Есть у Революции начало

Глава 17. Брак — единственное опасное приключение

Ситуация довольно глупая. Я не знаю, что ещё предпринять, потому, тупо осеняю себя крестным знамением, уже от души и молча. Неожиданно, рыжебородый мужик перестаёт истерично орать. Разворачивает нож тупой стороной к подбородку моей подруги, теперь, уже любовницы.

— Крещёный? — дёргает вопросительно бородой, в мою сторону. Увидев мой подтверждающий кивок, с явной надеждой в голосе спрашивает.

— Клянёшься, Христом — Богом, что не убьёшь меня?

Нарочито простосердечно, подобно истинному христианину, с полным убеждение в голосе, отвечаю.

— Ты меня пальцем не задел. Её, — показал на девушку, в руках мохнорылого татя.

— Её тоже, только потрогал чуток.

— Мне и так не замолить грех, что убил человека, — кивнул на зад, на труп дезертира с размозжённой головой.

— Зачем, лишнее на душу брать? — расчётливо признался в своей богобоязненности.

Отлично знал особенность всех душегубцев и лихих людей. Они истово верили в бога и были ужасно суеверны. Разумеется не все и не всегда. В любом случае, этому мужику не на что больше надеяться, кроме как на Божье заступничество. Чем я мельче и тощее выглядел, тем большие опасения ему внушал. Хотя ничего сверхъестественного я не показал, убив со спины одного и переломав ноги другому бандиту. Моё тощее, но явно крепкое тело, в сочетании с детским лицом, нешуточно пугали последнего свидетеля.

Его суматошные мысли, постепенно складывались, в более — менее осмысленные фразы и предложения.

— Если он захочет, легко переломает мне ноги как Прошке, — терзала одна только мысль.

— Он даже не подумал стрелять, — вспыхивала надежда, тотчас перекрываемая всё тем же воспоминанием.

— Как он ему просто ноги подрубил.

— Наверняка в городки играл парнишка. Одиннадцатифунтовую винтовку как деревянную биту бросил.

— Ещё ведь и ремень успел отстегнуть, чтобы не мешался, — уважительно вспоминал он мою возню с винтовкой.

— Давай отпускай деваху, — спокойно и уверенно перебил его размышления.

— Мы очень торопимся, а ты нас задерживаешь.

— Нож клади на землю и отходи в сторону.

— Видишь, у девчонки ноги отказали, отсидела, наверное, — болтал я совершенно спокойно, как со своим товарищем.

Мужик так и сделал, бросил нож, но не стал ждать. Бросился бежать, путаясь в высокой траве.

Пулей подскочил к Людмиле, по-прежнему сидящей на корточках, прикрывшей свою наготу руками.

— С тобой всё нормально? — погладил девушку, по мокрым, от недавнего купания, волосам.

— Хочешь, убью этого гада? — кивнул в сторону убегающей фигуры.

— Ты же поклялся его пальцем не трогать, — напомнила наш с бандитом договор, срывающимся от волнения голосом.

Я только рассмеялся. Уселся рядом с подругой на колени, и предложил.

— Давай сделаем, как Бог пошлёт? — подобрал, валявшийся неподалёку ножичек и взвесил его в руке.

— Верну мужику его орудие, — поднялся во весь рост, перехватив свинорез за клинок.

— Пальцем его точно не трону, а если эта железяка в него попадёт, то Божье …

— Не болтай, не тяни время, убежит ведь, — загорелась местью, напуганная этим косматым мужиком, девица.

Беглец, уже несколько раз падал, запнувшись за скрытые в траве сучья или просто заплетаясь ногами с перепуга.

— Слишком близко, — поддразнил я дворянку.

— Вдруг меня Боженька накажет?

Вместо ответа, подруга, с необыкновенной серьёзностью и горечью, призналась.

— Как же от него воняло. Это было страшнее ножа.

В ту же секунду я метнул тяжёлое холодное оружие.

— Чтобы больше не вонял, — вдогонку проговорил с улыбкой.

— Попал! — закричала она с восторгом, переходящим в удивление.

— Попал ведь? Неужели остриём попал, с такого — то расстояния?

