Голод суккуба

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Даг!

Он пожал плечами:

— Подумаешь. По-моему, все очень мило.

— Но я ничего такого не делала. Героиня — это не я.

— Она очень на тебя похожа. Ее имя тоже начинается на «Д».

— Но это не… — Я захлебнулась возмущением.

Даг оценивающе разглядывал меня:

— По правде говоря, ты не можешь их упрекать. По описанию вы просто одно лицо, и все знают, что ты дружишь с Мортенсеном — не говоря уж о том, какая ты ревностная его поклонница и все такое. Кстати, когда они прочитали рассказ, Кейси сделала блестящее замечание, что вы, ребята, вчера пришли сюда вместе. А дальше пошло-поехало.

— Но… это ничего не значит.

Никто на работе понятия не имел, что мы с Сетом встречаемся. Я не хотела, чтобы все знали.

— У нас ничего не было.

Вставая из-за компьютера, Даг снова пожал плечами:

— Очень жаль. В любом случае, я бы не стал о тебе хуже думать. Все это твое личное дело.

Я застонала:

— Теперь уже нет, раз каждый может прочитать.

— Я полагал, что все это вымысел, — лукаво улыбнулся он, надевая куртку.

— Вот именно! Даг, что мне делать?

— Не знаю, Кинкейд. Уверен, ты сама разберешься. Можно начать с вопроса Мортенсену, зачем он выставил свои фантазии на всеобщее обозрение. — Он попытался ущипнуть меня за щеку, но я увернулась. — Что до меня, так мне еще на репетицию. Завтра важное выступление. Увидимся.

После чего я продолжила влачить свою жалкую смену. Зная теперь, откуда эти взгляды, я окунулась в омут унижения. Я ненавидела праздные домыслы, не хотела, чтобы люди думали обо мне такие ужасные вещи. То есть не то чтобы я никогда никого предварительно не связывала или не трахалась в лифте, но что из того? Это не темы для публичного обсуждения. Пусть мои интимные переживания останутся при мне.

Вот почему я, по мере возможности, старалась носа не казать из кабинета, выходя лишь когда без моей помощи было не обойтись, а заодно проверяя, не вернулся ли Сет. Наконец, за пару часов до закрытия, я увидела, что он снова устроился за своим столом. В ярости я уселась напротив, совершенно не заботясь о том, что подумают другие, увидев нас вместе.

— Почему ты сделал это? Зачем ты меня так изобразил?

Сет выглянул из-за ноутбука; по его лицу было понятно: о чем бы он сейчас ни писал, это занимало его куда больше, чем я. Хотя можно не сомневаться, что именно я нахожусь в центре оргии из его нового романа.

— Что?

— Рассказ! — Я изо всех сил хлопнула журналом об стол. — Ты описал меня. Дженевьева — это я.

— Нет, не ты, — заморгал он.

— Ах, неужели? Почему же наши имена начинаются на «Д»? Почему мы одинаково выглядим?

— Ты вовсе на нее не похожа!

— Половина магазина так не думает. Они считают, что она — это я! Они думают, что это мы с тобой неизвестно что вытворяли в лифте.

Наконец лицо его осветилось пониманием и, к моему ужасу, расплылось в улыбке:

— Правда? Как забавно.

— Забавно? Это кошмарно! Они все теперь считают меня садомазохистским чудищем.

— Фетида, — мягко начал он, по-прежнему омерзительно безмятежный, — я…

— Никаких Фетид. Это не поможет.

— Я написал этот рассказ примерно полгода назад. Задолго до того, как встретил тебя. В издательском мире все происходит не так быстро.

— Допустим, но они-то этого не знают. — Я готова была разрыдаться.

— Никогда и никого я не стал бы описывать столь откровенно.

— Да? Что ж, этого они тоже не знают. — Я в жалкой позе скорчилась на стуле.

Сет вздохнул, его янтарно-карие глаза глядели на меня с состраданием.

— Слушай, хочешь, я что-нибудь скажу? Объясню им, что это вовсе не ты?

