Женись на мне, незнакомец

ГЛАВА 7

Ей показалось, что лампа взорвалась и рассыпалась на миллион крошечных осколков. Изабелла закрыла глаза, а когда открыла, то услыхала чей-то хриплый смех.

Смеялся Бранд, который, торопливо поставив стакан на стол, смотрел на Конни с изумлением, недоверием и как-то еще… Изабелла не могла понять. Но это продолжалось недолго. Его глубоко посаженные черные глаза выражали удовольствие. Он был счастлив, что Конни сама назвала его отцом.

Однако он ничем не выдал себя, когда спросил:

— Почему ты так решила, Конни?

— Ну, у тебя такие же уши. И ты сказал, что купишь мне собаку. — Бранд улыбнулся. — Ты правда мой папа? — радостно спросила она.

Бранд повернулся к Изабелле, и она поняла по его взгляду, что он не собирается просить у нее разрешения, а просто сообщает ей, что, несмотря на все ее «если, но, не», он скажет Конни правду. А на ее возражения он просто-напросто плюет.

Изабелла поерзала на стуле. Не так она хотела сообщить Конни о ее отце. Но и с Брандом теперь не поспоришь. В нем появилась жесткость, которой прежде она не замечала. Не стоило ему противоречить. Да и зачем лгать?

И она почти незаметно кивнула ему.

— Да, — сказал он, поворачиваясь к Конни. — Я твой папа. И я горд и счастлив, что у меня такая дочь.

— Так почему ты уехал?

Конни, не мигая, смотрела на него, и в ее взгляде читалось осуждение.

Бранд опять повернулся к Изабелле, и, когда она заметила, что он открыл рот и собирается ей ответить, она торопливо проговорила:

— Конни, это правда, Бранд твой папа. Придется тебе поверить. Знаешь, мы поссорились, и я ушла…

— Ага. — Конни понимающе кивнула. — Получается, что вы надоели друг другу и развелись, как родители Джимми Прентиса и Лоуэллы Чомниак, и Мэгги с Джоном, и Аннабеллы с Маки…

— Нет. Не совсем так, — прервала ее Изабелла, которой надоел этот произносимый скучным голосом перечень семейных неурядиц. — Мы с твоим отцом не развелись.

— А! — Конни несколько мгновений обдумывала эту важную информацию, а потом по очереди одарила своих родителей сияющей улыбкой. — Это хорошо. Значит, вы можете опять пожениться, как самые настоящие папа и мама. И у меня будет собака.

Бранд проворчал что-то, не глядя на Изабеллу. Но, поймав взгляд дочери, торопливо проговорил:

— Все не так просто, родная. Мы еще это обсудим. Но я обещаю, что больше никуда не уеду. И мама тоже. Хорошо?

Что-то было такое в его «хорошо», что не требовало ответа. Ни от жены, ни от дочери. Изабелла искоса посмотрела на него и поняла, что его уверенность в себе, которая когда-то так ее пленила, теперь усилилась благодаря вновь обретенной властности. Не легко будет теперь убежать от него, если он захочет удержать ее при себе. Правда, он наверняка этого не захочет. Мечтам Конни вряд ли суждено сбыться. По тому, как он отвел глаза, Изабелла сразу поняла, что его не вдохновляет идея «настоящего» воссоединения папы и мамы. По крайней мере, не больше, чем когда-то вдохновляла идея стать настоящим мужем своей юной жены. Изабелла задумчиво облизала запачканный томатным соусом палец, убежденная теперь, что ее собственные мечты о счастливом и беззаботном будущем включали воссоединение с этим твердолобым представителем сильного пола. Придется о них забыть.

Через два часа, когда они вернулись домой и Конни нехотя отправилась в постель, Бранд вновь занял кресло и, не сомневаясь в своем праве, приказал Изабелле сесть.

Она уже давно не ерепенилась только ради того, чтобы отстоять свою независимость, поэтому, ни слова не говоря, подчинилась приказу и, устроившись на диване, прижала к груди золотисто-коричневую подушку, каким-то непонятным образом придававшую ей уверенность в себе.

— Что ж, — проговорил Бранд, вытягивая ноги и кладя ладони на колени. — Нам с тобой надо кое-что обсудить. Во-первых, что это за чепуха насчет операции?

— Почему чепуха? Ее все время дразнят. И она мучается.

— Не заметил. Нормальный ребенок. Кстати, меня тоже дразнили.

— Д-да? И что ты делал?

По лицу Бранда скользнула совсем не робкая улыбка.

— Обычно, насколько я помню, пускал в ход неопровержимые доказательства.