— Может черенком слегка стукнуло, он и прикинулся жмуриком? — очень пренебрежительно к усопшему, предположила студентка — медичка.

— Так пойдём, глянем? — взял её за тонкую кисть руки, всё ещё подёргивающуюся от волнения.

— А если он на нас же с этим кинжалом бросится? — логично забоялась моя мудрая подруга и бросилась к сваленным невдалеке трёхлинейкам.

Я буквально выпучил глаза от удивления, когда она, умело проверила, оставшиеся три винтовочных магазина, передёргивая затвор.

— Только в одной патроны есть, — заметила удовлетворённо.

— Теперь можем не опасаться.

Когда мы осторожно подкрались к месту предполагаемого падения, хорошо заметному по примятой траве, отпали последние сомнения в гибели обидчика. Он лежал на животе, с воткнутым в основании черепа, своим же, ножом.

— Смотри, какая целкость у Боженьки, — слегка качая головой, заметил я.

— Мне одному, такое явно бы не сотворить.

Облегчённо закинув винтовку на плечо, Людмила прокомментировала.

— Судя по твоим талантам вундеркинда, я бы не удивилась, если бы ты умел так кидать ножики без всякой помощи свыше.

— Мне срочно нужно ополоснуться снова, — брезгливо дёрнула носом, видимо вспоминая врезавший ей в память, смрад, давно не мытого дезертира.

Она аккуратно отнесла заряженную винтовку к остальным, только после этого бросилась к воде. На этот раз плескались очень недолго. Быстро забравшись обратно на крутой берег, подруга, хлопнув себя по голым ляжкам, констатировала.

— Ну не дураки ли мы, — указала на винтовки.

— Опять наступаем на те же самые грабли. А если тот, последний беглец, вернулся бы обратно? Хорошо хоть самолёт мы подальше отогнали в кусты.

— Кстати, где мы приземлимся в Питере? Не давая времени ответить, продолжала.

— Мне бы надо обязательно эти ружья забрать. Скоро будет революция, и оружие станет ценнее, чем прокламации сейчас.

Я предложил забрать их в авиационный ангар.

— Оставим пока там, — объяснил свою мысль.

— Как только прилечу с листовками, заберём их отсюда и перевезём куда будет нужно.

— Ты, за это время, посоветуешься с товарищами, где их удобнее спрятать, — собрал все три винтовки и повесил к себе за плечо.

— Ремни, тоже вонючие. День и ночь на себе таскали, наверное.

Прилетев на аэродром, быстро оделись в просохшую на сене одежду. Не сговариваясь, игриво взглянули друг на друга, почувствовали незабываемый аромат разнотравья, впитавшийся тканью. Теперь, этот запах, навсегда будет связан с нашей любовью и друг с другом.

Сбегал в хату сторожей. Оставил оружие на ответственное хранение.

— Объяснил, что это приказ хозяйки, Серафимы Никитичны, из-за разгула бандитизма, — рассказал, после, своей спутнице.

— Сейчас у многих зажиточных мужиков, на сеновале или в погребе, ствол припрятан.

— Времена нынче тревожные, — напомнил подружке, то, что она знала и без меня.

— Как у тебя всё здорово продумано! — восхитилась она, наблюдая, как прицепил велосипед к заранее оборудованному футляру на фюзеляже фоккера. Уже через пять минут мы были в воздухе. Приземляться решил в центре Петрограда, по примеру Матиаса Руста.

Если бы не нужно было отвозить Людмилу и получать задание по контрабандной перевозке запрещённой литературы, сразу бы махнул в царскосельский дворец, благо он, находился ближе к Колпино. Но слишком много событий и задач, спрессовались в одном дне, чтобы мог свободно выбирать линию поведения. Обязательства, взятые на себя, сами диктовали поступки.

Распугав обывателей, мирно гуляющих по дворцовой площади, быстро приземлился у Алекандровской колонны. Приблизительный план действий у меня уже сложился. Потому, уверенно приказал набежавшим городовым, охранять аппарат до прибытия специальной команды эвакуаторов. Растерявшиеся от такой наглости, урядники и не подумали задерживать наш велосипед, когда, мы с Людмилой, помчались на явочную квартиру. Почти всю дорогу, она смеялась, вспоминая растерянные усатые лица городовых.

