Есть у Революции начало

Глава 18. Трудно быть эффективным и не противным

Радость государя я вполне могу понять. Ну как же, — позволить себе полную свободу поведения, не опасаясь последствий. Ведь его буду страховать я, — чудо — ребёнок, обладающий сверхчеловеческими способностями. Кто — бы не обрадовался такой возможности. Тем более человек, жизнь которого была на виду всего народа России. Каждый шаг первого лица, любого государства, должен быть строго продуман и взвешен его помощниками.

— Жаль, что мы не во Франции, — выдал он первое предложение, как только закончил ликовать по поводу неожиданно свалившейся на него свободы.

— Даже хорошо, что Георг не поверил моей телеграмме. Хотя и жаль, что мы не сфотографируемся с ним вместе, как у нас заведено при каждой встрече.

— В Лондоне наверняка есть ресторации, где танцуют как в «Мулен Руж», — почти просительно посмотрел на меня.

— Ты хоть и маленький по возрасту, но раз завтра женишься, значит, обязан познакомиться с устройством женщин лучше, — выдал Николай, обычную для мальчишников, шутку.

С велосипедом и поисками стриптиз — баров, всё решилось очень просто. Первый же остановленный извозчик, выслушав наши намерения, предложил прикрепить нашу технику на крышу его кэба. С радостью перечислил все злачные места в Сохо. Пообещал забрать нас в условленном месте, в любом часу ночи.

— В Сохо, опасно нанимать экипажи ночью, — нарочито запугивал нас.

— Благоразумнее, договориться заранее. А я вашу технику сохраню на верхнем багажнике.

— Байсикл у вас не тяжёлый, — удивлённо, вспоминал вес недавно закреплённого груза.

В качестве подтверждения своей порядочности, выдал нам картонную копию его медной бляхи, с номером — разрешением, для занятий частным извозом.

По дороге в Сохо, я предложил кебмену, отвезти наш велосипед в гостиницу, адрес которой ему записал на золочёной визитке Николая.

— Вот Европа, — с завистью заметил сановитый спутник, поглаживая бородку.

— Каждый извозчик грамоте обучен. Хотел заметить ему, что он, как раз и есть главный ответчик, за всё, что творится в России. Но учить учёного, воспитывать мужика, тем более государя, на пятом десятке, только злить без толку.

Начали, наш, с Николаем Александровичем, загул, с самого шикарного заведения. Зеркала во всю стену, британская символика в лепнине на потолке, придавали ресторанному залу слишком официальный вид. Явно, наш грамотный «сусанин — кэбмен», завёл сюда не просто так. Наверняка имеет процент с каждого привезённого клиента. Понял я всё это слишком поздно, когда мы уже расположились в отдельном, полузакрытом кабинете, вблизи небольшой сцены.

Право заказывать блюда и напитки, официант, передал самому старшему из нашей компании, вместе с меню и картой вин. Очень подозрительно смотрел на меня. Сразу понял, что его смущал не столько мой возраст, сколько скромное, если не сказать бедное, сиротское одеяние. Это понял не только я, но и мой товарищ, государь — император.

— Скажите, что я вышел переодеться, — склонился к уху Николая, выходя из зала. В туалетной кабине, заперся и телепортировался в Швейцарию, где хранился мой полный парадный костюм, включая различные парики, накладные усики с бородками. Через десять минут, когда вошёл обратно, в полутёмный альков нашего отдельного кабинета, Николай меня не узнал.

— Сэр, вы ошиблись столиком, — торопливо заговорил он на отличном английском языке, видимо не разглядев меня. Заметив, что я не думаю исправлять ошибку, испуганно замолчал, не решаясь на более кардинальные действия. Тревожно всматривался в меня, когда я уселся напротив него с зажженной сигарой в правой руке.

— Братец, дружище, — развязно обратился к царю.

— У тебя пепельницы нет?

