Голод суккуба

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Я совершенно не ожидала, что дверь дома Бастьена мне откроет Дейна.

«Боже ты мой, — подумала я. — Он переспал с ней».

Правда оказалась куда менее возбуждающей. Бастьен — в облике Митча — стоял возле стола по локти в муке и энергично месил средних размеров комок теста.

— Привет, Киска Табби, — сказал он, заметив изумление на моем лице. — Дейна учит меня печь хлеб.

— Bay, — сказала я.

А как еще ответить на подобное заявление?

Я лично видела Бастьена, пекущего хлеб в куда более примитивных условиях, но он верил, что старая ситуация учитель — ученик вымостит ему дорожку к постели Дейны. Конечно, здесь был резон. Человеческой породе свойственно выпячивать превосходство, а учитель и ученик могут проводить кучу времени наедине. Я, правда, подозревала, что даже с такой тактикой Дейна может остаться недоступной, но ладно, вдруг игра и стоит свеч. Меня поразило уже то, что она нашла для этого время.

Я думала, она слишком занята бомбардировкой абортариев и раздачей школьной формы.

Черт! А так ли уж много времени она сможет уделить ему? Я встретилась с Бастьеном глазами.

— Если я не вовремя, могу зайти попозже, — сообщила я.

— Нет-нет. Дейне скоро нужно идти на собрание. Ты сможешь составить мне компанию, как только я отправлю в печку этого малыша.

Он говорил искренне. Похоже, он уже отчаялся уговорить ее остаться.

Чувствуя себя неловко в ее присутствии, я села на табуретку у кухонной стойки и потягивала мокко с белым шоколадом, который сама себе и приготовила. Дейна уселась рядом. Я с трудом сдерживала порыв от нее отодвинуться. Скользнув взглядом по кухонному столу, я заметила груду брошюр и проспектов КССЦ.

— Откуда такая тяга к кулинарии? — льстиво поинтересовалась я, чтобы прервать затянувшееся молчание.

— Не может же холостяк вечно сидеть на гамбургерах и замороженных обедах, верно? — Он широко улыбнулся. — И знаешь, я всегда открыт новому. В следующий раз Дейна собирается научить меня готовить крем-брюле.

Я хрюкнула:

— Если ты научишься готовить крем-брюле, то и мне пригодится.

Поворачиваясь ко мне, Дейна элегантно закинула ногу на ногу, сверкнув при этом ох какой благопристойной нижней юбкой — добычей нашего злосчастного похода по магазинам. Я давно решила отказаться от нижних юбок. Они только задерживают, когда доходит до главного.

— Я могу и вам показать.

Черт возьми, нет. Меня уже втянули в садовые работы после подобного разговора с Джоди. Хватит с меня домашних тисков. Кроме того, Бастьену, ясное дело, незачем мое присутствие.

— Спасибо, но лучше я предоставлю это Митчу. Он в нашей семье выдающаяся личность.

Бастьен отвесил тесту финальный шлепок:

— О'кей, что теперь?

— Теперь мы положим его на противень.

Она отправилась ему показывать. Он при этом наклонялся к ней почти вплотную, вроде как рассмотреть все получше. Он даже касался ее рук, повторяя движения, когда она перекладывала хлеб. Наверное, было бы вежливей отвернуться, но ничего слишком романтического не происходило, а кроме того, я испытывала и профессиональный интерес. Следовало признать, техника у него была хороша. Очень аккуратно. Ничего, что можно истолковать превратно. И все же я заметила, как Дейна — так же неуловимо — напряглась и отступила, как только хлеб оказался на противне.

— Теперь просто дайте ему подняться, — произнесла она несколько холоднее, чем прежде. — А затем отправляйте в духовку.

Интересно. Ей не по душе близость Бастьена. Это не сулит ему ничего хорошего. Впрочем, вряд ли он заметил.

