Женись на мне, незнакомец

ГЛАВА 13

Бранд повел Изабеллу к лимузину, вдыхая свежий аромат ее волос. Черт возьми, она не имеет права так сладко пахнуть, когда они оба знают… Впрочем… Он представления не имел, что Изабелла знает, а что — не знает. Она, правда, задавала ему разные вопросы, но одному Богу известно, догадывается ли она о том, как сильно он ее хочет. Даже здесь, в лимузине. Он хочет уложить ее на мягкое сиденье и сорвать с нее это дурацкое платье, в котором она — само искушение дьявола.

Он, верно был не в себе, когда покупал ей это платье, мрачно подумал Бранд, глядя на изящную черную туфельку, выглянувшую из-под подола. А мог бы предвидеть. Он уже давно не в себе, с тех пор как она впервые взглянула на него влюбленными глазами и сплела паутину, из которой ему никогда не вырваться.

Он забыл о своем горе. Совсем забыл. Черт, он даже не помнит, какого цвета были у Мэри волосы. В данный момент его мучило неодолимое желание, какого он не знал с той незабываемой ночи, когда была зачата Конни.

Бранд смотрел на затылок шофера и думал о нежной и лживой улыбке Изабеллы, благодаря которой она могла вертеть им, как хотела. Вот и в ее квартире, когда она направилась к нему в полыхавшем огнем платье, он едва не потерял над собой контроль. Он был готов на что угодно. Правда, заметив ее удивление, взял себя в руки.

Он поерзал на сиденье, устраиваясь поудобнее. Изабелла забилась в угол и настороженно поглядывала на него, словно боялась, что он в самом деле накинется на нее прямо здесь. А что, если попробовать? В первый раз, когда он взял ее, он был настолько пьян и убит горем, что ничего не понимал. Во второй раз он был вне себя от ярости. И оба раза она ему не отказала. Если это случится еще раз (поскорей бы, а то так недолго сойти с ума), все будет по-другому. Это он знает твердо.

Правда, она ждет от него любви. Он скользнул взглядом по ее стройной фигурке.

Изабелла. Прекрасная Изабелла. Огненно-алая мечта любого мужчины. Изабелла, которая научила его недоверию.

Мельком он подумал, что совсем нетрудно превратить мечту в реальность, всего лишь признавшись ей в любви. Соврать. Но он терпеть не может лгунов. Она тоже лгала ему. Будь он проклят, если станет таким же, как она.

— Что не так? — прервала она его размышления, и в ее голосе он неожиданно услышал нервозные нотки. — Ты ведь хотел, чтобы я надела платье?

Бранд невесело засмеялся хлопнул себя по лбу.

— Все так, — сказал он. — Просто ты сводишь меня с ума. Конечно же, я хотел, чтобы ты надела это платье. Но, Бог мой, это ужасно.

Изабелла нахмурилась.

— Не понимаю.

— Понимаешь. А если нет, то быстро поймешь на приеме.

— О чем ты, Бранд?

Он наклонился к ней, упираясь кулаками в мягкую полку сиденья. Господи, да она в самом деле нервничает. Он даже не представлял, что у нее может дрожать голос. Как же ему быть со взвинченной Изабеллой? Он не думал, что это возможно, ведь она всегда такая решительная, такая удивительно уверенная в себе.

— Не беспокойся. Я тебя не обижу, — хрипло проговорил он.

Она удивленно посмотрела на него.

— Знаю. Но ты сказал о приеме… Что там будет?

Ах, вот в чем дело. Ее заботит первое официальное появление в качестве его жены… Или первое появление в свете…

Он улыбнулся, ощутив непривычное желание опекать эту красивую молодую женщину, которую обычно ему хотелось наказать.

— Я хотел сказать, — ласково проговорил он, — что любой мужчина с радостью отдаст зуб или любую другую часть своего тела, чтобы сегодня вечером поменяться со мной местами. Но у них ничего не выйдет.

— Ох. — Он видел, как она судорожно проглотила слюну. — То есть ты хочешь?..

Она колебалась, подбирая слова.

— Я хочу тебя, Изабелла. И ты об этом знаешь.

Она кивнула.

— Иногда не уверена. Но, да, я… я знаю, что ты меня хочешь.

