Игра судьбы

ГЛАВА XXVIII

ПИКНИК В ПОДЗЕМНОМ МИРЕ

Аид покинул квартиру Персефоны, телепортировавшись в Олимпию. Он ненавидел, что ему пришлось вернуться, ненавидел, что ему пришлось предстать перед Зевсом, но это было необходимо, и, как он и подозревал, Деметра уже прибыла. Он мог слышать ее голос за пределами офиса Зевса.

— Он не может получить мою дочь, Зевс! — воскликнула она. — Я уморю голодом твой народ, если ты позволишь ему оставить ее!

Когда Аид вошел, она повернулась к нему лицом. Лицо Деметры менялось, когда она была в ярости. Аид представлял, что Персефона часто это наблюдала. Ее глаза, казалось, впились в лицо и потемнели. Она наклонилась вперед, ссутулив плечи, как будто вес ее ярости был слишком велик, чтобы справиться с ним.

— Ты!

— Убей всех, Деметра, это только сделает меня более могущественным.

— Аид, — сказал Зевс, сидя за своим дубовым столом. — Правда ли то, что говорит Деметра? Ты соблазнил ее дочь?

— Я не соблазнял ее, — сказал Аид. — Она не раз добровольно приходила ко мне.

Он свирепо посмотрел на Богиню Урожая, и она ответила ему свирепым взглядом.

— Лжец! Отметина на ее запястье говорит мне об обратном.

Зевс посмотрел на Аида, ожидая его ответа.

— Она пригласила меня за свой столик. Метка была поставлена справедливо.

— Это звучит так, как будто Персефона приняла свои собственные решения, Деметра, — сказал Зевс.

— Она моя дочь, Аид! Я имею право решать ее судьбу!

Аид смотрел не на богиню, а на своего брата.

— Она дочь Деметры, — сказал Аид, — но ей суждено стать моей женой. Судьба вплела ее в мое будущее, и Деметра вмешалась.

Было мало вещей, которые пугали Зевса, но Судьбы были одними из них.

— Это правда, Деметра?

Он посмотрел на богиню, ожидая ее ответа, но вместо нее ответил Аид. Он был готов к тому, что все это закончится.

— Это было то, чего потребовала Судьба в обмен на то, что она подарила ей дочь.

— Я никогда не поверю, что она пришла к тебе добровольно!

Деметра кипела.

— Будь прокляты Судьбы.

— Я уверен, что Геката была бы счастлива свидетельствовать от моего имени, — добавил Аид.

— В этом не будет необходимости, — сказал Зевс, и он знал, что его брат не хотел выглядеть так, как будто он сомневается в Богине Колдовства. У них была старая дружба, древняя дружба, и точно так же, как Аид полагался на ее совет, так же полагался и Зевс.

— Деметра, я не удовлетворю твою просьбу. Похоже, твои желания не совпадают с волей Судеб.

Ярость Деметры усилилась, и массивные корни прорвались сквозь мраморный пол Зевса. Аид наложил свою магию, как сеть, окутав все место тенью, ослепив богиню и Зевса. Однако их битва была недолгой, так как удар молнии Зевса разделил их. Их магия исчезала.

— Я не буду посредником в детских ссорах между вами двумя, — сказал Зевс. — Мое слово — закон, и вы оба будете его соблюдать.

Аид сверкнул глазами. Детские ссоры? Не было ничего детского в его любви к Персефоне, ничего детского в гневе Деметры. Тем не менее, он был благодарен Зевсу за то, что тот встал на его сторону, хотя в конце концов это мало что значило. Персефона была сама по себе, у нее была свободная воля. Если бы она захотела, она могла бы уйти от него.

— Есть еще один вопрос, который мы должны обсудить, — сказал Зевс. Аид не думал, что это возможно, но настроение в комнате омрачилось. — Богиня не рождалась столетиями. Есть ли у нее какая-нибудь сила?

— Не о чем говорить, — быстро ответила Деметра. Аид впился в нее взглядом. Она ответила слишком быстро.

Зевс посмотрел на Аида. Он должен был бы ответить правдиво.

— Ее сила дремлет. Она не проявляет способностей..

— Хм.

Зевс был спокоен, всегда с подозрением относился к новым богам. Было только справедливо, что он боялся восстания, подобного тому, которое он возглавил против их отца.

— Я хочу встретиться с ней.

— Нет.

Они вдвоём ответили мгновенно.

Глаза Зевса вспыхнули.

— У Персефоны пока нет желания принимать свою Божественность, — объяснил Аид. — Слишком раннее знакомство с Олимпией может отпугнуть ее. Мы никогда не узнаем, насколько по-настоящему могущественной она является.

Его брат изучал его.

— Пусть всё остаётся так, как есть, — сказал Аид. — Геката будет тренировать ее, и когда ее силы начнут проявляться…Я сам приведу ее к тебе.

Это был единственный способ, которым он позволил бы встрече состояться. Это было неизбежно, но это было бы неизбежно, если бы он был рядом с ней.

Глаза Зевса сузились, а затем он усмехнулся.

