Графоманка

Глава 16

Глава 16

Лера прислушивалась к чувствам, чтобы понять для себя, какие из них ещё принадлежали ей, а какие - позорно дезертировали. Тактильно она ощущала на себе порхание ухоженных пальцев, под которыми колосились и искрили статическим электричеством все до единого волоски на ее коже. Нос улавливал тонкий восточный аромат парфюма, наверняка, одного из тех, что в Летуале не купишь.

От услуг зрения Новодворская сама отказалась. Просто закрыла глаза, чтобы не видеть с какой скоростью она несётся на самое нравственное дно, теряя по пути остатки стыда и совести.

Пространство вокруг Леры наполнилось шуршанием шелка и бархата, дыханием дивы в зоне органов слуха и тяжёлым сопением Графа, поддерживаемым скрипом стула под ним.

Но не было ни страха, ни отвращения. Только главный Лерин враг после языка - любопытство, граничило с помутнением рассудка и заставляло ее соски каменеть и ныть в предчувствии чего-то неизвестного.

- У Глеба определённые пристрастия, - донеслось до сознания сквозь грохот пульса в ушах. Тонкие пальцы продолжали поглаживать шею и плечи. Вероятно, Мария так представляла себе расслабляющий массаж, но на Леру он действовал с серьезными побочными эффектами в виде учащённого сердцебиения и жара.

- Пристрастия? Извращения! - выдавила из себя кое-как Новодворская и сильнее вцепилась пальцами в края сидения стула вместо того, чтобы встать с него и уйти. Куда-нибудь. В спортзал, в библиотеку, в астрал.

- Разве это извращения? Это голод по бескорыстным эмоциям. Ему просто нравится раскрывать и вытаскивать из женщин их скрытую сексуальность, - выдохнула рыжая Лере в ухо и ущипнула губами край мочки. - Ему нравится неопытность потенциально страстных скромниц. Что в этом плохого? - Нежные прохладные ладони скользнули вниз по отяжелевшей груди, слегка царапая алыми ногтями кожу между шёлковыми полами халата. Лера сильнее сжала скрещённые бедра. - Когда ко мне приходит девочка, красивая, но зажатая, я отправляю ее к Глебу, если вижу, что сама не справлюсь. Правда, - вздохнула она, - после него многие больше ни с кем работать не хотят. - Мягкие губы коснулись места на шее, под которой бешено трепетала артерия. Лера тяжело сглотнула и разлепила пересохшие губы. - С тобой ему будет сложно. Я даже готова заключить пари.

- Пари? Со мной? - отрывисто уточнила Лера, пытаясь зацепиться хоть за какую-нибудь мысль, чтобы вытянуть себя из этого морока и проветрить заодно голосовые связки.

- Нет, с Глебом, - губы переместились на край щеки возле уха, а горячий язык влажно проследовал до самого Лериного виска. - Я бы поспорила, что у него с тобой ничего не получится. - Мария внезапно крутанула стул с вросшей в него Лерой к себе и ласково заключила в свои ладони ее пылающее лицо. - Но, боюсь, это только подстегнёт его. Он проигрывать не привык. Особенно нам... девочкам.

Губы. Совсем не такие, как у Графа - властные и требовательные, а мягкие, нежные, как дольки персика, слегка коснулись уголка Лериного рта и зашептали:

- Можешь не прятаться, он не видит. Мы ему ничего не покажем. Этому буке. Это будет наш с тобой секрет…

Лера чуть приоткрыла глаза, а потом и губы, хватая ими разбавленный накалом и духами воздух. Рыжая обхватила пальцами Лерин подбородок и скользнула языком ей в рот.

Новодворская решила не ждать от нервной системы реакции, более защитной, чем охвативший ее ступор. Она пыталась понять, что мешает ей оттолкнуть от себя эту нимфу-пиявку, встать и гордо выйти… из сознания. Навсегда. Почему она не кричит, не бьется, не царапается, не пытается вырваться и убежать? Ведь рыжая ведьма делала все то же самое, что и Граф - соблазняла, совращала, змеей-искусительницей пробиралась в самые непроглядные, нехоженые уголки ее психики. Просто сейчас Леру никто не держал, не зажимал, не принуждал к наслаждению ласками. И потом, это была женщина! От неё не может исходить такая же опасность, как от мужчины. Что плохого может сделать ей такая хрупкая красавица? Если пока всё, что она делала, было… хорошо?

