Жасминовые сестры

5

— Нам нужно идти в дом, — сказала Ханна и указала на небо.

Оно начало затягиваться темными тучами. Правда, солнце еще светило, но уже явственно чувствовался холодок, который должен был принести с собой дождь.

— Наверное, в порядке исключения метеорологи оказались правы.

Мелани помогла ей подняться. До дома было довольно далеко. Хотя Ханне все еще было трудно ходить, она уже не так часто морщилась от боли.

— Я чувствую приближение дождей, — сказала она почти с облегчением. — И это странно. Других людей ревматизм донимает сильнее в дождливые дни. А у меня такое бывает при сухой погоде. Это, наверное, оттого, что я родилась на берегу Меконга.

Она засмеялась над своими словами, а затем крепче уцепилась за руку Мелани.

«Роберт смог бы отнести ее на руках», — подумала Мелани. Она тут же вспомнила об обследовании и бросила взгляд на часы. Без четверти шесть. Обследование либо уже закончилось, либо было в полном разгаре. Рассказ Ханны заставил ее забыть о времени!

Мелани уже хотела было схватить свой мобильный телефон, однако затем вспомнила, что услышала бы сигнал сообщения или вызов.

— Здравствуйте, мадам де Вальер. Вам лучше идти в дом. Похоже, надвигается гроза. — Садовник, который толкал мимо них тачку, полную нарезанных ветвей, улыбнулся им во весь рот.

— Не беспокойся, Томас, я уже в пути! — засмеялась Ханна.

Когда его взгляд встретился со взглядом Мелани, девушка быстро отвела глаза.

— Что это с тобой? — спросила Ханна, когда Томас свернул за угол.

— Ничего, — удивленно ответила Мелани.

— А почему ты смотришь в сторону? Он так любезно тебе улыбнулся.

— Он видел меня в футболке и леггинсах, — ответила Мелани.

Ханна наморщила лоб:

— Тебе ведь уже не двенадцать лет! Поверь мне, там, в городе, он видел кое-что и похуже. А ты же на самом деле не бегемот, так что тебе нечего стесняться.

Мелани и сама не знала, почему ей стало неловко. Ну, так получилось. Ей казалось, что если она ответит на улыбку садовника, то этим как бы изменит Роберту. Конечно, это было глупо, ведь даже на работе она часто разговаривала и обменивалась шутками с другими мужчинами. Но сейчас все было иначе — пусть даже она ни с того ни с сего сама себе показалась монашенкой.

И действительно, дождь начался быстрее, чем они ожидали. Как только тучи затянули небо и первые капли забарабанили по стеклам окон и по поверхности озера, с Ханной произошла перемена. Боль, которая накануне держала ее в крепких объятиях, ослабела, и лицо женщины разгладилось. Как только ревматизм возвращался в допустимые пределы, она вставала со своего ротангового кресла и ходила по салону. Правда, для ходьбы ей все равно нужна была палка, но ее движения становились более свободными.

— Сезон дождей, — сказала Ханна с лукавой улыбкой. — Как прекрасно, что я снова могу ходить. Как по мне, лучше бы дождь никогда не прекращался.

— Однако у остальной части мира может быть иное мнение, — возразила Мелани, которая сидела на своей табуретке, как на раскаленных углях, в ожидании звонка Кати или матери.

Но мобильный телефон молчал.

— Какое мне дело до остальной части мира!

Ханна выгнула спину. Дождь усиливался. Раскат грома присоединился к шуму дождя.

— Я, старая женщина, так часто была вынуждена заботиться об остальной части мира, что будет справедливо, если мир хотя бы раз подстроится под меня.

— Но ведь когда летом не бывает солнца, ты тоже становишься неласковой, grand-mère, — напомнила Мелани.

— Это правда. Но тогда ревматизм сразу же напоминает мне о том, что я не так уж сильно люблю солнце. — Ханна замолчала, а затем ухмыльнулась и тихо рассмеялась: — Ты слышишь, что я говорю? Ужасно, правда? Когда я была в твоем возрасте, я только головой качала, глядя на пожилых людей, которые были такими, как я сейчас.

— Да нет, ты определенно так не делала, — возразила Мелани. — Ты всегда испытывала уважение к старшим.

— Ну что ты, у меня тоже бывали минуты слабости. Ни одного человека нельзя назвать ангелом, на каждом одеянии из перьев обязательно бывает чуть-чуть грязи. Все зависит от того, белые или черные перья под этой грязью.

Они некоторое время сидели молча, прислушиваясь к дождю и раскатам грома. Время от времени где-то вдалеке вспыхивали молнии.

Мысли Мелани снова вернулись к клинике. Она посмотрела на часы. Девятнадцать часов пять минут. И все еще нет звонка от Кати.

«Может быть, лучше мне самой ей позвонить?» — подумала она.