— И ты хочешь, чтобы Конни поступала так же? Чтобы она разбивала носы подружкам?

В черных глазах Бранда зажегся лукавый огонек.

— А почему бы нет? Наверняка подействовало бы.

— Не сомневаюсь. Но я совсем не хочу делать из Конни драчунью. И задиру.

Бранд наклонил голову.

— Ну, спасибо.

Изабелла смерила его скептическим взглядом. С чего это он развеселился? Если он собирается с ней спорить, то начинает он неплохо.

— Конни настроена на операцию, — стояла она на своем.

— Да? — улыбнулся Бранд. — Хорошо. Тогда я тоже согласен.

Изабелла подавила отчаянное желание съязвить. Соглашаться Бранд никогда не любил. Однако у нее появилось ощущение, что всерьез он не был против операции, просто пробовал свои отцовские силы.

Она убедилась в своей правоте почти тотчас, когда Бранд наклонился к ней и заявил:

— Ладно. Второй пункт важнее. Конни моя дочь, и с сегодняшнего дня я собираюсь принимать активное участие в ее жизни.

— Хорошо, — согласилась Изабелла.

Она услышала в его уверенном тоне сожаление о потерянных годах и не собиралась спорить с ним. Конни нужен отец. Бранд имеет все права. А Феликс… у Феликса пока никаких прав нет.

— Ага. Это означает, что я собираюсь платить за ее образование, воспитание, ну и за все прочее. Но за тебя я не заплачу ни одного паршивого пенни.

Изабелла скрипнула зубами.

— Я не продаюсь, — сказала она и покрепче прижала к себе подушку.

Что-то вроде изумления промелькнуло в глазах Бранда, прежде чем он надел свою обычную невозмутимую маску.

— А если бы продавалась, я бы не купил. Но за Конни я буду платить. — Он оглядел комнату. — Здесь неплохо, надо только подкупить кое-что из мебели. И район тоже неплохой… Я хотел бы видеть ее регулярно. Например, брать ее к себе на выходные. — Он помолчал, вновь оглядывая комнату. — А где она бывает, когда ты работаешь?

— Эдвина за ней присматривает. Она надежная, добрая и очень предана Конни. И живет всего этажом выше. — Изабелла положила подушку на колени. — Бранд, не забывай, что Конни в первую очередь моя дочь. Я растила ее до сих пор. И не собираюсь брать у тебя на нее деньги.

— Позволь напомнить, что ты прятала ее от меня четыре года. И теперь, когда я знаю, что у меня есть дочь, я хочу участвовать в ее воспитании. По-настоящему участвовать. Нравится тебе это или нет.

— Ты не заберешь у меня Конни.

Изабелла услышала свой голос, противный, как скрежет ножа по стеклу. Неужели она совершила ошибку? Неужели ей следовало оставаться в Эдмонтоне подальше от деспотических притязаний Бранда? Но она должна была уехать. Должна была сама во всем убедиться, прежде чем дать согласие Феликсу, раз и навсегда решив, что делать со своим замужеством.

Однако уверенности у нее теперь по сравнению с прошлым еще поубавилось.

— Я не собираюсь отбирать у тебя Конни, — сказал Бранд. — Ради нее. Она… — Он помедлил. — Она несомненно любит тебя. Но, надеюсь, когда-нибудь она полюбит и меня. У меня нет ни малейшего желания причинять ей боль.

— Ты не сможешь, Бранд.

Изабелла взяла себя в руки.

— Еще ничего не известно.

Он встал с кресла, и ей опять пришло в голову, что он очень высокий и в его присутствии любая комната кажется маленькой. Ничего не изменилось.

— Пока все останется как есть, — заявил он. — Детали мы обсудим позднее… когда я пообвыкнусь со своей новой ролью. — Он скривил губы в иронической усмешке. — К отцовству тоже надо привыкнуть. Скажи Конни, что я приду повидаться с ней завтра.

Все еще прижимая к груди подушку, Изабелла вскочила и торопливо подошла к нему.

— В чем дело? — улыбаясь, спросил он. — Хочешь, чтобы я остался? Это уже было. И у нас ничего не получилось.

Как это не получилось? А незабываемые мгновения страсти? Бранд отлично их помнил, Изабелла ни секунды в этом не сомневалась. Хотя он ни за что не признается. Особенно теперь, когда он узнал о Конни.

Она отвернулась, чтобы не видеть насмешки в его глазах.

— Я не хочу, чтобы ты остался, — проговорила она, глядя на ползавшую по окну муху.

