Женись на мне, незнакомец

ГЛАВА 9

Бранд ощущал бархатистую свежесть ее губ, вдыхал аромат ее волос, и его желание становилось сильнее, принося ему воспоминания о других годах и других объятиях, которые лишь горячили его кровь.

Сонная Изабелла рядом с ним в кровати в то первое страшное утро. И потом. Изабелла смеется ему в лицо, соблазняя его своим юным телом, пока он не теряет над собой контроль.

Изабелла. Плевать на ее лживое сердце. Он провел ладонями по ее округлым бедрам, чувствуя, как она дрожит всем телом. Сейчас все равно, какая она и что сделала или не сделала. Потом он опять все вспомнит. А сейчас он до исступления желает эту женщину, которую желал всегда. Она так не похожа на Мэри. И теперь она доступна.

Он положил ладони ей на ягодицы, и его охватил звериный восторг, когда она со стоном обвила руками его шею. Он еще сильнее впился в нее губами, не давая ей ни секунды передышки и, подняв ее с пола, положил на кровать.

— Бранд, — прошептала она, отрываясь от него. — Бранд…

— Замолчи… — прорычал он, не отпуская ее с бело-зеленого ложа.

Однако его власть была скоротечной.

— Мамочка! Мамочка, помоги мне. Не пускай его! Нет! Нет, пожалуйста, не надо…

Испуганный крик Конни прозвучал словно сирена в тишине. Выругавшись, Бранд застыл на несколько мгновений, потом встал и бросился в соседнюю комнату.

Когда он включил свет, Конни сидела на кровати с совершенно белым лицом и сжимала в руках одеяло с розовыми цветочками, словно кто-то собирался отнять его у нее.

— Все в порядке, родная, — сказал он. — Никто не придет. Я не позволю.

В два шага он пересек расстояние до кровати и уселся на краешек.

— Тебе приснилось что-то страшное?

Конни кивнула и потерла кулачками глаза.

— Да… Приснилось… Большое чудовище с желтыми глазами… с ушами… такими же, как были у меня раньше. Оно хотело украсть мои новые ушки.

— Все в порядке, родная. — Бранд обнял Конни за плечи, потому что она задрожала еще сильнее в новом приступе страха. — Тебе не надо бояться.

— Сейчас все пройдет. — Изабелла стояла у него за спиной. — Правда, Конни? Я принесу тебе теплого молока…

— Миссис О'Брайен согреет, — перебил ее Бранд. Он пригладил волосы, которые, словно крылом, закрыли ему лоб. — Думаю, она ждет меня с ужином. — Он помедлил, все еще тяжело дыша, потом улыбнулся Конни и ласково спросил: — Ничего, если я пойду поем?

— Ничего. — Конни кивнула. — Со мной останется мамочка. Она всегда со мной остается.

Бранд смерил Изабеллу тяжелым взглядом.

— Такое часто случается? Мы поговорим потом.

Он нежно коснулся руки Конни и быстро встал, не сводя глаз с жены.

— И о многом другом тоже.

О другом тоже, думал он, перешагивая через две ступеньки, например о том, что мне нельзя прикасаться к твоему телу. А ты не хочешь отпускать меня, несмотря на своего друга по имени Феликс. Хватит. Не желаю вновь рушить жизнь из-за красивой сучки, которую могу по праву уложить в свою постель. Он ударил кулаком по перилам и выругался от неожиданной боли.

Проблема заключалась в том, как он решил, просовывая голову в дверь на кухню, что если он укладывает ее в постель, то признает себя сумасшедшим… и вновь позволяет делать из себя дурака. Ну уж нет. Будь он проклят. Пинок под зад — вот что получит от него его очаровательная жена.

Он сказал миссис О'Брайен насчет молока, извинился за опоздание и отправился в столовую. Один.

На сегодня Изабеллы Санчес Райдер ему хватило с избытком.

Погода в феврале стояла на редкость хорошая, и Изабелла сидела на скамейке возле пруда, когда вернулся Бранд. Конни, забыв о ночном кошмаре, вертелась вокруг миссис О'Брайен.