Я рассчитывала, что она уберется восвояси, но она снова уселась рядом со мной. Я была не в состоянии выдумать мало-мальски интересной темы для разговора: слишком уж она меня нервировала. Так что пришлось предоставить им беседовать друг с другом и отвечать, только когда обращались ко мне, позволив Бастьену заправлять, как ему заблагорассудится. Он был в ударе. Дейна же раз за разом пыталась втянуть меня в разговор, снова задавая вопросы о моей жизни, на которые я отвечать не хотела.

Собравшись наконец уходить, она сообщила:

— Я иду на собрание членов правления по планированию предстоящего митинга против гомосексуальных браков. Вы оба вполне можете в нем поучаствовать.

— Конечно! — отозвался Бастьен, который уже согласился бы участвовать даже в митинге против инкубов.

Она перевела взгляд на меня. Язык перестал меня слушаться, и все не подбирались подходящие слова.

— Вы что, за гомосексуальные браки? — удивленно спросила она. — Мне показалось, когда мы говорили об этом в магазине, вы подразумевали, что склонны помочь им понять, сколь неверную они выбрали дорогу.

Господи. Мы что, обсуждали это в торговом центре? Хоть убей, не помню. Единственное, что осталось в памяти, была катастрофа с бельем.

Я уже готова была заявить, что не считаю гомосексуализм наилучшим выбором для всех людей, но и не думаю, что дело государства устанавливать, кому кого любить. К счастью, мой контрольный переключатель оказался исправен. Это, в сочетании с тяжелым взглядом Бастьена, помогло мне уклониться от согласия:

— Я бы рада пойти на митинг, но все зависит от служебного расписания.

Она улыбнулась, еще что-то сказала на прощание и, наконец, удалилась.

Я перевела дыхание.

— Прости, Бас. Я чуть тебя не подвела.

— Все нормально. Ты справилась с собой. Кроме того, похоже, дела пошли в гору. Я подумал об этом, когда они с Джоди заходили в последний раз. Эта стряпня должна решить дело.

Он посмотрел в духовку на пекущийся хлеб и, довольный, сел за кухонный стол.

— Разве ты не заметила? Мы с ней будем, я не знаю, вместе печь торт, и я скажу: «Смотри, Дейна, у тебя на щеке шоколадная глазурь». А она скажет: «Может, ты ее снимешь?» И я так и сделаю, я ее слизну…

— Ладно, остановись, пожалуйста. Я уловила. Но мне правда не хочется слушать, как вы вдвоем перекатываетесь в тесте для торта.

— Ты услышишь это в вечерних новостях.

Я улыбнулась, радуясь, что он так приободрился. Я не могла себя заставить рассказать о сомнениях, что эти кулинарные уроки способны подействовать на Дейну так, как ему хочется. Если мы собираемся спасать Бастьена от ярости начальства, нам бы надо получше разобраться, что именно может возбудить эту женщину. Если вообще что-нибудь может. И у меня было мерзкое чувство, что с этой задачей я справлюсь лучше, чем он. Еще один плюс в мой послужной список.

— Ну, а у тебя что нового?

— О, все как обычно. Очередная неуклюжая близость с Сетом. Не так круто, как в прошлый раз, но все же.

— Горе слабости смертных, — пожал плечами Бастьен.

Как только на первый план вышли мои собственные отношения, я тут же забыла о Дейне:

— В том-то и дело. Все считают и говорят, что он не в состоянии контролировать наши отношения, но проблема вовсе не в его слабости. Проблема во мне. Я здесь слабое звено. Сет делает все как надо. Он справляется со всеми ужасами, которые я о себе рассказываю, и ни разу не переступил границу дозволенного. Единственный раз спровоцировала я сама. Он безупречен.

— Никто не безупречен, Цветочек. Если есть во всем мире что-то несомненное, так только это. Даже ангелы и те небезупречны.

