Иду на свет

Глава 14

На месте последней встречи Данила был чуть раньше Риты.

Она предложила поговорить в ресторане отеля, в котором поселилась. Мол, раз это ему нужно втиснуться в её плотный график — подстроится.

А Даниле и правда было всё равно.

Просто побыстрее бы разобраться.

Поэтому подстроился.

Припарковавшись у здания, вышел из машины. Во внутреннем кармане — два конверта. Самого немного потряхивает. Первой волной его накрыло облегчение. Потом — осознание, от какого ж дерьма бог его отвел… И тогда, и сейчас.

Данила следил, как Рита выходит из арендованной очень недешевой тачки. Как движется к нему вдоль стеклянных стен выбранного отеля.

Она и сама выглядела, и окружила себя декорациями, которые вряд ли могла бы себе позволить человечка, стоящая за шаг до личного финансового кризиса.

По её же словам муж оставит её без средств. Через ребенка из него она тоже больше ничего не вытянет. Сама себя обеспечивать очевидно на том же уровне не смогла бы…

Но экономить не бросилась.

И к нему пришла не в позиции просящей.

Данила с первой секунды не чувствовал и не видел в ней минимальной растерянности. Да, она вроде бы шла на поводу у его требований, вроде бы уступала. Но делала это слишком легко. Так, будто не сомневалась.

Или так, будто знала, как сделать, чтобы сомневаться не пришлось.

Рита приближалась, покачивая бедрами. Смотрела так, что Данила убеждался — чувствует себя самодовольной победительницей, и серьезность на его лице воспринимает тоже как собственную победу. Думает, что он пришел смиренно принять факт и наконец-то прекратить балаган. А он, как всегда, не готов оправдать её ожидания.

Следит равнодушно, подпускает её, наверное, слишком близко.

Уворачивается и придерживает за локоть, когда Марго тянется к его щеке…

Эта фамильярность кажется ей уместной, а ему — никуда не годящейся.

Они не расходились друзьями. Он её не прощал за скотство. Он не пережил брезгливость к ней и Максиму.

Даже окажись всё правдой, на отношениях с Ритой это не отразилось бы. Но ей не понять. Её несет в благополучные дали на волне собственного триумфа.

— Почему такой хмурый, Дань? Хорошо же всё…

Рита не настаивает, отстраняется и заглядывает в его лицо. На её — выражение слегка надменной наигранной обеспокоенности. Мол, ну зайка… Прекрати дуть губы…

А у «зайки» на языке сходу крутится обвинение, но Данила слышит, как в кармане жужжит телефон.

Игнорирует вопрос Риты, достает мобильный.

Это снова Санта…

У неё будто чуйка, а может действительно она.

И чем закончилось в прошлый раз он помнит. А ещё, в отличие от Риты, учится на своих ошибках. Вряд ли переживет, если когда-то умнице нужна будет помощь, а он её не окажет.

— Санта… Это что-то серьезное или сыну представлять не будешь?

Рите бы молчать, а она зачем-то снова спрашивает.

— Рот закрой, Рит.

Даниле кажется, что во взгляде всё же мелькает раздражение. С ней так разговаривать вроде как нельзя. Но, на самом деле, можно.

Всё с ней можно. Свое уважительное отношение она сама же просрала. Причем, как понял Данила, так считает не только он, а каждый из мужчин, которым на судьбу было написано её трахать.

Звонок Санты сейчас был не к месту. Самому понятно, что голос — грубоват. И вот с ней разговаривать ему хотелось не так.

Она задавала свои вопросы, а Даниле важны были две вещи: чтобы с ней всё хорошо, и чтобы дала ему немного времени привести в состояние «хорошо» жизнь со своей стороны.

Говоря «часа полтора. И я твой», он подразумевал самый широкий смысл. Душой и мыслями. Морально и физически. Юридически тоже. Безоговорочно.

А Рита снова усмехалась.

Получив минимально нужную информацию, и дав в ответ свою, Данила скинул.

Санта набрала ещё раз. Вполне возможно, что случайно. Он сбил звонок.

Реагируя на колкое Ритино:

— Приятно, что ты со всеми женщинами так… Не только со мной…

Скривился. Потому что она ведь даже не представляет, насколько он не так с Сантой. И насколько ему важно, что Санта не так с ним…

— Идем. Покажу тебе кое-что…

— Марсель с моей мамой сейчас где-то в городе. Если что — они будут через полчаса, познакомишься наконец-то…

Рита предложила, скользнув по Даниле новым лисьим взглядом.

