Герцогиня Облачного Города

ГЛАВА 17

– Сегодня будет короче, – сказала Калли, поднимаясь с кровати с самого утра. Эжен, однако, видел, как её трясёт.

– Это просто идиотский старинный ритуал.

– Для тебя, возможно, так и есть, – сухо буркнула Калли вполголоса, отворачиваясь и направляясь к туалетному столику.

Эжен поймал её за руку и, рванув к себе, прижал к груди.

– Калли, – тихо сказал он, – ты сделаешь только то, что посчитаешь нужным.

– А если я посчитаю нужным просто сесть на стул и сидеть на нём весь ритуальный час? Думаешь, кто-то посчитает надёжно скреплённым наш брак?

Эжен вздохнул и запечатлел у самого уха супруги мягкий, успокаивающий поцелуй.

– Вечером… Когда мы останемся вдвоём… Я сделаю для тебя всё то же, что ты сделала для меня днём, – он спрятал улыбку в шелковистых чёрных волосах Калли. – Так что подумай о том, чтобы ты хотела испытать.

Калли хмыкнула.

– Предложение мне нравится, но, увы, исполнить его нелегко. Мы нажили ещё одного врага – Каген Сид, глава гильдии оружейников, пытается развернуть своих людей против нас. Завтра нужно ехать с ним договариваться. Так что…

– Если хочешь, я займусь этим вместо тебя.

Калли замешкалась.

– Может, я бы и хотела, – сказала она, – но пока что так нельзя. К тому же ты наверняка наломаешь дров.

– Ты могла бы назначить меня своим доверенным лицом.

– Нет, – с тоской ответила Калли. – Они хотят видеть лично меня.

– Ладно, – Эжен выпустил её из объятий, – я пойду пройдусь. Встретимся в зале Металла.

Эжен начинал понемногу запоминать не только расположение многочисленных залов и галерей, но и их названия. По крайней мере, церемониальную часть.

В зале, предназначенном для второй стадии консуммации, по центру располагалась малоэстетичная железная клеть, в которой легко помещалось четверо, а то и больше человек. Здесь тоже стоял невысокий базальтовый постамент с набором ритуальных предметов, но сегодня он был почти что пуст. Калли выбирала инструменты сама и из всего обилия остановилась на двух фаллосах разного размера – один был вырезан из эбенового дерева и тщательно отполирован, другой – выточен из горного хрусталя.

Она, впрочем, сразу предупредила, что не уверена, сможет ли пустить их в ход. Чаша с маслом стояла здесь же – на случай, если решимость всё же не покинет её.

Сама Калли замерла в клетке. Сегодня на ней не было ничего, кроме лёгкой туники, скреплённой пряжкой на одном плече, а волосы были скручены на затылке замысловатой петлёй. Эжен замедлил ход, разглядывая её и в очередной раз поражаясь тому подарку судьбы, который получил, сам того не ожидая. За время жизни в Остеррайхе он успел повидать много красивых или просто ухоженных девушек, но только в Калли его завораживала каждая чёрточка. Эжен смотрел, как свет факелов бросает тени на подтянутое тело, и злился от того, что сейчас Калли видит кто-то ещё.

Стены зала, как и в прошлый раз, тонули в темноте, но Эжен знал, что там, в полумраке, заняли места те же два десятка людей. Иногда пламя факелов, колыхаемое легчайшим ветерком, слегка сдвигало круг света, и тогда можно было видеть кончик сапога или чьё-то очерченное тенями лицо.

Эжен ступил в клетку и сделал глубокий вдох.

– Признаёшь ли ты, Калли Брекке, что я, Эжен де Лебель, отныне и вовеки твой господин?

– Признаю, – голос Калли звучал глухо, и Эжену показалось, что она слегка поникла, словно потеряла только что маленькую, но очень важную часть себя.

– Тогда тебе придётся заслужить право называть меня так. Что ты готова сделать для меня?

Калли закрыла глаза, стараясь представить, что вокруг нет десятков людей. Что никто, кроме Эжена, не видит её. Тогда, быть может, она бы смогла сделать всё то, что они оговорили. Но даже такую поблажку позволить себе удавалось с трудом.

Она решительно распустила фибулу, и туника осела на пол, оставляя её обнажённой. Калли переступила через упавшую на пол ткань – теперь Эжен видел, что она ещё и боса.

