Этот папа нам подходит!

Глава 11

Стою у окна, и смотрю задумчивым взглядом в притихший двор. Хлопья снега медленно кружат в воздухе, засыпая серебром всю округу. Ярко-жёлтый фонарь, что соседствовал с нашим домом, разливал свой свет на утопающую в снегу дорожку, подсвечивая её точно в каком-то сказочном фильме. Чувствуя, как каждая клеточка внутри меня наполняется волшебством этой зимней ночи. Ведь не зря говорят, что Новый год — это время чудес... В такие вечера, как сегодня, очень легко поверить в чудо. И что все твои самые заветные мечты неприметно исполнятся.

Почему-то перед глазами отчётливо встаёт картина, как я, Тимоха и какой-то высокий, темноволосый мужчина идём по заснеженному парку, чтобы покормить белочек, которых так обожал мой сын. Конечно, в моих мечтах этот мужчина всегда напоминал мне Макса: улыбкой, разворотом плеч, голосом. Но именно сегодня эта картинка приобретает новые, яркие краски, становясь практически реальной и осязаемой. Будто ещё немного и я смогу коснуться рукой еловой ветки и почувствовать на кончиках пальцев маленькие иголочки, вдохнуть хвойный аромат, смешанный с морозным воздухом. А потом ощутить, как сильные крепкие руки обнимают за талию и притягивают к себе, чтобы согреть в своих надёжных объятиях…

Так ладно, нужно возвращаться в реальность, пока моя фантазия не завела меня слишком далеко.

Интересно, не попадет ли Макс в пробку? Вон как сильно замело дороги, соседская машина еле смогла проехать во двор. Не представляю, как завтра буду забирать Тимку от Женькиной мамы. Наверное, нужно будет взять с собой ватрушку или санки. Но это будет завтра. А пока моё сердце трепетало в груди в ожидании момента, когда приедет Макс...

Как всё пройдет?

Прижимаюсь лбом к холодному стеклу, чтобы хоть немного снизить градус волнения.

Я уже и не помню, когда в последний раз оставалась наедине с мужчиной. Тем более ночью. Школьные ухажёры и несколько парней, которые были у меня на первых курсах, не в счёт. Я была слишком приличная девочка, которая дико боялась разочаровать маму. И не могла даже допустить мысли, чтобы позволить себе или им что-то лишнее.

Исключением стал Макс. На той судьбоносной для меня вечеринке. И вот спустя пять с лишним лет мы вновь окажемся с ним наедине...

Нет, я не тешила себя иллюзиями, что это свидание. Но мои мысли то и дело сворачивали куда-то не туда, невольно настраивая на романтический лад. А благодарить за это нужно неугомонную Огонькову, пару глотков красного полусладкого и свою так и не угасшую до конца влюбленность в Макса.

Громкий звонок в дверь заставляет меня подпрыгнуть на месте, едва не ударившись лбом о стекло. Пришёл!

Со всех ног несусь в коридор. Распахиваю дверь и вижу на пороге улыбающегося Семёнова.

— Привет, — говорит он, поднимая вверх коробку с тортом, чтобы продемонстрировать мне её содержимое. — Прости, я сегодня без «Картошки».

— Ничего, тортик тоже сгодиться, — улыбаюсь я, пропуская своего ночного гостя в прихожую.

Правда назвать «тортиком» это кондитерское творение было по меньшей мере преступлением. Тортище! Огромный и судя по названию бренда, который красовался на упаковке, безумно дорогой. — Спасибо!

Семёнов вручает мне пакет с костюмом и проходит в ванную, чтобы помыть руки. Я же иду на кухню, где на столе меня уже поджидала небольшая швейная машинка, доставшаяся мне от мамы. Старенькая, немного подуставшая, но ещё вполне пригодная для того, чтобы подшить что-нибудь на скорую руку. Или помочь с костюмом мужчине, который когда-то украл моё сердце...

«Только не подведи меня, моя хорошая», — мысленно взмолилась я, дотрагиваясь кончиками пальцев до светлого корпуса.

Достаю из пакета костюм и оценивают фронт работ.

— А ты не шутил насчёт способностей вашего костюмера... - с удивлением протягиваю я, обращаясь к вошедшему на кухню Максу.

— Какие тут шутки! Все вкривь и вкось прошито. Здесь он вообще зачем-то присобрал и один рукав получается короче другого… Я в этом костюме не на светило науки похож, а на клоуна, который сбежал из психушки! — бурчит Семёнов, устраиваясь рядом со мной за столом.

— Ну что ж, попробуем сделать из тебя уважаемого профессора, — улыбнулась я, приступая к работе. Часть швов уже успел распороть Макс, что существенно облегчает мне задачу.