— Господи, да это же еще больше убедит их, что это именно я. А кроме того, что ты собираешься делать, созвать пресс-конференцию, чтобы обелить мое имя?

— Прости меня, — серьезно проговорил он. — Я и представить себе не мог ничего подобного.

Он поколебался.

— Ты… ты… не передумала насчет завтрашнего вечера? Я хочу сказать… если ты не…

Разве я могла устоять перед столь восхитительной застенчивостью?

— Нет, — ответила я. — Я по-прежнему хочу пойти на концерт, но… думаю, нам не следует появляться вместе. Ты же знаешь, полмагазина там будет.

Он собрался что-то сказать, но передумал. Мне показалось, он хотел упрекнуть меня, что я принимаю все слишком близко к сердцу, но моя испепеляющая ярость заставила его передумать. Сет вовсе не был склонен к конфронтации. А может, принимая во внимание мое нынешнее настроение, просто не был дураком.

— Ладно, — наконец сказал он. — Встретимся там.

— Джорджина?

Подняв голову, я увидела Пейдж с выражающим крайнюю степень неодобрения лицом. Я даже не заметила, как она подошла. На ней был изумительный негнущийся костюм в стиле восьмидесятых, на этот раз фиолетовый, что в сочетании с ее темной кожей выглядело просто ошеломительно.

— Могу я поговорить с тобой несколько минут? — мрачно проговорила она. — Конфиденциально?

Я последовала за ней в ее кабинет, где она плотно затворила дверь. Ничего удивительного, на столе лежал экземпляр «Американской тайны».

— Итак, — решительно начала она, — до меня дошли некие слухи…

— Черт с ними. Это не я.

Я пересказала ей разговор с Сетом. Закончила, более чем уверенная, что убедила ее в своей невиновности, хотя омерзительные истории, витавшие во вверенном ей коллективе, по-прежнему тревожили ее.

Раздумывая о том, что делать, Пейдж побарабанила по столу покрытыми красным лаком ногтями и, наконец, подала голос:

— Со временем следует донести это до сотрудников. Хотя они и так успокоятся. А вот что мне не нравится, так это выводы, к которым способны прийти посторонние. Ты действительно похожа на этот персонаж, и любой прочитавший рассказ может сделать ту же ошибку. Я не желаю, чтобы пошли слухи, будто Сет работает здесь, потому что вдобавок пользуется сексуальным расположением наших сотрудников.

— О господи.

Я закрыла лицо руками, гадая, как это знаменитости справляются со своими по-настоящему крупными скандалами. Этот маленький был достаточно неприятен. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Это разрушало красоту, которую пытались построить мы с Сетом.

— Полагаю, что в данном случае лучше всего… Тут лицо ее исказила гримаса, а рука вцепилась в живот.

Я бросилась к ней:

— С вами все в порядке?

Она кивнула, пытаясь выдавить улыбку:

— Это… ничего.

— Вот так ничего! Вам нужно обратиться к врачу… или хотя бы пойти домой.

— Нет-нет, это пройдет. Не говоря уж о том, что у меня масса работы. Нужно составить новое расписание и просмотреть кое-какие инвентарные данные.

— Это безумие. Я могу все сделать сама.

Она покачала головой, но я настаивала на своем. В конце концов Пейдж уступила, что только подтверждало, что дело серьезное. Тот, кто сталкивается с ней лоб в лоб, редко выходит победителем.

Итак, я закончила смену, работая за нее и за себя. Это было утомительно, но я делала это с радостью, только беспокоилась о ней и ее ребенке. Когда мы закрылись, я, следуя указаниям Бастьена, сразу отправилась в предместье.

Подъехав к его дому, я несколько минут сидела за рулем, уставившись на все это.

Теперь я, наконец, поняла, что такое настоящая Американская Мечта. В конце концов, я уже жила в то время, когда этот термин появился впервые. Я застала его возникновение, наблюдала окружавшую его мифологию, видела белые изгороди и очаровательных благополучных соседей. Я даже смотрела сериал «Предоставьте это Биверу». Брат Сета, к примеру, живет в северной части города и добился для себя изрядного куска Американской Мечты.

