Игра судьбы

ГЛАВА XXX

ШУЛЕР

День спустя Аид стоял перед Танталом с двузубцем в руке. С тех пор как Аид появился в своем кабинете, душа пристально смотрела на него. Он не выказал никакого раскаяния за свое обращение с Персефоной, хотя Аид не был удивлен. После многих лет борьбы с истинным злом он пришел к пониманию того, что не все, кто испытал вечную пытку, изменятся.

Иногда это делало их только хуже.

— Ты хотел, чтобы я почувствовал отчаяние, голод и одиночество, — сказал он, вертя двузубец в руке. — Сказать тебе, что я чувствую в этот самый момент?

Аид направил заостренные концы на душу, один нацелился на его грудину, а другой — на пупок.

— Я чувствую онемение, — прошипел он. — Ты знаешь, что значит чувствовать это, смертный король?

В глазах Тантала появился блеск, а губы дрогнули, когда он начал ухмыляться.

Да, подумал Аид. Улыбнись моей боли. Твоя пытка будет сладкой.

— За последнюю неделю я почувствовал то, чего никогда раньше не чувствовал. Я, вечный бог. Я умолял любовь всей моей жизни остаться. Я изголодался по сну без нее рядом со мной. Я один. Я чувствую то, что ты утверждаешь, Тантал.

Смертный начал смеяться, и это было ужасающее кудахтанье, хриплое и прерывистое.

Аид надавил на двузубец, и заостренные края вонзились в его кожу. Мужчина все еще смеялся, когда начал булькать и кашлять, забрызгивая кровью лицо Аида.

Бог Мертвых и глазом не моргнул.

— Знаешь, откуда я знаю, что ты никогда ничего подобного не чувствовал?

Аид продолжил.

— Потому что ни один мужчина не стал бы смеяться в лицо этой боли, даже ты, ублюдок, которым ты являешься.

Аид всадил двузубец прямо в тело Тантала, и тот застрял в стене позади него.

— Мой господин.

Аид обернулся и увидел Илиаса, стоящего в дверном проеме. Сатир равнодушно взглянул на мертвого смертного, приколотого к стене Аида. Это не было необычным зрелищем ни для одного из них.

— Сизиф прибыл. Он ждет вас в Бриллиантовом люксе.

Это заняло недели, но обещание Аида заключить сделку, наконец, заманило смертного в Невернайт.

— Должен ли я вызвать помощников? — спросил он, снова глядя на Тантала.

Аид нахмурился. Он устроил беспорядок.

— Нет, — сказал он. — Я верну его после того, как он сгниет, и снова буду пытать его.

Аид начал смещаться, когда Илиас снова остановил его.

— Возможно, это тот вид, к которому ты стремишься, — сказал он, — но ты действительно выглядишь так, будто только что кого-то убил.

Аид уставился на свою одежду, забрызганную свежей кровью. Он мог бы оставить это, возможно, это послужило бы предупреждением Сизифу, за исключением того, что Аид знал, что сейчас мало что может напугать смертного. В конце концов, он дважды сбегал от Аида. Бог щелкнул пальцами, восстанавливая свой первозданный вид, прежде чем телепортироваться в Алмазный люкс.

Как и другие люксы, он отличался роскошью. Стены без окон были украшены современным монохромным искусством. Люстра, усыпанная мерцающими кристаллами, висела в центре комнаты, а под ней ряд черных кожаных диванов, стоящих друг напротив друга, мраморная плита, превращенная в стол, разделяла их.

На одном из диванов сидел мужчина. Он выглядел немного грубовато, его борода была далеко не такой аккуратной, костюм не так хорошо сшит, золото, отягощавшее его пальцы, исчезло, а к коже прилип запах рыбы и соли.

В предыдущие недели Аид представлял себе этот момент совсем по-другому. За его желанием увидеть смертного, заключенную в тюрьму в его царстве, стояло больше импульса, потому что ему грозила опасность потерять Персефону. Он чувствовал отчаяние и решимость и рассматривал поимку Сизифа как утверждение своего будущего.

И он догадывался, что в каком-то смысле это все еще было правдой.

Это было его будущее. Он был Богом Мертвых, карателем.

— Скажи мне, смертный, — сказал Аид. Голова Сизифа резко повернулась к нему, и он вскочил на ноги.

— Что убедило тебя прийти?

— Милорд, я не знал, что вы прибыли.

Аид подошел к бару и налил себе выпить. Он повернулся к Сизифу, глаза которого не отрывались от него.

— Ну? — спросил он.

Мужчина издал хриплый смешок.

— Ну, ты предложил бессмертие.

Аид осушил свой бокал и налил еще, больше ничего не сказав.

Он сел напротив Сизифа, который откинулся на подушки. Аид проявил колоду карт. Все карты, использованные здесь, были одинаковыми, черными и золотыми, картинка на обороте изображала Судьбы, прядущие, измеряющие и перерезающие Нить Судьбы.