— Ты сегодня рано, — сказала Изабелла, прижимая руку к груди, чтобы унять разбушевавшееся сердце. Ее муж приближался к ней по тропинке с не самыми добрыми намерениями. — Всего четыре часа.

— Знаю. — Бранд уселся на скамейку подальше от жены и положил ногу на ногу. — Изабелла, нам надо кое-что выяснить.

Она видела, что он намеренно не смотрит на нее, и понимала, в чем дело.

— Ты прав, — подтвердила она. — Кстати, Конни вчера сразу же заснула, как только выпила молока, которое ты прислал ей наверх.

Бранд иронически изогнул губы.

— Если ты таким образом хочешь спросить, почему я не вернулся завершить начатое, то ответ один — я вновь в здравом уме и твердой памяти. Слава Богу, что все получилось так, а не иначе. Если бы не Конни, Бог знает, что могло бы произойти.

— Я знаю, что могло бы произойти, — спокойно проговорила Изабелла.

Он кивнул.

— Да. Не сомневаюсь. Теперь я тоже знаю. И больше это не повторится.

— А мне понравилось, — как ни в чем не бывало проговорила Изабелла, разглядывая оранжевое облако.

Бранд то ли зарычал, то ли хохотнул.

— Не сомневаюсь. Но, Изабелла, ты не получишь того, чего добиваешься. Придется тебе с этим смириться.

— Я смирилась. Я смирилась пять лет назад. — Она повернулась к нему и накинула вязаный жакет. — А ты, Бранд? Ты смирился? Не похоже что-то.

Бранд не пошевелился.

— Признаю, что мне не очень комфортно в отсутствие твоего пленительного тела, — сказал он, тоже поворачиваясь к ней и устремляя взгляд на ее грудь. Он помолчал. — Я правильно понял: ты делаешь мне предложение?

— Не знаю.

Она посмотрела на его большие руки и вспомнила, как приятно ощущать их на своем теле… Стоит ли пытаться разжечь чувство, которое, возможно, ей лишь почудилось? Стоит. Ведь если оно есть… Ради Конни. И…. Господи, кого она хочет обмануть? Может быть, она больше не любит Бранда. Не так-то легко его любить. Но она хочет его так, что сходит с ума от желания. И, в конце концов, он ей муж все еще…

Постаравшись забыть о своей гордости, она спросила:

— А если бы я предложила себя, думаю… ты бы с удовольствием мне отказал?

— С удовольствием? — Тень пробежала по его лицу, но он тотчас взял себя в руки и улыбнулся. — Да. Думаю, что да. Понимаешь, один раз я уже попался в эту ловушку, и сама видишь, чего мне это стоило.

— Ты получил Конни. Не считая остального.

Улыбка исчезла, зато на шее быстро-быстро забилась жилка.

— Да. Конни… о которой я не знал, потому что ее мать не позаботилась сообщить мне.

— Я уже объясняла, Бранд. — Она протянула руку, но не коснулась его. — Ты сам сказал. Что было, то прошло.

Оранжевое облако стало фиолетовым, а он все еще разглядывал его самым внимательным образом.

Изабелла ждала, когда он заговорит, но он молчал, и она воскликнула в отчаянии:

— Ладно! Не надо! Не можешь простить меня, не надо! Думаю, мне не за что тебя винить!

— Не за что, — подтвердил он. — И не плачь. Больше ты не обдуришь меня своими слезами.

— Я не плачу. — Она уже почти кричала. — Но, Бранд, как ты не понимаешь? Я никогда не пыталась обдурить тебя! Между мной и Гари ничего не было…

— Может быть. Но если бы ты не строила ему глазки, он бы не увивался вокруг тебя.

— А он увивался. Такой уж он. Но это не имеет значения. Бранд, сколько раз я должна повторять?.. — Она помолчала. — Не было никого, кроме тебя, — прошептала она.

