Грандиозный план

5

Держа в руке первую утреннюю чашку кофе, Брайан распахнул дверцу своего «лендровера» и поморщился от окутавшей его вдруг душной сырости. Вчерашнее приключение настолько утомило его, что, добравшись до дому, он бросил джип посреди двора, не позаботившись о том, чтобы высушить насквозь промокшее сиденье. Утреннее солнце уже успело хорошенько нагреть крышу машины, превратив салон в подобие турецкой бани.

Похоже, сегодня «лендроверу» придется отдохнуть, подумал Брайан. Да и его владельцу не мешает посидеть денек дома, благо сегодня воскресенье.

Осторожно поставив чашку на землю, он освободил ручной тормоз и, навалившись плечом на массивную стойку, покатил машину в гараж. Внутри стоял теплый, уютный полумрак, в котором сейчас тихо дремал старенький «форд» пятьдесят четвертого года выпуска. Еще мальчишкой, получив трепку, Брайан забирался на потертое кожаное сиденье и, скрытый от чужих глаз, в одиночестве переживал свои немудреные обиды.

Он любил смотреть, как отец возится с мотором, разбирая и вновь собирая его, задумчиво взвешивая в больших ладонях каждую деталь. «Форд» был любимой игрушкой отца. Даже сейчас, несмотря на солидный возраст, машина отлично слушалась руля.

Брайану казалось, что, если бы он сейчас мог поговорить с отцом, то все его сомнения и неприятности сами собой растаяли в воздухе, как дым отцовской трубки. Но старшие Стоунеры уже несколько лет назад, один за другим, покинули этот мир, предоставив сыну самому решать свои проблемы…

Едва Брайан переступил порог гостиной, как раздавшийся телефонный звонок заставил его недовольно нахмуриться. Ему было известно, что близкие и друзья, зная его любовь к уединению, не стали бы тревожить его по пустякам в выходной день. И звонок мог означать только то, что его желанию провести это воскресенье дома скорее всего не суждено сбыться.

— Мне тут звонил Пит Нордхауз, — сообщил ему Берт. — Сказал, что у тебя никто не берет трубку. Что-то случилось?

— Да нет, у меня все в порядке, — ответил ему Брайан. — Просто был в гараже и не слышал звонка. А зачем я понадобился Питу, не знаешь? — в свою очередь поинтересовался он.

— Он сегодня дежурит в участке и ждет, что ты составишь ему компанию. Вроде бы ты остался должен ему партию в шахматы. Я сказал, что постараюсь разыскать тебя и передать приглашение. Ты поедешь?

Как некстати, с тоской подумал Брайан. Жизнерадостный толстяк Пит Нордхауз считал его своим лучшим другом после вышедшей три года назад серии репортажей, посвященных расследованию запутанного дела об ограблении церковной ризницы. Пит, ставший главным героем публикаций, получил повышение и, естественно, преисполнился к Брайану глубочайшей благодарности. С тех пор он не упускал случая снова зазвать его в участок во время своего дежурства. Он мечтал, что рано или поздно ему снова представится возможность покрыть себя славой, и желал непременно иметь в этот момент рядом с собой своего летописца.

Обычно Брайан охотно навещал приятеля в свои свободные дни, но сегодня ему совсем не хотелось сидеть в душном полицейском участке, играть с Питом в шахматы и слушать его бородатые анекдоты.

— Я подумаю, — неопределенно ответил Брайан и хотел уже, попрощавшись, повесить трубку, как Берт вдруг произнес:

— Поезжай. Развеешься немного. А то ты сам не свой со вчерашнего дня. Хотел бы я знать, что с тобой случилось в Сиэтле.

— Ничего со мной не случилось, — буркнул Брайан. — Всю ночь проторчал в «Аполло» и поэтому не выспался. Вот и все.

— В «Аполло», значит? — хмыкнул Берт. — Должно быть, там сильно изменились порядки с тех пор, как я в последний раз выбирался в Сиэтл. Никогда раньше не слышал, чтобы кто-нибудь возвращался оттуда мокрым с головы до ног и без ботинок.

— Берт… откуда тебе это известно?..

— Слухами, как говорится, земля полнится, — хмыкнул кузен и уже серьезнее продолжил: — Ладно, в конце концов это не мое дело. Только знай, что бы там ни думала Синди, здесь я не на ее стороне. По-моему, она слишком перегибает палку в своем стремлении сделать всех счастливыми. Хочешь, я поговорю с ней об этом?

— Да нет, не стоит, — ответил Брайан, смущенный неожиданной заботой Берта, и добавил: — Пожалуй, я все-таки навещу Пита, только придется взять отцовский «форд». Моя машина сегодня не на ходу.

— Вот и правильно, — одобрил его решение Берт. — Выше нос, братишка, все образуется.