Это был подходящий образ для этой пары.

Сизиф сидел на краю дивана, расставив колени и свесив руки между ними.

— Блэкджек, — сказал он, перетасовывая карты. Он мог сказать, что звук щелкающих карт заставил смертного занервничать. Его пальцы подергивались.

— Одна игра, Сизиф. Ты уже потратил достаточно моего времени впустую.

— Шансы пятьдесят на пятьдесят, — ответил смертный. — Ты так уверен в себе?

Аид не ответил, раздавая им каждому по две карты. Сизиф потянул их своими пухлыми пальцами, но как только он начал приподнимать край, Аид остановил его.

— Прежде чем ты раскроешь свои карты, — сказал он. — Я хотел бы знать почему.

— Почему, что?

— Почему ты убежал от смерти?

— Ты вряд ли можешь винить меня, когда представилась такая возможность, — сказал он.

Аид знал, что он имел в виду веретено, которое дал ему Посейдон.

— Это не ответ, Сизиф, — сказал Аид.

— На что ты надеялся, продлевая свою жалкую жизнь?

— Жалкую?

Лицо Сизифа покраснело.

— Я был на пороге империи, а потом пришел ты и забрал все это. Почему бы не бросить тебе вызов? Что это может означать в моей загробной жизни? Ты уже приговорил меня к Тартару.

— Хм.

Взгляд Аида упал на карты перед ним, пальцы приготовились перевернуть.

— Почему ты спросил? — спросил Сизиф с ноткой истерии в голосе. — Зачем требовать ответа?

Аид решил промолчать, но пассивный страх Сизифа перед Тартаром разозлил его, поэтому он ответил.

— Потому что, Сизиф, твое существование в Тартаре будет всем, чего ты когда-либо боялся, всем, что когда-либо злило тебя. Ты получишь свою империю, а потом будешь терять ее, снова, и снова, и снова.

Аид перевернул свои карты — король и туз, двадцать одна. Идеальная партия.

Его глаза поднялись на Сизифа.

— Раскрывай свои карты, смертный.

На мгновение воцарилась тишина, и смертный пошевелился, но не для того, чтобы перевернуть свои карты, а чтобы вытащить оружие, пистолет.

Обычно Аид находил подобные проявления забавными, но, услышанное от Сизифа, привело его в ярость. Его глаза потемнели, и пистолет расплавился в руке смертного, покрывая его кожу горящим металлом. Его крики наполнили комнату, пронзительные и мучительные. Он упал на колени, подняв руку вверх, глаза его вылезли из орбит.

Аид вздохнул и наклонился вперед, переворачивая карты смертного.

Пятерка треф и червовая девятка — четырнадцать.

Аид встал, осушил свой бокал и поправил пиджак. Сизиф прижал руку к груди, потный и тяжело дышащий. Он посмотрел на Аида с ненавистью в глазах.

— Шулер, — обвинил он.

Аид ухмыльнулся.

— Играю по твоим правилам.

Он щелкнул пальцами, отправляя Сизифа в Тартар, и вышел из комнаты.

***

Неделю спустя Аид оказался в лаборатории Гефеста. Он откладывал это как можно дольше, страшась своего возвращения к Богу Огня после того, что он попросил его сделать всего несколько недель назад.

Когда бог вручил ему маленькую коробочку, Аид заглянул внутрь. Кольцо, которое он заказал, лежало на подушечке из черного бархата. Это была красивая, изящная работа, несмотря на многочисленные цветы и драгоценные камни, украшавшие кольцо, и оно вызвало боль и смущение, которые он испытывал, потеряв Персефону. Возможно, если бы он не был таким самонадеянным, возможно, если бы он не заказал это кольцо, он бы заполучил ее сейчас.

— Это прекрасно, — сказал Аид, закрывая коробку. — Но мне это больше не нужно.

Аид встретился взглядом с Гефеста, и бог поднял брови.

— Я щедро заплачу тебе за твою работу, — продолжил Аид, протягивая руку. Он вернул кольцо Гефесту.

— Ты не возьмешь его?

Аид покачал головой. Это был символ того, что у него могло бы быть, будущего, которого больше не было на горизонте, и ему было невыносимо видеть это или знать, что оно существует в том же царстве, что и он.

— Я не буду спрашивать тебя, почему ты больше не хочешь кольцо. Я могу догадаться, — сказал Бог Огня. — Но я не приму плату за то, что ты не хочешь хранить.

— Ты бы предпочел, чтобы я взял его?

— Нет.

Гефест улыбнулся.

— У меня такое чувство, что оно окажется в океане, и я сомневаюсь, что ты попросишь Посейдона вернуть его, когда оно тебе снова понадобится.