Я вспомнила, что Картер не вынимает сигареты изо рта и неравнодушен к крепким напиткам.

— Это уж точно. Но Сет очень близок к идеалу. По меньше мере для смертного. Что же до меня… я не знаю. Я чувствую себя негодной для таких отношений.

Он встал и прижал меня к себе.

— Ну что, теперь твой черед предаваться мелодраматическому унынию. Смотри. Как ты можешь быть негодной — ведь ты с ним уже довольно долго. Он с тобой не ради секса. Он с тобой ради тебя. Ради твоих восхитительных остроумия и обаяния, которыми удается приободрить даже такого сварливого ублюдка, как я. А вот чего я постичь не могу, так какого черта тебе это надо.

— Не сосчитать, — сказала я, думая о юморе Сета, его интеллекте, его серьезном и уравновешенном характере. — И мне кажется, он счастлив тем, что получил, но чувствует, как бы это сказать, неосуществимость. Он же мужчина, правильно? Я вижу, как он смотрит на меня иногда, и знаю, о чем он думает… чего хочет.

Я вспомнила, как дразнила его пальцами ног.

— Вряд ли ему на самом деле легко со мной. Я все равно с ним кокетничаю, хоть и знаю, что нельзя. Если бы я могла дать ему… не знаю… что-нибудь. Что-нибудь несмертельное, чтобы воздать должное силе его воздержания.

— Вряд ли от тебя стоит ожидать чего-нибудь несмертельного. Ты девушка из серии «руками не трогать».

Я вскинула поникшую голову:

— Вот именно.

— Что именно?

— Смотреть, но не трогать. Ты мне поможешь. Ощутив прилив природного оптимизма и бодрости, я вызывающе улыбнулась инкубу:

— Ты будешь моим фотографом.

Он поднял брови, но я не сомневалась, что он уже понял, к чему я клоню.

— Умоляю, моя дорогая, объясни, что мне предстоит фотографировать?

— Меня. В самых разных соблазнительных позах и с минимумом белья. Или совсем без него. Мы сделаем целую серию.

— И ты рассчитываешь помочь ему этим? Ты просто загонишь его в сортир на десять часов в одиночестве.

— Эй, он может делать с ними все, что угодно, но это отличная идея. Это будет чистое удовольствие. Безопасный способ иметь меня, не имея.

Я хлопнула инкуба по плечу:

— Ведь ты поможешь мне, правда? Ты единственный, кому я могу доверить это.

— Конечно помогу. Можно было не спрашивать.

Я вздохнула с таким облегчением, будто сбросила тяжкую ношу.

— Конечно, даже если для Сета это хорошо, я-то все равно останусь сучкой слабовольной. Так и буду все время думать только о нем. Все так же буду гадать, каково мне было бы с ним. Все так же терять самообладание в минуты слабости.

Я снова вздохнула, теперь разочарованно.

— Думаю, мне ничего не поможет. Во всяком случае, не его фотографии.

— Эй! — воскликнул Бастьен, тронув меня за подбородок. — Улыбнись же. Что-нибудь придумаешь. А если нет, то придумаю я, обещаю. Брат, которого у тебя никогда не было, помнишь? Мы здесь друг для друга, n'est-ce pas[4]?

Я улыбнулась и склонила голову ему на грудь:

— Oui.

Так мы и стояли несколько блаженных минут, пока я не вспомнила о куда менее сентиментальных проблемах.

Я села:

— Ой, ты должен кое-что проверить.

Я взяла сумочку и достала пакетик с кристаллами, которые дал мне Алек. Бастьен отскочил, когда я протянула ему пакетик.

— Черт возьми, что это?

— Вопрос на миллион долларов. Эти кристаллы явились причиной столь странных поступков моего приятеля из магазина.

Вернув самообладание, он наклонился взглянуть поближе, но до пакета так и не дотронулся.

