Женись на мне, незнакомец

ГЛАВА 6

— Что, мамочка? Почему ты грустная?

Изабелла улыбнулась шедшей рядом дочери.

— Я не грустная, Конни, — торопливо проговорила она, берясь поудобнее за большую коробку. — Просто я устала. Вчера я очень поздно работала. А как ты провела время?

— Ммм. Эдвина дала мне сколько хочешь ирисок.

Это она может, подумала Изабелла, перехватывая невинный взгляд дочери.

Эдвина раньше работала кондитером, а теперь приглядывала за Конни, когда Изабелла просила ее. Она была очень привязана к малышке, но, счастливо расставшись с собственными зубами в двадцать лет, не давала себе труда подумать о ее зубах, из-за чего Изабелле приходилось вести с ней нескончаемые беседы. Она вздохнула. Эдвина не собиралась сдаваться и оставлять дантистов без работы.

Конни внимательно посмотрела на мать.

— Ты сердитая и грустная, — стояла она на своем.

— Конечно же, я сержусь из-за ирисок, — согласилась Изабелла. — Но почему бы мне быть грустной в такой хороший солнечный день. Все покупки сделаны. И еще я отлично прогулялась по набережной с моей любимой дочуркой.

— Не знаю. Но ты грустная.

Изабелла покачала головой.

Для своих четырех лет Конни слишком наблюдательна.

Наверное, ей действительно грустно. Опять она мучается из-за президента «Авиалиний Райдера».

Бранд не позвонил. Рождество она отпраздновала с большим семейством Эдвины. Уже середина февраля, и хватит ей ждать. Она дала ему шанс встретиться с ней на его условиях. Теперь ей решать. Что ж. Она еще раз увидится с ним, а потом забудет о нем навсегда и начнет новую жизнь. В этой жизни с ней будет Феликс Напьер, которому очень хочется стать отцом Конни.

Она поправила растрепавшиеся волосы. У Бранда был шанс. Она всегда хотела вернуться к нему, когда настанет ее час. Собственно, она не очень верила в перемены, но она должна была вернуться ради них обоих и ради Конни. Теперь все кончено. Ничего не поделаешь, надо смотреть правде в глаза.

Бранд остался таким, каким был пять лет назад.

Она ему не нужна. Все просто. Да и она теперь не очень уверена, что он ей нужен. Зачем ей мужчина, который в прошлом видел в ней испуганную девчонку, случайно принявшую обличье взрослой женщины… Впрочем, отчасти он был прав… А теперь и вовсе считает ее ведьмой. Ну, как ей винить его за то, что он отверг малолетку, которую вынужден был привезти домой после трагически прерванного медового месяца?

Однако Бранд был сильным и даже в отчаянии старался по-доброму относиться к своей юной жене.

Изабелла закусила губу, признавая, что она явилась причиной многих недоразумений. Безумно влюбившись, она с присущей юности нетерпимостью не желала дать ему время забыть о Мэри.

Она перехватила коробку другой рукой. Да, она тогда совсем потеряла голову, а иначе даже она сообразила бы, что нечего ждать от только что овдовевшего мужчины двадцати шести лет пылкой любви к семнадцатилетней девчонке, которая жадно, как птенчик, ловит крохи его внимания.

Изабелла поморщилась, вспомнив нетерпеливого птенчика. Однако едва они зашли за угол на тихую Пойнт-Грей-стрит, где они жили, как невесть откуда налетевший ветер чуть не свалил их с Конни с ног, и Изабелла улыбнулась.

Конни засмеялась, а Изабелла схватила ее за руку.

— Бежим, не то нас сдует обратно на набережную.

Конни обрадовалась и побежала, но вдруг остановилась.

— Мамочка, кто этот дядя? Почему он на нас так смотрит!

Изабелла подняла голову. На крыльце их дома стоял мужчина.

От изумления Изабелла открыла рот, побледнела как мел и потеряла дар речи.

Вот в эту минуту Изабелла Санчес, которая никогда в своей жизни не падала в обморок, споткнулась, уронила коробку и повалилась на тротуар прямо к ногам своего мужа.