Да, но можно же все это прекратить! Просто сказать: «Стоп! Хватит!», как тогда в душе. Почему она молчит?

- Она пахнет карамелью, - поделилась Мария с Графом и Лера вспыхнула, вспомнив, что это он сидит сзади и скрипит стулом. Или зубами.

- Ты смотри, аккуратнее там! - предупредил он хрипло и даже, казалось, ревностно. - С феминистками это не работает, они начинают драться сразу. Я за это дважды уже получал, даже Сталину досталось.

- Феминистки, которые за эмансипацию, почти всегда проигрывают женщинам. - Руки Марии скользнули под края Лериного неглиже, стягивая ткань с плеч, обнажая их для Графа. - Их зубы заточены на мужчин и на их место в социальном рейтинге. Системная ошибка. Парадокс. Но комплименты, подарки, знаки внимания и поцелуи от женщин домогательствами, унижающими достоинство, у них не считаются.

Новодворская уже плохо различала некогда знакомые слова. Потяжелевший затылок лёг в чью-то ладонь. В другой оказалась ее, ставшая чувствительной до боли, грудь и только по температуре Лера поняла, что обе ладони принадлежат Марии. Руки ее были прохладными, отчего горящую в лихорадке Леру пробирало дрожью до мозга костей. Персиковые губы снова накрыли рот, язык осторожно скользнул по сжатым зубам. Лере показалось, что хозяйка знойного аромата слегка усмехнулась.

Литература воспитала в Лере убеждение, что поцелуи без любви это и есть та самая пошлость, которую должна избегать любая приличная и уважающая себя девица. Но ни в одной книжке она не встречала нравственных инструкций к женским поцелуям. Если губы Графа внушали угрозу и вызывали желание… обороняться, то как нужно было относиться к губам Марии?

- Тебе очень идёт возбуждение, - отвесила комплимент рыжая ведьма и пустила пальцы бродить по Лериным эрогенным зонам.

- Слышал, что ни один мужчина не лижет так, как это делает женщина. Это правда? - Граф опять напомнил о своём участии в половом эксперименте над Новодворской. Которая, к слову, не в силах была его остановить - огни потолочных светильников завихрились над пылающей головой, затягивая в воронку обморока.

- Девяносто процентов мужчин не умеют обращаться с женской вагиной. Зато прекрасно знают, как нужно сосать, - томно проговорила Мария Лере в ухо. - Я их делю условно на два типа: комбайнеры - они прут по ней, как по пашне, и виолончелисты, которые пиликают там свою партию, иногда мимо всей оперы. А Глеб… Глеб не в счёт. Это единственное, что он делает, как женщина. Хочешь, я покажу тебе, как он это делает?

- Решайся, девочка! - услышала она голос, как раскат грома над сознанием. - Или Маша сейчас, здесь, или я - потом, когда ты захочешь!

Воронка разорвалась, рассыпалась звоном осколков по полу. Руку окатило чём-то мокрым, прохладным. Лера подскочила, заворачиваясь одной рукой в халат, второй - стряхивая с его рукава вино. Видимо, перед самой отключкой, Новодворская взмахнула крыльями и снесла с бара сразу два бокала.

- Нет, Глеб, ей в лесбиянки рано. Она ещё в мужчинах разочароваться не успела. Вся надёжа на тебя, - нарушила тишину Мария, поправляя на себе платье. - Очень чувственная дикарка. Но с ней у тебя будут проблемы…

Стыд вернулся, но такой силы, что Новодворскую накрыло с головой. Почти до слез. Волна, правда, быстро откатила, но оставила осадок обиды и злости на всех участников бесчеловечного эксперимента. На себя, кстати, тоже.