Она, правда, не хотела. Во всяком случае теперь, когда его губы вытянулись в тонкую ниточку, а весь он напрягся, будто испугался чего-то.

И все-таки его тело… Ну почему оно так гипнотизирует ее? И его губы, которые словно ждут поцелуя. Ох, если бы все могло быть по-другому.

Она одернула себя. По-другому ничего быть не может. И никогда не будет. Чем быстрее она уяснит это для себя, тем лучше.

Изабелла гордо подняла голову и направилась было к дивану, когда почувствовала руку Бранда на своем плече.

— Конни… — проговорил он голосом, в котором не было ни капли тепла, но и не было издевки. — Что это за имя? Констанс?

— Констанца. Так зовут мою маму. А ее полное имя Констанца Мэйрид Райдер.

— Мэйрид? Ты назвала ее Мэйрид? — Он крутнулся на месте и вновь стоял лицом к ней. Его прикосновение как огонь жгло ее через свитер. — Именем моей матери?

— Да. Она по-доброму отнеслась ко мне.

— В отличие от ее сына, — сухо сказал Бранд.

Изабелла попыталась улыбнуться.

— Ты старался. Вначале ты даже очень старался… не показать мне, как ты грустишь по Мэри. Ты не сердился, когда у меня все сгорало вообще… А потом ты стал ужасно занят… а я… нетерпелива.

— Можно сказать и так.

Изабелла не обратила внимания на его слова.

— Твоя мама сказала, что я еще очень молоденькая, но через несколько лет смогу быть тебе хорошей женой. Она посоветовала мне набраться терпения.

Бранд недоверчиво хохотнул.

— И мне тоже. Но тогда у меня не хватало времени. Да и вообще терпение не моя добродетель.

— Не твоя, — согласилась Изабелла. — Я помню.

Она помнила. Очень хорошо помнила. Его стремление развернуть свое дело, долгие часы одиночества, его безразличие к собственным нуждам и нуждам тех, кто его окружал…

Однако его настойчивость дала плоды. Его чартерные рейсы стали едва ли не самыми популярными, по крайней мере, это она слышала от знающих людей.

— Неудивительно, что у тебя не оставалось ни времени, ни терпения для жены, — пробормотала она, не осознавая, что говорит вслух. — Особенно для жены, которая не была Совершенной Мэри.

Несколько мгновений они мрачно молчали. Потом Изабелла услыхала тяжелый вздох Бранда, и только тут до нее дошло, что она сказала.

Когда он нарушил молчание, голос его звучал холодно.

— У меня не было времени для жены, которая требовала больше внимания, чем я мог ей уделить, и, видимо, из-за недовольства мной решила позабавиться с соседями. Ты правильно сказала, у меня не хватало терпения для жены, которая не была Мэри.

Изабелла смотрела на него, почти убитая его словами.

А Бранд развернулся на каблуках и быстро зашагал к двери.

Она смотрела ему в спину и едва удерживалась, чтобы не съязвить насчет его утонувшей в снегу Мэри. Наверняка, он был прав в каждом своем слове, но это не давало ему права говорить с ней, будто она все еще безмозглая дурочка, на которой он в спешке женился, чтобы потом горько раскаиваться в содеянном.

Теперь она взрослая женщина и мать их ребенка. Такая же взрослая женщина, как он взрослый мужчина. Трудный, бескомпромиссный мужчина, которого ей очень хотелось в эту минуту побить.

Тогда она подбежала к нему и схватила его за руку.

Бранд повернулся с непроницаемым лицом, которое она не забыла за пять лет.

— В чем дело, Изабелла? Хочешь, чтобы я поцеловал тебя на прощание?

Она онемела, не веря собственным ушам. Вовсе она этого не хотела. В другое время и в другом месте она вечер за вечером ждала его поцелуя, дарившегося ей, как правило, на ходу. А потом и вовсе он только чмокал ее в щечку, отправляя в одинокую постель, и возвращался к своему компьютеру и книгам.

Однако теперь, вспоминая прошлое, она не понимала, почему ждала чего-то большего.

Ее гнев испарился, и она покачала головой.

— Ничего я не хочу. Я уже не та влюбленная девочка, Бранд.

— Вижу. — Он прищурился. — Ты и не должна быть такой. Несомненно, на твоей стороне сила и ты выбираешь мужчин. Кого же ты выбрала, Изабелла? Какого-нибудь богатого клиента?..

— Нет! Не надо, Бранд. Мне теперь безразличны твои дурацкие намеки. Но есть один мужчина, с которым я встречаюсь. Он хочет на мне жениться. Мы с ним дружим. Дружим. Понятно?