Бранд уперся спиной в кирпичную стену и поставил ногу на стену напротив.

Он видел, как они бегут в его сторону, стройная молодая женщина и ребенок, и ощутил до сих пор неведомую боль в сердце.

Она была все так же прекрасна, однако с годами ее красота стала спокойнее, да и в ней появилась уверенность, которой не было прежде. Неужели его дикая южноамериканская соблазнительница повзрослела? Похоже на то, решил Бранд, глядя, как она бежит по улице вместе со смеющейся девочкой.

В какой-то момент ему захотелось сойти с крыльца и открыть ей объятия, но это желание исчезло так же быстро, как появилось. Изабелла и подростком доставила ему массу хлопот. А взрослой женщиной она и вовсе превратит его жизнь в кошмар.

Бранд не двинулся с места. Шесть недель он не столько думал о встрече с ней, сколько о том, что ему надо держаться от нее подальше.

От Изабеллы одни только неприятности. Он в упор смотрел на ямочку на ее округлом подбородке. Неприятности начались много лет назад, когда он проснулся и обнаружил ее в своей постели. Со временем он не изменил своего мнения.

Изабелла — это неприятности, к которым надо быть постоянно готовым. И если теперь она почему-то решила встретиться с ним, он должен убедить ее, что ее ожидания, какими бы они ни были, напрасны. Он ни секунды не сомневался, что она рано или поздно появится, причем в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте. Вероятно, у нее такая привычка.

Со свистом налетел ветер, и Бранд поднял воротник пиджака. Зачем она вернулась? Его жизнь катится ровно, дело процветает, и ему совершенно ни к чему ее разрушительное появление. Если бы у него имелась хоть капля здравого смысла и он не был бы так занят «Авиалиниями», то уже давно положил бы конец их связи.

Бранд сунул руки в карманы черных джинсов. Они уже почти рядом. И вдруг ему стало неприятно, что с ней ребенок. Кто она такая? Прежде Изабелла не имела привычку ласково поглядывать на соседских детей. Он вспомнил ее потрясающий конфуз с Билли и скривился. Пожалуй, пока девочку не возьмут родители, у них не будет возможности поговорить.

Бранд как раз думал о том, что придется отложить споры, так как ему не нравилось устраивать скандалы при детях, когда Изабелла подняла голову и увидела его.

Не веря собственным глазам и с трудом подавляя желание рассмеяться, он смотрел, как она, словно тряпичная кукла, падает к его ногам.

— Вот этого я всегда хотел, — пробормотал он после недолгого молчания, заметив, что ее щеки из золотисто-оливковых стали пунцовыми. — Как жаль, что ты не подумала об этом раньше.

— Ублюдок.

Бранд наморщил лоб и издевательски усмехнулся.

— Ну и словечко! Не похоже на тебя.

Все получалось лучше, чем он ожидал. Когда он протянул ей руку, она ее не приняла.

Пожав плечами, он поднял ее сумку и отыскал ключ. Потом осторожно взял ее на руки. Она принялась визжать, и тогда он добродушно спросил:

— Хочешь, чтобы я взвалил тебя на плечо?

Он сам не понимал, рад он или огорчен тем, что она тотчас перестала спорить. Он отнес ее в небольшую квартирку, в которой, однако, оказалось довольно просторно и которую она, по-видимому, называла своим домом. Покачав головой, он усадил ее на простенький диван, стоявший в углу.

И вдруг почувствовал странную пустоту в руках.

Выпрямившись, он увидел, что она, не отрываясь, смотрит на него, и ощутил неловкость.

Девочка прижалась к его ноге.

— Все в порядке. С твоей подружкой не случилось ничего страшного. Отдохнет минутку и опять побежит. — Он повернулся к Изабелле. — Не смотри на меня так, а то я пропишу тебе холодный душ, — проговорил он шепотом, чтобы девочка не слышала.

Изабелла вздрогнула.

— Ах ты, лживый…

— Ублюдок? — предположил Бранд. — Тебе надо подумать о том, как расширить свой не очень-то богатый словарный запас. Хотя, если серьезно, это слово не из твоего лексикона. Как ты считаешь?