Но это? Это была Слезоточивая Американская Мечта.

Казалось, дом Бастьена не кончался, хвастливо растянувшись далеко за пределы своего мраморного темно-серого фасада. Даже будь у хозяина жена и дети, вряд ли они смогли бы все это заполнить, а ведь у того типа людей, что проживают в этих местах, больших семей не бывает. В конце концов, у этого поколения сколько там детей на семью, одна целая семьдесят пять сотых?

В гараж, как и было обещано, вело трое ворот, а лужайку украшали со вкусом постриженный кустарник и декоративные деревья. Поскольку уже стемнело, я не могла толком разглядеть окрестности, но подозревала, что там примерно то же самое. Соседний дом был освещен и полон народу. Он был даже больше, чем у Бастьена, и там, видимо, и происходила вечеринка.

— Что-нибудь в твоей жизни требует подобной компенсации? — спросила я, когда инкуб открыл дверь.

Митч Хантер сверкнул улыбкой на миллион долларов:

— Моя дорогая сестренка, мы оба знаем, что все это ненастоящее. Мне нравится твоя прическа.

Я появилась у него как Табита Хантер, худенькая блондинка, хотя и уступила его протестам и оставила волосы до плеч. Он поцеловал меня в щеку и повел показывать дом.

После нескольких комнат все слилось воедино. Темно-красные полы из твердой древесины. Превосходно расписанные стены. Глянцево-черная аппаратура. Японская баня на задах. Спален хватило бы разместить отряд девочек-скаутов. И повсюду ловко расставлены очаровательные безделушки.

— Это не слишком? — показала я на висящий в рамке текст «Отче наш» в холле.

— Табита, любовь моя, не хлебом единым жив человек. Однако мы попробуем обойтись изысканными закусками и гамбургерами, так что пойдем.

Поскольку я задержалась на работе, мы явились значительно позже назначенного времени, так что вечеринка была в полном разгаре. Может, стоило подождать, пока эти жители предместий и вовсе разойдутся.

— Митч! — раздался громкий голос, как только мы протиснулись сквозь толпу.

Почти все оделись на тему барбекю: шорты, футболки, гавайские рубахи.

— Привет, Билл, — ответил Бастьен, протягивая руку невзрачному, но ухоженному черноволосому с проседью мужчине.

Я узнала его по фотографиям. Муж Дейны.

— Это моя сестра Табита. Надеюсь, ты не возражаешь, что я привел ее.

— Нет-нет! Чем больше, тем лучше, я так говорю. — Он издал фальшивый смешок и, прищурившись, улыбнулся мне. — Особенно таких прелестниц. Эх, будь я помоложе…

Он игриво подмигнул.

Не в состоянии противиться, я взглянула на него сквозь ресницы и застенчиво произнесла:

— Возраст значения не имеет, Билл.

И, пожимая протянутую руку, добавила:

— Я всегда счастлива поучиться у тех, кто более… опытен.

Глаза его сверкнули одновременно заинтригованно и настороженно.

— Что ж, — заговорил он после неловкой паузы, — я мог бы поделиться.

Тут он вспомнил, что надо бы отпустить мою руку.

— Не стесняйтесь, ешьте все, что отыщете, и не забудьте испробовать бассейн.

Он со значением взглянул на меня, отметив мою соблазнительную улыбку, и, поколебавшись, неохотно удалился.

— Больше никогда этого не делай, — прошипел Бастьен, таща меня за руку в сторону кухни.

— Чего?

— Не флиртуй с этими людьми! Ты должна поддерживать мой высоконравственный образ, а не строить глазки мужу моего объекта.

— Я и не строила. Кроме того, какая разница? Опозорим обоих.

— Нет. Только Дейну. Это мой выход.

Я искоса взглянула на него, но ничего не сказала. Я нужна ему в качестве наблюдателя, а не участника. Логично. Всю славу себе, все похвалы от вышестоящих. Ему всегда хотелось воссиять на фоне соперников. И это мне в нем нравилось — страстное желание доказать, что он лучший. Наверное, когда-то я тоже была такой, но больше нет. Что до меня, так пусть получает все почести и славу от этого дельца.