— Воистину, — наглость, города берёт, — сделала она простой вывод, когда условным стуком в двери, предупредили подпольщиков о своём приходе.

На удивление, нас ожидала ещё большая компания товарищей. Все решили посмотреть лично, кому поручается такое ответственное дело, как транспортировка секретного груза литературы.

Людмила порывалась похвастать, как мы приземлились среди десятков жандармов в центре столицы и остались на свободе. Дождавшись, когда присутствующие прониклись её уверенностью во мне, решительно прервал рассказ моего куратора.

— Вы меня извините, но мой самолёт действительно стоит на дворцовой площади у Зимнего дворца, — извиняющимся жестом, чуть развёл руки, ладонями вверх и пожал плечами.

— Мне бы быстрее задание получить и попытаться срочно улетать, готовиться к дальнему перелёту.

— А все наши приключения, вам расскажет тётя Люда, — деланно испуганно споткнулся, и завершил более официально, как бы не желая показать наши дружеские отношения.

— Людмила Наумовна подробно расскажет, как мы облетали самолёт под Колпино и захватили три винтовки Мосина.

Буквально сразу, без дальнейших разборок, мне выдали три листа печатного текста, с перечислением всех адресов явок, паролей и отзывов. Моя деловитость и явно положительно отношение Людмилы Мокиевской, назначенной моим куратором, сыграли в мою пользу. Дядя Коля Комаров, не преминул показать своего особого отношения с такой неординарной личностью как я.

— Ты заезжай к нам переночевать, — протянул ко мне руку нелегал.

— Мой Ванька и Егорша, часто тебя вспоминают. Просили привет передать, как только увижу.

— Спасибо большое, — серьёзно ответил ему, тряхнув руку ещё раз.

— С удовольствием принял бы их приглашение, — многозначительно растягивая слова, продолжил разговор.

— Но вот Егор, ваш племянник, серьёзно меня беспокоит. Николай сразу побледнел, настолько неожиданными были мои слова рождающие подозрительность, которой была пропитана вся их жизнь полная опасностей.

Замолчали и окружающие, уловив вероятность предательства.

— Ты, Васька, не тяни, давай, — на правах старого знакомого, поторопил меня Молотов.

— Говори прямо, что в племяннике Николаевом не нравится?

— Я прямо и говорю, — обиженно прогундосил я в ответ.

— Беспокоит меня Егорка. Храпит, стервец, как паровоз. Ежели приду в гости, то спать буду в голубятне, где прошлый раз мы с вами встречались.

Только теперь все поняли причины моего «беспокойства». Толпа в дюжину мужиков грохнула таким облегчённым смехом, что нас, наверное, было слышно на другой стороне улицы. Николай Комаров, утирал слёзы от смеха, с трудом отсмеявшись, признался.

— А я, Егорке, уже рекомендацию в партию, собрался давать… — его слова прервали новым взрывом смеха. На такой положительной ноте я и выскользнул из явочной квартиры, помахав на прощание всем рукой.

В пять часов вечера, обещал связаться с Николаем Александровичем, а мои наручные часы показывали уже пять минут шестого. Привычно забравшись в разум моего «зомби — помощника», приставленного к царю адъютантом, нашёл их обоих поблизости, в доме Серафимы Никитичны Жилиной. Более того, как оказалось, они находилось там уже четверть часа, дожидаясь хозяйку. Не теряя минуты, телепортировал себя вместе с велосипедом, на ближайшую, к её дому, глухую улочку.