— Меня выгнали из за нашего столика так как никому не нравится табачный дым, — протянул ему новую сигару. Николай проявил свой конформистский характер, радушно подвинув пепельницу и приняв сигару от неизвестного ему гостя.

— А ели бы я вас отравил этой самокруткой? — спокойно спросил собеседника по русски, дав ему прикурить от дорогой, золочёной зажигалки «Henry Pope».

Николай Александрович растерянно закашлялся, только сейчас, сообразив, с кем общался всё это время.

— Должен же я соответствовать уровню аристократичности этого ресторана, — показал на свой фрак и галстук бабочку, обоими руками.

Николай хохотал до слёз, когда понял, как он обманулся.

На столе уже стояли выбранные вина и лёгкие закуски к ним.

— Пока основные блюда готовятся, может быть, начнём? — старший товарищ, вожделенно и весело, скосил глаза на заказанные им напитки. Мы, замахнули только три фужера отличного итальянского кьянти, как уверял собутыльник, как вышла, скромно одетая женщина, и тихо запела простенькую душевную песенку под аккомпанемент фортепьяно.

— Стриптиз нам здесь не покажут, — подмигнул мне собутыльник, неожиданно быстро захмелевший.

— Но вина тут отличные, — налил мне херес в другой бокал.

— Ты обязательно должен попробовать более крепкие вина, — вынул из ведёрка со льдом и показал, пузатую тёмную бутыль с надписью, — Ferreira.

— «Красное вино — напиток для мальчишек, а портвейн — для мужчин» Самюэл Джонсон (1709–1784).

Так я и дегустировал, под руководством Николя, как он попросил себя называть, после брудершафта. От увлекательного занятия нас оторвали официанты, сервировавшие наш столик горячими блюдами. Только теперь, взглянув на сцену, мы с удивлением заметили, что исполнительница избавилась от строгой одежды и стоит в одном открытом лифе с завязками на спине и дамских панталонах с оборочками. Освещение тоже изменилось, пульсирующими прожекторами выхватывая различные части тела артистки.

Когда она закончила свою песню, мы не зафиксировали, так как тапёр продолжал играть ритмическую музыку, под которую она плавно двигалась, имитируя восточный танец.

— Бедная женщина, — с грустной иронией подметил я, обращаясь Николя.

— Она так туго зашнурована сзади, что ей необходима помощь со стороны. Проклятые чопорные британцы, так и будут наслаждаться её мучениями, не решаясь ослабить шнуровку.

Солидно наклюкавшийся Николя, тут же пошёл к ней, освобождать труженицу сцены от последней одежды.

Его широкую улыбку невозможно было не заметить, даже под пышными усами и бородой. Тем не менее, двое мужчин, выскочивших невесть откуда, грубо схватили монарха за руки, едва он протянул их к корсажу полуобнажённой певицы. Не желая устраивать пошлое побоище в приличном заведении, я бросился к этой троице. Припав на колено, громко, с приличествующей патетикой возопил.

— Ваше Величество, прикажете вызвать охрану? — резко наклонил голову, чтобы все зрители увидели степень моей покорности, если даже не расслышали слов.

— В крайнем случае, могу убить на месте, всех, коснувшихся Вашего Высочества. Только прикажите, — с холодной угрозой в голосе произнёс я на английском языке.

Испуганные охранники, внимательно разглядев лицо нарушителя, в свете мерцающего света прожекторов, испуганно отдёрнули от Николая руки.

Один, даже припал на одно колено, по моему примеру. Вытаращившая на нас глаза певица, открыла рот от удивления.

— Ну что вы все остолбенели? — продолжил я, как ни в чём не бывало.

— Развяжите завязки сами, если не хотите утруждать своего короля, — приказал блюстителям порядка. Парни бросились расшнуровывать корсет девицы, не тяжёлого поведения. Забравшись в мысли одного из бодигардов, с улыбкой понял, что корсет и панталончики, это обычный минимум, до которого раздевается певица. Она вполне приличная солистка, подрабатывающая здесь, в свободное от выступлений в театре, время.