— Просто играй мою дорогую, кроткую и фригидную сестру.

Следуя за Бастьеном по дому, я смогла получше разобраться в теме вечеринки. Искусственные пальмы. Повсюду сверкающие декоративные солнышки. Тут и там закусочные столики, гнущиеся под тяжестью фаршированных яиц, сосисочек и кубиков сыра. В некотором смысле довольно глупо, но кто-то постарался и уделил внимание деталям. Я оценила это по достоинству. Все гости выглядели подобно Биллу — и мне с Бастьеном, что греха таить. Ладно скроенные, каждый волосок на своем месте. Высококачественная консервативная одежда — в тропическом варианте. Высший класс. Белые.

Как они меня бесили!

Кухня оказалась истинным средоточием пищи, и я решила просто пожрать, не отваживаясь на новые разговоры, способные расстроить Бастьена. На бумажную тарелку я положила гамбургер, картофельный салат и какой-то причудливый десерт из желе, фруктов и взбитых сливок. Попытка просто тихонечко поесть оказалась тщетной — вскоре меня окружили женщины. Не знаю, откуда они взялись. Вот я спокойно ем, а в следующую минуту мне уже улыбаются шесть безупречных физиономий. Они были как свора диких собак, безостановочно скулящих и скалящих зубы на одинокую жертву. Они стремились изолировать меня от Бастьена, чтобы сподручней было разорвать на части. Инкуб стоял на другом конце комнаты, в окружении столь же алчной стаи мужчин, без сомнения обсуждавших достоинства сигар и газонокосилок. Я обратила к нему панический взгляд, но он просто пожал плечами.

— Сестра Митча, — сочилась одна дама. — Я сразу поняла! Вы, ребята, точь-в-точь одно лицо.

— Ну-у, не точь-в-точь, — хихикала другая.

На ней была вязаная жилетка с аппликацией. Ужас.

— Мы как раз говорили о штемпинге. Вы штампуете, Табита?

— В смысле, марки? — сморщила я лоб. — То есть я, конечно, посылаю по почте…

На это степфордские жены вновь захихикали:

— Ой-ой! Как это потешно.

— Мы имели в виду резиновые штампы. Декоративно-художественные штампы, — объяснила одна из них.

Она назвалась Джоди — единственное имя, которое я умудрилась запомнить. Возможно, потому, что ее коэффициент умственного развития показался мне чуточку выше, чем у прочих. А еще только она среди нас не была блондинкой.

— Их используют для украшения.

Покопавшись в сумочке, она извлекла оттуда маленькую красивую пригласительную карточку цвета слоновой кости, украшенную вьющимися стеблями и цветами.

— Это приглашение Дейна сделала для нашей вечеринки.

— Серьезно?

Почему-то мне вспомнились печати вроде «Отличная работа!», которыми учителя отмечают хорошие контрольные и диктанты. Эти были яркими, сочными, красочными. Они выглядели вполне профессионально, словно продукция «Холмарк карде».

— На следующей неделе Митци устраивают штемпельную вечеринку, — воскликнула еще одна дама. — Мы можем показать вам, как это делается.

— О-о-о… это просто восхитительно!

— Да! Давайте!

— Ох, это же требует кучу времени, — сказала я, страстно желая оказаться где-нибудь подальше отсюда.

Я не сомневалась, что свои позиции мне проще будет удержать за разговорами о сигарах и газонокосилках, нежели о штемпинге.

— Вряд ли у меня найдется минутка.

— Но дело этого стоит, — убеждала она.

В ушах у нее покачивались буковки, составляющие гавайское приветствие «ALOHA».

— Вчера мы с Бетси весь день делали приглашения на проводы невесты для ее сестры, и время пролетело незаметно.

— Вы использовали те прелестные штемпели с голубками? — проворковала другая, сама вроде голубя. — Я весь вторник искала их в пассаже.