Без присутствия в доме хозяйки, он охранялся не так старательно. Меня открыли ворота только после звонка. Все дворовые службы суетились возле трёх важных гостей. Царь, намеренно, по совету своей службы безопасности, приехал в подозрительный дом, ранее бывший притоном бандитов. Личный сыск самодержца, отлично знал прошлое Серафимы и нашу с ней, теперешнюю, дружбу. Именно этот непонятный момент они и хотели выяснить с помощью такого необычного визита. Третьим в группе мужчин, значился личный охранник, вернее секретный агент сыскного агентства. Именно ему, поручалась задача выяснить подробности внутреннего механизма появления необычного богатства Серафимы Никитичны. Разумеется, особой надежды на удачу, у организаторов такого провокационного проникновения в дом меценатки, не возникало. Тем не менее, не воспользоваться этим они не могли. Царь, прибыл неофициально, как частное лицо. Только перед воротами особняка, он показал своё лицо, после чего его впустили без разговоров.

Дома была только приёмная дочка Серафимы. Несмотря на свой юный возраст, четырнадцатилетняя Александра, вполне грамотно приняла сановитых гостей. Не пыталась удивить их великолепием ультрасовременных туалетных комнат, а сразу провела в библиотеку, где предложила почитать самые последние журналы со всего мира и угоститься пирожными с чаем. Агент и шпион, ещё пытался познакомиться с обстановкой дома, просился в туалет, но девчушка приставила к нему двух громил — провожатых и отправила на улицу, в заброшенный дощатый нужник.

Когда в библиотеке появился я, Сашка облегчённо, слишком явно облегчённо, — вздохнула.

— Наконец — то, Василёк появился, — схватила меня за рукав.

— Тебя тут ждут важные господа, — подвела меня к креслу Николая второго.

Самодержец, нисколько не смущаясь, со вкусом прихлёбывал свежий цейлонский чай, листая свежие французские журналы с девицами из «Мулен руж».. Глядя на него, вспомнил старую фразу и чуть не рассмеялся.

— «Только короли и проститутки, могут везде чувствовать себя, как дома». Разумеется, царю я этого не сказал, только заметил.

— Вы зря беспокоились, приезжая лично в Петроград, ваше величество. Нужно было максимально дистанцироваться от Николая, чтобы не зародить в шпике лишних подозрений.

— Нам нет причины ожидать хозяйку дома, так как мы с вами можем уже отбывать в намеченное нами путешествие, — неумело, но старательно, поклонился.

Отставив недопитую кружку чая, с заметным неудовольствием, Николай, привстал в кресле, опираясь на резные ручки.

— Едемте же быстрее.

— Ведь нам нужно успеть до темноты, — наигранно деловито поторопил меня гость.

Не стал разочаровывать Николая Александровича, что лететь придётся более тысячи вёрст, а значит, до темноты, мы никак не управимся.

— Ваш экипаж, уважаемый Государь, придётся оставить спутникам, — с поклоном предложил вариант ускорения.

— А мы поедем на моём велосипеде, который гораздо быстрее и незаметнее домчит нас до дворцовой площади. Последние слова произнёс совсем тихо, чтобы присутствующие не догадались, где нас ждёт аэроплан.

Царь, едва кивнул, медленно прикрыв глаза, давая тем самым понять, что готов соблюдать конспирацию.

— Оставайтесь здесь, — величественно приказал он своим спутникам.

— Допивайте чай с пирожными. Кстати, поблагодарите за меня хозяюшку, кондитер у ней замечательный.

— А такого чая, — мечтательно взмахнул рукой возле своей головы, жестом изнеженного ребёнка.

— Не пробовал даже в Японии и Китае, тридцать лет назад.

Разумеется, никто не посмел перечить воле государя, и мы с ним, дружно спустились во двор, к моему велосипеду.

— Какая странная модель? — удивился Николай, знаток и любитель современной техники.

Не отвечая на его восклицание, предложил занять место на раме.

— Совсем недавно, на этом сидении, я вёз юную революционерку на явочную квартиру, — улыбнулся я про себя, торопливо выкатывая велосипед со двора.

— Позвольте, позвольте, Василий, — возмущённо возразил мой спутник.

— Мне сорок восемь лет, а вы ребёнок.

— Что скажут подданные, когда увидят, как я эксплуатирую труд детей, — он с хитрым прищуром посмотрел на меня. Мне ничего не оставалось, как доброжелательно рассмеяться.

— Ладно, уломали, тем более ехать на нём совершенно не тяжело, так как есть понижающие передачи, — слегка наклонил велосипед в его сторону.