Опустилась на стул, следила, как Данила опускается на свой. Реакции на конверт в его руках — ноль. А там ведь снова результаты. Но она уверена — нужные ей.

— С твоей матерью я знакомился. Тогда это было уместно. Зачем мне знакомиться с твоим сыном?

Вопрос Данилы она воспринимает, как надоевшую песню без конца. Сначала закатывает глаза, потом фыркает…

Просит принести ей флэт уайт и фирменный наполеон, улыбаясь подошедшему официанту.

А потом снова немного кривится, когда Данила ограничивается односложным: «воды».

Ей его поведение кажется глупым.

Ему её — наглым.

Особенно с учетом того, что за подобное можно обзавестись уголовкой. И пусть юристом она себя уже скорее всего не мнит, но вряд ли же в жизни вне профессии это ей не навредит.

— Результаты есть.

Данила говорит спокойно, Рита пожимает плечами.

— И я даже знаю, какие…

Произносит, поднимая на мужчину напротив вполне уверенный взгляд. Не тушуется, когда Данила хмыкает. Отчасти неожиданно даже для себя.

Это нервное. Сложно вариться три недели в сомнениях и выйти без единого волдыря. Ему нужно немного времени, чтобы стабилизироваться. А Рите — хотя бы чуточку совести.

— Поверь, Рит… Не только ты умеешь людей удивлять.

Данила произносит откидываясь на спинку стула. Рита если и напрягается — то самую малость и практически незаметно. Берет из рук Данилы конверт.

— Хочешь, чтобы мы сделали это вместе? Какая честь…

Ёрничает, распечатывает, взглядом скользит.

Улыбается шире, смотрит на собеседника взглядом «ну я же говорила»…

И не отсекает, что взгляд в ответ не такой, как было бы логичным.

Данила не хочет становиться отцом её ребенка. Он этого не скрывает.

И пусть сейчас в её руках третий положительный тест. Он уже не расстроен. Всё так, как должно быть.

Несколько секунд за их столиком тихо, потом Данила снова приближается к столу. Его взгляд снова не обещает ничего хорошего. Внутри по-прежнему зло и чуть трясет.

— Может шампанского наконец-то, Дань? Или ты захочешь сделать четвертый, пятый, десятый… Если тебе совсем не на что тратить деньги — ты скажи… Я придумаю…

Шутки Риты — неуместны. Но Данила на них не реагирует. Впрочем, как и на вопрос.

— Ты меня, Рита, очевидно, считаешь дебилом. А я, как всегда, не оправдываю возложенные надежды.

И вслед за первым — ложноположительным, на Ритину сторону стола опускается другой тест.

Наконец-то правильный.

Рита смотрит на этот лист бумаги с отвращением.

— Это что? — она спрашивает, приподнимая бумажку двумя пальцами.

— У меня тот же вопрос, Рита… Вы совсем там ебанулись, ребята? Ты это всё сама придумала или Максим подсказал?

— Ты Уголовный кодекс давно открывала, Рит? А? Ты ж, блять, диплом зачем-то получала. Понимаешь всё.

Данила и Рита будто поменялись местами. Она набрала в рот воды. Смотрела в пространство, будто сквозь. А из Данилы перло.

Потому что до сих пор в голове не укладывалось.

И зачем-то хотелось понять, как это всё «сложилось» в её голове.

Она такой всегда была или стала? У него настолько херовый глазомер?

— Я ответа жду вообще-то…

Данила потребовал, а в ответ получил тяжелый взгляд. В своей голове Блинова ответила скорее всего не содержательно и матом, но вживую не рискнула.

Одернула руку, когда Данила взял оба листа. Отвернулась вроде как к окну, но вздрогнула и подчинилась, услышав:

— Эй, сюда смотри. На меня.

Посмотрела. Вроде как безразлично. Но Данила готов был дать башку на отсечение: внутри у неё клокочет.

И кое-что из своего блестящего образования Рита в памяти таки сохранила. Любое слово может быть использовано против тебя. Запалили — молчи. Давят — отрицай. Не под присягой можно.

— Вот это, — Данила кивнул на лист, вроде как подтверждающий его отцовство, — я забрал бы, исполни и этот Центр тоже твой заказ. А это, — указал на другой отрицательный, — я должен был получить и в первый раз, и во второй. Потому что твой сын, Рита, не от меня.

— Глупости, Дань… Из трех тестов один отрицательный… Это ни о чём… Но если ты настолько черствый, если тебе страшно настолько — иди ты нахрен. Не зря я когда-то… — Рита снова попыталась отмахнуться, переложить ответственность, а с ней и вину на другого. Но Данила только злее сделался.