Быстрая тень пробежала по лицу Бранда, так что Изабелла не была уверена, не показалось ли ей. Не обращая внимания на ее гневный вид, он взял ее лицо в ладони. Его губы искривились в странном подобии улыбки, пока он внимательно изучал ее лицо, словно хотел запечатлеть каждую черточку в своей памяти.

По крайней мере, у него не будет трудностей с идентификацией тела, вдруг пришло ей в голову, и она огромным напряжением подавила истерический смешок, рвавшийся у нее из горла.

Кончиком языка она провела по верхней губе, вовсе не желая его соблазнять, а просто потому, что у нее пересохли губы.

Не отрывая от нее глаз, Бранд тихо проговорил:

— Какого черта? Если тебе нужна дружба, то как раз я такой человек, на которого можно положиться.

У нее не было времени уяснить смысл его слов до того, как он отобрал у нее подушку и бросил через плечо. Потом он прижался губами к ее губам… И мечты, которые она лелеяла пять долгих лет, начали воплощаться в реальность.

Однако совсем не так, как ей хотелось бы.

Бранд уже целовал ее раньше. Дважды — в страстном порыве и много раз как бы случайно. Сейчас все было по-другому. Он словно выполнял работу, которую никому нельзя было передоверить, и делал это уверенно, со знанием дела и вниманием к мелочам.

Зная, что сердцем он остается холоден, Изабелла не обняла его, даже когда его язык настойчивым движением раздвинул ей губы.

Через какое-то время, не дождавшись ответной реакции, Бранд убрал руки с ее лица и обнял за талию.

Изабелла ощутила почти забытое волнение в крови. В это мгновение она хотела его, и ее рот уже не был равнодушен к его ласке. Она едва не закричала, чтобы он взял ее прямо сейчас на полу. Но она продолжала стоять, как солдат перед генералом, и всеми силами скрывала свои чувства от мужчины, к которому вернулась ради дочери… очень надеясь, что ее страсть давно умерла естественной смертью.

Однако она не умерла. И когда он вдруг прижал ее к себе, она не воспротивилась этому. Не воспротивилась она и тогда, когда он провел рукой по ее бедру и поднял ей ногу. Вот тут она сдалась на милость победителя. Застонав, она обхватила руками его шею, и в это мгновение настроение Бранда резко изменилось. Всего одно мгновение она ощущала, что он отвечает ей со страстью, как мужчина, а не как отлично отлаженная машина.

Но он отпустил ее. И она подумала, что опять ей привиделось Бог знает что. Изабелла пошатнулась, но от нее не укрылось, что Бранд смотрит на нее сердито, словно сам не мог поверить, что всего секунду назад обнимал ее.

— Не расстраивайся, Бранд, — сказала она, едва обрела способность говорить. — Я тебя не околдовывала. И теперь, когда ты покончил с делами, тебе не кажется, что пора идти домой?

Бранд провел рукой по вспотевшему лбу.

— Ты права, — согласился он. — Я как раз собирался. Спокойной ночи, Изабелла.

Не поворачиваясь, он открыл дверь, помедлил секунду и захлопнул ее. Сначала его шаги звучали громким стаккато, а потом стихли в ночи.

На сей раз Изабелла не побежала за ним. Она отправилась в кухню и достала кастрюльку для кофе. Когда она обнаружила в ней остатки супа, то поняла, что ее покой остался в прошлом, а встреча с Брандом гораздо опаснее для нее, чем она воображала.

Она наклонилась над раковиной, выливая суп и не сводя с него глаз, однако думала она в это время об ироническом выражении, промелькнувшем на лице Бранда после поцелуя.

Что ж, придется примириться. Бранд отец Конни, и от этого никуда не деться, но он вовсе не собирается принять Изабеллу в качестве своей жены. Шесть лет назад она вынудила его жениться на ней, хотя он этого не хотел и не мог с этим смириться. Потом она стала флиртовать с другим мужчиной, пока он в конце концов ее не поцеловал. И самое последнее, непростительное с точки зрения Бранда, — она не сообщила ему о том, что у него есть дочь. Ничего удивительного, что он ей не верит.

Изабелла уселась в кресло и стала смотреть на луну в просвете между занавесками.

Несомненно, поцелуй все расставил по своим местам. Она возвратилась в Ванкувер по трем причинам, которые тесно переплелись у нее в мыслях. Первая. Ей надо было уехать подальше от Феликса, чтобы прийти к какому-то решению. Вторая. Надо было дать Конни возможность познакомиться с отцом. И третья. Но не менее важная. Она должна была понять, насколько серьезна ее девчоночья страсть к Бранду и выдержала ли она испытание временем.