Осознав нашу ошибку, попросил прощения у девушки.

— Извините за наше самоуправство, — лёгким движением руки отогнал, увлёкшихся раздеванием, секьюрити.

— Мы просто не знаем, оговорено ли в вашем контракте продолжение такого увлекательного занятия, — быстро обошёл Николая и поцеловал руку ресторанной певичке.

— Ещё раз, просим извинения за нашу бесцеремонность, — встав по стойке смирно, дёрнул подбородком вниз, изображая гусарский поклон.

Николай Романов, посчитал приключение законченным, и с кислой миной развернулся к нашему столику, полускрытому в кабинете. Едва он отвернулся, я метнулся к уху полуголой девицы.

— Вы уж простите нашего монарха. Вы явно возбудили в нём необычайную симпатию и интерес к вашему таланту.

— Обычно, он так не поступает, — шепнул на прощание, подчёркнуто дружески.

Вернувшись за столик, Николай, разлил по бокалам португальский портвейн. Немного смущаясь, предложил.

— Выпьем за искусство! — подмигнул мне обоими глазами.

Не успели закусить горячей говядиной Веллингтон, запечённой в слоёном тесте, к нам, в полуоткрытый кабинет, вежливо постучали. Знакомый метрдотель, на этот раз, предельно вежливо, осведомился.

— Уважаемые господа, — он низко поклонился, сохраняя наше инкогнито.

— Вы хотели — бы увидеть продолжение выступления ресторанной артистки в приватной обстановке? — вычурно — изысканно, обвёл руками наш отдельный кабинет.

Николя озадаченно посмотрел на меня. Я чуть не рассмеялся, представив, что на вопрос официанта, будет отвечать младший по возрасту. Разумеется, на меня наш гость не смотрел. Воспользовавшись этим, утвердительно кивнул государю головой.

— Мы не возражаем, — соизволил ответить, мой высокородный товарищ по импровизированному мальчишнику.

Почти тотчас, после уходя служащего ресторана, вошла, уже знакомая нам, молодая девушка.

— Велите сразу раздеться, или постепенно? — потупив глаза, заметно стесняясь, произнесла девушка лет двадцати пяти.

— Не такая уж и молоденькая, — заметил я про себя. Мне не было нужды вербовать её в свои помощники, потому, по окончании, решил вытереть из её головы, память, о нынешнем вечере. Вообще, так как я сегодня собрался отдохнуть, ограничусь необходимым минимумом вмешательства в эту реальность.

— Единственно, подчищу память о событиях нынешней ночи у всех её непосредственных участников, включая кебмена и его лошадь, — улыбнулся я про себя.

Николай Александрович, дорвавшись до незнакомой ему вседозволенности, решительно приказал артистке.

— Сразу раздевайтесь, — и жадно уставился на неё.

— Ты, Василий, тоже наблюдай, — сделал вид, что беспокоится обо мне.

— С завтрашнего дня, тебе придётся часто такое видеть. Привыкай, давай.

Слишком близко мы находились от стриптизёрши, причём, не профессиональной. Она стеснялась, потела, от чего ещё более стеснялась. В конце концов, мне опротивело смотреть на мучения худенькой англичанки.

Дождавшись того, как она сбросила последнюю деталь нижнего белья, предложил, на русском.

— Может быть, поедем в менее приличные заведения, — вопросительно посмотрел на Николя.

— Где девушки не так страдальчески переживают своё обнажение.

Царь как будто только сейчас, заметил нравственные мучения, тощей английской девицы. На самом деле, он находил приятное в том, что девушка насиловала себя, вынужденная раздеваться перед монархом Великобритании, как она полагала.

Определённо, в каждом мужике, даже таком добром, как царь Николай второй, сидит тайный насильник и садист.