Подтягивая велосипед, Николай случайно поднял его в воздух и тут же открыл рот от удивления.

— Как же он может быть таким лёгким? — специально взвешивал его на одной руке.

— Да из чего же он сделан?

Обиженно надув губы я ему ответил, вопросом на вопрос.

— Николай Александрович, мы будем технику изучать или двигаться в Лондон?

— Вы понимаете, что до него, более тысячи вёрст? — не корректно напомнил прописную истину.

— Не смешите меня, милостивый государь, — высокомерно ответил высокородный собеседник.

— Видел я, как вы можете перемещаться в пространстве и творить другие чудеса.

— Неужели такой малости, как мгновенного переноса меня к кузену Георгу, вы не сможете сотворить? — преувеличенно наивно и доверчиво вытаращил на меня глаза.

Хорошо заметил, как он прятал в усах, шкодливую улыбку. Я понимающе улыбнулся в ответ.

— Ну, дядя Коля, нельзя же совсем нарушать законы природы, — подмигнул ему как ровеснику.

— Нам, крайне желательно, сохранить, хотя бы видимость естественного хода событий.

Давно понял, что Николай считает меня за духа или реинкарнацию одного из его предков, спасающего Россию и его самого, от всяческих бед и проблем.

— Садись, давай, раз мы торопимся, — грубовато — дружелюбно предложил мне, указывая на прикрученное к раме сиденье.

Его величество летел, на новом для него велосипеде, с бешенной скоростью. Всего за несколько минут добрались до Дворцовой площади и полицейского оцепления, вокруг моего самолёта. С трудом протиснулись через толпу зевак, занятых рассуждениями о происхождении свалившегося с неба аэроплана.

— Мне бы вашего начальника, — тактично и тихо попросил запыхавшийся велосипедист, старательно скрывая лицо под широкополой шляпой. Стоявший в оцеплении охранник, чуть не заорал, на здоровенного мужика из толпы, но увидев знакомый велосипед и меня рядом с ним, всё — же заорал, но уже от радости.

Служивые люди, почти сразу поняли, что зря отпустили нас с Людмилой, сорок пять минут назад. Доложив вверх по инстанции, терпеливо дожидались решения судьбы аэроплана и своей, выслушивая бредовые предположения скучающих обывателей. Вот и теперь, услышав домогательства неизвестного бородача, с модной укладкой бороды, «а ля император», младший унтер-офицер, едва не послал любопытного по известному адресу. Только моя хилая фигурка и знакомый велосипед, моментально трансформировали настроение унтера в радостно — приподнятое.

Схватив меня за рукав, он радостно закричал.

— Господин фельдфебель! Бегите скорее сюда. Он не решился объявить в толпе, собравшейся на площади, что нашёлся хозяин самолёта.

Начальник дворцовой жандармерии, сразу, по грубейшему нарушению субординации унтера, понял степень важности события, случившегося у подчинённого. Подбежав к нам, он не стал отчитывать охранника, осмелившегося приказывать ему бежать, да ещё и скорее.

— В чём дело? — спросил он, ещё не видя меня и велосипеда, из-за голов толпы. Как всегда, почувствовав какое-то изменение привычного порядка, любопытные кинулись в сторону обозначившейся активности. Желая отвязаться от толпы, потащил велосипед и сцапавшего меня полицейского, за огороженную ленточками зону, вокруг самолёта. Царя, вместе с наседающей толпой, отгородили от нас набежавшие околоточные.

— Уважаемый господин жандарм, — прижал руки к сердцу, выказывая максимальную преданность и честность.

— Нам, с моим пассажиром, нужно срочно улетать отсюда.

Не давая ему времени собраться с мыслями для достойного ответа на такую наглость, быстро продолжил говорить.

— Вы должны понимать, что я, в силу моего детского возраста, не могу отвечать за такое дерзкое действие в центре столицы, среди бела дня.

— Человек, для которого всё сделано, — не оборачиваясь, махнул рукой в сторону самолёта и быстро растущей толпы зевак.

— Этот важный господин, должен сохранить инкогнито, остаться неузнанным, для всех, собравшихся здесь.