Бранд слышал, как дрогнул у нее голос, и решил, что это потому, что она хотела большего. Несмотря на раздражение, он не мог справиться с желанием. Неужели после всего своего вранья и предательств она воображает?..

Он заглянул ей в глаза и неожиданно увидел в них боль. Боже милостивый. Что же он сделал с собой и с ней, пригласив ее на этот вечер? И он отвернулся, что-то невнятно бурча.

Через десять минут они подъехали к старому отелю в центре деловой части Ванкувера. Бранд помог Изабелле выйти из лимузина и взял ее за руку. Он заметил, что она не надела браслет. А собственно, почему она должна была его надеть?

Ее рука была холодной.

— Все хорошо, — сказал он, когда они поднимались по лестнице. — Ты, моя очаровательная жена, станешь сенсацией сегодняшнего вечера.

Сенсацией? Изабелла злилась, отдавая накидку служителю. Плевать мне на сенсацию. Главное — это не наделать глупостей. И совсем не в том смысле.

Скоро она поняла, что Бранд вообразил, будто она нервничает из-за появления вместе с ним на одном из самых престижных приемов. Очевидно, он забыл, что она несколько лет была вхожа в правительственные круги, поставляя продукты людям, которые мнили себя очень важными персонами.

Она не боялась людского любопытства. Ее злила мысль о том, что весь вечер придется очаровывать чужих людей, притворяясь, будто в отношениях с Брандом нет ничего особенного, когда на самом деле ей с первой же секунды хотелось броситься в его объятия и любить его хотя бы на полу. Уже не в первый раз ее охватывает такое желание, но в присутствии Конни с Эдвиной… Она прикусила губу. Нет. Нельзя поддаваться.

Изабелла вздохнула. Интересно, имеет Бранд хоть малейшее представление о том, как он смотрится в вечернем костюме? Ей хотелось прикоснуться к нему, провести пальцем по глубоким морщинам на его лице, ведь какие-то из них появились по ее вине, забраться под рубашку…

— Изабелла, перестань сейчас же, — услышала она собственный голос.

Горничная бросила взгляд на телефон, но Изабелла одарила ее очаровательной улыбкой, словно в ее разговорах с самой собой вслух не было ничего особенного, и, проверив, как держится цветок в волосах, поспешила на поиски Бранда.

Он стоял под люстрой в холле, привлекая к себе внимание всех женщин. Изабелла гордо подняла голову и поплыла к нему, вооружившись самой царственной улыбкой, какую только смогла изобразить. Он взял ее под руку и улыбнулся ей в ответ так, что у нее пересохло во рту и она даже чуть не споткнулась, когда пошла с ним рядом в сверкающий золотом танцевальный зал.

Их почти сразу окружили нетерпеливые мужчины, которые называли себя друзьями Бранда и требовали, чтобы он представил их своей очаровательной спутнице. Бранд, приняв неприступный вид, тем не менее сухим, как раскаленный песок, голосом произнес необходимые слова.

Немногие удивленно наморщили лбы, узнав, что она и есть мифическая жена Брандона Райдера, но зато почти все облизывали губы и держались за ее руку гораздо дольше, чем требовала вежливость. Большинство сопровождали стройные, утонченные женщины в изысканных туалетах, зеленевшие от злости.

Бранд повел ее прямо в бар и подал ей херес, не побеспокоившись спросить, чего она хочет. Потом они опять вернулись в зал, и он продолжал знакомить ее с мужчинами, не давая ни малейшего шанса увести ее от него.

Один из мужчин, с длинными усами и бакенбардами, изловчился, опершись локтем на чье-то плечо, как бы случайно прикоснуться к ярко-алой груди Изабеллы, но Бранд что-то прошептал ему на ухо, отчего он побледнел и быстро ретировался в дальний угол зала.

За обедом они сидели во главе стола. Она видела, что многие члены Фонда заняли места рядом с чужими женами. Но не Бранд. Когда председатель попытался посадить ее поближе к себе, Бранд едва заметным движением головы указал ей на стул рядом с собой. Изабелла изо всех сил старалась сохранять достоинство и не смогла не усмехнуться, подчиняясь ему. Он ведет себя, словно она драгоценность, которую нельзя упустить из вида, или ребенок, который не умеет себя вести. Она не знала, то ли ей благодарить его, то ли возмущаться.

