Голод суккуба

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Официант принес мне следующий «гимлет», как только я расправилась с предыдущим. Хороший человек, подумала я. Заслужил богатые чаевые.

Через четыре дня после Изумрудного литературного фестиваля я сидела в «Подвальчике» с Джеромом, Картером, Хью, Питером и Бастьеном. Все та же компания. Я впервые за эти дни встретилась с ними. Я отмалчивалась, выходя из дому только на работу и сразу обратно.

И Сета я все это время тоже не видела и не слышала.

Мы не разговаривали, просто сидели в полумраке, потягивая напитки. Другие посетители кабака ходили вокруг, смеялись, но в нашем углу царило безмолвие. Я всеми порами ощущала неловкость между нами. Наконец, не в силах терпеть, я вздохнула.

— Ладно, — выпалила я, — хватит прикидываться. Я же знаю, что вы все посмотрели видео.

Это было как выпустить из шарика воздух. Или отворить шлюзы.

Первым заговорил Хью, глаза которого лучились восторгом:

— Ничего лучшего я в жизни не видел.

— Я пересмотрел раз десять, наверное, — добавил Питер. — И ничуть не надоело.

Восхищенный взгляд Коди говорил сам за себя. Одним глотком я ополовинила бокал.

— Подчас я смотрю по сторонам и не могу поверить, что это моя жизнь.

Бастьен совершил работу, достойную «Оскара», запечатлев на видео мою эскападу с Дейной. Она так и не заметила плавающую вокруг камеру, хотя невидимым был только сам инкуб. Естественно, ведь Дейна была слишком захвачена происходящим, чтобы обращать внимание на что-то еще. Я радовалась силе моих способностей к обольщению, но мне все же было не по душе, что эти умения проявляются еще больше, чем в том рассказе Сета. По крайней мере, никто не знает, кто эта Табита Хантер.

— Цветочек, могу поклясться, ты вытворяла такое, о чем я и понятия не имел, — ухмыльнулся Бастьен.

— Ой, помолчи, — сказала я, зная, что он лжет. — Все это в целом достаточно неловко. Не могу поверить, что выложить это в Интернет оказалось для тебя делом нескольких часов.

Он пожал плечами:

— Трудно удержать в себе хорошие новости. В глазах Джерома сияло сдерживаемое удовлетворение:

— Ни о какой неловкости не может быть и речи. Ты заслужила лавры, Джорджи. Быть тебе теперь Суккубом Года.

— Вот здорово, — отозвалась я. — Может, на этот раз мне достанутся непросроченные купоны.

— Остроумничай сколько угодно, — продолжил демон, — но ты вызвала хаос в могущественной религиозной группировке. Уж это определенно достойно торжества.

Настолько, что Бастьен, похоже, слез с крючка. Правда, в центре внимания находился не он, но я убедилась, что Джером всячески приукрасил его роль в официальном письменном отчете. Думаю, демон понимал, что я слегка преувеличила помощь Бастьена в этом дельце, но предпочел особо в детали не вникать. Независимо от того, что было на бумаге, дьявольское сообщество знало, что на сверхпопулярном видео запечатлен именно Джеромов суккуб. Репутация моего шефа подскочила выше крыши.

Что же касается КССЦ… ну да, более чем очевидно, что он погрузился в хаос. Дейна вышла в отставку, как только скандал получил огласку. Неожиданно лишившись своего несгибаемого вождя, группировка впала в замешательство, не представляя, что делать дальше. Бедный Билл. В придачу к неверной жене, ему нужно было удержаться на плаву и ради своей политической карьеры по-прежнему выступать за неколебимость семейных ценностей. Перевыборы должны состояться в следующем году, и кто знает, как-то ему придется.

Я пребывала в смятении. Конечно, я испытывала отвращение к ужасным акциям КССЦ и была рада падению этой организации. Но Дейна, несмотря на все пороки, была небезразлична к Табите. Возможно, это не любовь, но чувства были подлинные. Она мне открылась, а я в ответ выставила ее на посмешище. Даже выбравшись из всего этого дерьма, она, возможно, уже больше никогда не отдастся своим истинным чувствам. Она похоронит их, продолжив кампанию нетерпимости к гомосексуализму. Это меня угнетало, как в смысле ее личной жизни, так и политической деятельности.

— А в свободное от разоблачения консервативных сук время она уничтожает богов, — заметил Хью. — Ты действительно еще и этого паренька изувечила? Просто гигант.

— Не забудь об Изумрудном литературном фестивале, — каверзно ухмыльнулся Коди. — Эх, как же я пропустил.

— Да есть ли что-то, чего ты не можешь, Джорджина? — изумился Питер. — Ты ведь не научилась готовить суфле у меня за спиной?