Под грохот швейной машинки Семёнов начинает непринужденно болтать, рассказывая мне о своих телевизионных буднях. И моя небольшая сонная квартирка будто бы начинает оживать при звуках его голоса и той невероятной энергетики, которая исходила от Макса. Не могу отделаться от ощущения, что мы знакомы с ним уже много-много лет. Словно для нас с ним совершенно обычное дело сидеть вот так в кухне и делиться, как прошел наш день. В основном, конечно, вещал Семёнов, я о своем дне рассказываю очень скупо — работа бухгалтером не предполагала особого веселья. Но Макс всё равно умудряется вытащить из меня информацию и про мой коллектив, и про шефа с раздвоением личности, который то ходил довольный как слон и сыпал комплиментами, то орал на нас так, что сотрясались стены.

Если бы я сидела одна, я могла бы справиться с этим костюмом минут за десять — работы было всего ничего. Но я специально тянула время, выполняя каждое своё действие с особой внимательностью и осторожностью. Потому что мне очень не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался…

— Готово, — вручаю Максу верхнюю часть от костюма профессора, старясь скрыть нотки грусти в своем голосе.

— А где можно примерить? В ванной?

Ванная у нас ещё меньше, чем кухня. С трудом представляю там широкоплечего Семёнова, который сшибает все углы, пытаясь натянуть на себя костюм.

— Лучше в детской, там посвободнее.

Макс кивает и скрывается в комнате Тимохи. Ну вот и всё…

Заливаю воду в чайник и на секунду замираю, раздумывая, останется ли Макс на чай. С одной стороны, он мне ничего не обещал. Да и как-то неправильно задерживать уставшего человека, который проторчал на работе до десяти вечера. Но неужели он купил этого огромного кремово-шоколадного монстра только для нас с Тимкой? Да мы этот торт неделю с ним будем есть и то вряд ли справимся!

— Ник, ты волшебница! — забегает на кухню довольный Семёнов, который даже в образе профессора из детской научной передачи умудряется выглядеть так, что у меня перехватывало дыхание. Вот хоть сейчас бери и размещай его на обложке журнала. Только пару пуговиц на белоснежном халате расстегнуть. Ну или не пару… Рубашку эту его снять мультяшную… Так, стоп! Вероника Сергеевна, возьмите себя в руки и займитесь уже тортом!

— Вроде рукава теперь на месте, — с улыбкой отмечаю я, разглядывая результаты своих трудов.

— И не только рукава! Теперь всё сидит, как надо, — улыбается в ответ Макс, сгибая руку в локте и проводя по ней ладонью, будто в подтверждении своих слов. — Ник, а пошли работать к нам на канал, а? Ты за полчаса сделала то, с чём эти горе-работники не смогли за целый день справиться.

— Э-э нет, — в притворном ужасе махаю руками, — Мне с бумагами и цифрами как-то привычнее.

— Ну смотри. Если что — моё предложение в силе, — подмигивает Семёнов и вновь скрывается в детской.

Достаю самые красивые тарелки под торт, аккуратно разрезаю его на несколько частей. Рядом с тарелкой размещаю кружки под чай. Понятия не имею, какой любит Макс. Кажется, после поздравления самосвала Сёмы он пил у меня чёрный, но тогда другого у меня и не было. А сегодня Женька притащила в подарок огромный чайный набор с разными вкусами.

Пожалуй, лучше спрошу, какой он любит, чтобы не попасть в просак.

— Максим, а ты чай какой будешь? — распахиваю дверь и заваливаюсь в детскую, в полной уверенности, что Семёнов уже успел переодеться — всё-таки времени прошло уже довольно прилично. Но увидев обнажённый торс Макса, резко замираю, точно я налетела на невидимое препятствие. Господи, Ника, это элементарные правила вежливости — стучать перед тем, как войти к человеку в комнату! Это же не четырёхлетний мальчик, которого надо контролировать, как он одевается! — Ой, прости…

Кровь тут же приливает к моему лицу, окрашивая его в пунцовый цвет. Сердце начинает стучать где-то в районе горла, стоило мне встретиться взглядом с полуголым Семёновым, который в отличие от меня совершенно не испытывал никакого стыда по этому поводу.

Рубашка мультяшного профессора была небрежно накинута на спинку детской кровати. Макс стоял рядом и разглядывал на стеллаже нашу с Тимкой фотографию. Почему он так на неё смотрит? В ней нет ничего особенного. Это просто летняя фотка, которую сделала Женька. Мы сидим с Тимохой на поляне среди жёлтых одуванчиков и улыбаемся. Тимка там получился очень смешной, поэтому я решила её распечатать и поставить в рамочку…

— Ничего страшного, — улыбается Макс, окидывая меня потемневшим взглядом, в котором я отчётливо видела искорки веселья. Ах, значит, я тут готова помереть от стыда и смущения, а ему смешно?! — Мне чёрный, пожалуйста.

— Сладкий? — спрашиваю я, продолжая заливаться краской.

