Кровь дракона. Искры на ветру

Глава 10 Пришло время

Все собрались в драконятнике, окружив гнездо плотным кольцом. Я затаила дыхание, кусая ногти, но остальные переживали не меньше. Иней побелел точно снег, а на его щеках горели пунцовые пятна, Берта сжимала и разжимала пальцы, и искры сыпались с них как огненный дождь. Рони так вообще был близок к обмороку, но присутствие Изольды Торсон, властной бабули, заставляло его держаться.

Она всех нас построила — заставила сделать генеральную уборку гнезда, провела ревизию кухни и осталась крайне недовольна тем, как питается ее Роничка. Пыталась раскритиковать еще и форму, но обломала о Хильду зубы. Было любо-дорого смотреть, как невозмутимо и стойко наша прекрасная экономка дала ей отпор — с такой изысканной вежливостью, что это граничило с хамством. Изольда заняла комнату Ингрид, несмотря на старания Рони. В ход шли и просьбы, и шантаж, и даже угрозы. Дескать, аура в комнате плохая, девушка, что жила в ней, тронулась умом. Бабуля была непреклонна. Не для того она тащилась через всю страну, чтобы отбыть на следующий день. Нет, она должна убедиться, что с ее драгоценным внуком все в порядке, раз уж он, с какой-то дури, решил променять столичную академию на провинциальную глушь.

Я бы на его месте тоже сбежала. Хорошо, что моя бабушка совсем не такая. Камилла остановилась в комнате в хозяйственном крыле, не желая никому докучать. Она предложила Хильде помощь и с радостью погрузилась в хозяйственные дела. Вытрясла у Изольды материальную помощь бедным студентам, съездила в город, и теперь все мы ели с тончайшего фарфора. Правда, пару тарелок уже расколотили, но людей в Драхасе стало меньше, так что к железным мискам вернемся не скоро.

— Начинается! — пискнул Рони, цепляясь за Туча, и тот снисходительно похлопал его по плечу.

— Молодой человек, — тут же раздался голос Изольды, который надоел мне до зубовного скрежета. — Соизмеряйте силу хлопка. Вашими руками можно гвозди заколачивать.

— Прошу прощения, — кротко повинился Туч.

Яйцо Рони дернулось, и по темно-зеленой скорлупе пробежала трещина.

— Подойди к нему, — скомандовал Элай. — Ты должен быть рядом. Только не помогай, пусть выберется сам.

Рони перелез высокий бортик, присел рядом с яйцом, погладил зеленую чешую и пробормотал что-то ласковое — про сильного дракона, высокое небо и скорую встречу.

— И мое! Мое тоже шевелится! — ахнула Берта и ринулась в гнездо.

— Так обычно и происходит, — сказал Элай. — Драконята появляются одновременно. Они словно чуют друг друга.

— Просто отстающих выпихивают из гнезда прямо яйцом, — прогудел Туч. — Шансов на выживание ноль.

— Они будут драться? — испугалась я.

— Традиция, — кивнул Элай. — Но не переживай, у нас проигравших не будет. Это важно для правильного развития дракона — все они с рождения будут чувствовать себя победителями.

Мое прекрасное синее яйцо мелко задрожало, и я кинулась к нему, забыв обо всем.

— Только не помогай! — крикнул мне вслед Элай. — Пусть сам выбирается!

Я присела рядом с яйцом, положила дрожащие ладони на шершавую скорлупу, и оттуда что-то толкнулось, требовательно и сильно.

— Хороший мой, — бормотала я, не вдумываясь особо в слова, — я так тебя жду…

Переглянулась с Рони и поймала растерянную улыбку. Иней курлыкал возле беленького яичка, и красные пятна румянца расползлись на все его лицо.

— Мы словно вместе рожаем, — прокомментировала Берта, и ее яйцо вдруг раскололось пополам, выпуская маленького серо-зеленого дракона с едва заметными красными крапинками на крыльях. — О-о-о! — протянула она с восхищенным умилением. — Какой славный! Какой красивый! Вы посмотрите, какой размах крыльев!

Малыш и правда растопырил крылья, зафыркал, а Туч заботливо протянул Берте ведро.

— Покорми его, — посоветовал он.

— Кто испортил воздух? — возмутилась Изольда.

— Я от волнения, — виновато пробормотал один из братьев-вонючек, взволнованно постучав по яйцу. — Ты там как, собираешься выходить?

А дальше я не слушала, и видела перед собой только темно-синее яйцо с волнистыми узорами, которое дрожало и трескалось, выпуская наружу новую жизнь.

— Какой ты…

Страшненький, если честно.

Большая голова на хрупкой шейке, беззащитное тельце, покрытое мягонькой чешуей. На ощупь как перышки Барри. А крылья тонкие, полупрозрачные, синие-синие, как вечернее небо, а когти на сгибах черные, и черные шипы проклевываются на хвосте. Малыш завилял хвостиком, открыл глаза — ясные и голубые, и я пропала.