— Вечный защитник, брат. Очень хорошо, как только она покажет свою силу, ты приведешь ее ко мне.

Он на мгновение замолчал, положив руку на живот, и покачал головой.

— Богиня, маскирующаяся под смертную журналистку. Неудивительно, что ты влюбился, Аид.

Как только они оказались за пределами кабинета Зевса, Деметра повернулась к нему.

— Твоя жизнь может быть сплетена с жизнью моей дочери, но это не значит, что вы должны были любить друг друга.

— Я всегда буду любить ее, — сказал Аид. Это было единственное, что он мог пообещать. — И я забочусь о том, что люблю.

— Если бы тебе было не все равно, ты бы никогда не прикоснулся к ней. Она — Дочь Весны!

— И Королева Тьмы, — возразил Аид. — Если ты хочешь сердиться на кого-либо, сердись на себя. Это ты посеяла семя ее предательства, ты еще больше оттолкнула ее своей тиранией, ты оставила ее бессильной и напуганной. Она заслуживает верности, свободы и власти.

— И ты думаешь, что можешь дать ей это? Король Смерти и Тьмы?

— Я думаю, она может взять это сама, — ответил он и исчез, оставив Деметру наедине с ее яростью.

***

В последующие недели Аид пытался отвлечь Персефону от гнева ее матери, но она, казалось, становилась все более угрюмой. Чаще всего он видел это, когда она думала, что он не смотрит — за мгновения до того, как он удивил ее, появившись в библиотеке, пока она читала, или непосредственно перед тем, как она покинула дворец на прогулку, или ранним утром, когда она вставала раньше него, чтобы принять душ и одеться.

Она создавала дистанцию между ними. Он чувствовал, как она растет, дергая за нити, которые связывали их навечно, и это причиняло боль.

Он нашел ее стоящей перед своим все еще заброшенным садом. Ему было неприятно видеть ее здесь, уставившейся на этот клочок земли, который стал так много значить для них обоих.

Он обнял ее за талию и притянул к себе.

— Ты в порядке? — спросил он, его голова упала ей на плечо.

Она не ответила, и тяжесть в его животе стала острой и пронзительной. Она повернулась в его объятиях, глядя на него снизу вверх, и у него возникло ощущение, что она хочет его о чем-то спросить. Вместо этого она ответила ему.

— У меня просто стресс. Экзамены.

Он изучал ее испытующим взглядом.

— Персефона, ты можешь рассказать мне все, что угодно.

Она нахмурилась, как будто не верила ему, и Аид почувствовал, как внутри его груди все увяло, как цветок, выставленный на слишком яркое солнце.

Он сомкнул руку на ее запястье, где отметина покрывала ее кожу.

— Ты беспокоишься о контракте? — спросил он.

Она отвела взгляд.

Он не знал, что сказать; контракт был обязательным. Условия должны были быть выполнены. Он не мог утешать ее обещаниями, что все будет хорошо, когда знал, чего она хочет — способности перемещаться между мирами. Это была реальность, с которой он смирился, что его любви к ней никогда не будет достаточно. Ей нужна свобода.

— Пойдем, — сказал он. — У меня есть для тебя сюрприз.

Он взял ее за руку, переплел их пальцы и потянул ее в сторону открытого поля за пределами сада. Они шли некоторое время, войдя в лес на другой стороне поля. Он не пошел по намеченному пути, пробираясь между деревьями к лугу, где было расстелено одеяло и ждала корзина с едой.

— Что это? — спросила Персефона, глядя на Аида.

— Я подумал, что мы могли бы пообедать, — сказал он. — Пикник в Подземном мире.

Она с подозрением приподняла бровь.

— Ты упаковал корзину?

— Я… помогал, — сказал он. — Я даже испек печенье.

Персефона ухмыльнулась.

— Ты испек печенье?

— Ты слишком взволнована, — сказал он. — Понизь свои ожидания.

Но она уже мчалась к одеялу. Она упала на колени и открыла корзину, копаясь внутри, пока не нашла то, что искала — маленький пакетик шоколадного печенья. Аид потрудился над ними. Прошлой ночью на кухне у него ушло несколько часов, и он устроил такой беспорядок, что Милан, шеф-повар, был очень недоволен.

Персефона села, скрестив ноги, и открыла пакет.

— Ты знаешь, что это на десерт, — сказал Аид, опускаясь на одеяло.

— И? Я взрослая. Я могу съесть десерт на обед, если захочу.

Аид усмехнулся и вытащил оставшиеся продукты, которые он упаковал, — мясо и сыры, фрукты и хлеб. Наконец, бутылка вина и его фляжка. Он не был в восторге от еще одного вечера, проведенного за употреблением перебродившего винограда.

Он отправил в рот кусочек сыра и отпил из фляжки, пока Персефона откусывала печенье. Она громко хрустнула, и Аид вздрогнул. Они были совсем не похожи на печенье, которое они готовили вместе. У нее были мягкие, жевательные, восхитительные, тающие во рту. А его были твердыми и как бы подгоревшими.

— Тебе не обязательно это есть, — заверил ее Аид, пока она продолжала хрустеть.