Я закатила глаза и, не обращая внимания на чрезмерные восхваления друзей, задала вопрос высшим бессмертным:

— Вы собираетесь наконец рассказать об этом Соле, или кто он там был? Вы, ребята, со своим ужасным невмешательством, оставили меня убивать бога.

— Ты знаешь почти все, — сказал Картер.

— И с формальной точки зрения ты его не убила, — добавил Джером.

Я в изумлении уставилась на них:

— Я не… Но… он взорвался. Там кровь повсюду была. Это выглядело как, в некотором роде… не знаю, финал.

— Ты разрушила его человеческое проявление, — как-то скучно объяснил ангел. — Тело, которое он использовал в мире смертных. Сол — или, если точнее, Сома — по-прежнему очень даже существует.

— Сома — это другое название амброзии… — задумчиво проговорила я.

— Да, — подтвердил Картер. — В индуистском пантеоне бог Сома — это божественное воплощение наркотика. Он струится в его венах, а затем раздается смертным.

Я вспомнила его кровоточащее запястье и то, как высыхала его кровь:

— Его кровь превратилась в кристаллы. Вот что все пили. И я пила!

Я содрогнулась.

— Ты пила ее и в чистом виде, — заметил Джером, наблюдая за моей реакцией, — прямо из источника.

— О господи, — сообразила я. — Кубок. Я думала, это какой-то расслабляющий наркотик.

— В каком-то смысле так оно и есть, — ласково произнес Картер. — Его кровь в кристаллической форме служит ему для самоусиления и, будучи разбавленной, переносима для смертных — и бессмертных. В концентрированном виде она слишком насыщенна. Она сбивает с толку. Она выходит за рамки усиления присущих тебе способностей. Она погружает в эйфорию и особую восприимчивость к физическому контакту и сильным переживаниям.

Вот откуда моя реакция на его заигрывания — и последующее нападение на Алека. Конечно, я до сих пор была так обозлена на бывшего ударника, что вряд ли в моих действиях виновата исключительно амброзия.

— Какая мерзость, — пробормотала я. — Я пила кровь. Ужас.

Коди и Питер переглянулись. Им было смешно.

— А что за история с этим дротиком? — спросил Хью. — Той штукой, которой она его пронзила.

— Омела. Она охраняет проход между мирами. Норвежцы всегда говорили, что она растет на древе жизни — дереве, на котором стоит мир.

Я нахмурилась:

— Так раз он просто утратил свое физическое тело, значит, в действительности не умер?

— Он никогда не умрет, — сказал Картер. — Пища богов никуда не денется — или, по крайней мере, понятие о ней. Смертные всегда будут верить и молить о некой магической панацее, способной изменить их жизнь. Вот почему он по-прежнему столь могущественен, несмотря на то, что большинство не знают, кто он такой. Люди не всегда обязательно должны знать, чему конкретно они поклоняются и во что верят, чтобы поддерживать могущество своего идола.

— Но когда он в следующий раз выскочит на этот уровень, то сможет спрятаться где-нибудь еще, — более приземленно сказал Джером. — Если бы я или Картер что-нибудь предприняли, это стало бы открытым объявлением войны. Отчаянное сопротивление простодушной Джорджи явилось прелестным посланием идти куда подальше, которое не доставит нам неприятностей. Потребуется лишь небольшой отчет.

Он скорчил рожу: демон ненавидел писанину.

Я вздохнула:

— Тогда ладно. Один последний вопрос. Почему секс? Зачем ему идти на все это, чтобы Алек доставлял ему жертвы?

— Кто же не хочет секса? — поинтересовался Хью.

— Предания действительно прославляют его распутство, — сказал Картер. — В одном мифе даже говорится, как он похитил жену некоего бога просто потому, что ужасно ее возжелал. Пребывание в эйфории и предельном физическом совершенстве неизбежно, как мне кажется, приводит к сексу. Так я, во всяком случае, слышал.

Я нахмурила брови:

— А он был слишком ленив, чтобы добывать жертвы самому. Вот же мразь.

— Он бог, — заметил Картер, как будто этим все сказано.

— Ты сегодня прямо кладезь всяческих знаний, — сказала я Картеру. — Но разве никого не волнует, что мы здесь откровенно обсуждаем и признаем три различные религиозные системы? Индуистскую, норвежскую — и нашу. Которую я, между прочим, всегда считала истинной.

Джером неподдельно наслаждался:

— Да ладно, с самого начала твоего суккубовского существования ты общалась с бессмертными самых разных «религиозных систем».

— Да, я знаю… но никогда слишком об этом не задумывалась. Я думала, что мы все несоизмеримы — помнишь? Они заняты своими делами, мы своими. А теперь ты перемешал все, как… как… будто мы все делаем одно и то же.