Она всегда знала, что вернется, и Феликс, дай Бог ему здоровья, сказал, что понимает ее. Почему же она все еще сомневается на его счет? Он хороший человек, прекрасно относится к Конни и понимает, что сначала Изабелле надо избавиться от духов прошлого, а уж потом отдаваться ему телом и душой. Бранд все поставил на свои места. От ее иллюзий ничего не осталось.

Она смотрела на свет от проезжавшей мимо машины и вдруг вздрогнула всем телом, хотя в кухне было все в порядке с отоплением. На секунду она представила себя юной девчонкой, сбегающей от ненавистного жениха, и Бранда с пустыми глазами и искаженным лицом, шедшего по улицам города, где у нее больше не было дома.

Как давно это было… Или ей кажется, что давно. Теперь она взрослая женщина, которой больше не придется обнимать мужчину с потерянным взглядом. Изабелла потянулась за кастрюлькой для кофе, потом поставила локти на стол и уперлась в ладони подбородком.

— Так тебе и надо, Изабелла, — громко сказала она. — А чего ты ждала от человека, которому сообщают, что у него четырехлетняя дочь. Ждала, что он скажет тебе спасибо за сохранение тайны?

Услыхав собственный голос, Изабелла встала и, смеясь над собой, стала варить кофе.

С прошлым покончено. Ты потерпела фиаско. Через пару недель, когда Конни придет в себя после операции, надо будет вызвать Феликса.

В горле у нее застрял комок, который она хотела проглотить вместе с горячим кофе. Правда, вместо кофе ей пришлось пить горячую воду, потому что она забыла засыпать в нее кофе.

Бранд стоял в дверях палаты в частной больнице, которую он сам подобрал для дочери, не потерпев никаких возражений со стороны Изабеллы, и смотрел, как она склоняется над кроваткой.

Ничего страшного. Конни покинет больницу на другой день, потому что у врачей какие-то сомнения насчет анестезии, и они провели дополнительное обследование.

С волнением, которого он не ожидал от себя, незамеченный женой и дочерью, он смотрел на тоненькую фигурку матери его ребенка. Она казалась такой юной и такой незащищенной, когда с широко открытыми, испуганными глазами старалась нежно улыбаться малышке. Трудно представить, что это она была лживой маленькой ведьмой с ангельской внешностью. Сейчас она напоминала ему Мэри.

Мэри всегда привечала детей. С каменным лицом он смотрел, как Изабелла убрала волосы со лба Конни.

— Ничего, родная, — прошептала она. — Не бойся. Все будет прекрасно. И твои ушки самые красивые в мире.

Конни сонно улыбнулась ей в ответ, и Бранд заметил, как Изабелла вздохнула с облегчением. Он понял, что она очень устала, потому что весь день провела в больнице. Однако ничего, кроме раздражения, он не испытывал. Черт! Он должен был быть тут рядом сегодня! И все четыре года он должен был быть рядом. Она отказала ему в этом. Столько лет прошло, а как будто ничего не изменилось. Не поставить его в известность, что операцию перенесли! Он пришел повидаться с Конни, а его встретила взволнованная Эдвина.

Бранд нахмурился. Опять она выставила его вон, как раньше. Черт бы ее побрал. И он незаметно для себя сжал руки в кулаки.

Что было с ним неделю назад? Не иначе, как он лишился разума, если поцеловал ее. Он понимал это даже тогда, когда чувствовал на губах знакомую сладость ее губ и позволил своим рукам коснуться ее тела, которое всегда заставляло его воспламеняться… даже когда он был не в себе.

Не надо было ему трогать ее. Потому что теперь ему еще труднее держать себя на расстоянии. И все же придется. Что она сказала? Что-то насчет колдовства. Она не просто колдунья. Сладострастница, сведущая в черной магии. Если бы он выпил ее отравленного зелья, с ним было бы покончено.

Откуда-то донесся звон колокольчика, и Бранд заставил себя разжать пальцы.

Изабелла что-то почувствовала, потому что подняла голову и повернулась к нему.

Господи, до чего же она хороша. Бранд стиснул зубы, вспомнив, как приятно держать ее в объятиях, когда она отвечает на его ласки. Она всегда отвечает. И, возможно, не только на его ласки. Неожиданно ему пришло на память, что она упомянула о друге. О друге, который хочет жениться на ней. Он усмехнулся, и она опустила глаза.

— Ну как? — спросил он, показывая рукой на малышку.

— Прекрасно.

Изабелла посмотрела на него и холодно улыбнулась, а он вновь ощутил раздражение, едва вспомнил, что она не удосужилась поставить его в известность о перенесении операции.