Калли медленно и ломко, словно кукла, чьи конечности закреплены на шарнирах, опустилась на колени. Приоткрыла глаза и замерла, глядя не на супруга, а на стоявший в стороне стол. Стоило протянуть руку – и уже некуда было бы отступить. Нужно было доводить начатое до конца, но она не могла представить, как ляжет щекой на пол и здесь, при всех, проникнет в себя одним из этих предметов, или хотя бы пальцами.

Время тянулось мучительно медленно, и каждая секунда превращалась в две.

– Калли? – очень тихо спросил Эжен. Чуть повернувшись, Калли увидела, что Эжен шагнул вперёд и теперь стоит почти вплотную.

– Я не могу, – так же тихо ответила она. – Эжен, я не могу…

В голосе её слышалась паника.

Эжен поймал её лицо и, прильнув к губам, стал медленно целовать.

– Всё… – говорил он, ненадолго отрываясь от её губ, – будет… хорошо.

– Я не могу… – повторила Калли, и Эжену показалось, что, если надавить ещё чуть-чуть, девушка попросту впадёт в истерику и сбежит.

– Хочешь, это сделаю я?

– Нет, – Калли склонила голову и стремительно покачала ей. – Нет, я вообще этого не хочу. Пусть он убьёт меня, и всё, только не…

– Калли, делай, что можешь. Никто не решится тебя упрекнуть.

– Он всегда говорил… – Калли сглотнула, чувствуя, как слёзы выступают на глазах. – Говорил, что это самое важное. Что все должны знать, насколько я ему покорна.

– Ты будешь покорна настолько, насколько считаешь необходимым. Ты нужна им, Калли. Ты, а не Рудольф. Ты – законная правительница, и никто не посмеет требовать от тебя больше, чем того желаешь ты сама.

Калли закрыла глаза и глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться.

– Спасибо, – тихо сказала она. Потом рывком обняла колени Эжена и на несколько мгновений уткнулась в них лбом. – Я люблю тебя, господин, – уже в полный голос сказала она, и лишь лёгкая дрожь выдавала то, что произошло. – Люблю и прошу позволить тебе служить. Прошу тебя сделать меня своей вещью, – Калли сглотнула, – и научить тебе подчиняться.

Она замолкла.

Эжен легко провёл рукой по её волосам, стараясь успокоить, а в голос, согласно ритуалу, произнёс:

– Нет. Твоё рвение недостаточно сильно.

Калли склонилась ещё ниже и принялась целовать его ноги, постепенно спускаясь от бёдер вниз, к сапогам. Покрыв поцелуями весь мысок и более не поднимая глаз, снова произнесла в голос:

– Я буду служить тебе, господин, каждый день и час. Вся моя жизнь станет принадлежать тебе. Я буду ублажать тебя и молиться на тебя. Прошу, прими меня в семью.

– Нет, – Эжен сглотнул, когда Калли запрокинула голову. Увидел её почти чёрные от расширившихся зрачков глаза. – Нет, – повторил глухо, – твоего рвения недостаточно.

Калли бросила взгляд на стол. Потом отвернулась и снова заглянула Эжену в глаза.

– Мне жаль, что это происходит так, – сказала она тихо, предназначая свои слова только Эжену, – я хотела сохранить это только для тебя.

Эжен ответил вопросительным взглядом.

Калли взялась за завязки его кожаных дорожных брюк и, распустив их, стянула немного вниз.

Эжену тоже стало неуютно теперь, когда он оказался частично обнажён на глазах у всех, а когда губы Калли поймали его плоть, лицо обжёг горячий ветер пустыни.

Калли двигалась не очень умело, и Эжен понял, что в первый раз она по-настоящему старается доставить удовольствие. Иногда она выпускала супруга изо рта, чтобы пройтись по коже дорожкой поцелуев, спуститься к самому основанию.

Поначалу мягкий, под ласками любимых рта и рук желание Эжена распалялось всё сильней.

Тогда та в очередной раз скользнула языком к основанию и замерла так на несколько мгновений, прислонившись лбом к животу мужа.

Живот Эжена вздымался, выдавая то, что происходило внутри, и это немного приободрило Калли. Она нырнула носом вниз и поцеловала чувствительное место, силясь дотянуться как можно дальше.

Эжен задышал тяжело и до боли стиснул её плечи.

– Это необязательно, – прошептал он, но Калли продолжала.

так и не добравшись до цели она прошлась губами назад. Поймала плоть Эжена и наделась до конца.