В конце концов она решила не делать ни того, ни другого. Ей было достаточно сидеть рядом с Брандом, чувствуя прикосновение его бедра к своему бедру. Тем не менее она еще улыбалась, поддерживала разговор и восхищалась бесконечными речами. Когда официант забрал ее пустую тарелку, она подумала, что, должно быть, еще и поела.

— Прекрасно, — шепнул ей Бранд, когда все закончилось. — Ты даже не заснула.

Он поправил гвоздику у нее в волосах, и Изабелле показалось, что она не в отеле в Ванкувере, а в далекой волшебной стране.

Когда зазвучала музыка, Бранд взял ее за локоть и повел танцевать. Только оказавшись в его объятиях, она сообразила, что он не спросил, хочется ли ей танцевать, а ей и вовсе не пришло в голову не подчиниться ему.

Бранд держал ее крепко, но прилично, положив одну руку ей на талию, а другой не очень сильно сжимая ей пальцы. Он был посредственным танцором, из тех, кто движется как положено, с грацией и умением, но не старается изображать ничего необыкновенного. К тому времени, как они сделали два круга, Изабелла уже сходила с ума от желания.

Она попыталась прижаться к Бранду, но он ей не позволил.

— Нет, — сухо сказал он. — Я пригласил тебя в качестве жены, а не приманки для репортеров. Следи за собой, Изабелла.

Как он смеет? По его напряженному взгляду она понимала, что он тоже изнывает от страсти. Едва он появился в ее квартире, как ей стало ясно, что его хваленый самоконтроль висит на волоске.

— Нечего срывать на мне свою неудовлетворенность, — сказала она, не особо беспокоясь о том, что волосок может лопнуть; правда если это случится, за себя она тоже не ручается.

Бранд раздул ноздри.

— Неудовлетворенность? — Он развернул ее к себе. — С чего ты взяла?

Она одарила его приторно-сладкой улыбкой.

— Я ошиблась?

— Черт бы тебя побрал, Изабелла.

Эти грубые слова прозвучали, как ни странно, ласково, и в ту же минуту смолкла музыка. Оркестр заиграл снова, но уже в гораздо более быстром и откровенно эротическом ритме, и Бранд повел ее к столику.

Не успели они сесть, как не терявший надежды председатель Фонда пригласил ее на танец.

Право выбора было за ней, но она не хотела его провоцировать и вопросительно взглянула на него. Он коротко кивнул, словно ему все равно, и тогда она, улыбнувшись, протянула бизнесмену руку. Мгновением позже она уже кружилась в его объятиях. У него как раз не было сомнений, прижимать ли ее к себе или не прижимать, и вскоре ей пришлось бороться, чтобы сохранить приличное расстояние между ними. Изабелла с облегчением вздохнула, когда к ним подошел еще один кавалер.

Однако и он, едва музыка стала громче, резко притянул ее к себе и опустил левую руку ниже талии. Изабелле это не понравилось, и она уже было открыла рот, чтобы попросить его передвинуть руку, но тут ощутила на талии знакомое прикосновение и секундой позже оказалась в объятиях Бранда.

— Спасибо, — пробормотала она на случай, если он собирался устроить ей сцену. — Но я думаю, он всего лишь…

— Знаю. — Голос Бранда звучал еле слышно и опасно. — Честно говоря, не могу его винить.

У нее перехватило дыхание, когда его рука перешла запретную черту, но на этот раз она не собиралась протестовать. Когда же она качнула бедром под его ладонью, то и с его дыханием стало не все в порядке.

Они забыли о приличиях и об утренних газетах. Музыка кружила их, и, не помня ни о чем, они скользили в направлении дверей.

Когда они оказались в холле, Бранд остановился, но не убрал руку с ее бедра.

— Мы уходим, — сказал он.

Он смотрел на нее с такой уверенностью, словно мысленно уже сорвал с нее платье.

Бранд не спрашивал, тем не менее ждал ответа.

— Да.

Она робко улыбнулась ему.

Он наклонил голову.

— Схожу за твоей накидкой. И извинюсь.

Уже в лимузине, все еще не придя в себя, Изабелла тихо спросила его.

— Что ты им сказал? Что у меня болит голова?