— Это интересное утверждение. А Гари, а Феликс, ну кто там еще, чьих имен я не знаю. Но есть Конни. Из-за Конни мы с тобой никогда…

Он умолк. Он уже не прятал своих чувств. Сначала его лицо исказила боль, и Изабелла видела, как он старается подавить ее. Затем она увидела горечь и желание отомстить. Потом страсть. Под конец в его глазах появился такой мрачный жестокий блеск, что она крепко стиснула руки, не желая показывать ему, насколько беззащитна перед его гневом. Наверное, ему было бы приятно. Она и так уж позволила ему узнать слишком много.

Она хотела было встать, но Бранд протянул руку и удержал ее за плечо.

— Я еще не закончил.

— Неужели? — Она сбросила его руку, но решила все-таки остаться. Рано или поздно все равно придется вести этот разговор. Лучше уж теперь… — В каких еще преступлениях ты собираешься меня обвинить?

— Ни в каких. Всего лишь наблюдение. Я полагаю, что ночные кошмары Конни связаны с тем, что ты слишком часто позволяешь ей смотреть телевизор.

У Изабеллы застучало в висках.

Как смеет этот невежда, этот муж, который никогда не был ей мужем, обвинять ее в неправильном воспитании дочери?

— Ты полагаешь неправильно. У Конни кошмары бывают не чаще, чем у других детей, — холодно проговорила она. — Вчерашний был редкой, но вполне возможной реакцией на происшедшие события.

Бранд проигнорировал ее намек.

— Ты хочешь, чтобы я поверил, будто телевизор тут ни при чем? Это тебе говорит твоя телепатия?

Изабелла напряглась.

— О чем ты?

— Тебя не бывает несколько вечеров в неделю. Как ты можешь быть уверена?

Может ли кровь кипеть? Ее, несмотря на февраль, вскипела.

— Бранд, я понимаю, ты пытаешься доказать, что можешь быть ответственным родителем, но когда я занимаюсь делом, Конни в надежных руках… — Она помолчала, вспомнив Эдвину и ириски. — Эдвина очень внимательна к Конни. Она заботится о ней не хуже меня. Кроме того, да будет тебе известно, у меня совсем недавно появились деньги на телевизор.

Бранд уже не так ожесточенно стискивал зубы, и Изабелла решила закрепить успех.

— Кстати… Завтра вечером я работаю. Ничего, если я оставлю Конни с тобой? Или позвонить Эдвине?

Бранд потянулся как большая и страшная кошка, прежде чем отозваться на ее просьбу.

— Ты можешь оставить ее со мной, если, конечно, не собираешься убежать и у тебя в самом деле работа. Но жаль, что так получается. Завтра вечером прилетает мама.

— Ой. Правда, жалко. — Больше всего ей хотелось расцарапать ему лицо ногтями, поэтому, не желая поддаться искушению, она уселась на свои руки. — У меня работа, и я не собираюсь никуда убегать. К тому времени, как твоя мама проснется, я буду здесь.

Бранд нахмурился. Неожиданно он подался к ней и взял ее за подбородок.

— Что значит, не собираешься убегать? Мама очень хочет тебя видеть… Тебе лучше знать зачем. А так как ты гостья в моем доме…

Гостья в его доме? И все? А, ну конечно. Конечно.

— Возможно, и гостья, но не пленница. — Ей было трудно говорить. Он мешал ей. — Бранд, у меня есть работа. Я не могу обманывать людей. Как бы ты отреагировал, если бы я отменила твой прием?

Он прищурился, потом раздвинул губы в некоем подобии улыбки. Или это была гримаса? Изабелла не поняла. Отпустив ее подбородок, он положил руку ей на колено.

— Плохо, — подтвердил он. — Я бы призвал Каина. И у тебя бы не было второй возможности надуть меня.

Изабелла хотела, чтобы он убрал руку, иначе она боялась вновь…

— Об этом я и говорю, — проговорила она, стараясь не выдать себя голосом.

Бранд ослабил хватку. Он прекрасно знал, что делает с нею, и наслаждался своей властью.

— Ты понимаешь, — в отчаянии пролепетала она, — что я не убегу, но и не могу обмануть клиента.

— Да. Все в порядке. — Он перестал поглаживать ее и встал. — Сколько у тебя еще занятых дней?