— Что?

Действительно, Ник! Это ты про чай или про парня, который застыл напротив, демонстрируя тебе во всей красе идеальную поперечную мышцу живота? Хотя какой это живот? Пресс! Красивый подкаченный, как у тех самых австралийских пожарных, на которых любила пускать слюни Огонькова. Думаю, Семёнов запросто мог составить им компанию, красуясь на развороте календаря. Например, июль и жаркий август…

— Я про то сколько ложек сахара, — смущённо бормочу я, изо всех сил пытаясь не отводить свой взгляд. Ну подумаешь полуголый мужик, Ник! Как будто ты первый раз в жизни мужика увидела с офигенным прессом!

Ну ладно, такого красивого можно сказать впервые. Та вечеринка не считается. Я тогда толком и не успела ничего разглядеть в полумраке! Зато сейчас взгляд то и дело срывался вниз к красиво очерченным кубикам пресса, к тёмной дорожке волос, спускающейся к ремню джинсов…

Ох, всё-таки правы эти британские ученые! Природа есть природа и никуда от неё не денешься!

— Одной будет достаточно.

— Хорошо… Я тогда пойду заварю нам чая… — резко отворачиваюсь я, чтобы поскорее сбежать на кухню. Но тут же со всей дури врезаюсь в дверной косяк.

— О-о-ох! — хватаюсь рукой за лоб, на котором в скором времени точно появится огромный шишан величиной с картофелину.

Пячусь назад, теряясь в пространстве от пронзительной вспышки боли, и наступаю голой ступней на какую-то Тимкину игрушку. Судя по колесикам, которые впились мне в кожу, я только что раздавила одну из его машинок. Путаюсь в ногах и начинаю заваливаться назад, но в этот момент ощущаю на своей талии горячие мужские ладони, которые не дают мне растянутся на ковре.

— Ника! — взволнованно восклицает Макс, сгребая меня в свои объятия.

Да что ж это такое! Я ведь маленькая хрупкая девушка, почему в присутствии Семёнова во мне пробуждается огромный неуклюжий мадагаскарский слон, который сшибает все углы, путается в ногах и летит кубарем прямо под ноги понравившемуся парню?!

И всё равно как же хорошо было сейчас находиться в его объятиях… Спокойно и волнительно одновременно. С одной стороны у меня было ощущение уверенности, что Макс не даст мне упасть, с другой стороны жар его тела путал мои мысли и заставлял сердце заходиться в бешеном ритме.

Чуть отклоняю голову, чтобы посмотреть на своего спасителя и ещё больше краснею от этого внимательного взгляда ярко-голубых глаз и красивых губ, которые находились непозволительно близко от моего лица.

— Ты как? — пытливо смотрит на меня Макс. — Голова не кружится?

«Кружится, но не из-за встречи с дверным косяком, а потому что ты рядом», — хочется сказать мне, но вместо этого я просто отрицательно мотаю головой.

— А нога?

— Всё в порядке, — смущённо улыбаюсь я, — Это не первая машинка, которая пала жертвой моей ноги. Тимка обычно убирает на ночь игрушки, но ты же понимаешь, у мальчишек столько машин, что за каждой просто невозможно уследить. Я периодически натыкаюсь то тут, то там по всей квартире…

Максим кивает, но почему-то не спешит выпускать меня из своих объятий. Это было странно, но в то же время безумно приятно. Замираю в его руках, мечтая о том, чтобы этот момент длился вечно… Его горячие ладони на моей талии, жар его тела, который я отчетливо ощущала сквозь свою футболку, пронзительно синий омут, что проникал мне в самую душу, чувственная линия губ, которые мне до одури хотелось попробовать на вкус.

Воздух в комнате сгущается, становясь наэлектризованным. Тяжело сглатываю, точно в замедленной съёмке наблюдая, как Макс склоняется к моему лицу.

Господи, неужели всё-таки в моей жизни есть место новогоднему чуду, и он правда меня сейчас поцелует?! Забываю, как дышать. Как же громко сердце грохочет в груди! Мне кажется, ещё немного и оно проломит грудную клетку! Закрываю глаза и приоткрываю губы, сгорая от нетерпения.

Но мелодия мобильного разрывает тишину, заставляя меня резко распахнуть глаза. Момент безвозвратно упущен. Аккуратно высвобождаюсь из объятий Семёнова, чтобы дать ему возможность ответить на звонок.

Макс хмурится, но всё-таки ныряет рукой в карман джинсов. Мне кажется или на дне его светло-голубых глаз промелькнуло лёгкое разочарование?

— Я… я пойду приготовлю чай, — хрипло говорю я, поспешно отворачиваясь в сторону.

В моё сердце вонзается тысяча ледяных игл, когда я случайно замечаю на экране телефона имя звонившего Максу абонента.

Альбина.