— Нет. Я сказал правду. Сказал, что увожу тебя домой в постель.

— Нет! Ох, Бранд…

— Да. Но не беспокойся.

Он похлопал ее по той части тела, которая была ближе к нему, и это оказалось бедро.

— Они думают, будто ты беременна.

— Ой! Зачем? Убл…

Она повернулась к нему, сама не заметив, как подняла руку, чтобы залепить ему пощечину, но он перехватил ее.

— Попридержи руки. Это не моя идея. Думаю, жена председателя постаралась. Это началось, как только она узнала о твоем возвращении. Как будто я держал тебя в холодильнике, ожидая подходящего момента.

— Чтобы вытащить, как кролика из шляпы? — недоверчиво переспросила Изабелла.

— Замороженного. — Бранд, любуясь, внимательно посмотрел на нее. — Неплохо. — Он помолчал. — Я сказал правду? Я везу тебя в постель? — хрипло проговорил он.

Это было не похоже на вопрос, но он ждал ответа. Она хотела ему сказать: «Нет. Не надо, Бранд. Потому что ты разобьешь мне сердце». Однако она ничего не сказала, а, когда он обвил руками ее талию, слабо вскрикнула и прижалась к нему.

Он тихо засмеялся, распахнул пиджак и прижал ее к груди.

Так они и ехали, пока лимузин не свернул к особняку на Болотах. Только тут Изабелла поняла, что «дом» для Бранда означал не ее маленькую квартирку.

— Бранд, это Болота, — воскликнула она.

— Знаю. А ты что думала?

— Я думала, ты везешь меня домой. Ко мне домой. Бранд, а как же Конни?

— Я уже позвонил Эдвине. Она очень довольна, что Конни с ней. И очень радуется. В отличие от моей жены… — Он умолк и выразительно изогнул черную бровь. — …Она уверена, что женатые люди должны спать в одной постели. Всегда. Выходи.

Он выскочил из машины и помог ей выйти.

— Но…

Она нерешительно переминалась с ноги на ногу, когда он положил ладонь ей на затылок и легонько надавил. Едва его губы оказались в дюйме от ее губ, он положил другую руку ей на талию и легонько погладил ей спину.

— Что «но»?

— Ничего. — Ее голос прозвучал в ночной тишине как слабый стон. — Бранд, пожалуйста…

— Да, — сказал Бранд и обнял ее.

Изабелла не слышала ни шума мотора отъезжавшего лимузина, ни кваканья лягушек, ни уханья филина. Она была поглощена Брандом.

Немного позже, когда он не очень-то нежно бросил ее на черное стеганое покрывало, она ощутила острое чувство утраты. Она протянула к нему руки, и Бранд, отшвырнув пиджак в сторону, упал на нее, издав страстный крик. Мужчина слишком долго ждал свою женщину.

Счастливая Изабелла погрузила пальцы в его волосы. Он целовал ей лицо, шею, ложбинку между грудями…

— Бранд, — вздохнула она. — Бранд, да.

— Нет, — возразил он, и она поняла, что он не потерял контроль над собой. — Нет, Беллеца. На этот раз все будет для тебя.

Он ласково вынул гвоздику из ее волос.

— Но все хорошо…

Бранд не слушал. Он быстро и ловко снял с нее огненно-красное платье и кружевное белье, единственную роскошь, которую она позволяла себе с тех пор, как ушла от него. Когда наконец на ней ничего не осталось, он начал ласкать ее, как будто отлично знал ее тело, и довольно скоро она позабыла обо всем на свете. Только когда он ненадолго оторвался от нее, чтобы снять рубашку и брюки, она вспомнила, что он едва видел ее.

Это было не важно. Шли минуты, и она кричала, чтобы он взял ее, и он со стоном подчинился ей.

Их слияние не было медленным и неясным, как хотелось Бранду, когда, доводя Изабеллу до оргазма, он свято верил, что ничего подобного не было в прошлом. Они устроили языческий пир после пятилетнего поста. Под конец они лежали уже не на кровати, а на ковре цвета слоновой кости, запутавшись ногами и руками в черном атласном покрывале.

Бранд привстал, опершись на локоть, и заглянул в сиявшие глаза.