Он услышал, как Изабелла набирает полную грудь воздуху, собираясь ответить ему, и выскочил на улицу за коробкой, которая выпала у нее из рук, когда она споткнулась.

Однако его триумф длился недолго.

— Она мне не подруга, — объяснила девчушка, стоило ему вновь переступить порог комнаты. — Она — моя мамочка.

Ого. Шах и мат. Бранд чувствовал себя так, словно бейсбольный мяч со всей силой ударил его в живот. Тем не менее он, стараясь не показать, как ему не по себе, все же дотащился до перегородки между кухней и гостиной и поставил коробку на стол.

Изабелла не отрывала глаз от его спины, пытаясь по ней определить, каково ему, однако он не согнул плечи и сохранил внешне свою обычную самоуверенность, которую она в нем обожала. Когда он обернулся, его лицо представляло собой непроницаемую маску. Вежливая улыбка. Словно он закрыл ставни.

— Твоя мама? — переспросил он Конни. — Я не знал. — Он улыбнулся, и если для этого ему потребовалось сделать усилие, то оно осталось незамеченным. — А ведь я должен был бы знать, правда? Ты очень на нее похожа. — Он повернулся к Изабелле, которая поудобнее уселась на диване и принялась расстегивать пальто. — У вас было много работы в последнее время, миссис Санчес?

Изабелла обратила внимание, что на этот раз он произнес ее фамилию совершенно равнодушно, и она поднесла руку к голове, не понимая, почему она так кружится. Не от падения же, в самом деле. Оно, скорее, ударило ее по самолюбию. Наверняка из-за Бранда. В его присутствии у нее всегда творилось неладное с головой. Но, по крайней мере, он не орет на нее как резаный. Видно, вышел из шокового состояния. Уже кое-что. А его насмешек она не боится. Может даже посмеяться вместе с ним.

Она поерзала на диване, жалея, что он не предупредил ее о своем приходе. Ведь она должна была сообщить ему о Конни. А как объясняться, когда у Конни ушки на макушке. Девочка знала, что ее любящий папа уехал очень далеко, но в один прекрасный день должен вернуться к своей обожаемой дочери.

Она была уверена, что Бранд полюбит дочь. Он всегда хорошо относился к детям. Ей ни за что не забыть, как он помог ей с Билли. Однако в его глазах она не могла прочитать ничего, кроме очевидной отчужденности.

Это означало, что ему ни на мгновение не пришло в голову, что Конни его дочь.

— Да, — сказала Изабелла, заставляя себя говорить так же холодно и отчужденно. — У меня было много работы. Хочешь кофе? Или чего-нибудь покрепче?

Он кивнул.

— Кофе. Я сам сварю. А ты пока сними пальто и умойся.

Изабелла не стала спорить, прекрасно помня, как Бранд отлично управляется на кухне. Значит, кофе ему доверить можно.

Какое счастье получить хотя бы несколько минут передышки. Изабелла прижалась лбом к прохладному зеркалу. И тотчас вспомнила тот вечер много лет назад, когда распался ее брак с Брандом.

Она сама виновата. Не следовало давать волю Гари и провоцировать его. О Господи, она получила все то, на что сама нарывалась. Но она же совсем этого не хотела. Господи, ты же знаешь.

Изабелла взяла в руки полотенце и тотчас выронила его. Она очень любила Бранда. И он был с ней мил, когда у него появлялось свободное время. Ну почему она такая дура? Почему отплатила ему злом за добро? Неужели целых пять лет прошло после той страшной ночи?

Ей не верилось. Несмотря на успех в качестве деловой женщины, она чувствовала себя сейчас совсем как та молоденькая глупышка, которая поехала за едва знакомым мужчиной в чужую страну.

Пока она так стояла и вспоминала, неожиданно захихикала в соседней комнате Конни. Очень медленно и неохотно Изабелла возвращалась в настоящее. Она все еще прижималась лбом в зеркалу. Так было прохладнее. Потом она выпрямилась и повернула ручку. Бранд за стеной. Он больше не принадлежит прошлому.

Пора ему знать насчёт Конни. Изабелла тяжело вздохнула и натянула толстый свитер. Эдвина присмотрит за Конни. Она объяснит девочке, что маме надо обсудить важное дело с симпатичным дядей. Конни отлично все понимает насчет важных дел.