— Ни одного до следующей недели. К тому времени твоя мама уедет, да? Словом, с послезавтра я в полном ее распоряжении.

— Хмм. — Бранд не выглядел довольным. — Посмотрим. — Он протянул ей руку. — Вставай. Может быть, ты не заметила, но уже темнеет. Миссис О'Брайен скоро подаст обед. Не стоит сердить ее.

Интересно, кто же виноват? Изабелла покачала головой. Правда, она промолчала. Вместо этого она сунула свою руку в его, где она по закону должна была быть, и зашагала рядом с ним к дому.

— Изабелла! Деточка! Как приятно снова видеть тебя! Ты такая умница, что подарила мне очаровательную внучку. Я всегда знала: ты станешь прекрасной матерью. Когда-нибудь.

Изабелла мигнула. Прием закончился очень поздно, и она совершенно не выспалась, но все равно это не оправдание, чтобы забыть о матери Бранда.

Улыбаясь, она с трудом одолела две ступеньки, как к ней через весь холл метнулась маленькая фигурка в оранжевом платье.

Мэйрид Райдер почти не переменилась за пять лет. Ворох белых волос, черные глаза-пуговички, ничего на свете не упускающие, и кожа, демонстрировавшая полное презрение хозяйки к солнцу.

— Миссис Райдер. — Изабелла протянула к ней руки, которые тотчас попали в цепкие жилистые руки Мэйрид. — Ой, мне тоже ужасно приятно вас видеть. Но я не одна дарила вам внучку.

— Хмм. — Мэйрид повернулась к своему единственному сыну, который только что вошел в холл и старался сохранить безразличное выражение на лице. — Наверно, это правда. Но если ты говоришь о моем парне, то он бы еще долго раздумывал. Мне всегда казалось, что ему очень не хватает хорошего шлепка по мягкому месту. — Она просияла. — Но я всегда знала, что ты за ним присмотришь.

— Это точно, — пробурчал Бранд. — У меня до сих пор синяки.

— Моя внучка не синяк, — заявила Мэйрид. — Брандон, перестань злиться. Если тебе пора на работу, то отправляйся и срывай свое плохое настроение на ком-нибудь еще.

Изабелла постаралась не рассмеяться, глядя, как Бранд сверкнул глазами на свою раскомандовавшуюся мать, шепча что-то насчет настроения. Она смотрела ему в спину, когда он шагал через весь холл, и с восхищением думала, что Мэйрид, наверное, единственная женщина на свете, которая может вот так приказывать Бранду, что ему делать и чего не делать.

— Позавтракай со мной, — попросила Мэйрид. — И расскажи все.

По крайней мере, подумала Изабелла, свекровь не сердится на нее за то, что она не сразу показала ей внучку. Но Мэйрид принадлежала к тем людям, которые сначала все узнают, а потом уже делают выводы.

— Я только поздороваюсь с Конни. Она все еще в постели…

— Ну, нет. Ты поздно пришла? А Конни уже давно не спит. Вероника накормила ее завтраком, и теперь она помогает миссис О'Брайен мыть посуду.

— Ой.

Изабелла чувствовала себя почти как Золушка наутро после бала. Правда, она не танцевала, а работала, да и принц у нее был немножко не книжный. Похоже, он мог бы вернуться не с хрустальными башмачками, а с сапогами-скороходами.

Мэйрид не сводила с нее понимающих глаз.

— Не расстраивайся. Мы с тобой сделаем его шелковым.

Изабеллу вновь восхитила догадливость ее свекрови, но она никак не могла представить Бранда шелковым. Покраснев, она пошла следом за Мэйрид в солнечную комнату с желтыми занавесками и мебелью из красного дерева. Она втянула носом восхитительный аромат кофе и решила, что жизнь, несмотря ни на что, прекрасна.

— Ну, а теперь, — сказала Мэйрид, усаживаясь и наливая себе апельсиновый сок из ледяного кувшина, — рассказывай, что сделал мой парень, если ты сбежала от него с моей единственной внучкой.

Ох! Изабелла поморщилась. Мэйрид, как всегда, была прямолинейна и не терпела экивоков.