— Извини, — сказал он. — Я хотел быть бережным и нежным. В другой раз все будет иначе.

— Все правильно. Я не могла бы ждать.

Она коснулась рукой любимого изгиба на его левом ухе.

Бранд ласково улыбнулся, почти даря ей надежду.

— Иногда, миссис Райдер, вы на диво умеете потешить мужское самолюбие. Но в следующий раз все равно будет по-моему.

Они сделали, как хотел Бранд. Несколько раз. И Изабелла была вынуждена признать, что он прав. Буйство и безумие ей были приятны. Но когда он любил ее медленно и бережно, ей было еще приятнее.

Под утро она уснула, слишком довольная и усталая, чтобы думать о неопределенном будущем.

Когда она открыла глаза, миссис Крэкитт со щеками под цвет ее серого платья и с белым воротничком, удивительно подходившим к ее белым волосам, стояла возле кровати, держа в руках поднос с кофе. Но в кровати она была одна, и только мятая подушка говорила о том, что Бранд провел ночь рядом со своей женой.

— Где мистер Райдер? — похолодев, спросила Изабелла.

— Думаю, в саду. Сегодня чудесное солнечное утро, миссис Райдер. Вы спали. Он сказал, что ощущает тревогу…

Это не был упрек. Миссис Крэкитт играла роль надежной и благоразумной домоправительницы. И играла ее хорошо, несмотря на то что совсем недавно оправилась от гриппа.

Бранд тревожится? После такой ночи? Изабелла не поверила миссис Крэкитт, но ей стало холодно.

— Спасибо, миссис Крэкитт. — Она выдавила из себя улыбку. — Прекрасный кофе. И так мило с вашей стороны уже приступить к работе.

Миссис Крэкитт ушла с довольным видом, а Изабелла выпрыгнула из постели и направилась в ванную. Она могла бы принять душ вместе с Брандом. Если бы он был здесь. Когда она вернулась, завернутая в полотенце, то первое, что увидела, свое смятое алое платье. У нее с собой ничего не было, но и платье совершенно не годилось для утренней встречи в саду.

Она открыла шкаф, бегло окинула взглядом его содержимое и взяла белый вязаный свитер. Драгоценное платье она повесила на вешалку и стала искать что-нибудь на свои длинные ноги, подобрав в конце концов хлопчатобумажные шорты, которые она закрепила на талии английской булавкой. Рядом на туалетном столике лежала увядшая гвоздика. Изабелла взяла ее, вздохнула и положила возле пары серебряных запонок.

Чувствуя себя похожей на огородное пугало, она направилась в сад и обнаружила Бранда на краю рощи. Он стоял, прислонившись к ели и, хотя был небрит и встрепан, выглядел возмутительно привлекательно. Его взгляд был устремлен на солнечно-желтые нарциссы.

— Доброе утро, Бранд, — весело сказала она. — Ты рано сегодня.

— А ты наблюдательна.

Он продолжал смотреть на нарциссы.

Душа у Изабеллы ушла в пятки. Иронизирует. Плохой знак. Когда она не увидела его в постели, она уже поняла, что все ее надежды рассыпались в прах. Но если есть хоть один шанс…

Она решила предоставить ему возможность сделать следующий шаг и тоже прислонилась к дереву рядом.

Когда он наконец заговорил, она подумала, что ждала напрасно.

— Где ты взяла эту дрянь? — спросил Бранд. — Ты черт знает на кого похожа.

— Взяла в твоем шкафу. Не могла же я надеть бальное платье.

— Хм.

Вновь наступила тишина, которую нарушила сломанная ветка. Сосновая шишка упала Бранду на голову.

Хотя ей было не до смеха, Изабелла все же хихикнула.

Бранд дернул головой. У него заблестели глаза, но, когда он встретился взглядом с Изабеллой, блеска как не бывало и губы раздвинулись в иронической улыбке.

— Прямо в цель. — Он помолчал. — Если бы ты сделала, как я предлагал, и переехала на Болота, с одеждой не было бы проблем. Смею надеяться, ты приняла решение?

Изабелла с надеждой изучала его нарочито бесстрастное лицо. Но на нем ничего не отражалось, и ее сердце болезненно сжалось.

— Я ничего не решила, — спокойно проговорила она. — А разве что-нибудь изменилось с тех пор… с тех пор?..