— Дело государственной важности, потому, — очень прошу, принять все меры сохранение тайны присутствия этого лица, для всех, включая ваших сотрудников, — повысил голос и угрожающе поднял вверх палец.

Только сейчас, после разжигания мною интриги, жандарм, наконец, спросил.

— Да кто же это такой, что ради него посадили эроплан, прямо посредине площади, где гуляют люди?

Я резко убрал театральные интонации из голоса. Максимально деловито и тихо, информировал собеседника.

— Это хорошо знакомый всем по портретам, Николай Александрович Романов, собственной персоной. Не ожидая произнесения этого имени, служивый, совершенно растерялся. Несколько раз шевельнул губами, как бы собираясь прокомментировать это приятное событие, но так и не решился.

Я снова перехватил инициативу, наставительно выдвигая свои предложения.

— Сейчас, мы с вами подойдём обратно к толпе, — одними глазами, осторожно показал нужное направление.

— Вы распорядитесь, чтобы к нам пропустили человека в большой шляпе и плаще, которого я вам укажу.

— Вернувшись обратно к самолёту, — ткнул пальцем в землю под нами.

— Вы поговорите с государем, а дальше, обсудим все действия уже вместе.

— У вас есть, какие либо возражения? — довольно агрессивно и резко спросил фельдфебеля.

Только сейчас, он сообразил, что я слишком складно и властно говорю с ним. Для мальчишки моего возраста, подобная самоуверенность попросту невозможна. Ещё не веря мне полностью, он решил выполнить, предложенные мною действия. Подозревать меня в желании убежать, он уже не мог, так как я сам, вернулся на место устроенного беспорядка, только что.

Оставив велосипед прислонённым к фюзеляжу самолёта, мы подошли к красной ленте, ограждающей нас от зрителей. Подойдя к царю, которого не пустили в первые ряды, глубже натянул ему шляпу и поднял воротник плаща, закрывая нижнюю половину лица. В таком виде, решительно расталкивая ротозеев, провёл государя за собою. Не обращая более внимания на старшего жандарма, подвёл Николая второго в самолёту.

— Вы пока поговорите немного, — предложил мужчинам.

— А я велосипед прицеплю на место, — не спрашивая разрешения, забрался на крыло Фоккера.

Отлично слышу, как Николай Александрович, крайне вежливо и тактично, обращается к фельдфебелю.

— Милейший, вы позвоните Николаю Борисовичу, он вам подтвердит, что я должен сейчас улетать.

Назвав запросто, по имени отчеству министра внутренних дел.

Разговаривая, царь опустил край воротника. Тотчас, жандарм узнал, знакомый по многочисленным портретам образ царя — батюшки. Он вытянулся во фронт и отдал честь, на что я злобно зашипел, слезая с крыла самолёта.

— Вам же сказали, что государь должен улететь, никем не узнанный. Зачем вы козыряете принародно? Вы хотите нас выдать? Хотите понести наказание по службе? Собираетесь раскрыть государственную тайну?

— Какого чёрта, вы не понимаете, что мы должны выглядеть простыми, богатыми путешественниками. Сейчас же похлопайте по плечу царя, чтобы никто из зрителей не заподозрил вас в излишней почтительности. Пусть лучше думают, что вы шутили, отдавая честь.

Жандарм отшатнулся от нас, в искреннем испуге.

— Нет, я не могу похлопать по плечу Государя — Императора, — отрицательно затряс головой служивый.

— Ну, тогда, хоть обнимите «лётчиков», на прощание, — я первым протянул к нему руки. Жандарму ничего не оставалось, как вяло обнять меня.

Самодержец последовал моему совету, — протянул руки сам. Не дождавшись ответного движения, дружески облапил фельдфебеля, крепко обнял, приподняв слегка над землёй.

Я заметил, что глаза Николая щурились от беззвучного смеха. Определённо, он всегда играл свою роль, не имея привычки отвечать за ошибки.

— Почти как я сейчас, — неожиданно подумал про себя.

— Сослуживцам, скажете, что это знакомый коллежский асессор, из военных, — предупредил я, растерянно стоящего на площади, жандарма.