Конни-то наверняка поймет. Гораздо меньше она верила в то, что Бранд захочет быть симпатичным дядей.

Изабелла оттерла лицо, тронула запястья духами и распрямила плечи. Возвращаясь в гостиную, она улыбалась.

Бранд уже сервировал кофе на столике возле дивана. Он сидел в единственном кресле с солидной коричневой обивкой, держа Конни на коленях, и они вместе изучали книжку о розовом бегемоте.

Бранд едва посмотрел на нее, когда она вошла.

— Конни, — сказала Изабелла, усаживаясь на диван. — Мне кажется, тебе лучше ненадолго пойти к Эдвине. Я ей позвоню, что ты идешь…

— А я хочу остаться с Брандом, — твердо заявила Конни и больно стукнула его по коленке.

— Эй, потише, юная леди. Что это еще за манера — бить людей ни за что ни про что. А вдруг они захотят дать тебе сдачи.

Он со значением взглянул на Изабеллу, но она смотрела в другую сторону.

Конни смерила его долгим взглядом и стала слезать с его колен.

— Но ведь ты меня не ударишь, правда? — спросила она, коснувшись ножками пола.

Бранд покачал головой.

— Не ударю. Обещаю. Если ты тоже обещаешь меня не бить.

— Обещаю, — торжественно заявила Конни и наклонила голову.

У Бранда разгладилось лицо, и он потянулся убрать шелковистые каштановые волосенки, упавшие ей на лоб.

Изабелла смотрела на Бранда и на малышку, и у нее все сильнее ныло сердце, как вдруг Бранд замер. Изабелле показалось, что в нее ударила молния. Но когда Бранд повернулся к ней, она поняла, что это ненависть, которую Бранд едва сдерживал.

Господи! Она облизала губы. Что тут скажешь? Все произошло так быстро и неожиданно. Ей вовсе не хотелось, чтобы он узнал правду таким образом.

— Что с тобой, Бранд? Ты рассердился на меня?

Конни совсем по-детски думала, что только она может сердить взрослых.

— Ну, что ты! — Голос у него был почти спокойный. — Я удивился, вот и все. Ты знаешь, у тебя точно такие же уши, как у меня? Они заворачиваются наверху, как лепестки.

— Точно такие же? — Конни опять вскарабкалась ему на колени и убрала волосы с его ушей. Потом она повернулась к матери. — Мамочка, это правда. У Бранда такие же уши, — торжествующе крикнула она.

Изабелла открыла рот, но слова не шли у нее с языка. Конни заволновалась, и тогда Изабелла все же взяла себя в руки.

— Да, дорогая, я знаю. Такое… иногда случается.

В первый раз после того, как Бранд разглядел уши Конни, он прямо посмотрел в глаза Изабелле.

— Случается? — переспросил он таким ледяным тоном, что у нее кровь застыла в жилах. — Особенно с людьми, у которых фамилия Райдер.

— У меня тоже фамилия Райдер, — заявила Конни. — И у мамочки. Она Санчес только на работе.

— Только на работе, Изабелла? — переспросил Бранд тем же ледяным тоном.

Она покачала головой.

— Нет. Я объясню потом.

— Объяснишь, — согласился он. — Конни, мне очень жаль, но мама права. Мне вправду надо поговорить с ней… по делу. Но потом, если ты будешь хорошо себя вести, я угощу тебя пиццей.

— И маму?

Изабелла видела, как Бранд борется с собой.

— Если хочешь, — сказал он, и она знала, чего ему стоило так сказать.

— Я позвоню Эдвине, — прошептала она.

Через несколько минут Эдвина увела Конни. Бранд и Изабелла сидели, прислушиваясь к их шагам, и молчали. Они не смотрели друг на друга.

Когда стукнула дверь, Изабелла повернулась к мужчине в черных джинсах и черной рубашке, в черных глазах которого было столько муки и ярости, что ей отчаянно захотелось броситься в его объятия и просить у него прощения.