— Они какие-то странные, — медленно проговорил он. — Они что-то испускают…

— Словно излучение бессмертных, — согласилась я. — Но я никогда не встречала, чтобы нечто подобное исходило от неодушевленного предмета. Тут что-то совсем другое.

— Но вроде ничего страшного… просто неправильно.

— Я спрашивала Сета. Смертные ничего не чувствуют, только мы. Ты когда-нибудь сталкивался с таким?

— Нет, но я ведь рядом с тобой новичок, верно?

К нашему обоюдному облегчению, я убрала кристаллы в сумочку, а затем рассказала, как Алек советовал их размешивать.

— Все страньше и страньше, — задумчиво проговорил Бастьен. — Ничего общего с известными мне наркотиками, но и на флюиды какого-либо законного зелья тоже не похоже. Если захочешь узнать, что это такое, Цветочек, тебе придется разворошить осиное гнездо и пообщаться с большими шишками.

Я понимала, что он прав. Мы еще немного посидели, перейдя к вещам менее странным. Пекущийся хлеб пахнул так аппетитно, что не было никакой возможности уйти, не попробовав кусочек. А попробовав, я решила, что сколько бы ни было недостатков у Дейны, в кулинарии ей нет равных. Я остановилась, только разделавшись с доброй половиной каравая, и отправилась в центр на поиски «больших шишек».

Мне повезло — Джером сразу ответил по мобильному и сообщил, где находится. А если бы и не отозвался, я все равно нашла бы его в каком-то заведении из недлинного списка мест, где можно его отыскать. А именно, в «Подвальчике», старом темном пабе на площади Пионеров, в историческом квартале Сиэтла. Чтобы попасть туда, надо было спуститься по лестнице, и я всегда удивлялась, как он уцелел в окружении небоскребов. Джером и Картер часто сиживали в «Подвальчике».

Я обнаружила их обоих на обычном месте в углу. В пабе, как всегда, царил полумрак. Было довольно оживленно — начался «счастливый час». Ангел и демон встретили меня приятно удивленными физиономиями, хотя оба почувствовали мое присутствие еще прежде, чем я вошла. По телефону Джером всегда давал понять, что я отнимаю у него время, но сейчас они не выглядели особенно занятыми. Я заказала в баре «гимлет», улыбнулась двум парням, пикировавшимся остротами, пока я ждала, и присоединилась к сладкой парочке.

— Деловой завтрак? — спросила я, кивнув на стоящие перед ними пустые рюмки.

Бессмертные сидели бок о бок, так что мне достался стул напротив, словно на собеседовании.

Картер, будто провозглашая тост, поднял рюмку. Я чокнулась с ним «гимлетом».

— Не сомневайся в божественном движении миров, дочь Лилит.

— Никогда не прекратятся труды Господни, — важно добавил Джером.

Оба казались слегка поддатыми, но меня не проведешь. Высшие бессмертные вроде ангелов и демонов способны контролировать опьянение. Другие бессмертные рангом пониже, вроде меня, говорили при них кучу ерунды, полагая, что Джером или Картер совершенно пьяны. И теперь их глаза сохраняли холодное проницательное выражение, говорившее мне, как оба заинтересованы, с чего это я среди бела дня ищу встречи со своим надзирающим.

— Встречалась с инкубом? — осведомился Джером.

Я кивнула:

— Он полагает, что кое-чего добился.

— Полагает? — переспросил демон, подняв бровь.

Я подумала, мог бы так сыграть Джон Кьюсак.

— Существуют сомнения?

— Я этого не говорила.

— Но ты не сказала, что он кое-чего добился.

— Просто оговорилась. Форма речи.

— Ты нечасто оговариваешься, Джорджи. И в конце концов, мне представляется, что ты кое-как разбираешься в совращении. И возможно, даже в человеческой природе.

— Кое-как?

Уловив обиду в моем голосе, Картер рассмеялся.

— Итак, — продолжил Джером, — твоя экспертная оценка: получится у твоего приятеля или нет?