В воскресенье утром первые рассветные лучи, заглянувшие в спальню Рут, застали ее бодрствующей. Она почти всю ночь провертелась в постели, лишь ненадолго забываясь беспокойным сном и тут же проваливаясь в один и тот же навязчивый кошмар. Ей снилось, что она снова школьница и ей предстоит экзамен по физике. Рут понимала, что это просто реакция организма на стресс, но понимание не облегчало ситуации, так что утром она поднялась с тяжелой головой и опухшими глазами.

За первой утренней чашкой кофе Рут подумывала о том, чтобы позвонить мистеру Салливану и попросить его ненадолго отложить свое возвращение в Лонгвью. Но уже после второй чашки оставила эту мысль, придя к заключению, что не стоит пытаться отсрочить неизбежное. Месяцем раньше или месяцем позже — все равно ей придется начинать строить свою жизнь на новом месте. Уже в который раз.

В семь часов она приступила к ежедневной гимнастике, которая на этот раз не доставила ей ни малейшего удовольствия, потом выпила стакан йогурта и сгрызла зачерствевший рогалик. В половине девятого натянула старые, протертые почти до дыр джинсы и застиранную футболку и отправилась инспектировать ремонтные работы в своем спортивно-танцевальном клубе, носящем самонадеянное название «Леди Совершенство».

Рабочие, менявшие водопроводные трубы в душевых, имели отвратительную привычку оставлять после себя на полу кучи окаменевшего цемента. И Рут заранее предвкушала возможность выплеснуть накопившуюся агрессию, наводя в помещении порядок. Колотить ломом по отвратительной серой застывшей массе, представляя на ее месте коварного мистера Салливана, — это удовольствие вполне может заменить визит к психоаналитику. И между прочим, обойдется гораздо дешевле.

Расстояние от дома до клуба — около мили по городским улицам — Рут обычно преодолевала бегом, чтобы размяться перед занятиями и привести мысли в порядок. Вот и сегодня, пока ноги сами несли ее знакомым маршрутом, она, чтобы окончательно не пасть духом, перечисляла в уме все положительные моменты, числящиеся в ее активе.

Во-первых, у нее есть друзья.

По крайней мере одна настоящая, верная подруга, готовая что угодно сделать ради нее… Или ради того, что, по мнению Синди, пойдет ей на благо. Скажем, вовремя подстроенная встреча с Брайаном.

Во-вторых, у нее есть здоровье.

Это очень важно, учитывая ее профессию. Однако если вспомнить сказанное подругой по поводу ее внешнего вида да еще прибавить к этому сегодняшнюю бессонницу… Впрочем, и с психическим здоровьем дело обстоит не лучше, потому что то, что произошло у нее с Брайаном, было чистейшим безумием.

И наконец у нее есть работа.

При этой мысли Рут улыбнулась. Она действительно любила свою работу и гордилась ею — факт, который немало удивил бы тех, кто знал ее по школе. Рут никогда не числилась в отличницах, даже хорошей ученицей ее никто бы не назвал, и это притом, что она отнюдь не отличалась леностью или глупостью. Вспоминая школьные годы, она признавалась себе, что большую часть их потратила на то, чтобы доказать всем, а в особенности учителям, что она, Рут Остин, — отдельная самостоятельная личность, не имеющая ничего общего со своими благополучными и преуспевающими старшими братьями Тедом и Грегори.

И все-таки она сумела добиться успеха в жизни назло многочисленным пророчествам, сулившим ей в лучшем случае карьеру официантки в придорожной забегаловке. Иногда, оглядываясь назад, Рут удивлялась тому гигантскому расстоянию, которое отделяло мисс Остин, владелицу клуба «Леди Совершенство», от дерзкой и упрямой девчонки по прозвищу Та еще штучка.

Добравшись до трехэтажного кирпичного здания на Вашингтон-стрит, где она снимала помещение, Рут скользнула взглядом по вывеске своего клуба, отметив, что не мешало бы протереть ее от пыли. И тут ее внимание привлекли мокрые и грязные отпечатки ног, украшавшие дорожку и ступени перед входной дверью.

Сначала Рут подумала, что здесь побывала еще одна ранняя птичка, Джилл Бакли, хозяйка машинописного бюро, которое находилось на втором этаже, прямо над будущим залом для игры в сквош. Но следы на дорожке были слишком большими, чтобы принадлежать миниатюрной Джилл или кому-нибудь из ее вечно хихикающих девочек. К тому же никакая сила не могла бы заставить Джилл открыть свое бюро в воскресенье, да еще в такую рань.

Рут вытащила из кармана ключи и поднялась по ступенькам, ощущая, как ее желудок сжимается от дурного предчувствия.

Из холла следы вели к помещениям ее клуба, дверь в которые была приоткрыта, и из-под нее змеились ручейки неприятно пахнущей горячей воды.