Но она этого не сделала, потому что знала: никакого прощения не будет. Он смотрел на нее так, что она готова была отскочить от него подальше. Однако она продолжала сидеть, как сидела.

— Я уже думала, что ты не придешь, — спокойно проговорила она.

Бранд встал и подошел к окну. Когда он вновь повернулся к ней, то уже взял себя в руки.

— Ты меня удивила. — У него опустились уголки губ. — Ты меня всегда удивляла.

— Ну, не всегда. — Она заметила перемену на его лице и кротко проговорила: — Прости меня, Бранд.

— Правда? Ты думаешь, этого достаточно за всю твою ложь, за годы твоего вранья?

Он бил ее словами. Собственно, он этого хотел. Изабелла смотрела на вытертый ковер, не желая видеть его обвиняющий взгляд.

— Я не хотела тебя обманывать, — твердо проговорила она. — И я не хотела, чтобы ты таким образом узнал правду. Я думала, ты быстрее придешь. И тогда я бы все тебе объяснила…

— Мне пришлось улететь из города по делам. Отчасти, правда, мне нужно было время, чтобы решить, встречаться мне с тобой или нет. А теперь говори. Объясняй. Между объяснениями и извинениями большая разница, Изабелла. Там моя дочь. — Он показал на потолок. — Что ты хотела мне сказать? Что ее отец Гари? Или еще какой-нибудь дурак, которого ты подобрала на ночь, а потом прогнала от себя?

Она услыхала, как он ударил кулаком по подоконнику, и оторвала взгляд от ковра. С большой неохотой. Она очень боялась на него смотреть. Бранд был похож на разъяренного быка, готового разнести ее маленькую квартирку на кусочки.

Однако он стоял, не двигаясь, со скрещенными на груди руками и низко опущенной головой. Она не видела его глаз. У нее сжалось сердце. Как бы он ни старался скрыть обиду, видно было, что он страдает. И не из-за нее. На нее ему наплевать. Она тяжело вздохнула. Из-за Конни.

— У меня никогда никого не было, кроме тебя. — Она крепко сжала колени и выпрямилась. — Я хотела тебе сказать, что она твоя дочь.

— Думала, я поверю?

Он поднял голову и заложил за пояс большие пальцы.

Изабелла посмотрела ему прямо в глаза. Он был похож: на черного ангела со своей дурацкой усмешкой. И все же она хотела пробиться сквозь его ярость и враждебность. Она все понимала. Он не знал правды, и она понимала, что он никогда и ни в чем не согласится с ней, а ведь если бы он любил ее тогда, она бы не ушла от него.

— Да, — сказала она. — Придется тебе поверить, потому что это правда. Отчасти из-за этого я возвратилась в Ванкувер.

— Чтобы представить Конни отцу?

Он не верил ей.

— Да. Это одна из причин. Я решила, что пришло время.

— Время? О, понимаю. — Он хлопнул себя по ляжке. — Ты хочешь сказать, что побоялась, как бы я не заметил, что время уходит, и сделал бы то, что должен был сделать сразу? Ты побоялась, что я женюсь и рожу ребенка, который будет иметь больше прав на мое состояние… весьма значительное, как ты успела заметить. Что произошло, Изабелла? Кто заботился о тебе так, как ты привыкла и как я не сумел позаботиться… Надоело играть роль?

Изабелла зажала руки между колен. До боли. Пришлось. Иначе она не удержалась бы и расцарапала красивое лицо Бранда. А этого не стоило делать ради дочери, думать о которой ей надо в первую очередь.

— Я тебе сказала, — холодно проговорила она. — Никого, кроме тебя, не было. А привыкла я к тяжелой работе. Делала все, что надо было делать. Впрочем, это ты можешь видеть сам.

Она обвела взглядом дешевенькую мебель в довольно темной комнате.

Бранд проследил за ее взглядом.

— Интерьер никогда не входил в сферу твоих интересов. Твои таланты практические. Я вижу, насколько все вещи здесь функциональны, да и адрес у тебя — позавидуешь.

— Такой адрес необходим для моей работы, — сказала Изабелла, подавляя в себе желание накричать на этого великолепного самоуверенного самца, который к тому же считался ее мужем. — Как ты думаешь, у меня будет работа, если я поселюсь в палатке возле железной дороги? А когда я приехала в город, у меня и на палатку-то денег не было.