— Да, — кивнул Коди. — И кто прав?

Ангел и демон самодовольно усмехнулись.

— «Пилат сказал Ему: что есть истина?» — не смог удержаться от своих цитат Картер.

Он едва сдерживал смех.

Я снова вздохнула, понимая, что лучшего ответа мы от них не добьемся.

Когда вечерние посиделки подошли к концу, Бастьен с сожалением объявил, что отправляется в Детройт. Он распрощался с остальными, и я ушла вместе с ним.

Мы остановились у паба, погруженные в свои мысли, а мимо нас по площади Пионеров сновали местные и туристы. Наконец мы одновременно заговорили:

— Цветочек…

— Бастьен…

— Нет, дай я сначала, — упрямо сказал он.

Я кивнула, чтобы он продолжал.

— Там, в гостинице, я был не прав. Я не должен был втягивать тебя — особенно когда ты попросила прекратить. А то, что я сказал Сету у тебя дома… это непростительно. Да, я был изрядно пьян, но это не оправдание. Никоим образом.

Я покачала головой:

— Бог знает сколько глупостей я совершила по пьяни! В том числе и с людьми. Но не надо слишком уж себя мучить — по крайней мере, по поводу того, что случилось… хм, между нами. Ты был прав. Я не жертва, я соучастница. Я сделала свой выбор, выбор, с которым должна разобраться.

— Неважно. Я прошу меня простить. Особенно после того, как ты выручила меня с Дейной. Я оказался слеп, а ты все поняла. Нет, конечно нет мне прощения.

— Может быть. Но я все-таки склонна тебя простить. — Я шутя его стукнула. — И тут ты меня не остановишь.

— Только последний дурак встанет у тебя на пути, — галантно подтвердил он. — Но я все же не думаю, что этого заслуживаю.

— Бас, больше тысячи лет я вижу, как приходят и уходят люди. Черт, я видела, как приходят и уходят цивилизации. В моей жизни мало что постоянно. Да и у всех нас. Я не собираюсь списывать со счетов лучшее, что у меня есть.

Он распростер объятия, и я уронила голову ему на грудь, сожалея лишь о том, что он опять меня покидает. Мы долго стояли так, а потом он отстранился, чтобы взглянуть на меня:

— Время признания: я спал с тобой не из альтруизма. Насчет этого ты была права. И не просто потому, что получил такую возможность. Я поступил так, потому что хотел тебя. Потому что хотел стать ближе к тебе.

Он тронул меня за щеку и подмигнул.

— Ты стоишь десяти Алессандр. За тебя не жаль отправиться на Гуам.

— А как насчет Омахи?

— Никто не стоит того, чтобы отправиться за него в Омаху.

Я рассмеялась:

— Ты опоздаешь на самолет.

— Да.

Он снова меня обнял и, чуть поколебавшись, сказал:

— Есть еще одна вещь, которую ты должна знать. На следующий день после моей, ну, идиотской пьяной выходки ко мне приходил Сет.

— Что?!

Я напрягла мозги. «То есть когда я готовилась к фестивалю».

— Зачем?

— Он хотел понять, что произошло. Между нами. Все детали.

— И что ты ему сказал?

— Правду.

Я отвернулась и смотрела куда-то, ничего не видя перед собой.

— Этот парень сходит с ума по тебе, помедлив, сказал Бастьен. — Любит, как… ну сам дьявол не сможет противостоять такой любви. Я не знаю, как это может получиться у суккуба со смертным, но если это возможно, то это случится именно с ним. Я думаю… нет, я уверен, что слегка приревновал, что… он добился твоей любви и у тебя есть тот, кто так тебя любит.

Он улыбнулся мне и горько, и сладко одновременно.

— Как бы то ни было. Счастья тебе. Я всегда буду рядом, если понадоблюсь.

— Спасибо, — сказала я, снова бросаясь к нему в объятия. — Не пропадай. Может, еще увидимся.

На его лице, серьезном на протяжении всего этого разговора, сверкнула плутоватая усмешка:

— Ох, каких мы дел натворим. Мир еще не готов к нашей следующей встрече.

Последний сладкий поцелуй в губы, и он ушел. Минутой позже я ощутила за спиной присутствие Картера.

— Сладка горечь расставания.

— Так и есть, — печально согласилась я. — Но это жизнь, смертная ли, бессмертная.

— Как твое шествие с Сетом по натянутой проволоке?

Я повернулась к нему, с трудом вспоминая, о чем это он:

— Плохо.

— Ты поняла, что это невозможно?

— Хуже. Я сама сделала это невозможным. Слетела и шмякнулась о самое дно.