— Может быть, пробежимся по другим пабам? — предложил сановному спутнику.

— Этот ресторан хоть и приличный, но немного скучный, — вам не кажется, — показал девице жестом, что той, пора одеваться. К нашему удивлению, провожать нас, явился сам хозяин, вызванный управляющим. Хотя шёл двенадцатый час ночи, мистер не преминул посмотреть на монарха, остановившегося посидеть у него в ресторане. Внимательно осмотрев кузена Георга пятого, хозяин остался доволен. Вместо денег, он попросил оставить запись в книге почётных гостей его заведения. Что мы с удовольствием и сделали. Так как мы с царём были в изрядном подпитии, я написал на русском языке.

— Здесь были Коля и Вася! Нам очень понравилась говядина Веллингтон. Николай второй расписался, а за ним и я.

Уже в пролётке, снятой тут же, у ресторана, немного протрезвев на свежем воздухе, Николя задумался.

— А мы не вызовем международного скандала, если изображая Георга пятого, я поставил свою настоящую подпись? Ведь все в Англии знают, на кого похож их король.

Легко успокоил спутника, объяснив, что уже через час, никто из свидетелей не будет ничего помнить о нас.

— А запись в книге знаменитых посетителей, не у кого не вызовет подозрений, как только они переведут её на русский язык. Ведь нас никто не вспомнит. Решат, что это написали русские хулиганы, случайно её похитившие.

— Хоть бы страницу не выдрали, — со смехом предположил я, самое худшее. Как ни будь, в другой раз, можем похвастать, что были в этом заведении летом шестнадцатого года.

Николай моментально успокоился, ещё раз уверившись в моём всемогуществе.

— Хочу в портовый трактир, где мне не сразу узнают, — попросил он робко.

— Когда вокруг меня все крутятся, стремятся услужить, чувствую себя как дома. Это так надоело.

— Попасть бы в таверну, наподобие той, где останавливался одноногий Джон Сильвер, с попугаем «Капитаном Флинтом» на плече, — мечтательно и пьяненько протянул бородатый романтик.

— Одобряю! — шлёпнул по коленке соседа по кебу.

— Теперь надо допросить с пристрастием местного экскурсовода, — постучал водителю кобылы, вызывая его на разговор.

Пришлось влезть к нему в голову, чтобы достовернее выяснить самые экзотичные заведения ночного Лондона. Немного покопавшись, первым произнёс.

— Prospect of Whitby, — именно это паб, на берегу Темзы, долгое время был прибежищем воров, пиратов и контрабандистов. Там и поныне стоит виселица с петлёй, как напоминание о былых временах.

Кебмен, заметно вздрогнул, как только я произнёс название места, которое он боялся посещать.

— Нет. Нет! Господа, в такое время я не советую вам появляться в том районе.

— Значит, до Тауэрского моста довезёшь, — пьяным голосом приказал я кучеру.

— Полторы мили мы и сами пройдём.

Возница успокоился, но решил непременно сообщить ближайшему полисмену о странной парочке, пробирающейся в неурочное время, в один из криминальных районов города.

— Полторы мили, сущая ерунда, — храбро признался, кузен местного короля.

— Я, однажды, в новом обмундировании для солдат, двадцать вёрст прошёл, — пьяненько похвастался он о том, что я давно читал в интернете. Читал также, что каждый день, он делал пешие прогулки по шесть вёрст. Неплохо играл в теннис и занимался гимнастикой. Я припомнил отличный гимнастический зал в Царскосельском дворце. Спортивная подготовка у царя очень хорошая.

— Любопытно, приходилось ли ему применять свои недюжинные силы на практике? — иронично размышлял, выбираясь из кэба. Определённо, в том притоне, куда мы сейчас направляемся, организую ему небольшую драку. Такое приключение, лучше запомнится моему новому товарищу.