— Хорошо, — проговорил он, давая себе клятву, что не оставит камня на камне от ее спокойствия еще до конца сегодняшнего дня.

По правде говоря, он понимал, что раздражает ее уже целую неделю, день за днём появляясь у нее в квартире ради свидания с Конни. Однако Изабелла научилась прятать свои чувства… когда этого хотела.

Он улыбнулся ей с неменьшей холодностью и подумал, с каким бы удовольствием заставил ее сейчас корчиться от боли.

Потом он сделал вид, что забыл о ней, и подошел к кроватке. Конни протянула ему ручку. Он взял ее и тихонько сказал:

— Твоя мама права. Твои ушки гораздо симпатичнее моих.

Конни хихикнула.

— Ты смешной. — Глаза у нее закрывались. — Ты отвезешь мамочку домой? Тебе надо это сделать, потому что она очень устала. А утром ты приедешь за мной.

— Спасибо. Так я и сделаю.

Бранд подавил неожиданно появившееся желание рассмеяться. Его дочь не меньший деспот, чем он.

— Ты присмотришь за мамочкой?

Хитрая малышка. Ужасно ей хочется сыграть роль свахи для своих родителей. И кто осудит ее за это?

— Идет.

Он улыбнулся, но постарался не выдать себя голосом. Наверняка это ему удалось, потому что Конни довольно кивнула и уже через несколько мгновений крепко спала.

Бранд взял черное пальто Изабеллы, лежавшее на кресле, и подал его ей.

— В отличие от тебя, я выполняю свои обещания, — сказал он. — Пошли.

— Спасибо. Но за мной не надо присматривать. Я возьму такси.

У нее был усталый голос, да и взгляд тоже, однако она не собиралась уступать ему. Господи, неужели она хоть один раз не может вести себя, как все?

— Может быть, за тобой и не нужно присматривать, — резко возразил он, — но мне надо тебе кое-что сказать, так что такси отпадает. Ты ела?

— Нет. Но…

— Хорошо. Я тоже не ел. Надевай пальто.

Она не пошевелилась, тогда он накинул пальто ей на плечи и повернул ее к дверям.

— Бранд, я никуда не пойду. Конни…

— Конни спит. И она попросила меня отвезти тебя домой. Я это сделаю, но сначала что-нибудь запихну в тебя по дороге. Ты похожа на привидение, и это тебе совсем не идет.

На самом деле он думал, что бледность очень ей идет. В ней появилось что-то неземное, и она была красивее, чем когда-либо. Однако она забыла поесть, и в нем шевельнулось воспоминание о тех временах, когда он заботился о ней. Тогда все было проще, потому что она была маленькой и зависела от него. А теперь у нее своя жизнь, и она может есть или не есть когда ей угодно.

— Пошли, — повторил он, не обращая внимания на ее возражения. — Моя машина за углом.

К его удивлению и невыразимому облегчению, Изабелла умолкла и позволила ему вывести ее в коридор.

Бранд вел свой синий «ягуар» на довольно-таки большой скорости. И направлялся он вон из города. Изабелла сидела рядом с ним и вспоминала, что он всегда водит машину, как будто это не машина, а самолет. Она откинула назад голову и сквозь полуприкрытые веки видела длинную светящуюся полосу желтых фонарей. Потом вмиг стемнело, когда Бранд завернул к маленькому ресторанчику с тяжелой дубовой дверью.

— Где мы? — спросила она, изо всех сил стараясь не заснуть. — Я не одета для…

— Ты отлично выглядишь в черных штанах и красной блузке. Она идет твоим глазам.

Бранд произнес это без всякого выражения, но, когда Изабелла взглянула на него, между ними словно пробежала искра, и прежде, чем он отвернулся, она заметила, как у него расширились зрачки, значит, он волновался куда сильнее, чем хотел показать.

Изабелла ощутила победный восторг и совсем забыла о сне.

— Где мы? — повторила она свой вопрос, когда Бранд подал ей руку. — Я не знаю…

— И неудивительно. Здесь клуб. Тихо, приятно и никого лишнего.

— Хорошее место для жен, которых не хочешь никому показывать, — сказала Изабелла, не скрывая, что уязвлена.

— Или для любовниц, — подтвердил он, похлопывая ее по спине, чтобы, Изабелла не сомневалась, позлить ее. — Но на самом деле я думал, ты захочешь поесть в тихом месте, потому что у тебя был тяжелый день. Если я и сказал, что хочу кое-что обсудить с тобой, то вовсе не желаю делать этот день еще тяжелее для тебя.