Я уже готова была сказать «конечно», но вспомнила, что Картер способен распознать ложь. Черт, даже Джером, наверное, может.

— Я не знаю. Ее трудно понять. Очень странная женщина.

Я поджала губы, обдумывая следующую фразу.

— Если кто-то и способен ее совратить, так только он. С моей помощью.

Поколебавшись, я добавила:

— Ведь вам известно дело с Бартоном?

— Разумеется. Большая глупость со стороны Бастьена.

— Надо полагать.

В этой компании мне не хотелось подвергать нападкам лучших друзей.

— Что поделать, не умеем мы сдерживать чувства. И мне кажется не слишком умным со стороны Бартона ревновать женщину, которая так или иначе спит с каждым встречным-поперечным. Что с того, что еще один объявился, смертный или бессмертный?

— Да потому, что бессмертие кое-что значит, — серьезно сказал Картер. — Ты-то способна понять разницу. Что подумает Сет, если ты будешь спать со мной?

— Ты предлагаешь?

Прикинувшись взволнованной, я обратилась к Джерому:

— Меня проводят на пенсию, если я подцеплю ангела? Полное обеспечение и все такое прочее?

— Зависит от ангела, — зевнул Джером.

На лице Картера играла все та же любезная улыбка. Его ничуть не потревожили мои шуточки.

— Ты поняла, что я имею в виду. Существует различие между делом и собственными предпочтениями.

Я кивнула. Я поняла, что он имеет в виду, и он был прав — благодаря отношениям с Сетом я стала особенно осведомленной в этих тонкостях.

— Знаете, я пришла сюда не ради подобных дискуссий.

Оба, казалось, намеренно уводили меня от темы, обращаясь к предметам, обсуждать которые мне не хотелось.

— Что ж, тогда просвети нас, — снисходительно вымолвил архидемон. — Просто умираю узнать, что отвлекло тебя среди бела дня от заговора в предместье и интриг смертных.

— Тут дело как раз в интригах смертных.

Я кратко описала ситуацию с Дагом. Джером сохранял свою вечную равнодушную мину. Картер, в общем, тоже, но, честный или нет, он все же был ангелом, и, пока я говорила, я заметила в его глазах проблески сочувствия. Тут он ничего поделать не мог.

— Итак, наконец, я ухитрилась выманить у Алека зелье и теперь хочу знать, что это такое. Не представляю, кто лучше вас двоих сможет определить его.

Равнодушие Джерома сменилось удивлением:

— Так вот до чего мы дошли? Определение наркотиков? Мы что, похожи на Управление по борьбе с наркотиками?

Картер лениво потянулся:

— Помнишь старые добрые времена, когда суккубы просили защитить их от нефилимов и прочих смертных тварей? Говорю тебе, все это приметы времени.

Я дала им вдоволь посмеяться надо мной, стараясь оставаться спокойной и не сболтнуть чего-нибудь лишнего.

— Ну что, готовы, ребята? — поинтересовалась я. — Мне действительно нужно это выяснить.

— А ты с нами поделишься, если мы скажем, что это? — спросил Джером.

Закатив глаза, я полезла в сумочку. Демонстративно швырнула пакетик на стол, так что он заскользил по поверхности и остановился прямо перед ними.

Улыбки исчезли.

Целую минуту они сидели, уставившись на пакетик, а затем — почти одновременно — посмотрели друг на друга и снова на меня.

Когда Картер заговорил, в голосе его сквозило удивление, но это было мрачное удивление:

— Возможно, я поторопился, сразу исключив сверхъестественных чудовищ.

А Джером вскричал, раздувая ноздри:

— Почему ты всегда умудряешься влезть в самую гущу дерьма?

Я переводила взгляд с одного на другого:

— Что? Что это?

— Это, Джорджина, — объявил Картер, пальцем постукивая по пакетику, — пища богов.