Почти тотчас, как мы свернули с освещённой улицы, к нам приблизилась тёмная фигура оборванки. Довольно сильным голосом, женщина заорала заученную фразу.

— Господа добрые, подайте бедной вдове героя, погибшего под Верденами. Дайте хоть пару шиллингов. Господин с сыном, наверное, поймёт бедную мать, вынужденную кормить троих сыновей.

Слишком громко она орала, чтобы это было случайным, — сразу же понял я, не пытаясь заглянуть в разум нищенки. Николай полез доставать портмоне, но я незаметно стукнул его по рукаву. В свете луны, он непонимающе взглянул на меня. Я отвернулся от приставшей к нам попрошайки, чтобы она не видела, и отрицательно помахал указательным пальцем перед своим носом. Не нравилась мне эта побирушка. Сам, ещё четыре месяца назад, побирался в родной деревне, потому отлично чувствовал фальшь, даже если она звучала на английском языке.

— Бог вас накажет, обязательно накажет, — громко разносилось в тишине сонных улочек. Навязчивая нищенка, похоже, отставала. Не прошли и двух минут после расставания с подозрительной аборигенкой, как навстречу нам вышли трое мужчин. Их молчаливые силуэты, в тени заборов, выглядели весьма устрашающе. Моментально вспомнилась странная полуночная попрошайка. Не знаю как в Лондоне, но в нашей деревне, за попрошайничество в неурочное время, могли и собак спустить. Дальнейшие размышления прервал грубый и тихий голос, явно пожилого мужчины.

— Выкладывайте всё, что есть в карманах, — проговорил он спокойно и абсолютно уверенно. Даже лица, преградивших дорогу налётчиков, не проглядывались в темноте. Один из лихоимцев, видимо самый шустрый, занял место на выходе из улочки где мы оказались.

— А вот и наказание подоспело, — тихо сказал своему спутнику.

— Придётся драться. Хорошо, что они разделились.

При последних словах, резко пнул ближайшего к нам мужчину, точно под колено. Мою несолидную фигуру, никто и нападавших не принимал в расчёт. Как ни странно, этот громила успел ударить Николая, куда — то в лицо, прежде чем свалился на мостовую.

Второй бандит, оказавшийся между мной и Николаем, тоже бросился на него как на самого крупного и опасного противника. Моего прыжка хватило, только на то чтобы выбить из руки преступника холодное оружие. Опасно поблёскивая в свете луны, финский нож чуть не попал в моего товарища по несчастью.

— Коля, бей их по ногам! — крикнул ему, прячась в тени домов. Я ждал, что последний из нападавших, придёт на помощь своим подельникам, потому решил подкрасться к нему прикрываясь тенью.

За Николая я уже не опасался. Оба обезоруженных мужчины, один из которых не мог стоять на ногах, не представляли большой опасности. Чтобы успокоить Николая, посоветовал.

— Не торопись. Поиграй как кошка с мышкой, чтобы навык приобрести.

— Вдруг пригодится, — слегка хохотнул, стараясь поднять настроение царя, впервые попавшего в драку.

Почти сразу понял, что мой совет был излишним. Всегда мягкий и доброжелательный по характеру, Николя, неожиданно взбеленился, изрядно получив по морде. Его никто и никогда не бил. К тому же, он свято верил в мои способности отстоять его честь и достоинство. Теперь в нём боролись несколько негативных чувств, сплетаясь в комок ненависти к обидчикам. Он отлично знал, какими способами можно выплеснуть подобные отрицательные эмоции.

Как современный человек, Николай любил бокс, набирающий популярность в мире. Несколько раз присутствовал на кулачных боях в Петербурге. Более того, в путешествиях на Восток, он наблюдал драку ногами и хлёсткие удары ладонями. Именно сейчас, он решил отступить от цивилизованных законов, запрещающих бить ногами, раненого противника. Тем более, упавший первым, преступник, махал ножом. Прямо с земли, чуть приподнимаясь на одной руке, он пытался достать противника.