— Потому, мол, и честь отдали.

— Да не вздумайте признаться, кто мы на самом деле, — с неприкрытой угрозой в голосе прошептал.

— Давайте, разгоните весь народ с площади, освободите взлётную полосу.

— Нас уже давно ждут государственные дела, — деловито приказал, помогая забраться в кабину самолёта государю.

Разумеется, физический здоровый мужчина, каким был Николай второй, легко бы сделал подобное. Главной моей заботой, было намерение скрыть личность пассажира. Сейчас на нас смотрели со всех сторон, старательно всматриваясь под поля шляпы. Перестраховываясь, выдал компьютеру программу — приказ, чтобы в случае, если кто-то узнает знакомое лицо, он тотчас забыл этот момент. Кстати, подобную «мантру» следует задать и в Лондоне, во время моего венчания. Ведь мне не нужна сиюминутная шумиха вокруг моего имени в Австралии и Англии. Моя задача, — подготовить информационную бомбу для нужного момента. В своё время, эта информация, пригодится мне как инструмент для завоевания всемирного авторитета. Разумеется, информация, какой угодно значительности, не может тут же повлиять на жизнь стран и народов. Главное, — военно-техническая мощь, которую мне приобрести гораздо легче, используя доступ к ресурсам всемирной сети двадцать первого века.

На этот раз, решил не тратить время на имитацию дальнего перелёта из Петрограда до Лондона. Как заметил мой попутчик, перед ним не стоит играть в реализм. Завидев под крыльями самолёта бескрайние морские просторы Балтики, сразу телепортировал нас в Северное море, вблизи побережья Британии. Арендованная мною площадка для приземления, находилась недалеко от Базилдона. В этом времени, здесь не закрытое частное поместье, а открытый гольф-клуб с теми полями, которые я сейчас использую как посадочные.

— Интересно, смогу ли я заработать на своей виртуальной игре, чтобы в двадцать первом веке побывать в этих местах? — с интересом разглядываю пологие зелёные холмы, убегающие вдаль.

Вместе с Николаем загнали самолёт в большой сарай, до половины заполненный подсыхающим сеном. Велосипед, мы заранее сняли с фюзеляжа самолёта.

— До Лондона, менее тридцати миль, — махнул рукой, в сторону, куда нам предстояло ехать.

— Если поторопимся, минут через тридцать, вы встретитесь с вашим кузеном, — обнадёжил своего сановитого спутника.

Благодаря усовершенствованному велосипеду, без всякого вмешательства с моей стороны, Николай Александрович добрался до Букингемского дворца минут за двадцать.

Вместо основного входа, охраняемого двумя недюжинными гвардейцами в лохматых шапках, он подошёл к невзрачной калитке и позвонив хитрым способом, быстро вошёл, оставив меня на улице.

Не прошло и пяти минут, как он выскочил до крайности расстроенный.

— Мой кузен, Георг, сейчас находится в загородном, Сандрингемском дворце, в Норфолке, — он в разочаровании стукнул себя по коленям.

— Это больше ста вёрст на север. Будь мы на самолёте, могли бы туда слетать.

— Но сейчас…, - он растерянно развёл руками.

Быстро успокоил, великовозрастного спутника.

— Мы можем вселиться в нашу гостиницу, или, пойти отметить завтрашнее бракосочетание, которое мне предстоит.

Не привыкший к долгим огорчениям государь, радостно воскликнул.

— Так и знал, что это будет твоя свадьба! Обязательно надо отметить это замечательное событие.

— Понимаю, что такой торжественный брак, именно здесь, оправдан важными причинами, — заговорщически мне улыбнулся.

— А иначе, зачем бы тебе пускаться в такое рискованное мероприятие в столь раннем возрасте.

Перед венчанием, ты обязательно должен помнить мудрую мысль Вольтера: «Брак — единственное опасное приключение, доступное даже трусам».

— Ты, Василий, конечно не трус, — мы присели на скамейку, уже занятую дамой с ребёнком.

— Но женитьба, брат, это такое дело, которое не у всех удачно выходит.