Со дня последнего разговора с будущей свекровью прошло почти две недели.

Их отношения с Катей никогда не были безоблачными, та не скрывала, что ей бы хотелось не такую жену для Роберта. Однако через какое-то время она привыкла к Мелани и по крайней мере стала не такой холодной. Но все же, когда Роберт попал в аварию, отношения между Мелани и ее будущей свекровью снова ухудшились. Поэтому Катя в последнее время общалась больше с Еленой, чем с Мелани.

— Я схожу на чердак и посмотрю, что еще я могу там сделать, — сказала Мелани, засовывая телефон в карман.

На самом деле она хотела позвонить Кате, но Ханна, конечно, сказала бы, что она может сделать это и в салоне.

— Иди, дитя мое, а я на минутку загляну в свой кабинет. Терпеть не могу сидеть без дела.

— Ты по-прежнему ходишь в кабинет?

— А почему бы и нет? — задала вопрос Ханна. — Может быть, я и стара, но все еще хочу хоть немного поработать. Пусть даже я больше не могу держать в руках иголку. Я занимаюсь бухгалтерскими книгами и размышляю о том, что бы еще придумать с этой виллой. Кроме всего прочего, у меня ведь есть еще доля в швейной мастерской в Сайгоне.

— Ты имеешь в виду в Хошимине? — поправила ее Мелани, подмигнув, потому что знала: прабабушка не признает нового названия города.

— Для меня этот город навсегда останется Сайгоном, как бы его ни назвали.

Они вместе прошли часть коридора, а затем Ханна исчезла за дверью своего кабинета. Это было маленькое помещение, заставленное книгами и старыми папками с документами. Некоторым из них было уже лет пятьдесят, но Ханна просто не могла расстаться со старыми деловыми бумагами.

— В них находится бо́льшая часть моей жизни, — говорила она, когда ее дочь пыталась убедить ее выбросить эти папки. — Если кто-то когда-нибудь захочет написать мою биографию, они ему понадобятся.

Мелани вспомнила об истории, которую рассказывала ей Ханна, и ей очень захотелось услышать продолжение. Но сначала ей надо спросить, как дела у Роберта.

На чердаке девушка уселась на один из еще не раскрытых ящиков. Несколько минут она смотрела на телефон, прислушиваясь к шуму дождя, барабанящего по крыше. Затем набрала номер Кати.

Пока в трубке раздавались гудки, сердце Мелани билось так, будто готово было выскочить из груди.

Катя не отвечала. После четырех звонков отозвался электронный почтовый ящик. Мелани вздохнула и нажала на «отбой».

Гора ящиков и сундуков вдруг показалась ей непреодолимой. Но здесь, наверху, девушка, как ни странно, чувствовала себя хорошо.

Мелани сунула мобильный телефон в карман и снова принялась за работу.

«Может быть, мне надо взять один из этих ящиков, чтобы складывать туда вещи, которые смогут пригодиться», — подумала она, подтягивая к себе пустой ящик. В него Мелани уложила платье с пайетками, пару шляпок и перчатки.

Она повернулась к очередному, еще не распакованному ящику, когда зажужжал мобильный телефон. Голос Кати был довольно усталым.

— Я уже думала, что они никогда не закончат обследование. Врач считает, что как будто все в порядке. То, что они увидели на снимке, было всего лишь остатками старого бронхита. Следовательно, нет оснований для беспокойства.

Мелани облегченно вздохнула. Значит, Роберт преодолел и это.

— Елена сказала мне, что ты взяла небольшой тайм-аут. — В словах Кати был какой-то скрытый смысл, и это заставило Мелани насторожиться.

— Я на пару дней уехала к своей прабабушке. Моя мать, конечно, объяснила вам причину.

— Да, обморок. За прошедшие недели произошло так много всего. Не каждый способен вынести столь большую нагрузку.

Облегчение, которое испытала Мелани, моментально превратилось в дым, и та злость, которую она носила в себе со времени первой стычки с Катей, снова вернулась.

Причина была незначительной. Во время одного из первых совместных посещений больницы у Мелани закружилась голова, и ей пришлось выйти из комнаты. С тех пор в глазах Кати она была слабой женщиной, и та указывала ей, что делать. Но прежде всего будущая свекровь давала Мелани почувствовать, что именно она, Катя, будет решать, что будет с ее сыном.

У Кати тоже было очень тяжело на душе, но она нравилась себе в роли сильной личности, которая ни за что не сдастся, что бы ни произошло. Таким образом, у нее был повод демонстрировать Мелани свое превосходство.

— Ну ладно, желаю тебе хорошо отдохнуть. У меня все под контролем, — еще раз уколола будущую невестку Катя, когда не услышала ответа. — Буду держать тебя в курсе.

С этими словами она нажала на «отбой».