— Что ты не зря, Рита? Не зря похерила четыре года отношений? Не зря «устала ждать моего прорыва»? Не зря сблядовала с Максимом, чтобы потом получить от него вполне закономерное: «в ваших услугах я больше не нуждаюсь»? Ты совсем дура что ли была, Рит?

Тогда у них и разговора-то как такового не было. Во всяком случае, со стороны Данилы. Он не видел смысла выяснять. Он просто принял к сведению и решение тоже принял. Но соврал бы, скажи, что до конца понял её поступок.

— Или не была? Знаешь, как всё было? Ну мне так кажется…

Данила спросил, Рита только губы скривила. Ей вряд ли было очень уж интересно слушать, что там ему кажется. Но протестовать она больше не пыталась. Наверное, чувствовала себя сейчас униженной. Наверное, не будь они на людях — уже орала бы что-то истеричное. Обвиняла бы. Изливалась.

А так — сидела и слушала.

— Устала от нашего «болота», повелась на Максима. Потрахались немного — молодцы. Думала, разберешься по ситуации. Туда прыгнешь, а может здесь останешься… Я же помню прекрасно, ты больше смерти боялась от меня залететь. Да и я тогда желанием не горел. С тобой мы были осторожны. А уж как там с Максимом…

— Шлюху из меня не делай…

Голос Риты прозвучал глухо. Это было вроде как требование. А Даниле — смешно. Губы сами кривятся. Взгляд сам загорается.

— Честно, что ли?

Он не сдерживается, спрашивая… А Блинова багровеет.

И вроде как даже уточнять не надо… Шлюху из себя она сделала сама.

— Ты похоже и сама не знаешь, чей ребенок. Скорее всего, когда Максим порадовал меня фотографиями и слился я, ты дернулась к нему — слился он. Осталась у разбитого. Поехала отдыхать. Может и там ещё с кем-то переспала. Хер тебя знает, Рит. Скорее всего, так и есть. Встретила своего Жоржа. Взрослый дядя. Состоятельный. Я пробил… Ты думала, что всё крахом пошло, а тут внезапно такая крупная рыба. И всё, как хотела, без необходимости чего-то ждать. Сразу. Он, наверное, ещё не совсем клюнул, когда ты узнала, что залетела. И наверняка же сразу знала, что не от него. Только вот в чём дело, Рит… И не от меня. Зачем оставила — вопрос. Не верю, что в тебе хоть что-то есть от благородства. Скорее снова на все решила сыграть. Идеально было бы залететь от него, но можно рискнуть и приписать ему залет от другого… И тут я снимаю шляпу, Маргарита Павловна… Потому что нервы у вас — канаты. А совести — ноль…

— Я долго буду эту сказку слушать, Дань? — Рита спросила утомленно, Данила только улыбнулся опять, мотнул головой, посмотрел иронично…

— Какая-то грустная у тебя сказка, Рит. Не о такой мечтала, да? Но сама же каждого принца просрала… Когда обман вскрылся — ты же не ко мне «признаваться» пошла. Вернулась домой, связалась с Максимом. Может сделали тест, может он просто сьехал. В его стиле. Но план, наверное, предложил…

В Ритином взгляде снова злость. А Данилу наоборот понемногу попускает. Потому что ещё несколько минут и всё это говнище — больше не его проблема. И как же это хорошо…

— И прямо обидно, каким вы меня долбоебом считаете.

— Ну ты же и вел себя, как долбоеб…

Комментарий от Риты — бесценен. Она пожимает плечами и произносит тихо, а Данила не сдерживает улыбку. Открытую. Откровенно веселую. Потому что отчасти да. Как долбоеб. Которого время от времени клинит на вере, что оценивать поступки других людей можно по своей ценностной шкале. И это прям факап. Нельзя.

— Думал сначала, что вряд ли кто-то рискнет сознательно результаты искажать. Шанс прогореть-то высокий. В обмане уличить не так сложно. А это репутация, лицензия. Ответственность, в конце концов. И при всей твоей любви… инвестировать ценности… В мужиков, которых потом планируешь доить, ты левый человек с улицы. Я бы тебе не доверял. А потом у меня вдруг сложилось.

— И счет нам принесите сразу, пожалуйста…

К столу подошел официант, поставил перед Ритой заказ, который очевидно её уже не очень интересует. Всё испортил ей Чернов. Даже аппетит. Она обратилась к парню в белом с улыбкой, он ответ ей вежливым кивком.

Данила же просто дождался, пока отойдет…

— Ты-то ладно, чем занималась все эти годы — понятия не имею. Но неужели Максим не объяснил, что при желании связи найти очень просто?