— Он… знаете… он ничего не сделал. Просто…

Она замолчала, изо всех сил стараясь привести свои мысли в порядок.

— Хорошо… Это не мое дело, так? — Она усмехнулась. — Но это все равно ничего не меняет.

Изабелла не могла не улыбнуться ей в ответ.

— Дело не в этом. Конни ведь и ваша тоже. Но понимаете… Бранд и я… мы разошлись во мнениях…

— Это мне известно, дорогая. Бранд очень похож на своего отца. Он сильный, работяга, не очень терпелив, и у него столько принципов, что простым смертным трудновато приходится. Но ты ведь не так чтишь принципы, правда, Изабелла?

Изабелла горько рассмеялась.

— Кажется, совсем не чту.

Она намазала масло на хлеб и взялась за яйцо. Мэйрид кивнула.

— Я тоже. Потому скажи мне… Почему ты сочла необходимым сбежать от моего сына? Его хваленые принципы распространяются и на ответственность за младенца.

— О, это я знаю. Бранд тут ни при чем. По крайней мере… Я хочу сказать… Он не знал, что будет ребенок.

— Но он же знал, что ты сбежала. Наверное, все же заметил. Почему же не вернул обратно?

— Не захотел, — сказала Изабелла. — Наверное, он рассказал вам о письме, которое получил от меня из Эдмонтона. Что со мной все в порядке и я не нуждаюсь в его помощи…

— Хмм. Но ты же нуждалась. Ведь так?

У Мэйрид необычно ярко блестели глаза.

— Да. Да. Но, понимаете, я научилась стоять на собственных ногах. — Она поставила чашку и подалась вперед. — Миссис Райдер, я очень виновата перед вами и перед Брандом, что ничего не сказала о Конни раньше. Тогда я думала, что так лучше. А теперь я не уверена… — Она опустила глаза, боясь взглянуть на старую женщину. — Наверное, я неправильно поступила, когда убежала. Я думаю, Бранд презирает меня за это.

— Он переживает. Но ты же не ждала ничего другого? Однако я не сомневаюсь, что часть вины лежит на нем. — У нее потеплел голос. — Знаешь, что самое-самое прекрасное во всем этом?

Изабелла отрицательно покачала головой.

— Что у нас есть Конни. Очаровательный ребенок. Изабелла, ты постаралась на славу.

Изабелле стало беспокойно. Мэйрид не хотела обидеть ее, однако это «у нас» могло исходить только от Бранда. Но у Бранда не было Конни. Конечно, он отец, но Изабелла никому не позволит разделить с ней радость забот о ребенке.

Она неловко улыбнулась Мэйрид, занятой тостом.

— Спасибо, — сказала она. — Но Конни родилась как все.

— Не продавай себя задешево. Что-то на тебя не похоже. Знаешь… — Мэйрид прожевала кусок тоста. — Во-первых, не кори себя за то, что было, — твердо проговорила она. — Думаю, тебе не надо было убегать. Но мой сын может быть невыносим. Я-то знаю. А ты была такой юной. Слишком юной для жены. Бранду надо было лучше думать.

— У него не было выбора. — Изабелла вздохнула. — Знаете, его принципы. Я загнала его в угол.

— Да, он мне говорил, как все произошло. Он только что потерял жену, на которой был женат всего шесть дней, а тут проснулся — и ты в его постели. И все же ему надо было подождать. — Мэйрид посмотрела на нее долгим внимательным взглядом. — Он мне сказал, что ты хитрая маленькая интриганка, а он совсем потерял голову.

Изабелла криво усмехнулась.

— Он прав. Разве что я недолго думала о том, как мне заполучить Бранда. И совсем не собиралась с ним спать, но когда уж так вышло, постаралась воспользоваться ситуацией. Это я попросила его жениться на мне. Ну да, он потерял голову. Хотя другой на его месте не стал бы так дорого платить. А Бранд… — Она перевела взгляд на остатки остывшего яйца. — Миссис Райдер, наверное, вы тоже были в шоке. Ваш сын отправляется в свадебное путешествие с одной женой, а возвращается с другой.

