Этот папа нам подходит!

Глава 24

— Да твою ж..! — подруга приглушает поток брани, откашливаясь в свой кулак. — Орлова, у меня просто слов цензурных нет! Одни эмоции!

— Жень, я знаю, что должна ему всё рассказать. Знаю! Но мне очень страшно! — обхватываю себя руками, чтобы унять нервную дрожь. — Страшно, увидеть в его глазах разочарование... Страшно, что он мне не поверит и подумает, что я тоже хочу использовать его как «положительного во всех отношениях парня».

— Не поверит? Предоставь ему результаты генетической экспертизы! А можешь просто перед зеркалом его рядом с Тимкой поставить — и время сэкономите, и деньги! Они же похожи, как две капли воды! Только слепой этого не заметит!

— Жень, это неправильно, я знаю… Но я так хочу хоть немного насладиться тем, что есть сейчас, — не могу сдержать горестного вздоха, — Я так долго мечтала, что Макс обратит на меня внимание. Когда он обо всём узнает, он больше никогда не посмотрит на меня так, как сегодня.

— Да откуда ты знаешь, как оно всё на самом деле будет?!

— Я знаю, Жень, — опускаю взгляд вниз, чувствуя, как глаза начинают застилать слёзы, — Он не откажется от Тимки, потому что ему не позволит совесть. Он даже сможет со временем его полюбить. Но для меня в его сердце места не будет, потому что Макс никогда не сможет простить мне моего вранья.

Ласково провожу рукой по волосам сына, пытаясь мягко его разбудить. В отличие от меня, Тимоха никогда не был жаворонком, поэтому утренние подъёмы в детский сад давались нам нелегко.

— Зайчик, вставай, — нежно целую его в щёку, — Пора собираться в садик.

— М-м, — мычит Тимка, прижимая к себе мягкую игрушку. И вместо того, чтобы открыть, глаза ещё больше натягивает себе на голову одеяло.

— Тимуль, вставай, — обнимаю его я, стягивая край одеяла обратно, чтобы вновь полюбоваться на его сонную мордашку в полумраке комнаты, освещаемой лишь тусклым светом ночника в форме звёздочки.

Тимка обожал всё, что связано с космосом. И это было не удивительно, с учётом той легенды, которую я рассказала ему про папу-космонавта. Таким образом он будто становился ближе к отцу, которого никогда не видел, но которого заочно любил безусловной любовью, на которое было способно только маленькое детское сердечко.

Женька права — сходство с Максом было видно невооружённым глазом. Тот же прямой нос, форма бровей, красивые голубые глаза, как два горных озера, высокий лоб и мягкая линяя губ. От меня Тимка унаследовал разве что вьющиеся тёмные волосы, во всём остальном я поработала ксероксом, воспроизведя на свет точную копию Семёнова.

Макс действительно был осторожен в вопросах контрацепции, даже будучи не особо трезвым в ту ночь после костюмированной вечеринки. Тогда о защите он тоже не забыл. Вот только это не помогло.

Потому что у женщин в семье Орловых была одна особенность, которая во многом и предопределила их дальнейший жизненный путь — невероятно высокая фертильность. Моей маме хватило одного раза, чтобы забеременеть мной и вступить в ряды матерей-одиночек. Отец был командировочным, которого отправили в наш маленький городок строить какой-то важное производственное предприятие. А ещё он был женат, что не помешало моей маме влюбиться в него без памяти, а потом со всем пылом, страстью и нежностью неопытной девушки отдать ему всю себя. Это был очень бурный, но непродолжительный роман, результатом которого стал не только возведённый корпус литейного завода, но и моё появление на свет.

Всю правду об отце я узнала в тот день, когда решилась рассказать матери о своей беременности. Тогда-то я и поняла, почему мама с особой строгостью воспитывала меня во всём что касалось взаимоотношений с противоположным полом — она очень боялась, что я повторю её судьбу. И по итогу, так всё и вышло…

Но к моему глубокому изумлению, мама не стала меня осуждать или проклинать на чём свет стоит, узнав о ребёнке. Просто крепко прижала меня к себе и тихо прошептала:

— Ничего, справимся. Вырастим.

Я ничего не утаивала от неё, что случилось на той вечеринке. Единственное, о чём я умолчала — то, что знаю, кто является отцом моего ребёнка. Для мамы и для моей подруги Катьки (которая пришла в ужас, узнав, чем закончилась её затея вывести меня из зоны комфорта) тот парень остался красивым обаятельным незнакомцем, с которым я протанцевала весь вечер.

Впрочем, спустя несколько лет, когда Чемерис приехала в наш город и наведалась к нам с Тимкой в гости, ей хватило одного взгляда, чтобы понять, чей это сын. Если на первых детских фотографиях Тимки, которые я ей отправляла, у него в основном прослеживались мои черты, то совсем скоро они вытеснялись чертами Макса.

— Ник, это же… Он же точная копия Семёнова! — прошептала Катя, прижимая к себе крестника. — О господи, Ник! Так это ты с ним тогда…

— Да, Кать.

Отпираться было бессмысленно, поэтому я просто кивнула в ответ, стыдливо опуская свой взгляд на чашку с дымящимся чаем.

— Что ж ты наделала…

— Кать, мы ему не нужны. У него своя жизнь, в которой нам нет места.

Подхватываю сонного Тимку на руки и отношу на кухню. Усаживаю на диван и включаю мультики — лучшее средство, чтобы сынуля окончательно проснулся и приступил к поглощению молочной кашки.

Пять лет назад я была уверена, что мы не нужны Максу. Зато теперь я увидела в своём телефоне несколько сообщений от Семёнова, куда мы можем сходить вместе с Тимкой в выходные, помимо прогулки. Казалось, Макс прошерстил всю афишу нашего города и знал все детские развлечения, которые могут понравиться четырёхлетнему мальчику.

Прижимаюсь лбом к холодному стеклу, наблюдая как за окном медленно кружится рой снежинок.

Если Катюха без труда, смогла узнать в моём сыне черты Макса, даже спустя несколько лет после выпуска из академии, то может и он догадается сам, когда узнает Тимку поближе? И это избавит меня от необходимости самой начинать тяжёлый разговор…

Впрочем, на следующий день этот вопрос перестал занимать все мои мысли. Потому что судьба решила, что лимит новогодних чудес, которые обрушились на мою жизнь, подошёл к концу. Придя на работу после новогоднего утренника сына, я обнаружила, что меня уволили.