— Вы что, вообще не работаете? — спросила я, удивившись столь частому повторению слов «весь день».

Сто лет назад я бы об этом не задумалась. Но сейчас на дворе эра так называемой современной женщины. Мы больше не обязаны праздно шататься по гостиной и падать в обморок от узких корсетов.

Все они, разинув рты, уставились на меня.

— Ну, ведь так много работы по дому, — наконец сказала Джоди. — Большинство из нас слишком заняты такими делами.

Типа штемпинга?

— Вдобавок, — хихикнула Крошка, или Булочка, или черт знает, как ее называют, — нам это вовсе не нужно. А у вас есть работа?

— Ну да…

— А чем же занимается ваш муж?

— О, я не замужем.

Они принялись еще пристальней меня изучать, а затем внезапно разразились идеями и советами по поводу «превосходных холостяков», которые работают с их мужьями.

Мне было совершенно необходимо смыться отсюда. Или так, или лишиться чувств рядом с кованой свиньей в передничке, что сидела на кухонном столе.

Я с тревогой обратилась к Джоди:

— Я слышала, где-то здесь есть бассейн?

— Конечно, — просияла она. — Я вам покажу.

Мы отделились от остальных, и она повела меня к заднему двору.

— Простите, если они чуточку подавляют, — извинилась она. — Я вроде как чувствую себя ответственной за их штемпельное безумие.

То, что она воспользовалась для них словом «безумие», меня рассмешило.

— Как это?

— Я их туда втравила. — Она часто заморгала. — Но я не ожидала, что все так далеко зайдет. Я раньше преподавала искусство в начальной школе, и они иногда напоминают моих учеников. Впрочем, они все добрые.

— Почему же вы больше не преподаете?

Рисовать картинки с детьми показалось мне отличной работой. По крайней мере оценки ставить легко.

— Ну, Джеку нравится, когда я дома, а кроме того, я могу реализовывать творческие порывы в собственном жилище, а заодно занимать соседей. Каждый раз, когда я увлекаюсь новым проектом, наш дом принимает на себя главный удар: керамика, бисер, акварели…

— И штемпинг?

— И штемпинг, — засмеялась она.

— А разве вы не можете преподавать неполный рабочий день, чтобы хватило времени и на дом?

— Наверное. Но ведь я еще должна исполнять свои обязанности в КССЦ, так что у меня довольно напряженный график.

КССЦ? Вот черт. Последнюю минуту Джоди казалась мне вполне нормальной девчонкой.

— Вы там состоите?

— Да, конечно. — Она даже удивилась. — Мы все там состоим. Вам нужно как-нибудь посетить наше собрание. Я уверена, что Дейна с радостью вас примет.

— А где же сама Дейна? — Главный аттракцион я пока так и не увидела. — В смысле, я ее поклонница и все такое. Я прямо поверить не могла, когда Митч сказал, что мы идем сюда.

Поджав губы и мило нахмурившись, она огляделась по сторонам.

— Я точно не знаю, где она. Наверное, общается с гостями. Все хотят с ней побеседовать. Но не волнуйтесь — вы еще увидите ее сегодня.

— Это было бы замечательно.

Она улыбнулась и слегка пожала мне руку.

— Надеюсь, мы будем видеться. О, вот мы и пришли.

Мы оказались на большой застекленной террасе с прозрачным голубым бассейном. Выглядел он красиво и соблазнительно. Когда Джоди спросила, есть ли у меня купальник, я заверила ее, что он под одеждой, и поблагодарила за помощь. Она вернулась к месту основных событий, а я проскользнула в туалет, где, перевоплотившись, оказалась в бирюзовом бикини.