— С тех пор как мы узнали, что устраиваем друг друга в постели? Изменилось в каком смысле, Изабелла?

Она закрыла глаза. С чего это он злится?

— Я имею в виду твое отношение ко мне. И то, что произошло с нами в прошлом.

Бранд вытащил руки из карманов и скрестил их на груди.

— Будь я проклят, если знаю, как отношусь к тебе. Что до прошлого, с ним покончено. Все забыто, кроме дочери, естественно. Я не лгу, Изабелла. Я хочу, чтобы ты была здесь, в моем доме и в моей постели. Я хочу заботиться о тебе. Но что касается…

— Что касается любви, прощения и доверия, ты не хочешь или не можешь за себя поручиться. — Изабелла остановила взгляд на жемчужно-сером облаке, медленно наплывающем на солнце. — Я понимаю. Обо мне не надо заботиться, Бранд. К счастью, я сама могу о себе позаботиться.

— Ты не переедешь на Болота? — Его голос, как скальпелем, резанул ее по нервам, словно это она отвергала любовь. — Ничего не выйдет, Изабелла.

Она дрожала. Мартовское солнце было не таким теплым, как казалось.

— Что не выйдет?

— Шантаж не выйдет.

Мерзкое слово словно повисло между ними, и она отступила.

Изабелла туфлей разгребла землю и откопала возмущенное семейство жуков. Неужели Бранд никогда не поймет, что она уже не та избалованная девчонка, чья внезапная любовь вперемешку со страхом привела его к браку, который если и не стал адом, то уж чистилищем был точно? Неужели даже прошедшая ночь ничего не изменила в его отношении к ней?

Она перестала мучить жуков и подняла голову. Черт возьми, у него нет права относиться к ней, как к несмышленому ребенку. Пора бы ему образумиться. Пора.

Изабелла разозлилась и тем спасла себя от отчаяния, которое уже надвигалось на нее.

Конечно, она была не права, утаив от него рождение дочери. Но его подозрения насчет Гари и Феликса безосновательны. И при чем тут шантаж?

— Бранд, — сказала она, не скрывая своего негодования, — я не юная идиотка, какой ты меня, кажется, считаешь, и я хорошо знаю, что уважение, доверие, любовь — называй, как хочешь, — не могут быть завоеваны шантажом или угрозами.

— Что ж. В таком случае, не проси о невозможном.

Жучок бежал по ее ноге, и она стала смотреть на него, чтобы не видеть лица Бранда. Не видеть его крепко стиснутых зубов. Поджатых губ. Она не хотела, чтобы узы, соединившие их в ночь любви, распались с наступлением утра.

— Я тебя ни о чем не прошу, — сказала она.

Она действительно не просила. Видно, ей суждено любить Бранда всю жизнь, пусть даже эта любовь убьет ее. Зря она вернулась в Ванкувер. Сейчас ей надо как можно быстрее закончить со здешними делами и попытаться восстановить старые связи в Эдмонтоне. Может быть, ненадолго поехать домой.

Домой. Домой, где живет нежная мама и властный отец, который мимоходом припомнит ей Бранда. Домой, где вечно суетятся сестры вокруг своих шумных детей. Домой к родителям, которые дали ей все, что ей было нужно, кроме права самой выбрать себе мужа…

Изабелле вдруг стало нечем дышать. Она прижала руку к горлу. Ощутив на себе пристальный взгляд Бранда, она обернулась.

Он стоял, опершись одной рукой на ствол дерева, и хмурился.

Он наверняка разозлится, если она уедет. Из-за Конни. Возможно… Она нагнула ветку и отпустила ее, и дождь из серебристых капель пролился ей на волосы. Возможно, он будет иногда вспоминать свою жену, хотя бы ее теплое тело в постели. Нельзя думать об этом. Она уедет потому, что не может жить в браке, который держится на сексе, комфорте и общем ребенке. И не может оставаться в городе, где в любой момент жди появления Бранда. Единственное, что она может сделать для него, это устроить, чтобы Конни ездила к нему в гости. Так будет справедливо.

— Я тоже ни о чем не прошу.