Самым разумным было бы вернуться на улицу и позвать кого-нибудь на помощь, но Рут сейчас оказалась не в состоянии принимать разумные решения. Держась за дверной косяк, она перешагнула через лужу у порога и двинулась в глубь помещения.

— Проклятье!

Мутный поток вытекал из душевой, где еще не был закончен ремонт. От горячей воды доски пола в коридоре покоробились и стали скользкими, так что Рут приходилось двигаться с осторожностью. Добравшись до душевой, Рут убедилась, что причиной потопа стала не лопнувшая труба, как она полагала. Все краны были открыты, и из них хлестала вода, размывая свежую штукатурку и увлекая за собой ручейки белой краски из опрокинутых банок. Перевернутые ящики с плиткой и разбросанные повсюду осколки кафеля довершали картину всеобщего разгрома.

Рут решительно шагнула вперед, сразу оказавшись по щиколотку в воде, достаточно горячей, чтобы причинить неудобство и даже боль, но неспособной вызвать серьезные ожоги. Поспешно завернув краны, Рут вернулась в коридор, где избавилась от размокших кроссовок. Шлепая босыми ногами по влажному полу, она добралась до стоящего в приемной кресла и уселась в него, чтобы перевести дух.

Усталым взглядом она окинула свои владения, пытаясь на глаз определить размер причиненного ущерба. Слава Богу, основная масса воды задержалась в душевой, вместо того чтобы вытечь на улицу. И слава Богу, что порог, отделяющий вход в оба зала — старый и новый — от коридора, был достаточно высокий, чтобы не пропустить воду внутрь. Похоже, всерьез пострадала только небольшая кладовая, находящаяся рядом с раздевалкой. В ней Рут и Пэтси хранили личные вещи и необходимый инвентарь. Под дверью кладовой была довольно широкая щель, и не приходилось сомневаться, что туда натекло немало воды.

Рут вздохнула и, встав с кресла, направилась в кладовую, чтобы проверить свои опасения.

— Ничего-ничего, — бормотала она себе под нос. — Мы только посмотрим, что тут творится, и сейчас же уберемся отсюда. Да, именно так мы и поступим.

Но ее голосу явно не хватало убежденности. И, несмотря на оптимистичное «мы», Рут никогда еще не чувствовала себя такой одинокой.

Увиденное в кладовой не прибавило ей бодрости. Чья-то злая рука сбросила все с полок, так что посреди комнатки образовалась огромная залитая водой куча, и водрузила на вершине ее открытую банку с краской. Большая часть вещей безнадежно погибла, а оставшиеся требовали серьезного ремонта.

Потрясенная бессмысленностью учиненного погрома Рут резко повернулась и выскочила из кладовой. Почти сразу же ее левая нога заскользила по влажным доскам пола. Рут взмахнула руками, изогнулась всем телом, стараясь сохранить равновесие, но не удержалась и со всего размаху грохнулась на пол. На мгновение у нее перехватило дыхание, а затем левое бедро и оба локтя пронзила острая, ослепляющая боль. Только бы не перелом, мелькнула мысль. Через неделю в городе появятся первые туристы, и она должна быть в форме, чтобы вести занятия. Если она пропустит летний сезон в этом году, вряд ли ей удастся дотянуть до следующего, потому что среди жителей Лонгвью невозможно набрать достаточное число клиентов, чтобы удержаться на плаву.

Рут осторожно пошевелилась. К огромному облегчению, руки и ноги по-прежнему слушались ее, следовательно, она отделалась ушибами. Рут перевернулась на живот и застонала от боли. Даже не глядя, она могла сказать, что локти разбиты в кровь, а на бедре наливается огромный багровый кровоподтек.

На ее глазах выступили слезы боли и обиды. Кому, ну кому могло понадобиться с такой нарочитой жестокостью уничтожать то, что она создавала в течение нескольких лет?

Пожалуй, здесь срочно требовалось вмешательство полиции. Это значило, что ей придется добраться до телефона. Всхлипывая, Рут поползла обратно по направлению к приемной. Каждое движение требовало от нее титанических усилий, и, тем не менее, она уже почти добралась до кресла, когда неожиданно пришедшая в голову мысль заставила ее остановиться. Таффи. Это сделал он. Случившееся в клубе могло быть только выходкой злобного, избалованного ребенка, каким Таффи был в детстве и оставался до сих пор. Такая месть вполне в его духе.

Таффи, который мог прийти домой, благоухая чужими духами и со следами губной помады на воротнике, и нагло врать жене в глаза, что играл в гольф с друзьями, а потом принимать оскорбленный вид, когда выяснялось, что Рут ему не верит.

Она была так счастлива, когда ей удалось наконец избавиться от него, и вот он снова оказался на ее пути. Что-то подсказывало Рут, что и этот раз будет не последним.

— Чтоб ты сгорел в аду, Таффи Глоссоп, — пробормотала она, снимая телефонную трубку.