— Какие связи? О чем ты, Чернов? Такого напридумал… — Рита вроде как засобиралась, потянулась к сумочке, купюру достала… Вот так… Шла за безоговорочной победой, а даже за кофе свой приходится платить.

— Напридумал, конечно, но до вас мне далеко. Чтобы пробить основателей, бенефициаров и руководителей свеженькому выпускнику юрфака нужно ну часа два, Рит… Мне — чуть меньше. Думаешь, надо долго копать, чтобы увидеть, что Максим когда-то мужика от налоговой отмазал, сына — от уклонения, а теперь через жену, на которой официально бизнес, в качестве возврата долга оказывает маленькую услугу «хор-р-рошему человеку»?

Данила, конечно же, не надеялся на ответ. Но реакция в бесстыжих глазах его всё же по-человечески интересовала. Он и сам на себя злился, что сел разбираться так поздно. Что так поздно увидел то, что сэкономило бы ему просто тонну нервов.

Но это опыт, ладно с ним.

А Рита ведь не жалела абсолютно.

Правда чего ещё ждать от женщины, которая точно так же обманывала годами другого мужика? Откуда было в ней вдруг взяться честности?

И откуда теперь в ней взяться раскаянью?

Его нет.

Она снова отворачивается и смотрит в окно. На языке у нее снова, наверное, крутится то, что она не озвучит.

После того, как Данила собрал информацию об ОООшке, которую предложила Рита, у него всё сложилось быстро и вполне четко.

Рита пришла к Максиму. Возможно, рассказала всё честно. Возможно, тоже начала с предложения проверить, не отец ли… И тоже наверняка не отец, но бросить «подругу» в сложной жизненной ситуации не смог. Точнее не захотел.

Зачем всё это Максиму — тоже, в принципе, понятно. У того цель по жизни вообще одна. Лишь бы Чернову подгадить. И тут прям без каких-то ограничений в методах.

На что был расчет у лаборатории — тоже, в целом, понятно. Максим наверняка обладает достаточной информацией, чтобы такую «услугу» ему оказать люди были мотивированы.

Когда Данила предложил сменить лабораторию, Рита напряглась. И вот тогда она впервые показалась Даниле действительно взволнованной. Бросила трубку. Но потом перезвонила. Согласилась.

Это изначально немного поцарапало. Потому что вроде как не должна бы. Времени мало. Денег несметных нет. Всех подряд врать не уговоришь. Но всё оказалось просто.

После разговора с Данилой она скорее всего созвонилась с Максимом. Он успокоил. Мол, соглашайся. Лучше так, чем через суд. Там договориться будет сложнее, если вообще возможно. Там ещё дороже будет стоить.

Тут же вроде как всё по-прежнему под его контролем.

А потом…

Данила лично говорил с заведующим клиники, которую выбрал. Ситуацию объяснил. Объяснил, что его не интересует войнушка в целом, но ему нужен честный результат.

Объяснил, что после этого теста будет уже тест в судебном процессе. И что если тот будет отличаться от предыдущих — он не поленится добиться выяснения, а как так вышло…

И пусть та клиника уже вовсю замаралась, это её проблемы. От этой он лично ждет элементарной честности.

Мужик оказался вменяемым.

Не хотел впутываться в репутационный скандал, это и понятно. Поэтому честность гарантировал. Через пару дней набрал Данилу и поделился милым фактом. Ему предлагают вознаграждение за нужный результат. Он вроде как взял время на подумать, но не прошло и полдня, как предложение поступило другое. От того самого человечка из того самого Центра. Помочь сегодня им, чтобы завтра помогли они.

Ведь у всех случаются «ошибки»… Кому, как не коллегам это знать?

И кому, как не коллегам помочь их прикрыть?

Сами по себе новости Данилу уже не поражали. Он просто ждал исход. Идея наказывать схемщиков интересовала его куда меньше, чем необходимость от схемщиков отделаться. Опять помыться с мылом… И просто жить.

— О чём ты думала, Рит? Вот о чём? — за столом довольно долго было тихо. Его вопрос сильно ситуацию не изменил.

Блинова дернула плечом, продолжая любоваться видом за окном. В голове, наверное, уже разговор не с ним, а с Максимом. Но она же сама понимает — с того всё, как с гуся вода. Он не взял её проблему на себя. Он просто пристроился, чтобы за её счет чуть загасить слишком ярко горящего Чернова.