— Нет, это лучшее печенье, которое я когда-либо пробовала.

Аид приподнял бровь.

— Тебе не обязательно лгать.

— Я не лгу.

Она не лгала, но он не понимал. Он знал, что это печенье было ужасным.

— Они лучшие, потому что их сделал ты.

Аид фыркнул.

— Я серьезно, — сказала она. — Никто никогда раньше ничего для меня не готовил.

Аид уставился на нее на мгновение, и внезапно именно он почувствовал себя нелепо из-за того, что не принял ее слова как должное.

— Я рад, что они тебе нравятся, — сказал он тихим голосом.

Они сидели в тишине. Персефона продолжала есть его печенье, а он продолжал пить. Через мгновение она поднялась на колени.

— Ты хочешь кусочек?

Она подошла к нему и протянула руку, зажав в пальцах печенье. Аид схватил ее за запястье и откусил печенье. Это было именно то, что он ожидал, твердое и пресное, лишь слегка приторное. И все же ему нравилось, если ей это нравилось. Пока он жевал, ее взгляд опустился на его губы, и он приподнял бровь.

— Голодна, дорогая?

Он не был уверен, как она ответит, учитывая ее недавнюю печаль, но когда она подняла на него глаза, он увидел в них тоску.

— Да, — ответила она.

Он наклонился, чтобы прижаться губами к ее губам. Некоторое время они сохраняли дистанцию, целуясь. Аид наслаждался этим, ощущая нарастающее внутри него желание, сопротивляясь желанию заключить ее в свои объятия и прикоснуться к ней. Он провел языком по ее рту, и как раз в тот момент, когда он собирался притянуть ее к себе, он оттолкнул ее, когда между ними пролетел мяч, за которым последовали Цербер, Тифон и Ортрус.

— Извините!

Голос Гекаты донесся из-за деревьев.

Аид вздохнул, а Персефона хихикнула.

— О, пикник! — сказала Геката, появляясь на поляне.

— Аид испек печенье! — сказала Персефона. — Не хочешь попробовать?

Геката не скрыла своего явного удивления и посмотрела на него.

— Ты сам испек?

Он сердито посмотрел, и Персефона, которая либо не замечала его очевидного дискомфорта, либо ей было все равно, сказала:

— Я научила его!

Геката рассмеялась и взяла печенье. Аид почувствовал некоторое облегчение. Может быть, она уйдет, и они с Персефоной смогут вернуться к поцелуям.

За исключением того, что у Персефоны были другие идеи.

— Посиди с нами!

— О, я не хочу вторгаться…

«Определённо нет», — подумал Аид.

— В корзине есть еще еда, и Аид принес вино!

Эти двое посмотрели на него, и он вздохнул, смягчаясь.

— Да, присоединяйся к нам, Геката.

Персефона порылась в корзине, протягивая Гекате разнообразные кушанья, в то время как Аид наливал богине бокал вина.

Цербер, Тифон и Ортрус вернулись, и все трое сражались за свой красный шар.

Они пробыли там недолго, когда Аид почувствовал магию Гермеса.

— Чертовы Судьбы, — пробормотал он, привлекая внимание Персефоны и Гекаты.

— О, Аид!

Гермес запел, появившись на поляне.

— О, пикник!

— Тебе что-то нужно, Гермес?

Спросил Аид, сжав челюсти, расстроенный тем, что вечер, который он запланировал для него и Персефоны, превратился в этот… цирк.

— Ничего такого, что не могло бы подождать, — сказал он. — Это печенье?

— Их сделал Аид! — сказала Персефона.

Гермес опустился на колени на одеяло, а Аид наблюдал, как Персефона предлагает еду и вино, улыбается и смеется, и его разочарование из-за того, что их вечер прервали, уменьшилось, потому что она была счастлива. Он также обнаружил, что не так уж сильно возражает против компании, хотя мог бы обойтись и без поддразниваний Гермеса.

Они провели долгое время в лесу вместе, пока свет Подземного мира не померк и ночь Аида не осветила небо. Когда они ушли, он и Персефона бок о бок пошли обратно во дворец. Они не соприкасались.

— Спасибо тебе за сегодняшний вечер. Я знаю, что все пошло не так, как планировалось.

Аид усмехнулся.

— Это было совсем не так, как я себе представлял.

Они остановились, укрытые садом сразу за крепостью Аида, и посмотрели друг на друга.

— Если бы Геката не бросила этот мяч нам в лицо, я бы продолжал целовать тебя, — сказал он, и его рука поднялась, чтобы обхватить ее лицо.

— Уже слишком поздно? — спросила она. — Чтобы целовать меня?

Аид мгновение смотрел на нее, поглаживая большим пальцем ее щеку. Он шагнул ближе.

— О чем ты просишь, моя дорогая?

— Я не сожалею, что Геката прервала нас, — сказала она. — Но я все еще хочу этот поцелуй и все, что последует за ним.

— Я только сожалею, что ты не попросила меня раньше, — сказал он, выполняя ее просьбу. Его губы коснулись ее губ, и он привлек ее к себе, занимаясь с ней любовью под звездами в саду за пределами своего дома.