Хочу влюбиться...

Глава 23

Давид

Рано утром я ворвался в дом родителей Сони. Хоть и было пять утра, но дом гудел. Ходили какие-то люди в штатском, но с военной выправкой, что-то обсуждали, передавали друг другу какие-то бумаги. Меня встретил Руслан.

— Привет, — протягивает мне руку для приветствия, пожимаю в ответ, — пойдем на кухню, все равно эти большие дяди не пустят нас в свою песочницу.

— Почему?

— Уровень подготовки у нас не тот… Пошли, тетя Маша тебя покормит, а я расскажу, что знаю.

Идём на кухню, по пути встречаем дядю Серёжу.

— Примчался все таки? Ты ни чем не сможешь помочь, только с Русом путаетесь под ногами.

— Ваши предложение по поводу наших действий, — спрашиваю я. Как будто он один переживает, а мы так — чужие люди.

— Па, — говорит Руслан, — мы уже не дети, а здоровые мужики и не надо срывать на нас злость, мы все на нервах. А если б меньше шушукались с Сонькой, может вместе что-то бы и решили.

— Ладно, простите, оба. Нервы ни к черту. Конечно, вы не виноваты, — разворачивается собираясь уйти, но поворачивается и говорит, — спасибо, Давид, что ты приехал. Ей будет приятно, — разворачивается и уходит к большим дядям. А мы продолжаем путь на кухню.

Их домработница Мария готовит нам чай, видно, что плакала.

— А мать где?

— В своей комнате, давление…

— Ясно. Рассказывай.

— Недели полторы назад дали ей дело одного чеченца, типа киллер, что-ли. Двое из трёх судей помазаны, третий, который был — найден мертвый, наверное не сошлись в цене. Дело передали Соне. Скорее всего, она выступает гарантией нужного результата и последующего благополучного отъезда из России.

— И его выпустят?

— А то! Там такой папаша у этого парня, что закажет чартер и с решением суда и Соней на борту умотнут в твой Лондон или Мексику, а они не экстрадируют. Да мало ли мест, которые может посетить миллиардер?

— И что, нет решения?

— Для начала нужно найти. А она, как сквозь землю провалилась. Машину нашли возле отделения банка на Цветном бульваре. По камерам видно только то, что подъехала, а потом все — вырубились. Куда пересела, с кем разговаривала, неизвестно. Вот так. Маячок, который у нее в зубе показывает последним местом этот самый банк. Дальше все. Надеюсь, зуб ей не вырвали, значит в машине заглушка.

— И что делать?

— Ждать. За папашей этим следят. Но он из города не выезжает, живёт на Арбате. Она называла имя Глеба, это начальник охраны Ахбарова, но по документам, он вылетел в Турцию. Сам же может быть где угодно. Скорее всего, Соню мы увидим в день заседания, а это через три недели. И то, навряд ли подойдем.

— Почему?

— Примотают к ней взрывчатку и что? Собирать потом по частям?

— Даже так?

— А ты, что думал? Большие дядьки, большие письки.

— И что? Просто сидеть и ждать?

— Просто сидеть и ждать, — подтверждает Руслан.

И вот уже неделю, мы просто сидим и ждём. И нет новостей. Ахбаров в городе, ничем себя не выдает. Его младший сын, тоже живёт, как и жил — клубы, телки, наркота. И ничего не пришьешь и не задержишь, так как они граждане страны Великобритания. Закон не нарушают, придраться не к чему. Ждём.

Я за эту неделю постарел лет на десять. Выход нашел в избиении груши в спортзале. К концу этой недели она просто порвалась.

София.

Прошло ещё пару дней. Здесь я уже девять дней десять часов и восемнадцать минут. Моим новым развлечением стали уличные качели. Благо середина сентября оказалась солнечной и не было дождей. Поэтому, я брожу по участку, дышу и катаюсь на качели.

Собаки после того случая на меня вообще не реагируют. Ни то что не гавкают, даже головы не поворачивают, как будто я призрак.

Сижу закрыв глаза и мыслями далеко. Слышу хруст веток под ногами. Охранник никогда не подходит ко мне ближе чем на пару метров. Боится, что ли? Мишу ко мне больше не приставляли, потерял, наверное, доверие в лице руководства. Зато я видела его на воротах. Зыркнул зло, сплюнул на землю и ушёл в домик охраны. Чи обиделся? Во дурак...

Так вот, по собственной воле ко мне приближается только Глеб и кухарка, все. Слышно, так оттягивается лавка качели, рядом сел Глеб.

— Принимаешь солнечные ванны?

— Да, запасаюсь витамином Д. Если знаете, то он образуется в коже из провитаминов под воздействием ультрафиолетовых лучей солнечного света.

— Ты не только красива, умна, а ещё и научно подкована, — говорит Глеб, наклоняясь ко мне. Я чувствую его дыхание у себя на щеке.

Приоткрываю глаза и поворачиваю голову в его сторону. Наши губы в сантиметре друг от друга.

— У меня много талантов, — сообщаю я, почти касаясь его губ. Глаза в глаза. Я чуть с прищуром, он явно веселится, так как на его лице играет улыбка. Хороший мужик, но не мой. Закрываю опять глаза и отворачиваюсь обратно.

— Чем же ты так взяла наших собак, что они на тебя ноль внимания?

— А я на них зашипела?

— В смысле?

— Как кошка, — и собственно показываю, как шипела.

У Глеба взгляд просто охуевший. Секундная пауза и гогот на весь лес. Я цокнула языком, уселась полубоком к нему и стала ждать, пока насмеется. Смотрю на него и понимаю, что он играет роль. Это не его место и за этим фасадом какая-то тайна.

— Это ведь все не твое? — и обвожу рукой пространство. Он понимает, что я имею в виду не строения, а его должность, эту работу именно на этого человека.

— А ты не работаешь в ФСБ? Слишком у тебя универсальный склад ума. Ты видишь все, подмечаешь мелочи, анализируешь на ходу, ты прямо Джеймс Бонд в юбке.

— Нет, отвечая на твой вопрос, я не работаю в ФСБ, я там живу уже тридцать девять лет. А склад ума у меня дедушкин. Он в войну полком руководил, а характер папин. И я не люблю юбки, а предпочитаю штаны. Вот и все.

— Чудная ты… В такую как ты можно влюбиться на всю жизнь …

— Что-то я слишком популярна стала за последний месяц. Ты третий, который готов на мне жениться.

— Так может бог, любит троицу?

— Бог — никого не любит. Все в руках человеческих. Ты не замечал, что мы о нём вспоминаем, когда хреново и ты не видишь выхода. А в радости редко кто вспоминает, только в суе.

— А ты сейчас о нем вспоминаешь?

— Нет, сейчас я думаю о конкретном человеке.

— Он тоже, не переживай!

Встаёт и собирается уходить.

— А как же секретные секреты твоей жизни?

— Пусть они останутся тайной, — и не оборачиваясь уходит.

Ну-ну..