Максим же снова проигрывает. Дело ССК в апелляции, но основания для нее — такие себе. И позиция у Лексы — такая себе. Это всем понятно. А Веритас уже вовсю нарабатывает свои высокооплачиваемые часы в производствах строительного монстра. Гребет бабло, которое Максим и Игнат не против были бы грести своими лопатами.

Это, очевидно, бесит и его, и братьев Санты. Понимающий это Данила считал, что в должен быть готов к ударам. Но захода с этой стороны как-то не ждал.

— И в суд вот это всё барахло собрала бы и доказательствами подала?

Данила кивнул на лежавшие на столе бумаги, намекая на тесты, которые Рите и Максиму клепали по просьбе.

— Думаешь, то, что во Франции не прокатило, тут — нормально? Слава богу, давно нет.

— Это был план Максима. С ним разбирайся…

И только теперь, кажется, осознав, что спасаться за двоих нет смысла, Рита ответила, снова бросая на бумажки взгляд, полный отвращения.

Её реакция — ожидаема и вполне объяснима. Они с Максимом — не одна команда, а ситуативные соучастники. Сомнений никаких: если Данила даст ход делу, тот самый Максим сольется ещё быстрей и куда эффективней. Его причастность практически не докажешь. Расхлебывать будет эта звезда.

И её не жалко. Вот совсем.

Данила осознает это, продолжая на неё смотреть. Рита зла. Щеки покрыты красными пятнами. Скулы закаменели.

Сидит и сверлит, не моргая, те самые отброшенные бумажки…

Очевидно, она рассчитывала, что встреча пройдет и закончится иначе. Может даже в номер позвала бы. Может правда с «сыном» познакомила бы.

А потом Максим бы уссыкался от смеха из-за того, какой же Чернов всё-таки долбоеб…

— Не хочешь проблем — в мою сторону и сторону моих близких не дыши, Рит. Замечу странные телодвижения — пожалеешь. Учись быть взросленькой наконец-то. У тебя сын вообще-то. Ты и так ему психику к херам сломала своими поступками. Хуже не делай. Смирись уже. Работу ищи, а не лоха. Глядишь, хотя бы за это он тебе когда-то спасибо скажет.

Выходя из отеля, Данила был в смешанных чувствах. Вроде бы легче стало, а вроде бы гаже…

Но рефлексировать нет никакого смысла. О чём?

Для себя он всё выяснил. Чужие головы чинить не собирался.

С Ритой — ясно. Максим пожалеет.

Перезвонил Санте и с удивлением обнаружил, что та звонок сбила. Потом вообще отключила телефон. Как это понимать — плюс-минус разобрался. Кажется, обиделась.

И это не казалось смертельным, пока ехал обратно в офис. Но в нём Санты не оказалось. А телефон она так и не включила.

Получилось — из огня да в полымя.

С Ритой вроде бы всё, но вместо облегчения — новый повод для нервов.

Отложив дела, Данила поехал к Санте. В пустую, как оказалось, квартиру. Только потом — к себе.

И вроде бы увидеть её дома — лучшее, что могло бы быть. А он не испытал облегчения.

Ещё на нервах. Ещё на адреналине. Злится, но уже на неё. Но очень ненадолго.

Потому что её рука лежит на чемодане, а с губ срываются слова, которым на этом языке очевидно не место…

И уловить нить её рассуждений Даниле снова сложно. Так всегда, если часть диалога происходит у Санты в голове.

Но, будто издеваясь над ним, умница не объясняет, а путает сильнее.

Для Данилы её эмоциональные речи — бессвязный набор слов. Но в зеленых глазах такой пожар, что поджигает даже его.

И где-то на слове «возвращайся в отель» до него наконец-то доходит…

Она его в измене подозревает, что ли? С Ритой?

Это всё — новый сюр. Над этим даже можно посмеяться. Но от Санты искры во все стороны. Она не оценит.

А он… Три недели тратил себя на то, чтобы перестать отрицать и смириться с необходимостью её отпустить, если попросит.

Как казалось ещё полчаса назад — потратил зря. Потому что причин уходить у неё нет.

Как оказалось сейчас — тоже потратил зря. Но потому что реальные причины ей не нужны. Она хочет и уходит.

Точнее ушла бы, если Данила ей дал.

Он же действует вопреки.

В частности, вопреки своим представлениям о правильности.

— Пусти. Я уйти хочу. Ты не имеешь права меня держать.

Людей за руки хватать нельзя. Принуждать нельзя. Навязываться.

Наверное, бояться тоже нельзя. Но вот он впервые так боится.

Поэтому:

— Да мне похуй, Сант. Так понятно? Ты никуда не пойдешь. Я тебя не пускаю.