В горло ударила тёплая струя. Калли собиралась продолжить, но ударил гонг. Эжен рванул её вверх и прижал к себе.

– Зачем? – шепнул он в ухо супруге.

– Хотела, чтобы ты сделал это потом со мной.

Эжен дёрнул ленту, удерживавшую её волосы, и как только те рассыпались по обнажённым плечам, зарылся в них лицом.

– Я бы и так сделал это для тебя. Наедине.

Калли легко улыбнулась ему в плечо.

– Я не знала.

Одной рукой кое-как закрепив собственные штаны, Эжен вывел её из клетки и тут же крикнул:

– Плащ для герцогини!

Приказ был мгновенно исполнен – три дорогих плаща легло на пол к их ногам, и подавшие их не преминули замереть рядом, приклонив одно колено – чтобы герцогиня запомнила их в лицо.

Эжен взял один, не разбираясь, кому он принадлежал, и укутал Калли до самых ушей.

– Идём. Тебе нужно отдохнуть, – он шагнул к дверям, подталкивая Калли вперёд.

– Эжен… – Калли поймала его плечо и сжала, заставляя обернуться и посмотреть на себя. – Поцелуй меня. Пожалуйста. При всех. Как в прошлый раз.

Эжен обернулся и приник к её губам, придерживая под затылок одной рукой. Он неторопливо снимал с губ любимой собственный вкус, стараясь забыть обо всём, что только что произошло, заставить её слиться с собой – так же, сливался с Кали он сам.

Вечером Калли отказалась от ласк, сославшись на то, что утром рано вставать. Она быстро уснула, прижимаясь к плечу Эжена во сне, как будто боялась его потерять.

Но, проснувшись утром, Эжен едва застал её – супруга уже собиралась в гильдию на встречу, о которой говорила.

– Я всё же могла бы поехать с тобой, – попытался второй раз предложить Эжен. – Мне не понравился этот толстяк.

– Он будет там не один, – Калли чуть улыбнулась, заметив на лице мужа странное выражение, весьма похожее на ревность. – Не нужно, Эжен. Я должна сделать это сама. Иначе перестану себя уважать.

– Твои требования слишком высоки, – выскользнув из-под одеяла, Эжен подобрался к ней со спины и прижал уже почти одетую Калли к груди.

Калли опустила взгляд.

– Они помогают мне не потерять себя.

– Хорошо, – Эжен со вздохом отпустил её. – Я проверю, как проходят поставки вооружения. А вечером сделаю для тебя всё, что обещал.

Калли кивнула, повернулась, чтобы поцеловать Эжена, но замешкалась.

– Что? – спросил тот.

– Я не знаю. Между нами всё так же, как и две недели назад? Могу я без разрешения тебя целовать?

– Конечно, – Эжен сам коснулся её губ. – Эти чёртовы обычаи не отнимут тебя у меня. Всё, я пошёл досыпать.

Провести ревизию поставок он, тем не менее, не успел. Стоило ближе к полудню выйти в парк и направиться к министерству военных дел, как из одной из аллей появился Керве и задержал его.

– С вами хотят поговорить, – сказал он.

– Кто? – Эжен в лёгком удивлении поднял бровь.

– Мастер Оге.

Эжен задумался. Особой срочности в проверке поставок не было, тем более что в отсутствие Калли наверняка пришлось бы преодолевать массу бюрократических преград.

– Веди меня к нему, – решительно приказал он.

– Нет. Вы пойдёте без меня. И никому не говорите про наш разговор.

Эжен хмыкнул, но спорить не стал.

– Он у себя в Академии?

– Да, просто назовите своё имя, и вас легко пропустят.

Попасть в кабинет Инге Оге и правда оказалось легко. Это был высокий и худощавый мужчина средних лет, с длинными волосами, разлетавшимися по плечам. Он приветствовал Эжена, слегка приподнявшись из-за стола, и тут же указал на третью участницу встречи, стоявшую у окна.

– Это леди Йанес, – названая леди склонилась в почтительном поклоне, – моя супруга.

Эжен поднял бровь.

Йанес и Оге были весьма похожи. У жены были такие же длинные волосы, разве что немного светлей, и такое же спокойное выражение лица. Однако не это сходство удивило Эжена, а тот факт, что замужняя женщина присутствовала при переговорах – вопреки всем правилам, которые он успел прочитать.

– Я специально позвал её, чтобы вас познакомить, – словно прочитав его мысли произнёс мастер Оге. – Она занимается с несколькими знатными учениками музыкой, и не только. В её ведении находится ещё одна весьма интересная для вас и вашей будущей супруги вещь. Можете присесть.