Какие-то люди с любопытством смотрели на меня, наверное гадая, кто я такая, но как только я оказалась в бассейне, они оставили меня в покое. Я ныряла, плавала, плескалась, наслаждаясь дарованным водой уединением. Давно у меня не было такой возможности. Я знала, что Сет плавал в местном оздоровительном клубе; он говорил, что иногда это помогает ему прочистить мозги. На днях мы могли бы сходить туда вместе. Или, еще лучше, поплавать где-нибудь в океане. Да, именно так. Залитый лунным светом пляж, тропические ароматы и подальше от этого отвратительного дождя. Остров Мауи. Канкун. Черт, почему мы должны ограничиваться Северной Америкой? Можно поехать на Французскую Ривьеру, греческие острова…

Я настолько погрузилась в мечты, что, когда вылезала из бассейна, не заметила стоящую передо мной женщину. Лишь в последний момент я уклонилась и вскочила на ноги, едва избежав столкновения.

— Простите, — сказала я. — Я не видела…

Я застыла на месте. Это была Дейна.

Она выглядела точно как на рекламных снимках. Стройная, среднего роста, черные волосы до плеч и пронизывающие голубые глаза. Судя по биографии, ей было за сорок, но выглядела она гораздо моложе. Результат добродетельной жизни, так я решила. На ней были шорты цвета хаки и зеленая футболка, целомудренно прикрытая белой блузкой, завязанной узлом на животе.

На лице ее прочно обосновалась невозмутимо-холодная улыбка, а глаза словно у ястреба, выискивающего добычу.

— Ничего страшного, — сказала она тем же гипнотическим радиоголосом. — Не думаю, что мы раньше встречались. Я — Дейна.

Она протянула руку, и я пожала ее.

— Да. Разумеется, это вы. То есть я хочу сказать, что знаю вас. Я видела ваши фотографии. Э-э, то есть я ваша поклонница и…

— А вы?..

— Ой. Извините. Я Табита Хантер. Сестра Митча. Хотя, может, вы догадались. Все говорят, что мы очень похожи. Наверное, так оно и есть. На самом деле я никогда об этом не думала… много…

О боги, зачем я несу этот вздор? Я справлялась с герцогами и епископами, которые были в десять раз страшнее ее. Но они не превращали меня в лепечущую идиотку. Что же в этой радиоханже могло так растревожить?

Глаза, сообразила я. Они не излучали тепла. Они были расчетливы. Коварны. Глаза, предупреждающие, что ей не подняться на нынешние высоты, не следи она за каждым своим шагом. Глаза, планирующие все и вся.

— Приятно познакомиться, — сказала она с той же чересчур совершенной улыбкой. — Я не знала, что у Митча есть сестра. Вам, похоже… понравился бассейн.

Ее взгляд ощупывал меня сверху донизу и обратно, и я почувствовала, что смущаюсь. С меня неэстетично стекала вода, и я с беспокойством гадала, не слишком ли много кожи оставляет открытой этот купальник. По крайней мере, он не был белым. Я вдруг со всей серьезностью отнеслась к предостережению Бастьена насчет высоконравственного образа, и теперь-то я поняла его беспокойство. Сестра, выглядящая как уличная девка, не поспособствует его репутации. Если за ним потянутся сплетни, его могут изгнать из этого общества, а значит, он лишится подступа к Дейне. Неожиданно холодность Дейны стала понятной. Это было неодобрение. Она все-таки немалую часть своего трепа посвятила гнусному состоянию современной моды. А я здесь ее воплощаю.

— Он такой славный, — сказала я. — Один из, гм, лучших бассейнов, в которых я плавала.

Я остановилась, прежде чем сказать что-нибудь еще более глупое, и воцарилась тишина. Она смотрела так, будто ожидала, когда я продолжу, и могла так прождать до утра. К сожалению, я понятия не имела, о чем говорить с этой странной женщиной. Сказать, что ненавижу гомосексуалистов? Попросить порекомендовать мне более скромный купальник?

— Э-э… гм… — начала я. — Эта тема барбекю… она поистине… да…

И в этот момент я была спасена — вроде бы — Бастьеном. Он подошел к нам с таким видом, словно был очень взволнован тем, что нашел наконец Дейну. Его пронзительный взгляд говорил, что он не слишком рад видеть меня, особенно в таком виде, но предпочитает скрыть это от другой женщины, представ, как всегда, милым и обаятельным.