— Спасибо.

Изабелла не знала, как ей вести себя с Брандом, который, с одной стороны, изображал хозяина, а с другой — был совершенно бесстрастен. Она ждала скандала из-за того, что его не поставили в известность, а ему как будто все равно.

Очень скоро она поняла, что ошибалась.

Бранд повел ее по лестнице в сумеречный подвальчик со сверкавшим полом и всего несколькими столиками. Здесь действительно можно говорить, как будто наедине. В большом камине ярко горел огонь. Несколько хороших бронзовых чеканок висели на стенах, не говоря о прекрасных картинах викторианской эпохи.

Официант привел их к столику у камина, и, когда Изабелла села, она сразу почувствовала себя легко и умиротворенно, что было очень странно, потому что как раз умиротворение не нисходило на нее всю последнюю неделю.

Бранд близко к сердцу принял свои обязанности отца, и, хотя она упрашивала его как-нибудь совместить свои посещения с ее работой, он пренебрегал ее просьбами и появлялся, когда хотел и где хотел. Его присутствие смущало ее, она нервничала и терялась, особенно когда вспоминала о его поцелуе.

Сейчас в этом теплом зале она почувствовала себя почти счастливой. А почему бы и нет? Ей предстоял вечер наедине с мужем, каких было всего два-три в прошлом, когда Бранд вдруг решался быть с ней особенно добрым. В те времена, правда, они ели исключительно пиццу.

Изабелла улыбнулась и попыталась расслабиться.

Через несколько минут от ее эйфории не осталось и следа.

— Почему ты не сообщила мне об операции? — потребовал ответа Бранд, едва официант принял у них заказ.

Изабелла сплела пальцы. Бранд становился чересчур требовательным. Конечно, он отец Конни, однако ему придется запомнить, что она — мать и за ней последнее слово во всех делах, которые касаются ее дочери.

— Я звонила тебе, — сказала она, помолчав. — Вероника ответила, что ты на работе.

— Понятно. А почему ты не позвонила туда?

Изабеллу не обманул его ласковый тон.

— Потому что мисс Дюбуа сообщила мне, что ты приказал тебя не беспокоить.

— Приказал. Но это не касается тебя, если речь идет о здоровье моей дочери.

Его голос звучал неприязненно, а отблески огня, плясавшие на его лице, и подчеркнуто строгий костюм придавали ему вид черного сексуального дьявола. Изабелла забеспокоилась, уловив в себе влечение к мужу. О Господи. Меньше всего на свете ей хотелось вновь почувствовать тот сжигавший ее в юности голод.

— Я так и подумала. Но ты все равно ничем не мог помочь. К тому же мне пришлось бы долго объяснять, а у меня совсем не было времени. Поэтому я решила позвонить тебе вечером.

Она говорила торопливо, чувствуя, как нагнетается вокруг них атмосфера.

— Неужели? — Он протянул руку через стол и взял ее за руку. — Изабелла, пойми раз и навсегда. С сегодняшнего дня, если в жизни Конни происходит что-то важное, я должен быть поставлен в известность. И немедленно.

— А если нет? — с вызовом спросила она, впрочем вполне соглашаясь с его пожеланием, высказанным, правда, в виде приказа.

Она понимала, что он абсолютно уверен в своем праве раздавать приказы.

— Если нет, то обещаю превратить твою жизнь в ад. Ты забыла?

Она не забыла. Да и как она могла забыть? Бранд не терпел противоречий ради противоречий. В детском поведении он видел одно баловство и вел себя соответствующе. Силы он не применял, но умел ударить словом, пожалуй, даже побольнее.

— Не думаю, что ты можешь сделать мою жизнь труднее, чем она есть сейчас, — спокойно отозвалась Изабелла. — Разве что начнешь кампанию по уничтожению моего бизнеса. Этого ты не сделаешь.

— Не сделаю? Почему же?

Он все еще держал ее за руку, и постепенно пожар загорался у нее в крови. Во рту пересохло.

— Ты… Ты не такой. Ты никогда не был мстительным.

— Изабелла, ты понятия не имеешь, какой я. И никогда не имела.

— Имела. Я всегда знала, что ты добрый, благородный и отвечаешь за свои поступки. Если бы это было не так, ты бы не женился на мне.

Бранд скривил рот и ослабил хватку.

— Да? Вы меня удивляете, миссис Санчес.

— Не понимаю.

— Добрый? Благородный? Ответственный? Отчего же ты сбежала от такого образца добродетели?

Все еще не отпуская ее руку, он повернул ее ладонью вверх и принялся водить по ней большим пальцем.