Она испытала и удовольствие и горечь одновременно, увидев, как он нахмурился, потому что поколебала в нем уверенность, будто она прячет свои богатства. Но, естественно, он все еще убежден, что она расчетливая ведьма.

— Ладно, — сказал он. — Возможно, у тебя тяжелые времена, но ты, не сомневаюсь, выкарабкаешься. Однако не с моей помощью.

— Мне не надо выкарабкиваться, Бранд. Дела идут совсем неплохо. — Изабелла проговорила это с усталой, но гордой улыбкой. Желание вопить оставило ее. Единственное, чего ей теперь хотелось, — это показать Бранду, что она вполне может обойтись без его помощи. Обходилась же она без него пять лет. — Я хотела… ради Конни… У нее должно быть то, что я не могу ей дать. Я подумала, что ты…

— Деньги?

Она услыхала насмешку в его голосе и неожиданно для себя вскочила на ноги.

— Нет! Не деньги! Бранд, она не нуждается в деньгах. Ей нужна… нужна отцовская любовь.

Напряженное лицо Бранда стало багровым.

— Это ты говоришь? Разве не ты написала мне письмо и сообщила, что ребенка не будет? Ты растила мою дочь, даже не поставив меня в известность о ее существовании. Господи, Изабелла…

Он умолк, сунув кулаки в карманы и с силой сжав зубы. Постояв так некоторое время, он повернулся к ней спиной и направился к двери. Она поняла, что он уходит, потому что боится себя. И все же она побежала за ним и положила руку ему на плечо, которое стало твердым, как железо под ее ладонью.

— Бранд, прости меня. — Она старалась говорить спокойно, не выдавая своего волнения. — Пойми, пожалуйста. Я совсем не хотела прятать ее от тебя. Но я не могла сказать тебе. Ты меня презирал, и поэтому я убежала от тебя. В каком-то смысле я заставила тебя жениться на мне. А когда в ту ночь ты сказал, что позаботишься о ребенке, что у тебя есть обязательства перед ним, даже если он будет не твой, я поняла, что должна освободить тебя от забот о женщине, которую ты не любил и не…

— Что? — Бранд повернулся к ней и сбросил ее руку со своего плеча. — Ты так думала? Обязательства? — Глаза у него потемнели от недоверия и чего-то еще, отчего ее сердце забилось сильнее. — Изабелла, дети это подарок судьбы, а не пункт в брачном контракте. Ты не имела права прятать от меня моего ребенка.

Теперь он сжимал ее руку.

— Я никого не собиралась прятать, — стояла на своем Изабелла, стоически терпя боль. — Когда я писала тебе, я честно верила, что ребенка не будет. А когда я поняла… я подумала, поздно сообщать тебе. Ты бы не поверил, что ребенок твой. Я же была совсем молодая. Восемнадцать. Если бы ты узнал, ты бы заставил меня вернуться…

— Правильно, черт подери.

Изабелла закрыла глаза.

— Знаю. А я, Бранд, не могла вернуться. Я не могла жить там, где меня не хотели, и растить ребенка в ненависти и подозрительности.

— Изабелла, разве я ненавидел тебя?

Бранд постарел на глазах.

— Может быть, и нет, но ты часто говорил мне, какая я испорченная.

— Потому что ты была испорченная. — Он покачал головой, и она заметила улыбку на его губах. — Но у тебя были мозги. Ты очень быстро начала говорить по-английски.

Похвала? Бранд ее похвалил?

— У меня была гувернантка из Англии, — напомнила она ему. — Я и до тебя хорошо говорила по-английски. — Он прищурился. — Конечно, в Канаде говорят лучше. Но я быстро выучилась. Через три месяца у меня уже не было никаких трудностей.

— И все же мы жили вместе больше десяти месяцев, если мне не изменяет память.

Изабелла вдруг почувствовала, что прикосновение Бранда волнует ее. Кровь прилила к ее щекам. Сердце отчаянно колотилось.

Однако она не попросила отпустить ее.