— Ах, Табита, я вижу, ты познакомилась с нашей хозяйкой.

— Да, — кивнула Дейна. — У нас была более чем содержательная беседа. Ваша сестра — просто кладезь красноречия.

Я вспыхнула. Сука. Да в своей области я заговорю ее в любой день и час.

— Рад это слышать. Моя Киска Табби в высшей степени содержательна.

Не замечая отвращения, которое вызвало у меня новое прозвище, Бастьен увлек Дейну в разговоры о креативности вечеринки и красоте ее дома. С ним она вела себя лишь чуть-чуть теплее, чем со мной, оставаясь почти такой же холодной и настороженной. Может, она со всеми такая чопорная, а не только со мной. Ведь на самом-то деле, с оптимизмом подумала я, этот едва заметно возросший интерес к Бастьену может служить признаком ее желания прижать его к стеночке.

Они поговорили еще о чем-то, но я не слушала, стараясь стать незаметной, хотя уверена, что так и не вышла из поля зрения Дейны. Она изучала меня, пытаясь разложить на множители. Наконец Бастьен попрощался, и мы начали отступать к парадному входу — естественно, после того, как я снова воплотила приличествующую одежду. Наш уход оказался сложнее, чем ожидалось, поскольку здесь, вероятно, было принято, прощаясь с каждым встреченным на пути, поболтать с ним ни о чем.

— Как мне надоело, — воскликнула я, когда мы наконец оставили это место.

Он повернулся ко мне. Его голубые глаза киногероя пылали гневом:

— Ты что, совсем спятила?

— Ладно, ты прав. Мне приходилось бывать в куда более докучливых положениях. Помнишь тот прием у маркиза в Марселе?

— Что… что ты на себя напялила?! Когда я увидел вас вдвоем, Дейна уже готова была взорваться. Слава богу, это тело у тебя не такое полногрудое, как то. Иначе ты была бы вылитая «пин-ап».

— Извини. Я только пыталась убежать от этих штемпельных женщин и случайно попала в бассейн. У меня дома точно такой же купальник. Глупо получилось… но я правда не думала, что это может сильно повредить.

Он еще больше нахмурился и плюхнулся в одно из изящных кресел, украшавших гостиную. Оно было обтянуто белой замшей. Наверное, хватило бы дохнуть на него, чтобы испачкать.

— Не знаю. Она сухо держалась со мной, ты сама видела.

— Я думаю, она всегда такая. И с тобой она все-таки была чуть отзывчивей, чем со мной, — услужливо пролепетала я.

— Нет. Ты бы видела ее, когда мы говорили чуть раньше. Гораздо дружелюбней. А при тебе точно язык проглотила.

— Извини, — повторила я, чувствуя себя полной идиоткой. — Полагаю, после всего этого мне не следует занимать место в первом ряду. Я стесняю твой стиль. Вернее, разрушаю его.

Злобное недовольство ненадолго задержалось на его лице, а затем пропало, будто тучи, унесенные ветром. Таков он, мой Бастьен. Вспыльчивый, но отходчивый.

— Ничего, Цветочек. Тебя одной маловато, чтобы «разрушить мой стиль». — Он хлопнул себя по колену и ухмыльнулся. — Иди сюда, сестренка, я расскажу тебе заключительную часть своего блестящего плана.

Я вытаращила глаза:

— Так мы вот такая семья?

Он улыбнулся еще шире, и я села, не в силах противиться этому дурацкому обаянию. Старым привычным жестом он обнял меня, и я прильнула к нему. Как уютно было в объятиях живого существа, неважно, романтических или нет.

— Итак, вторая часть этого идиотского плана?

— Не столько вторая часть, сколько совершенно другой план. Запасной план, если угодно.

— О нет. Приехали.

— Разумеется, я бы предпочел опозорить Дейну горизонтальным способом, но в том крайне маловероятном случае, если это не сработает, существует куда менее волнующий, но столь же эффективный способ. И тут нужна твоя помощь.

— В чем же?

— Мы собираемся вломиться к ней в дом.