Я невольно залюбовался дракой. Когда ещё удастся посмотреть, как дерётся государь России. Не обращая внимания на раненого в ногу врага, он встретил мощным ударом в голову, другого, обезоруженного мною. К сожалению, удар, не достиг цели и пришёлся в шею нападавшему. Тем не менее, он слетел с ног и не мог подняться, громко скуля от боли.

Теперь, все свои усилия, Николай направил на ударившего его мужика. Тем более, он уже пытался привстать, замечая, как неудачно складываются события для его напарника. Даже лёжа на земле, вооружённый большим палашом, злодей, представлял серьёзную угрозу.

Николай, быстро сообразил снять с себя длинный плащ, которым он скрывал себя от опознания в Петрограде. Накрыл им человека с ножом и принялся пинать, стараясь попасть по вооруженной руке. Видимо вспомнил, как ловко мне удалось выбить нож у второго преступника.

В темноте ночи, на фоне тёмной земли, он с трудом мог различить даже крупные детали, а тем более руку. Точного удара не получалось. Оставив вооружённого обидчика, Николя, кинулся к лежащему, со свёрнутой шеей. Не обращая внимания на вопли раненого, схватил его за руку и швырнул на того, кто оборонялся ножом. Что там произошло, не видел никто. Судя по изменившемуся крику, он попал на пику своего напарника. Тут, заорал и вооружённый налётчик, только что ранивший своего коллегу. Судя по смыслу криков, это был его сын.

Пока я наблюдал эту любопытную борьбу, стоящий на стрёме налётчик, благоразумно сбежал. Собственно, этого я и ожидал, так уж жалобно кричали отец с сыном. Никакой одиночка, если он не вооружён огнестрельным оружием, не рискнёт приблизиться к нам. Как ни говори, мы уработали двоих мужиков с ножами.

Совершенно неожиданно, увидел бегущую к нам, знакомую нищенку. Она бежала молча, прямо на Николая. Увлечённая своей целью, он не заметила меня, по прежнему прячущегося в тени. Мне оставалось только подставить ножку, чтобы она растянулась на мостовой и пролетела прямо под ноги Николаю. Из её рук выпал нож, не меньших размеров, чем виденные нами у бандитов.

— Перед вашим Величеством, все в Лондоне падают ниц и слагают своё оружие, — пошутил я тотчас, как только Николай остановил крутящееся оружие ногой. Он был явно растерян. С женщинами он ещё не привык воевать. Я бросился на упавшую нищенку и заломил ей руки за спину.

— Вы работаете вместе? — переходя на английский язык, спросил её грозно.

— Мы сдадим всех в полицию, — посмотрел на Николая, как бы спрашивая у него совета.

На самом деле, тратить время на оформление всех документов я и не собирался.

Как я и ожидал, дама, лежащая подо мною, взмолилась со слезами на глазах.

— Господа, пожалейте семью бедных тружеников. Отца выгнали с шахты, а брата посылают на фронт.

Как оказалось, вся семья была в сборе. Отец, лежал со сбитой мною коленной чашечкой. Сын, пришиблен Николаем и подрезан родным батей, разумеется случайно. Именно из за криков знакомых голосов, сестра и дочь, работавшая в банде наводчицей, прибежала на поле сражения, пытаясь спасти родственников. Третий бандит, тоже не чужой, хотя и оставил своих в трудный момент.

— Это шестнадцатилетний племянник Бэзил, недавно приехавший из деревни, — со слезами на глазах сообщила девица.

Только сейчас, рассмотрев лучше бывшую нищенку, оценили её по достоинству.

— Такая симпатичная молодая девушка, а участвует в грязном деле, — нравоучительно воспитывал бандитку Николай.

