когда она вышла из ванной, я встретил её в одних дамских панталонах, с которых предварительно оборвал все оборочки и кружева. Свежевымытая хозяйка долго смеялась. Наконец посерьёзнела, отметив.

— А тебе даже идёт. Оценивающе оглядела мою фигуру.

— Ты как маленький, засушенный Геракл выглядишь, — пощупала мои бицепсы.

— Вон, какие твёрдые у тебя мышцы. Истинно, деревенский житель, не изнежен городскими удобствами.

Проголодавшаяся после купания в ванной, девушка, с аппетитом набросилась на свежеприготовленную телятину.

— Ты много не съедай, — намекнул я заботливо.

— Спать будет тяжело, а завтра, с самого раннего утра, ехать за тридцать вёрст в Колпино.

Когда девушка пошла стелить мне отдельную постель, сразу отказался.

— Ты, что — ли, со мной ночевать брезгуешь? — нарочито простонародно проговорил, изображая обиженность.

— В деревнях у нас все вместе, вповалку спят. Даже в богатых семьях так принято.

— Я чистый, — театрально осмотрел себя.

— Тебя я тоже протёр со спины, — улыбнулся, разведя руки.

— Али ты о чём — то дурном думаешь? — вопросительно заглянул ей в лицо.

Юной революционерке не оставалось ничего иного, как согласиться с моими аргументами и постелить нам вместе.

Уже укладываясь спать, недовольно признался.

— Ходить в твоих подштанниках я ещё согласен, но спать в них, ты меня уволь, — решительно сдёрнул с себя женские панталоны.

Никаких вольностей я не собирался допускать в постели. Слишком обширные планы были на завтрашний день. Будущая комиссар мне важна не как объект для сексуальных фантазий. Она должна стать помощницей в изменении людей всех моих территорий, а в будущем, и всего мира.

«Чтобы изменить людей, их надо любить. Влияние на них пропорционально любви к ним». Иоганн Генрих Песталоцци (1746–1827).