Хочу влюбиться...

Глава 11

София

Суббота. Обожаю субботу. Спешить никуда не надо. Можно выспаться, сходить по своим девичьим делам: педикюр-шмедикюр, масочки поделать, обертывания разные — это я люблю. Не все девичье из меня дружки мальчишки вытравили. Подраться, а потом маникюрчик обновить. Самое то.

Солнце своими лучами, пробивается через неплотно зашторенную портьеру. Его лучики падают мне на лицо, заставляя зарыться в покрывало с головой. Даже не представляю, который час. Лень вставать, лень двигаться. Буду валяться в кровати до последнего. Я записана в салон только на три часа. Думаю, что до этого времени моя совесть возьмет верх над ленью и я успею хотя бы пообедать, завтрак уже летит в трубу.

Звонок в дверь. Ну, и какая сволочь так жестко обламывает мой кайф. Нехотя вылезаю из кровати, натягиваю халат и плетусь к входной двери.

— Доброе утро, — на пороге стоит Давид, такой радостный — убила б, — не смотри так на меня, уже десять часов, я дал тебе поспать и принес завтрак. Ты любишь круассаны, я купил с разными начинками, а еще творог, нарезку разного сыра и кофе, — он все это говорит на ходу проходя бесцеремонно на мою кухню.

— И тебе не хворать, — вздыхая говорю я, и плетусь за ним, — я все люблю. А особенно покушать.

— По тебе так и не скажешь, — Давид осматривает меня с ног до головы.

— Так у меня две любви — покушать и спорт — сначала делаешь первое, а на следующий день второе. Но первое получается редко, иногда работа затягивает и заседания могут длиться по полдня. Это у меня — разгрузочные дни. А вот спорт — понедельник, среда, пятница.

— И часто разгружаешься по причине работы?

— С понедельника 9:00 до пятницы 18:00 — это только если по трудовому кодексу, а там, как бог даст, — с ухмылкой сообщаю я.

— И тебя не напрягает, такая работа?

— Такая работа мне нравиться. Вообще, работа как выполнение действий во времени и пространстве с применением силы, человека — облагораживает…, - вот вывернула, сама от себя не ожидала, не мозг, а мега мозг, — а напрягает меня то, что вы, Давид Юрьевич, живете со мной в одном доме и являетесь ко мне без приглашения, говорю это и тянусь за свежим, еще тёплым круассаном. Усаживаюсь на стул напротив Давида. Кусаю, — уууу… вкусно. Дай бог тебе здоровья, добрый человек…, - говорю я с набитым ртом.

— Вот тут я не понял — хорошо это или плохо, что живем рядом? Так завернула, что — сама-то хоть поняла? — с ухмылкой спрашивает Давид.

— Все я поняла, что сказала, — запиваю кофе, — все то и есть правда, что не есть ложь.

— Вы так и решения в суде выносите?

— Ладно, закончили о высоком. Ты чего пришел. До семи, у меня еще девять часов. Я не успела увидеть конец эротического сна.

— С моим участием? — улыбка на все лицо.

— Конечно….

— Или ты не одна? — опа, уже напрягся.

— Так любовника в окно и бегом тебе дверь открывать.

— С двадцатого этажа?

— Так он, этот… альпинист…, во!

— Ну, раз ты его уже выставила, может вместе досмотрим эротический сон, — вот тут я подавилась круассаном. Закашлялась, покраснела.

А он, наклонился ко мне через стол и пальцем вытер начинку круассана из уголка моего рта. И облизал свой палец.

— Мне мама не велит утром перед первым свиданием заниматься сексом, — сиплым голосом говорю.

— По-моему, твоя мама, если б ты жила с ними, уже упаковала бы твои чемоданы, вызвала такси, и указала мой адрес, — смешно ему.

Вот что ему сказать. Поставила локоть на стол, подперла щеку, смотрю и молчу. Ну, нравится он мне, но сама не признаюсь, я — трусиха. Я умею только огрызаться, а соблазнять, кокетничать, как-то стеснительно что ли. Да, вот такая я — старая, стеснительная дура.

Потерла лоб. Надо, что-то сказать, а что …, вопрос.

— Давай я тебе помогу, — говорит Давид, — есть два варианта твоей задумчивости. Первое — я тебе не нравлюсь, и ты не знаешь, как меня отшить, второе — наоборот.

— Первое, — говорю я.

— Так в чем проблема, ты мне тоже очень нравишься…

— В природной стеснительности.

— Ты, такая самостоятельная, состоявшаяся, красивая, за словом в карман не полезешь, и вдруг — стеснительная?

— Это все просто слова. Нет действий, а секс — это уже действие. И я этого боюсь.

— У тебя были еще сексуальные партнеры кроме мужа?

— Нет, только муж.

— Диагноз ясен, — теперь он подпер щеку рукой и, как зачарованный, смотрит на меня, — и за что мне такое счастье…, - задумчиво сообщает он. — Ладно, я пойду, а ты готовься, в семь я у тебя.

Поднимается и уходит.

И что это было? Я не поняла? Один — это хорошо или плохо?

Давид.

Никогда не страдал романтическими порывали, а тут прямо прет из меня романтическая хрень. То цветы решил подарить, а теперь вот тащусь в булочную за свежими круассанами. Сырную нарезку еще что ли купить?

Звоню в дверь Сониной квартиры. Десять утра, неужели еще спит. Долго не открывает. Может не одна? А то я губы раскатал... Она-то, в принципе, имеет право — свободная женщина, но меня это почему-то задевает. Бля.., как муж ревнивый…

Открывает дверь. Такая милая, заспанная, в коротком халатике…. Как бы туда рученьки запустить, прямо под халатик… Без косметики она выглядит вообще лет на двадцать пять. Все-таки хорошие гены — это большой плюс. Мне тоже никто не дает сорок два, максимум тридцать шесть.

Бесцеремонно прохожу на кухню, ставлю пакет на стол и начинаю оглашать весь список продуктов для завтрака. Промелькнула мысль, может она на диете и что-то не ест, но она быстро успокаивает меня фразой, что есть всё, но редко.

Ох, уж эта работа. Надо бы срочно в декрет ее что ли отправить? А идея мне нравиться, сначала одного родим, и сразу вторую. Как у ее брата, чтоб погодки были. Сижу, сам своим идеям мило улыбаюсь.

Мне так нравятся наши милые перепалки. Она, как миленький ежик, что не скажу, сразу иголочки выставит и сидит нахохленная. Чувствую себя лисом, который пытается развернуть ежа, чтобы трах…, в смысле съесть.

Наклонился к ней через стол, стер остаток джема из уголка ее рта и облизал палец. Что-то она напряглась. У меня сразу мысль, что она боится меня, или мужчин, в общем.

Оказалось, что она ставит барьеры, чтобы дело не дошло до секса. И стразу у меня страх, что в ее жизни было насилие, которое явно сказалось на отношении к мужчинам. Но оказалось, что за всю ее сексуальную жизнь у нее был только муж, я в ахуе…

И ничего реально лучше не придумал, чем уйти.

Еду в лифте и улыбаюсь, как идиот. Хорошо хоть рядом соседей нет, а то б подумали, что я в секту вступил «Радостный день». Как блаженный, ей богу. А что меня радует? То, что муж у нее был первым, но видно не мастер трахательного дела, а я буду вторым и незабываемым? Или то, что он был крайним, но не последним, а я последним и все — точка. Взъерошил волосы на голове, вышел из лифта и пошел к своей квартире. Надо бы принять душ, а то на радостях мозг кипит и не только он.