- Знаешь что, Глеб, - процедила Лера, совладав немного с эмоциями, - а не попробовать ли тебе однополые отношения на пути к моей женщине? Вдруг тебе понравится, глядишь и потребность в ней сама собой отпадёт!

Она стянула потуже под подбородком ткань и, держа голову как можно выше, направилась к лестнице, с трудом подавляя желание припустить со всех ног.

- Ты вроде за помощью приходила? - бросил Граф, провожая ее взглядом.

- Спасибо, обойдусь! - буркнула Лера, плохо понимая куда идёт.

- Да погоди ты! - он схватил за мокрый рукав. - Пошли, - и, не отпуская, поволок за собой по лестнице. Лера даже не пыталась вырваться - халат при сопротивлении мог остаться у него в руке, а Лере совсем не улыбалось опять бегать по особняку в одних мокрых трусах.

Граф подвёл к двери на втором этаже, к комнате прямо под «ее» спальней. Открыл дверь, затаскивая ее внутрь, включил светильник. Помещение было похоже на опочивальню Графа.

Нет!

Лера рефлекторно потянула на себя локоть, отступая.

- Это моя комната, - подтвердил он догадку. - До завтра меня не будет, можешь спать спокойно. А утром придёт Гога и откроет тебе твою комнату.

И вместо того, чтобы пожелать спокойной ночи и выйти, как обещал, Граф притянул Леру за рукав к себе. А она на этот раз не стала спорить. А смысл? После того, что вытворяла там внизу всего десять минут назад?

- Ты назвала меня по имени, Лера… - обжег он шёпотом висок. - Может, повторишь? Не так много я прошу за свою чистую… кровать.

Каждой распаленной клеткой кожи она ощущала малейшие колебания их плотно прижатых друг к другу тел. Хотя стояли они неподвижно, будто боялись сделать шаг и подорваться на мине. Это был тот самый момент, когда Новодворская впервые осознала, что тянущая боль между ног - это и есть то самое желание, которое сводит людей с ума. И возникает оно не от фантазий о мальчике из соседнего подъезда, а от взгляда, запаха, дыхания, слов. От смеси ненависти и жгучего интереса. От запретного, что всегда кажется таким сладким.

- А если бы я решилась, - Лера проглотила несколько острых, колючих секунд, - Ты бы правда отпустил? Глеб…

- Отпустил бы. Но я знал, что ты спрыгнешь. Поэтому и предложил выбор.

- Почему? Откуда знал?

- Потому что ты ни одно дело до конца довести не можешь. В последний момент соскакиваешь. Сама или обстоятельства вокруг себя для этого создаёшь. Спокойной ночи, Графоманка, - он отпустил рукав и отошёл. Мазнул насмешливым взглядом по растрепанной, возбужденной Лере и решительно вышел из комнаты.

Новодворская обессилено упала в кресло. Ее несколько раз крупно прошило нервной дрожью и стало так холодно, что зубы убежденной атеистки простучали «Отче наш» почти без запинки.

Она стянула с плеч облитый халат и, чуть помешкав, все-таки, юркнула под одеяло, накрывшись им с головой.

Ладно, хорошо! Не можешь противостоять - возглавь. Если за свою свободу нужно заплатить своей девичьей честью, так и быть… в конце концов, что она - золотая что ли, чтобы всю жизнь трястись и чахнуть над ней. Но прежде чем это случится, она выпьет из Графа всю его псевдо-дворянскую кровь. Сколько это займёт у неё? Месяц? Два? Даже если год, Новодворская будет оттягивать до последнего. Есть ещё шанс, что Граф сам ее выставит вон. Уж что-что, а играть на нервах она отлично умела.

В сущности, и Граф - далеко не урод и не маргинальный отщепенец. Ударения в словах ставит правильно. Лера при иных обстоятельствах даже могла бы обратить на него своё дефицитное внимание.

Если кому и дарить свой цветочек, то, лучше уж ему. Но достанется он Графу потом и кровью!

Потом и кровью…

«Кровью…» - эхом отдалось в голове, прежде чем Лера рухнула в сон.