— Я это пережила, — сухо проговорила Мэйрид. — Мэри была прелестным созданием, но слишком слабым для Брандона. В ней не хватало костяка. Сам того не желая, он превратил бы ее жизнь в ад.

— Но он очень ее любил. В тот момент, когда я… когда он спас меня, все руки у него были в синяках и порезах… Он пытался откопать ее. Хотя он никогда ничего не говорил.

— Мне говорил. Глупо, если хочешь знать.

— В то время года они выбрали не лучшее место для прогулок. Везде были предупреждения об опасности. Мой папа сказал им, чтобы они ходили только по проверенным маршрутам. Несчастный случай произошел позже и на другой горе… Они, наверное, забыли… Или не поняли. Бранд плохо знает испанский.

— Мог бы прислушаться. Молодые люди всегда думают, что они бессмертны. Бедняжка Мэри. — Мэйрид покачала головой. — Бранд мне сказал, что ничего бы не случилось, если бы они шли его маршрутом, но Мэри пожаловалась на усталость, и они свернули.

Внимание Изабеллы привлекли две цапли, пролетевшие перед окном в сторону болота.

— Когда я ее видела, она тоже жаловалась на усталость.

— Ничего удивительного. Мэри сказала Брандону, что любит гулять по горам, но если ты спросишь меня, то я скажу тебе, что она представляла себе это как прогулку вокруг пруда. Или за покупками.

Цапли исчезли за горизонтом. Изабелла хихикнула и тотчас одернула себя, ведь они говорили о мертвой Мэри.

— Может быть, ей хотелось понравиться Бранду?

— Хмм. Она хотела, чтобы он думал, что она желает доставить ему удовольствие. Нет, я не хочу сказать, что она его не любила. Любила. Но она не подходила ему. А, ладно… — Мэйрид допила сок. — Наверное, чему быть, того не миновать. Как бы Брандон ни старался, он все равно не сделал бы ее счастливой. Я-то знаю. Я его мать. С ним было трудно, едва он вылез из пеленок. А уж когда умер его отец, стало совершенно невозможно. Ему тогда исполнилось четырнадцать.

— Бранд говорил, что самолет отца разбился. Но это лишь еще больше укрепило его в желании стать летчиком.

— Укрепило? Уперся как осел. — Мэйрид махнула рукой с тостом. — Не обращай внимание. Ты ему подходишь. Такая же упрямая. Моя дорогая, ты ему гораздо больше подходишь, чем Мэри. Это я поняла с первого взгляда. Одна беда, у тебя не было времени немножко подрасти.

— Знаю. Зато теперь, когда я подросла, уже слишком поздно.

— Чепуха! Ты ведь еще его жена, правильно? Он ни разу не захотел развестись с тобой, а это что-то да значит. И ты — мать его ребенка.

— Вот этого-то он как раз и не может мне простить, — простонала Изабелла.

— Чепуха, — повторила Мэйрид. — Дай ему время. Я вижу, ты его любишь.

— Что?

Изабелла от изумления открыла рот.

— Ну, ну. Я же не слепая, милочка. Это лезет в глаза так же, как уши Райдеров.

О Господи. Нет. Изабелла спрятала лицо в ладонях. Неужели видно? Она тяжело вздохнула. А если так, почему она до сих пор не может в себе разобраться?

Ох, Бранд. Она потерла глаза. Милый бескомпромиссный Бранд. Единственный мужчина, которого я когда-либо желала. Почему твоя мудрая мать заставила меня понять то, что я сама никак не могла понять? Потому что она права. Я люблю тебя с того самого мгновения, как увидела в первый раз. Но я поверила, что для нас все кончено. Ну и дура! Никакой Феликс никогда не сможет занять твое место в моем сердце…

Изабелла открыла лицо. Она приняла правду о себе и решила не противиться неизбежному.

— Вы правы, — дрожащим голосом проговорила она. — Я люблю его. Но… миссис Райдер, он не…

— Ха! Может быть, сейчас ему все равно. А, может быть, не все равно, но он не знает об этом. Но он узнает. — Мэйрид занялась кофе. — Ты собираешься домой в конце следующей недели?