Голос Бранда дошел до нее как будто издалека. Это был холодный голос, каким он разговаривал по телефону с нерадивыми служащими. Она вся дрожала и с трудом заставляла себя смотреть ему в лицо. Суровое, безжалостное лицо человека, способного на любую выходку. Он привык брать от жизни все, что хотел…

— Ты не можешь заставить меня остаться здесь. — Изабелла расценила его слова как угрозу. — Похищение детей карается законом.

— И поэтому нецелесообразно. — Он улыбнулся, показав зубы. — Но ты должна понять, что есть другие, более действенные методы убеждения.

Когда он начал подвигаться к ней, словно имел в виду немедленно начать убеждать ее, Изабелла отпрянула и уперлась в дерево.

— Ну и клыки у тебя. Ты завтракал? — с фальшивой бравадой спросила она, когда он еще больше обнажил в улыбке зубы.

— Завтракал? — Он остановился как вкопанный, словно она предложила ему салат из нарциссов. — Я думал не о еде, Изабелла. У меня в мыслях кое-что другое.

— Бранд! Стой. — Изабелла стала осторожно двигаться к дому. — Ты же не…

Она замолчала, не в силах говорить, как вдруг белый пушистый клубочек прокатился по лужайке и радостно ткнулся Бранду в колени.

— Благодари Бога… — пробормотал он. — Ладно, убеждение отложено. Временно. Доброе утро, Пушок.

Он поднял щенка, который восторженно крутился в его руках и лизал мокрым розовым язычком ему нос.

Изабелла поняла, что гроза миновала. Она понятия не имела, какой вид убеждения выбрал Бранд, и не понимала, испугалась она или разозлилась, но одно она теперь знала твердо — очень скоро у нее не будет другого выбора, как только уйти от него. И это было почти невыносимо.

Пушок придумал сунуть язык в ухо Бранду. Увидев изумленное выражение на лице мужа, Изабелла, несмотря на отчаяние, улыбнулась. Даже смешной белый мопс пал жертвой непобедимого обаяния Бранда.

Бранд заметил ее улыбку и язвительно проговорил:

— У нашей дочери и ее собаки хватает здравого смысла наслаждаться жизнью, которую я им даю, миссис Райдер. Даже вопреки вам. А теперь пойдем завтракать.

Изабелла растерянно кивнула. Неужели Бранд согласился с тем, что она не может с ним остаться? Дай Бог. Но не похоже на него — сдаваться без боя. Так же, как проигрывать бой, в который он ввязался. Он всегда жаждал победы — и всегда выигрывал.

Бранд не предложил ей руку. Вместо этого он сосредоточил свое внимание на щенке, предоставив ей беспокойно размышлять о том, как она будет убеждать Конни, что возвращение в Эдмонтон диктуется их интересами. Все равно — чему быть, того не миновать.

Несколько раз у нее перехватывало в горле, но она решила, что должна позавтракать без слез.

Ей пришлось нелегко, но она выдержала, хотя слезы то и дело подступали к глазам, когда она смотрела на Бранда, спокойно намазывавшего маслом тост и читавшего газету. Раз или два, когда их взгляды встречались, она даже изображала улыбку, словно и не было тяжелого, давящего кома в груди.

После завтрака она объявила, что уезжает.

— В этом? — спросил Бранд, показывая на белый свитер и шорты.

— Да. Если ты не против. Я постираю их и сразу же верну.

— Спасибо. — Он кивнул и вернулся к утренней газете. — Когда будешь готова, скажи. Я отвезу тебя домой.

— Не стоит. Я вызову такси.

Он аккуратно сложил газету.

— Я сказал, что отвезу тебя. Никогда моя жена не сядет в такси в таком виде, словно ее только что вытащили из мусорной кучи.

Она стиснула зубы.

— Кроме того, я хочу повидать Конни.

Он дает мне возможность отступить, подумала она с благодарностью, удивлением и досадой. Как же хорошо он меня знает.

— Ладно, — согласилась она. — Спасибо. Я буду готова через полчаса.

Бранд наморщил лоб и вновь взялся за газету.

Часом позже, когда «ягуар» остановился возле ее дома, Изабелла увидела мужчину перед дверью, изо всех сил жавшего на звонок.

— К тебе гость, — заметил Бранд.

— Да, но я никого не жду…

Она замерла, потеряв дар речи. Возле двери стоял Феликс.