Я чуть не рассмеялся его наивности и незнанию реальной жизни. Девица моментально уловила слабое звено в нашей компании. Собственно, ничего другого она и не видела, кроме растерянного усатого лица Николая второго, так похожего на короля Великобритании, Георга пятого. Я, по прежнему, сжимал её руки за спиной, позволив ей подняться на колени.

— Меня зовут Эмма, — со слезами на глазах, торопливо сознавалась она.

— Это мой отец, — Дилан, и брат Джеймс.

— Мы первый раз вышли на дело, так как нечего стало есть, повесила, как бы от стыда голову, совсем повиснув у меня на руках.

Я быстро оторвал длинный край её юбки и тут же связал им руки Эмме.

— Теперь можешь вставать, милая, — ласково предложил ей.

— А ножичек твой, мы у тебя конфискуем. Для первого раза, вы неплохо вооружены оказались.

— Да скажи своему отцу, чтобы свой тесак отбросил подальше, где светлее, — показал я место под фонарём, где уже подобрал её нож.

Девица злобно взглянула на меня, но ничего не сказала. Теперь, мы перекрыли единственный выход из небольшого тупика, где пытались встать на ноги отец и брат Эммы.

— Может, быстрой уйдём, в то место, куда собирались? — тихо предложил на русском, Николай.

Я только рассмеялся.

— Не думаю, что эти люмпен — пролетарии понимают на нашем языке, — со смехом ответил собеседнику.

— А главное, зачем мы пойдём в кабачок за приключениями, когда они нам уже встретились? — ножом указал в сторону, тревожно перешёптывающихся родственников.

Только сейчас, бандитская семейка сообразили, что напали они на иностранцев.

Николай, мудро соизволил отдать решение судьбы, напавших на нас бандитов, в мои руки.

— Ты, Василий, ближе к народу, тебе и судить их вину.

— Мне только готовые указы на подпись давали, — снял с себя неприятную обязанность, самодержец.

Взяв в обе руки по ножу, смело пошёл к преступной троице. Самой опасной из них, оставалась только молодая женщина, практически не пострадавшая в драке. За короткое время пока мы общались с Николаем, ей, уже пытались освободить руки.

— Мои узлы не так просто развязать, — спокойно предупредил ночных грабителей.

— А все ваши ножи у нас, — поднял два лезвия, грозно блеснувших в свете ночного фонаря.

Как вы отлично понимаете, всякое сопротивление нам, бесполезно.

— Если мы троих и здоровых, смогли обезвредить, то раненых и избитых, — указал на девушку.

— А также связанных, легко добьём.

Обездвиженные налётчики покорно ждали, не проронив и слова.

— Обрисую ваше положение сразу, чтобы вам было понятнее. Мы иностранцы, как вы, наверное, уже успели заметить.

— Нам нет смысла сдавать вас в полицию, чтобы остаток ночи просидеть там, диктуя подробности нападения на нас, — все трое, не сговариваясь, оживлённо переглянулись, обнадёженные слабым проблеском удачного выхода. Тут же, остудил их радужные мечты.

— Мой хозяин, — слегка повернулся в сторону Николая.

— Он предлагает сбросить вас в Темзу, предварительно отрезав головы, — при последних словах, девушка отшатнулась, прижимаясь к своим родственникам.

Помахал блестящим лезвием большого тесака папаши, пытаясь привлечь их внимание.

— Моё предложение половинчатое. Я согласен со своим старшим товарищем, что вас нельзя оставлять на свободе, чтобы не пострадали другие люди.

— Кстати, — голосом, с весёлыми интонациями, произнёс я.

— Вы можете угрожать и нам самим, так как мы ещё неделю планируем находиться в Лондоне.

Именно поэтому, вы, безусловно, должны быть обезврежены.

— Так вот, — я уселся на мостовую, прямо перед ними.

— Вам предлагается единственный выход. Все раненые мужчины, могут быть свободны.

— Кстати, куда воткнулся нож Джеймсу? — спросил девушку, находящуюся ближе всех ко мне.