— Да, — подтвердила она не совсем уверенно. — Жили. Я не уходила, потому что… из благодарности к тебе. Кроме того, я была слишком молодая и наивная и верила, что помогу тебе забыть.

Это была полуправда.

— Забыть? — Он нахмурился. — Что забыть, Изабелла?

Ей не хотелось отвечать. Ему и так больно. Зачем бередить старую рану? Однако по его лицу она поняла, что он не потерпит никаких умолчаний.

— Я имела в виду твой медовый месяц, — сказала она, опуская голову, чтобы не видеть застарелую печаль в его глазах. — Твою Мэри…

— Благодарю за напоминание.

Своим сарказмом он резал ее как бритвой. И она не поднимала глаз от пола.

Почти минута прошла в молчании.

— Ты, правда, воображаешь, что могла заставить меня забыть?

Его голос совсем не походил на тот, каким он говорил обычно, и Изабелла поняла, что он нарочно сыплет соль на рану.

— Я же сказала, что была молодой и глупой.

Голос у нее дрогнул.

Изабелла удивилась, что Бранд отпустил ее руку и коснулся пальцем подбородка.

— Посмотри на меня, Изабелла.

Он приказывал, но делал это на удивление ласково.

Изабелла подняла голову. Даже когда черты Брандона Райдера были искажены гневом, смотреть на него все равно было приятно. Он был красив. Но она ничего не ждала от него. Он ее не любил. Никогда не любил. Это не его вина, но и невмоготу быть с ним рядом и не сметь…

— Изабелла… — Ей показалось, что ему трудно говорить. — Я тоже в свои двадцать шесть лет не был таким уж взрослым. Знаю, я все время сравнивал тебя с Мэри. Это было нечестно. И, вполне возможно, я неправильно судил о тебе. Если так, то мне очень жаль. Однако это не меняет того, что Конни моя дочь, а ты хладнокровно держала ее вдали от меня, прекрасно зная, что мне необходимо быть частью ее жизни. — Он остановился, чтобы перевести дух и изобразить подобие улыбки. — Теперь я понимаю, что слишком часто оставлял тебя одну, что был нетерпелив с тобой…

— Был. Еще как был. — Изабелла выпрямилась. — Еще ты мне говорил, что я прелестное дитя, которое привыкло, чтобы о нем заботились, и что я всегда найду себе дурака, вроде тебя, чтобы повиснуть на нем. А так как ты стал моим мужем, то ты и будешь этим дураком…

Бранд провел рукой по волосам.

— Неужели я так говорил? — Изабелла с изумлением увидела улыбку у него на губах. — Ужасно бестактно, но не беспочвенно.

— По крайней мере, не в мой адрес. — Она одернула на себе свитер. — Когда я задумалась о нас с тобой, то поняла, что должна перестать быть ребенком в твоих глазах. Должна встать на свои ноги. Сама зарабатывать себе на жизнь… Короче, должна стать женщиной, которую ты мог бы уважать. А если бы тем временем ты нашел себе кого-нибудь еще, что ж, я бы отпустила тебя на все четыре стороны. — Она вздохнула. — Ты нашел кого-нибудь? Нашел?

— Нет. — Бранд оттянул воротник рубашки. — Тебе не приходило в голову, что две мои женитьбы могли… как бы это сказать… предостеречь меня от необдуманного шага? Что же до легких знакомств… — Он пожал плечами. — Мне хватило одного.

Опять он смеется над ней? Смеется или нет?

— Да? — переспросила она, не понимая, с чего бы вдруг измениться его настроению. — Оробел с тех пор, что ли?

— Нет, — сказал он, — просто стал осторожнее. К тому же я был чертовски занят. При такой жизни не до романтики. Да и женат я как будто до сих пор.

А… Понятно теперь, почему он не разыскивал ее и не требовал развода. Времени не было. Зато теперь, когда он разбогател… Теперь у него есть время на адвокатов, если, конечно, он захочет. И у нее есть. Если она захочет.

Вот так. Ради Конни надо на что-то решаться. И Феликс об этом говорил. Он прав. Забавно, что она никак не может представить его лицо…

Изабелла изучала лицо Бранда, который уже не казался ей таким страшным… Все же… Простит ли он ее когда-нибудь? И что, если не простит? А если простит?

