Графоманка

Глава 2

Глава 2

Вокзал встретил перегаром заводских труб и удушливыми объятиями города, который искренне надеялся, что Леру давно перемололо в белокаменной Мясорубке страны.

Сдирая чемоданами кожу на задниках своих берцев, Лера проигнорировала агрессивную саморекламу таксистов первой очереди и подкатила к самой последней, доживающей свои дни в российском бездорожье, Тойоте. Мужик, сидящий за рулём, поднял голову от журнала с кроссвордами.

- На промышленную, триста пятьдесят.

- Четыре сотни и поехали.

- Триста пятьдесят или я пойду к следующему в очереди.

- Садись, - буркнул водила.

Лера начала сражение с дверцей багажника. Тщетно, только руку вывозила в саже адовых копей.

- Обожди, куда ты вперёд батьки, - заворчал мужик, лениво покидая водительское место, подошёл и какими-то хитрыми, почти нежными поглаживаниями вокруг кнопочки вскрыл зад японке. - Давай сюда свои чемоданы.

Лера не подала виду, что возмутилась этому пренебрежительно-сексисткому тону, подхватила все девять лет жизни в столице и не рассчитала сил на ношу. Мужик смерил ее взглядом психиатра и стал ждать развития у Леры радикулита.

Она сдалась. Отступила, убирая меч феминизма в ножны.

- С Москвы что ли? - спросил таксист, когда они уселись и машина тронулась.

«Из» - мысленно поправила Лера и кивнула в зеркало заднего вида.

- И не знаю, чего все туда прутся, - риторически вопрошал водила. - У нас тут сейчас тоже не хуже.

- Например? - фыркнула Лера, разглядывая пейзаж за окном, про себя отмечая неожиданный порядок центральных улиц. «Смотри-ка, парки, скверы, тротуары плиткой вымощены, цветочки посажены. Выбоены залатаны. Набережную отремонтировали, освещение провели». Лера уже и не думала, что доживёт когда-нибудь до того дня, когда увидит урны возле каждой автобусной остановки. Не думала в принципе, что увидит здесь когда-нибудь целые остановки! «Может переквалифицироваться? Панегирики действующей власти стоят гораздо дороже, чем критика...»

- А что мэр, что ли, сменился?

- Да какой там мэр! - махнул артритной рукой водила. - Их за последние лет пять штуки четыре сменилось. Воровали, как водится, и в дамки. Один сел, правда, неугодный. Предпоследний, вон, министр сейчас. С тех пор, как Гордеич тут всем заправляет, мэры - только формальность. Народ к ним, как к попугаям: пиз… - таксист кашлянул в кулак, - болтает чё-то и ладно.

- Гордеич - это кто?

- Ну ты даёшь! - таксист повернул голову и глянул на Леру через плечо, как на инопланетянку. - С Луны свалилась?

- Нет. С Москвы!

- Глеб Гордеич, - почти благоговейно пояснил водила таким тоном, будто что-то очевидное Лере открывает, - на рынках порядок навёл, рекет искоренил, торговых центров наклепал. Вон красивые какие, блестящие. Всю торговлю контролирует. Озеленил город и в прямом и переносном. Гостиницу отремонтировал, теперь иностранцы на фестивали приезжают. У нас бабки в церквах за него свечки ставят и молятся.

- Ну, прям Робин Гуд какой-то, - усмехнулась Лера, поражаясь насколько сильна вера русского крепостного в очередного помещика, который однажды должен прийти и улучшить его рабскую жизнь.

- Не Гуд, а Граф, - ревностно поправил таксист. - Граф Глеб Гордеевич.

***

Над промышленной-5 графья длань не распростерлась. Если, конечно, это не она самолично выкрасила в ярко-розовый оградку, сваренную из газовых труб, и вкопанные в почву для красоты автомобильные шины. Как всегда, стабильнее всех здесь чувствовали себя сорняки, произраставшие вдоль дома, источая аллергены и уверенность в своей скорой победе над человечеством. Приподьездные бабки мигрировали кто в интернет, кто значительно дальше, прихватив, зачем-то и скамейку. Пандусы, вообще в средней полосе России либо не прижились, либо не взошли. Отторгает их земля русская, как чужеродное.

Лера кое-как втащила чемоданы на крыльцо и нажала кнопку «консьержки» - так называли бабку с первого этажа, на голом энтузиазме служившую контрольно-пропускным пунктом в подъезд. Всё, был человек и нет его: сгинула Новодворская в пасти типовой панельной застройки и поминай, как звали.

Память на запахи самая сильная. Она не контролируется сознанием и нередко передаётся вместе с генами. Воздух одного этого подъезда можно было запечатывать в колбочки и травить тяжёлой ностальгией по Родине всех сбежавших в капиталистический рай предателей. Всю их популяцию.

Два лестничных пролёта Лере дались как восхождение на Ородруин. Задыхаясь испарениями жерла подвала, она вдавила кнопку дверного звонка квартиры напротив.

- Лерка! - сквозь цепочку кашлянула соседка Ленка. - Ну совсем не изменилась, - сказала она открывая дверь. - А чё, где олигарх твой? В лимузине ждёт? Или всех разобрали? - закатилась она, густо обдавая Леру запахом лука и жареных семечек.

- В чемоданах. Заходи попозже на холодец.

- Ну совсем не изменилась! - повторила Ленка язвительно. - Такая же зубастая. Ща погодь! - и исчезла в тени прихожей. - Вот, - сказала она, протягивая в руке ключи и конверт. - Слышь, Лер, - тон ее смягчился, стал тёплым и кислым, как забродившая простокваша, - а займи тыщу до получки?

Лера оглядела соседку. Зелёный халат в розовых утятах и тапки-кролики кредитную историю положительной не делали. Скорее всего, получку Ленка сама ждет только к китайской Пасхе. Но Новодворская случайно вспомнила, что жить ей в квартире напротив предстоит примерно столько же. Откажи она сейчас и придётся мотать срок в атмосфере Гражданской войны в стадии разработки плана боевых операций. А она эту школу ещё в общаге прошла и ненавистью соседок наелась в прямом и переносном.

- Спасибочки, Лерунчик, - сиропом прожурчала Ленка, пряча купюру в карман халата. - Ты это, заходи, если что-то нужно, соль там, сахар, спички. Или просто заходи, поболтаем.

Квартира встретила тишиной, какая повисает там, где тебя откровенно не ждали. Обе, и Квартира и Лера, застыли в неловком смущении, изучая произошедшие друг с другом метаморфозы. Родные пенаты жизнь потрепала гораздо сильнее. С одной стороны, это не могло не питать сухие корешки Лериной женственности, с другой - нет ничего страшнее мести туземцев, экстренно покинувших обжитое стойбище.

Лере Резко захотелось продать кому-нибудь свою почку, душу или, ладно, черт с ней - девственность, чтобы прямо сейчас оказаться в своей съёмной однушке в Чертаново.

В принципе, можно было не разуваться и спать в одежде. А лучше всего, в спальном мешке. На кухне по такому случаю Лерой была обнаружена банка тушёнки, купленная ещё её бабушкой, банка бурой пыли с запахом сухого укропа и килограмм грязно-белой крупной соли в дырявом пакете. Новордворская тяжело опустилась на продавленный чужой жопой диван. «Ну, Валерия Ильинична, не знаю, где вы, а я в аду!»