Говорили мы на русском языке, потому, дама по соседству, с подозрением посмотрела на нас.

— Поехали, погуляем, — предложил я, а то нас сдадут в скотланд ярд, как подозрительных иностранцев.

— Сейчас везде, не только у нас, шпиономания процветает. Дама, действительно, старательно разглядывала моего спутника. Он давно перестал прятать своё лицо, так как мы покинули Российскую империю.

— Ваше величество, — очень робко, в форме предположения, спросила женщина на английском языке. Она соскочила со скамьи и подвела мальчика лет пяти.

— Благословите моего сына, — она упала на одно колено, за два шага от нас.

Мы, с Николаем Александровичем, озадаченно посмотрели друг на друга. Я, чуть вздёрнул плечи, наклонил голову, как бы говоря.

— Ну почему бы не сделать женщине приятное?

Николай Романов перекрестил ребёнка и величественно протянул руку для поцелуя. Первой, бросилась женщина. Получив свою порцию благости, подтянула ребёнка, неслышно шепча ему на ухо правила этикета.

После ухода осчастливленной мамаши, мы снова, улыбнулись друг другу.

— Похоже, меня принимают за моего кузена, — констатировал Николай самодовольно.

— Может, воспользуемся такой оказией и поиграем в гуляющего инкогнито, короля Англии? — немного задумчиво произнёс напарник, хитро поглядывая на меня.

— Понимаю, что появление монарха, без охраны, в злачных заведениях окраин Лондона, может быть опасно, но ведь со мною ты, — протянул ко мне руку, ладонью вверх.

— Всегда мечтал побывать в портовых кабаках. Увидеть собственными глазами, так ли там всё сейчас, как описано у Роберта Льюиса Стивенсона и Чарльза Диксона.

— Надо же нам отметить предстоящую свадьбу, — покрутил пальцами раскрытой ладони, как если бы вкручивал лампочку.

— Здесь это называется, мальчишник. У славян, кстати, этот обычай тоже распространён.

Друзья жениха пропивают своего товарища.

— Или я тебе не друг? — преувеличенно грозно спросил Николай Александрович.

Ещё недавно, я сетовал, насколько много событий спрессовалось в последние часы перед важным и значимым венчанием. Даже сейчас, в торбочке за спиной, лежали инструкции по контрабанде в Россию подрывной коммунистической литературы. Обязательно нужно проверить готовность видео бригады, для документирования моего торжества. Заботы на меня навалились как снежный ком. И тут, ни с того ни с сего, пауза не просто безделья, а прожигания времени в злачных местах столицы Британии. Но отказать Николаю, уже неудобно. Ведь я обещал организовать ему встречу с кузеном. Они с молодости любили фотографироваться вместе, подчёркивая своё сходство. Наверняка, собирались устроить фотосессию и сейчас.

Но, с другой стороны, моя виртуальная игра, в начале, такая приятная, наполненная сексуальными приключениями, превратилась в тяжёлый труд. Уже непонятно, кто играет, я, в изобретённое мною прошлое, или некто другой, заманивший меня в эту сверх — удачную и лёгкую историю. Даже запутавшись во взятых на себя обязательствах, я получаю удовольствие, справляясь с ними всеми.

Может быть, не я играю в перемещение во времени, а со мною играют, подставляя, приятные мне, сверх — способности, включая функции Бога? От этих мыслей, которые у меня иногда появляются, всегда расстраиваюсь. Меня как холодной водой, окатывают, задавленные ранее, сомнения. Самые первые свои подозрения, в способности устроить всё это, так и остались неразрешёнными. К первым темным пятнам, добавилась масса нестыковок, появившихся позднее. До сих пор, ничего не решается. По-прежнему, загружаю свой мозг текущими делами в этой виртуальной игре, чтобы избавить себя от неприятного осознания собственной беспомощности.

— Была — не была, погуляю немного, развлекусь, — обращаюсь к перспективному собутыльнику.

— Согласен. Когда ещё погулять удастся. Велосипед сдадим в камеру хранения, а сами, поедем на кэбе, злачные места искать.

Николай Александрович, как малый ребёнок, захлопал в ладоши от радости.