У нее не было ответов на свои вопросы. Но, как бы то ни было, она должна сделать все, чтобы он понял.

— Бранд… я уже сказала, что прошу у тебя прощения за Конни, — проговорила она. — Правда. Но если бы я сообщила тебе раньше, когда у меня была уйма проблем, ты бы попытался отобрать ее у меня. О, не из жестокости, — торопливо добавила она, заметив, как у него исказилось лицо, — просто потому, что так по-твоему было бы лучше для Конни.

Бранд устало провел рукой по лбу.

— Не знаю. Правда, не знаю. Ты не дала мне возможности что-то решать. Разве не так? Но ведь я не чудовище. — Он посмотрел на потолок, словно ища на нем что-то. — Ладно, Изабелла, что было, то прошло. Прошлое не изменить. Но предупреждаю тебя, это не касается будущего. Заявляю тебе, что собираюсь получше познакомиться с моей дочерью. Позвони, пожалуйста, Эдвине и попроси ее привести Конни.

Не замечая Изабеллы, он проскочил мимо нее и уселся в кресло. Искоса поглядывая на него, она видела, что он не сводит глаз с коричневого пятна на стене.

Не испытывая никаких приятных чувств, Изабелла подошла к телефону и взяла трубку.

— Бранд, а почему тебе не сделали вареньицу, когда ты был маленьким? — спросила Конни, набив себе рот пиццей.

— Что? — не понял Бранд.

— Операцию, — объяснила Изабелла, аккуратно кладя кусочек пиццы обратно на тарелку.

— Понятно. — Он недобро взглянул на нее и снова повернулся к Конни. — А зачем мне операция? Разве ты не считаешь, что я хорошенький и без нее? Вот ты хорошенькая.

Он улыбнулся малышке, и она хихикнула в ответ.

— Глупый. Мальчишкам не надо быть хорошенькими.

Да уж, Бранд не мальчик, подумала Изабелла. Он — мужчина, и неотразимый мужчина.

— А мне сделают вареньицу, — заявила Конни. — На следующей неделе. Правда, мамочка?

Изабелла кивнула.

— Зачем? — Бранд положил вилку и уставился на нее во все глаза. — Ради Бога, зачем это?

Изабелла не ответила, зато Конни удрученно повесила голову.

— В детском саду надо мной смеются. Они говорят, что я прилетела с другой планеты. А я ниоткуда не прилетала.

— Конечно же, не прилетала. — Бранд смотрел так, что Изабелла не могла не порадоваться на детишек, которые находятся сейчас на безопасном от него расстоянии. — И, потом, кто видит твои ушки? Они же прячутся под твоими красивыми волосиками.

— А когда я бегаю? — возразила Конни. — Бранд, почему ты не хочешь, чтобы мне сделали вареньицу?

Бранд тяжело вздохнул.

— Ну почему же «не хочу»? Просто мне нравится, как сейчас.

— Потому что я похожа на тебя?

Конни всегда шла напролом. Бранд криво усмехнулся.

— Наверное… Отчасти.

Изабелле не понравилось, как он это сказал, да и от Конни теперь можно было ждать чего угодно. Правда, если Бранд будет мил, почему бы их встрече не закончиться вполне мирно? Однако удача не улыбнулась Изабелле.

Конни ей не позволила.

Изабелла, не отрываясь, смотрела на лампу на столике и почти не слышала, что Бранд рассказывал Конни о собаке, которую ему подарили, когда он был совсем маленьким, зато она насторожилась, когда Конни рассмеялась и доверительно проговорила:

— Когда папа вернется, я попрошу, чтобы он купил мне собаку. У мамочки нет денег.

— А ты хочешь собаку? Я тебе куплю, — не медля ни минуты, заявил Бранд.

Изабелла чуть в обморок не упала, когда Конни крикнула:

— Правда? Ты купишь? — Она уже подносила кусок пиццы ко рту, но тут быстро положила его на тарелку. — Значит, ты мой папа, — сказала она не терпящим возражений тоном. — Так я и думала.