Эжен приподнял бровь. Подумал и, воспользовавшись приглашением, сел на стоявший у камина диван. Оге опустился в кресло напротив, а Йанес осталась стоять – но устроилась немного поближе.

– Я хотел поговорить о том, что ваша будущая супруга с ранних лет любила рисовать. Её опекун и регент нашей провинции, принц Рудольф, запретил Калли заниматься со мной живописью, и я боюсь, что надолго утратил связь с ученицей. Но я продолжаю любить её и скучаю. У Калли талант, и она любит этот вид искусств.

– Да, я об этом знаю, – сказал Эжен, не торопясь давать более определённый ответ.

– Вас, как чужака, могли несколько удивить Правила нашего народа. Я опасаюсь, что вы, как и Рудольф, истолкуете их несколько превратно.

Эжен молчал, и Оге пришлось продолжать:

– Я хотел, чтобы вы увидели, что в обыденной жизни всё далеко не всегда так, как это выглядит на бумаге. Даже при том, что мы чтим традиции. Йанес – моя супруга. Но она же – и моя правая рука. В то время как мне по большей части приходится бывать при дворе и решать вопросы, связанные с Академией она, как я уже упомянул, руководит весьма любопытной сферой – курирует менестрелей города. Вы меня понимаете?

Эжен медленно кивнул.

– Я слышал много песен местных музыкантов, – сказал он, – и был немало польщён тем, что многие баллады воспевают Хранительницу.

– О! Это так уже давно! Все шесть лет они пели песни о том, что придёт день, и истинная Дочь Звезды достигнет зрелости и освободится из-под гнетущей власти чужаков. И вот теперь… – Оге развёл руками, – им, возможно, придётся менять репертуар, – на губах его промелькнула усмешка. – Я только пока не могу предсказать, на какой? Должны ли менестрели теперь воспевать Остеррайх, или им следует продолжить его проклинать? Полагаю, если бы они знали, что вы, даже будучи чужаком, с почтением относитесь к нашей Хранительнице… Позволяете ей заниматься искусством, например… Тогда менестрели стали бы славить вас так же, как и её.

– Я собираюсь относиться к вашей Хранительнице с почтением, – проговорил Эжен несколько жёстче, чем хотел. – И я сам рекомендовал ей вернуться к рисованию… Когда ещё не знал, как обстоят дела. Теперь же у меня возникает вопрос. Другой учитель Калли часто бывает у нас в гостях. Он трактует для неё Правила и помогает делать переводы бумаг. Не окажется ли внимание наставников слишком навязчивым, если о её душевном состоянии будут заботиться сразу двое?

Инге Оге поднял бровь, предлагая продолжать.

– Даг Юнас, – уточнил Эжен, – какого мнения менестрели о нём?

Инге Оге оглянулся на супругу. Та неторопливо кивнула.

– Мы можем решить этот вопрос. Когда Калли снова начнёт рисовать.

– Начнёт, если у неё будет к этому интерес. Я не стану её принуждать.

– Да будет так, – мастер Оге кивнул и встал. – Я вас провожу.

Разговор с главой Академии Искусств открыл Эжену глаза на некоторые особенности обычаев Облачного города. Как и хотел того Оге, Эжен увидел многие вещи с другой стороны.

Однако Оге настаивал на скорейшем ответе – и Эжен тоже был заинтересован в ясности, потому как менестрели могли принести пользу и на войне. Тем не менее, как и сказал Эжен, принуждать супругу он не хотел. Нужно было к тому же выяснить у Калли, какого она мнения о втором своём наставнике и насколько считает возможным ему доверять.

Эжен с нетерпением ждал встречи с женой, но, когда вернулся домой, той ещё не было во дворце.

Эжен ждал до вечера – но время шло, а от Калли не было вестей.

Тогда ближе к закату он отыскал Керве и распорядился отправиться к зданию гильдии, чтобы выяснить, когда Хранительница намеревается вернуться домой. Эжен не сомневался, что Керве настолько заинтересован в безопасности госпожи, чтобы в данном случае ему не перечить.

Керве вернулся через полтора часа – мрачный, как небо перед грозой.

– Её там нет, – сказал он. – Никто не знает, где она. Госпожа покинула здание гильдии в середине дня в сопровождении шести состоятельных вельмож. Никто не знает, где их искать.