Изабелла попыталась освободить руку. Неужели он не понимает, что делает с ней? Она заглянула в его глаза и по их сверканию увидела, что он все отлично понимает. Он мучает ее и наслаждается каждой секундой ее мучений.

У нее захватило дух от возмущения.

— Ты… ты… — проговорила она, не в силах подыскать нужное слово.

— Ублюдок? Мерзавец? Свинья? — предложил он на выбор. — Уже изменили свое мнение обо мне, миссис Санчес?

О Господи! Лучше бы она не приезжала в Ванкувер. Но своего мнения о нем она не изменила. Она хотела его, как хотела когда-то, как хотела всегда. В эту минуту она готова была разбить о его голову не меньше полудюжины тарелок.

Вместо этого она услыхала свой спокойный голос:

— Бранд, меня зовут не миссис Санчес, а миссис Райдер.

Огонь в его глазах разгорелся ярче.

— Так почему же вы не пользуетесь своей фамилией, миссис Райдер?

— Я… — Она помедлила, ненавидя его почти так же, как ненавидела когда-то, за то, что он умел сделать ей больно, заставить ее чувствовать. Однако это еще не причина говорить ему правду. — Потому что не уверена, что имею еще на нее право. Это фамилия Конни, а я не пользуюсь ею с тех пор, как уехала, потому что… Я думала, если бы ты хотел меня найти, то искал бы Изабеллу Райдер, которая была… Нет, не была… а все еще есть твоя жена. А я не хотела, чтобы ты меня нашел.

Бранд пробурчал такое, чего она еще никогда не слышала от него и чего не желала бы слышать в будущем. Он резко отпустил ее руку, так что она со стуком упала на стол. Кое-кто из посетителей повернулся к ним в цивилизованном недоумении.

Изабелла отвернулась и стала смотреть на огонь. Через некоторое время, сообразив, что Бранд молчит, будто воды в рот набрал, она повернулась к нему. Он смотрел на нее так, словно она объявила себя любовницей Дракулы, зашедшей на огонек перекусить.

— В чем дело? — не выдержала она. — Я не сказала ничего такого, о чем бы ты не знал. И, пожалуйста, не смотри на меня так, словно я только и жду удобного момента вонзить зубы в твою шею.

Бранд поднял бокал с вином и откинулся на спинку кресла.

— Ты это уже когда-то сделала, — пробурчал он, едва заметно усмехаясь. — Зубки были очень красивые. И крепкие. И крови ты попила достаточно.

Изабелла нахмурилась. Он выглядел очень сексапильно в своем черном костюме, и его черные глаза посылали ей призыв, который она боялась расшифровать.

— Ты о чем?

— Я искал тебя. — Он выпрямился и принял деловой вид. — Но не только потому, что ты была моей женой.

Что-то подсказывало ей, что надо встать и уйти… прежде, чем он сам напьется крови.

Но она осталась.

Она сидела тихо, а потом спросила едва слышно:

— Зачем же ты искал меня? Зачем, Бранд?

Подошел официант и зажег свечу на столе, отчего тени на лице Бранда стали четче.

— Потому что ты была самая надоедливая, самая требовательная, самая очаровательная демоница, за которую я в минуту помешательства взял на себя ответственность. И я нанял детектива.

— Ты?.. Ты?.. Он меня не нашел.

— Нет… нашла. Это было не так уж трудно.

— Но… почему ты не приехал за мной?

— А ты меня ждала?

Он отвернулся и стал рассматривать оружие на стенах.

— Ждала? Нет. Но когда мне было плохо, я думала… я надеялась…

— Плохо? Тебе?

— Ох, Бранд. — Если бы только он посмотрел на нее. Если бы только он не боялся показать ей свои чувства. — Да. Я скучала по тебе.

— Ты? По твоему письму этого не скажешь. Оно пришло как раз в тот день, когда я собрался ехать в Эдмонтон за тобой.

— И оно изменило твое решение?

— Не сразу. Я все еще чувствовал себя ответственным за тебя. Но я попросил детектива копнуть поглубже. Она очень старалась.

— Понятно. И после этого ты решил не приезжать?

Она ничего не понимала.

Бранд пожал плечами, и Изабелла заметила, как напряглось его тело.

— Я не мазохист, дорогая. Ты сообщила, что тебе совсем неплохо без меня. А я выяснил, что твой адрес такой же, как у министра. Она уверила меня, что выглядишь ты неплохо, здорова и вроде бы довольна жизнью. Раньше ты мне никогда не говорила неправду, и тогда я решил, что ты нашла себе другого дурака.