Ангел пристально смотрел мне в глаза:

— Так может, вернуться на круги своя?

Я захлебнулась горьким смехом:

— А это возможно?

— Конечно, — сказал он. — Пока проволока не порвалась, ты всегда можешь влезть обратно.

Простившись с ним, я прошла несколько кварталов к остановке автобуса, идущего в Куин-Энн. С некоторым опозданием я поняла, что мимо прошла Джоди. Я с ней целую вечность не разговаривала. После скандала с Дейной Митч и Табита скрылись с лица Земли.

Я покинула остановку и, словно Супермен, скользнула в темный переулок. Мгновение спустя я догнала ее уже в образе Табиты.

— Джоди!

Она застыла и оглянулась. Узнав меня, она вытаращила глаза.

— Табита, — неуверенно сказала она в ожидании, когда я подойду ближе. — Рада видеть тебя.

— Я тоже. Как дела?

— Нормально. — Повисла неловкая пауза. — А как ты? В смысле, после всего…

Она покраснела.

— Все в порядке, — мягко проговорила я. — Я с этим смирилась. Это случилось. Что теперь поделаешь.

Она потупила глаза, смущенная:

— Я хотела тебе рассказать. Это было… ну, понимаешь, это было не только с тобой. — Она совсем смутилась. — Она вроде как, ну, знаешь, и меня соблазняла, и мы кое-что делали… такое, чего мне совсем не хотелось. Но я не могла отказать. Только не ей. Я так тогда переживала…

Вот как. Оказывается, я была не первым запретным плодом, вкушенным Дейной. Меня поразило известие о том, что до меня она насиловала Джоди, особенно учитывая, с каким пылом она выступала на митингах, отрицающих само право на существование ее склонностей. Вдруг я поняла, что больше совершенно ей не сочувствую.

— Выходит, она получила то, чего заслуживала, — с презрением заметила я.

— Может быть, — уныло сказала Джоди. — Но каким несчастьем это стало для ее семьи. Особенно для Риза. А еще КССЦ… с ними тоже все очень плохо.

— Может, оно и к лучшему, — равнодушно заметила я.

Она ответила мне печальной полуулыбкой:

— Я знаю, что ты им не веришь, но они действительно рады бы делать добро. На самом деле я сейчас как раз иду на собрание. Мы будем решать, что делать дальше. Вряд ли мы совсем разбежимся… но представить себе не могу, что теперь будет. Есть такие, кто думает в точности как Дейна. Их не большинство, зато они шумят больше всех. Куда громче, чем такие, как я.

Я вспомнила наш разговор в саду:

— Но ты по-прежнему хочешь того, о чем мне говорила? Помогать тем, кто нуждается в помощи?

— Да. Вот бы я могла прийти прямо сейчас и высказать все это. Если бы мне удалось привлечь достаточно внимания, мы бы и вправду могли двинуться в новом направлении. Так, чтобы действительно помогать людям, а не просто осуждать и клеймить «недостойных».

— Так почему бы тебе именно так не сделать?

— Я не могу. У меня не получится так разговаривать с людьми. Я не настолько храбрая.

— В тебе есть страсть.

— Да, но разве этого достаточно?

Тут я с трудом подавила легкомысленную улыбку.

— У меня есть для тебя кое-что, — сказала я, открывая сумочку. — Вот, возьми.

Я протянула ей последний пакетик амброзии. Наверное, опасно было давать ее смертному, но от одной дозы ничего страшного не случится, а больше ей нигде не достать. Кроме того, так я сама избегала искушения.

— Что это?

— Это, хм, травяная добавка. Типа энергетической смеси. Никогда не встречала?

Она нахмурилась:

— Что-то вроде женьшеня или кавы?

— Да. То есть это, конечно, не изменит твою жизнь, но меня всегда подстегивало. Просто разводишь в чем-нибудь и пьешь.

— Что ж, я как раз собиралась купить кофе…

— Вот и отлично. И от этого не будет никакого вреда.

Улыбнувшись, я взяла ее за плечо.

— Сделай это для меня, чтобы я почувствовала, будто дала тебе волшебное снадобье, дарующее удачу.

— Хорошо. Конечно. Выпью вместе с кофе. — Она взглянула на часы. — Мне нужно идти, не хочу опоздать. Я тебя оставлю, ладно?

— Конечно. Спасибо. Удачи тебе.

К удивлению, она порывисто обняла меня и скрылась в толпе пешеходов.

Возвращаясь домой на автобусе, я вдруг обнаружила, что чувствую себя лучше, чем во все эти дни. Конечно, неплохо было бы сохранить амброзию для следующего Изумрудного литературного фестиваля, но, похоже, она мне не понадобится, если на подготовку будет два дня, а не один.