Мелани чувствовала себя так, словно ее выпороли. Больше всего ей хотелось сейчас спуститься вниз и рассказать все Ханне. Но она была уже не маленьким ребенком, который бежит к взрослым, как только у него возникают проблемы.

Этот звонок продолжал лежать тяжким грузом на душе Мелани даже после того, как они поужинали и монотонный шум посудомоечной машины разнесся по помещениям верхнего этажа.

Мария рано попрощалась с ними и отправилась спать, потому что этот день сильно ее утомил. Кроме того, на завтрашний день был запланирован визит к стекольщику.

Мелани нервно ходила взад-вперед по своей комнате. Что же ей делать? Неужели мало того, что произошло? И как бы отреагировала Катя, если бы Роберту стало хуже? Или если бы у Мелани еще раз случился обморок? Неужели будущая свекровь когда-нибудь запретит Мелани показываться у Роберта?

Девушка растерянно вздохнула. Может быть, Ханна еще не спит? Откуда-то издалека доносились раскаты грома. Мелани знала, что прабабушка отправлялась спать только тогда, когда была уверена в том, что больше ничего не случится.

Однако девушка нашла Ханну не в ее комнате, а в салоне. Закутавшись в одеяло, прабабушка сидела в большом кресле из ротанга и смотрела на луну, свет которой время от времени пробивался на землю сквозь дождевые тучи.

— Ах, ты тоже еще не спишь? — спросила Ханна, когда Мелани вошла в салон. — Ты не устала от всей этой суеты на чердаке?

Мелани действительно устала, но знала, что внутреннее беспокойство все равно не даст ей уснуть.

— Да ничего, — ответила она и опустилась на одну из табуреток.

— Ты ведь еще не рассказала, звонила ли тебе твоя свекровь. Или Елена.

Да, за ужином она не сказала об этом ни слова. Погрузившись в свои мысли, Мелани слушала отчет Марии о переговорах со стекольщиком.

— Звонила Катя, — ответила девушка, стараясь не смотреть на Ханну. — Все прошло хорошо, врачи ничего не нашли.

— Но?..

Мелани вздохнула:

— Никаких «но». Вот только с тех пор, как Роберт лежит в коме, Катя с каждым днем все хуже и хуже относится ко мне.

Собственно говоря, она не хотела жаловаться Ханне, но эти слова вырвались у нее помимо ее воли.

— Она думает, что я слишком слабая, что я не та женщина, которая нужна Роберту. Разумеется, она супермама, которой не требуется сон и которая не знает, что такое усталость, и она не упускает ни малейшей возможности, чтобы показать мне, что она сильнее меня! Лишь она одна имеет право решать, что должно происходить с ее сыном, и теперь, через столько лет, у нее снова появилась возможность для этого!

Мелани умолкла. От того, что ее сердце учащенно билось, да и от злости, у девушки перехватило дух. В сущности, ей не хотелось себя накручивать, но теперь она испытывала бешеное желание схватить что-нибудь в руки и с размаху швырнуть им о стену.

Ханна долго смотрела на нее, а затем сказала:

— Не суди о Кате строго. Каждой матери очень тяжело видеть своего тяжелобольного ребенка и знать, что она ничего не может сделать, чтобы он снова стал здоровым.

— Но мне ведь тоже плохо! — На глазах у Мелани появились слезы. — Неужели Катя думает, что мне приятно видеть, как мужчина, которого я люблю, живет только благодаря аппаратам, которые поддерживают в нем жизнь, в то время как я погибаю от тоски по нему?

— Я не знаю, что думает твоя свекровь, — ответила Ханна. — Но в данном случае она, похоже, руководствуется только своей материнской любовью, и ей, наверное, не нравится, что это чувство конкурирует с другой любовью. После аварии Роберт снова стал для нее маленьким ребенком, и, скорее всего, собственная боль заставляет ее ограждать его от всего, в том числе и от любви его невесты.

Мелани покачала головой. Это объяснение прозвучало как-то неубедительно. Ее недовольство Катей было слишком сильным.

— Боюсь, что она и прежде не любила меня. А теперь ее неприязнь рвется наружу.

Мелани встала со своей табуретки и села рядом с ротанговым креслом. В это мгновение ей больше всего хотелось снова почувствовать себя маленькой девочкой, которая пока что еще ничего не знает о проблемах взрослых.

Ханна, успокаивая, погладила ее по голове.

— Ты расскажешь мне, что было дальше с тобой и Тхань? — наконец спросила Мелани. — Конечно, если ты не слишком устала.

Ханна рассмеялась:

— В моем возрасте человек постоянно чувствует усталость, однако не может уснуть. Я с удовольствием расскажу тебе продолжение этой истории, но должна предупредить, что она будет не очень радостной.

— Я этого не боюсь, — ответила Мелани.

— Хорошо. Давай посмотрим, как далеко мы продвинемся этой ночью.