— В живот, — ответил сам Джеймс, с трудом сдерживая боль.

— Это особенно плохо, — покачал я головою.

— Нельзя отцу быть таким невнимательным, чтобы так серьёзно подрезать своего родного сына. Рана в живот самая нехорошая. Если вовремя не принять мер, человек обязательно умрёт.

— Вы двое, ползёте в ближайшую больницу, — указываю на мужчин.

— А ваша Эмма, будет у нас заложницей на всё время нашего здесь пребывания. Даже денег с неё не возьмём за проживание и питание с нами. Через неделю, обязательно её отпустим, если не встретим вас снова, на ночных Лондонских улицах.

— Мои условия понятны? — спросил резко и угрожающе.

— Принимаете вы их или нет, даже не спрашиваю, так как иным вариантом будет Темза, для всех вас.

Как загипнотизированные блеском ножей, изредка отсвечивающих жёлтыми бликами от газового фонаря, все лихоимцы, молча и утвердительно, кивнули.

— Другого пути у меня просто нет, как говорил авторитет живущий как раз сейчас:

«Трудно быть эффективным и не противным». Франк Хаббард (1686–1930).

— Кстати, — напоминаю испуганной троице.

— Ваш родственник и мой тёска, наверняка где-то недалеко околачивается. Покричите Бэзила, он поможет дотащить своего кузена до больницы Saint Bartholomew's Hospital святого Варфаломея.

Подошедший Николай, отлично слышавший мои последние слова, неожиданно предложил.

— А может быть, мы и поможем донести раненого? — просительно посмотрел на меня, как только я оглянулся на него.

— Ты же сам хотел приключений, — смешно наклонил голову, поймав меня на слове.

— Ищите своего кузена, Бэзила, пусть он ловит кеб, — деловито приказал девушке, разрезая её связанные руки.

Подробная карта Лондона из Гугла, открытая в моей голове, показывала расстояние более двух миль. Тащить так долго, дочь с отцом, конечно бы не смогли. Тем более, сорокавосьмилетний отец Эммы и Джеймса, всё ещё не мог приступать на левую ногу. Я тут же решил, показать врачу и его, о чём сказал дочери.

— Теперь, всё дело за тобой.

— Ты должна найти кэб, а мы подождём здесь, — вдвоём с Николаем, подтащили раненого к свету, ближе к проезжей части улицы.

Девушка все ещё мялась возле нас, пока я не спросил прямо.

— В чём дело, ты разве не знаешь где в центре города поймать извозчика?

Неожиданно, девушка разревелась. Сквозь рыдания удалось различить её слова.

— У нас точно, нет денег, а в моём наряде, без предоплаты, никто не поедет со мною в это глухое место.

Молча, выдал ей целый фунт стерлингов, попросив кошелёк у Николая. Девушка бросилась целовать мне руки, на что я её сухо поторопил.

Пожалуй, ухитриться привязать к себе человека, добровольно, гораздо более ценно, чем взять его в плен или банально шантажировать.

Минут через пять появилась карета. Погрузив обоих раненых, мы отправились в другую сторону от нашего паба, на Уайтчэпел — роуд. Больничка — то старая, основана осенью тысяча семьсот сорокового года. Наверняка не дешёвая. Это только к лучшему. Значит, сумею крепче привязать к нам англичанку. Помощники в других государствах мне всегда пригодятся в будущей борьбе за власть.

— Как интересно развиваются события, — размышляю в тряском кэбе. Собирался, всего лишь отдохнуть и развлечься. Вполне возможно, удастся совместить приятное с полезным. Лишь бы в пабе никаких неприятностей не случилось. Главное, завоевать искреннее признание английской бандитской наводчицы. Добиться, чтобы Эмма служила не за страх, а за совесть. За это, никаких денег не жалко. Преданные люди, главное богатство моей будущей империи.