— Да.

— Хорошо. Не передумай. — Она заговорщицки улыбнулась Изабелле. — Брандон всегда хотел того, что ему невозможно было иметь. Но он стоял на своем и добивался желаемого. Думаю, ему нравится бросать вызов судьбе. Так что держись, милочка. А теперь… — Она встала. — Ты можешь почитать газету и допить кофе, а я отправляюсь знакомиться со своей внучкой. Пора дать возможность Веронике и миссис О'Брайен заняться делом.

Изабелла кивнула и смотрела вслед оранжевому облаку, выплывавшему из комнаты, пока оно, то есть она, не скрылось за дверью. Сразу же сделалось как будто темнее и холоднее.

Изабелла не стала допивать кофе, тем более читать газету. Она сидела и старательно приводила в порядок свои чувства.

Она любит Бранда. Он хочет ее, но не возьмет к себе, потому что презирает. Господи, как же ей прожить тут еще целую неделю? Больше она ни о чем не могла думать. Все остальное потом. Потом у нее будет время подумать и принять решение.

Мэйрид уехала в воскресенье вечером, очаровав своей мудростью и остроумием и Изабеллу, и Конни. Бранда она держала в ежовых рукавицах и ставила на место каждый раз, когда он хотел сыграть роль хозяина.

— Я слишком стара, чтобы мной командовать, сын, — сказала она ему как-то, когда он предложил ей подремать после обеда. — Мы с Конни отправляемся за покупками, так что не повторяй свою глупость о послеобеденном сне, полезном для стариков и детей. И вообще, что тебе известно о детях?

Бранд, глядя на Изабеллу, сказал, что знал бы гораздо больше, если бы ему дали такую возможность, но так или иначе он учится и старается делать это быстро.

Когда же Мэйрид вернулась домой, жизнь на Болотах постепенно вошла в свою колею. Конни днем ходила в детский сад, Изабелла тем временем занималась бумажной работой, отвечала на звонки, читала, гуляла в саду и старательно избегала Веронику.

Никакого потепления между ними не случилось. Вероника игнорировала Изабеллу и не делала из этого тайны, разве лишь в присутствии Бранда. Однако она отлично вела дом, и Изабелле оставалось только восхищаться ее преданностью.

Каждый день Бранд являлся домой в пять тридцать, обедал с женой и дочерью, весь вечер проводил с Конни, читал ей или рассказывал всякие истории о самолетах, или играл во что-нибудь, причем Конни неизменно выигрывала у него.

Все время он избегал оставаться с Изабеллой наедине.

За день до отъезда поднялся ветер, и всю ночь лил дождь. Изабелла никак не могла заснуть. Она крутилась и вертелась, потому что, осознавая необходимость возвращения к своей жизни, понимала, что будет скучать по этому дому. А что говорить о Бранде! Она не хотела скучать по нему. Она хотела скучать по Феликсу. Но Бранд засел у нее в печенках, где просидел все шесть лет.

И она ужасно боялась, что он будет сидеть там всю жизнь.

Когда ветер вновь застучал к ней в окно, она окончательно поняла, что не заснет, и встала. Надев длинный синий халат, она тихо спустилась вниз по лестнице. Если ей не спится, то почему бы не выпить чаю?

Изабелла забыла надеть тапочки, и деревянный пол холодил ей ноги. Она уже было повернула назад, но услышала голоса. Посмотрев на часы, которые забыла снять на ночь, она обнаружила, что уже два. Очевидно, не ей одной не спится в этом доме.

— Прошу прощения, Бранд, но ты должен понять, что ставишь меня в дурацкое положение, — услыхала она высокий и твердый голос Вероники из-за закрытой двери.

— Не понимаю.

Изабелла помедлила.

И почти тотчас ей пришлось отпрянуть, потому что дверь распахнулась и из нее вылетела Вероника. На ней был зеленый бархатный халат, отлично оттенявший ее белую кожу. Глаза у нее сверкали.

— Мое заявление об уходе остается в силе, — бросила она Бранду через плечо и зашагала к холлу.