— Ты мой хороший, — забормотала, смаргивая внезапно подступившие слезы. — Ты мой бесценный. Я назову тебя Тау, в честь самой синей краски на свете. Мы с тобой знаешь как полетим?

Туч подсунул мне ведро, и я, нащупав рыбешку, протянула ее моему дракоше. Он жадно схватил рыбку, и серебристое тельце исчезло в голодной пасти.

— Какой ты проглот! — рассмеялась я, а Тау подставил голову мне под ладонь и зажмурился.

— Боже мой! — ликовал рядом Иней. — Вы поглядите, какая красавица! Какие линии, крылья, а хвостик!

Я мельком глянула на белую дракошу, и та пустила смачную отрыжку.

— А какой аппетит! — не унимался Иней. — Она идеальна!

Мы оставались в гнезде, знакомясь с дракончиками, пока Элай не скомандовал:

— На выход.

Сердце зашлось от волнения. И вот это синее чудо с тонкой шейкой должно будет отстаивать свое право на жизнь?

Я оглядела драконов, определяя самых опасных противников моему Тау. Белая Снежинка кажется хрупкой, но характер у нее явно не сахар — вон как глаза щурит, стерва. Дракон Берты самый крупный, пожалуй. И вылупился первым. У него было больше времени адаптироваться. А у братьев-вонючек и драконы держатся вместе. Неужели будут нападать группой? А Рони, такой интеллигентный мальчик, воспитанный авторитарной бабушкой, а дракон у него, сразу видно, хамло. Рожа бандитская, как будто не ему читали все эти книжки…

— Покажи им всем, — сказала я Тау. — Мы с тобой маленькие, но сильные. Ты сможешь, я знаю. Ты мой чемпион.

— Выходим, — повторил Элай.

И я, поднявшись и погладив на прощание Тау, который вытянул ко мне шею, точно котенок, выбралась из гнезда.

— Вас не должно быть видно, — добавил Элай. — Иначе драконы будут ждать подмоги от мамы. Они должны надеяться на себя.

Скрепя сердце, я спряталась с остальными за высокой оградой загона, приникнув к щелочке в досках. Драконята жалобно попищали для порядка, потом огляделись, заметили соперников, и драка началась.

* * *

Вив так отчаянно волновалась за своего малыша: кусала губы, подпрыгивала, сцепила пальцы, когда дракон Рони пошел в лобовую атаку.

— Гаси этого утырка! — яростно прошептала Вив, и Элай едва сдержал смех.

Они все там переживали: Роничка чуть не плакал, Иней стоял белый как мел. Братьев Элай отправил подальше, к другому загону, а то глаза режет.

А Туч уже был наготове: развернул щит, тонкий, почти незаметный, и выставил позади драконенка. Подпихнул малость — ровно настолько, чтобы «утырок» почуял достойный отпор.

— Это вообще честно? — возмутился Рони.

— У нас проигравших не будет, — напомнил Элай. — Все драконята должны выйти победителями.

К счастью, у них пока не было зубов и твердых шипов, но малыш Вивианы мотнул головой и боднул в бок Снежинку. Иней схватился за грудь.

— Что ж ты делаешь, гусь синелапый? — просипел он. — Это ж девочка!

Девочка раззявила беззубую пасть и прикусила крыло ящеру Берты. Тот взмахнул хвостом, зеленым в красную точку, и сбил с ног утырка. Дракончики братьев давно сцепились друг с другом и катались одним серо-бурым клубком. Туч едва успевал подставлять щит, выталкивая драконят в центр. Хотя они бы и так не вывалились — высокие бортики гнезда не позволят.

— Но лучше им находиться посередине гнезда, — прокомментировал профессор Денфорд, появившись сзади как тень. — Позиция лидера.

Были у Элая соображения насчет правильной позиции, но он не знал толком, как их высказать, чтобы не обидеть Чарльза.

— Так и есть, профессор, — невозмутимо ответил. — Драконята учатся рисковать, отстаивать свое. Формируются установки, которые определят их дальнейшую жизнь. Все сферы, вплоть до борьбы за высокорангового партнера.

Вроде Хильды. За танцами профессора вокруг которой уже было больно смотреть.

Битва драконят тем временем набирала обороты. Писк стоял на весь Драхас, но детеныши отстаивали свое право на жизнь. И малыш Вивианы тоже. Она азартно подпрыгивала, размахивая кулаками. Еще немного — и сама вломила бы и Снежинке, и утырку, которого Рони сперва назвал пафосным Монтгомером, а теперь, в пылу драки, переименовал:

— Монти, мальчик мой, не сдавайся! — умолял он. — Вспомни сказания о великих драконах, что я читал тебе в скорлупу!

— У драконов сильна иерархия, — задумчиво подтвердил Чарльз.

— Как у людей, — согласился Элай. — Тот, кто не боится, получает самочку. Это я, как молодой муж, точно знаю.

— Тебе легко говорить, — фыркнул профессор, обиженно отведя взгляд.

— Мне? — удивился Элай. — Изгнаннику, который шесть лет не мог ни к кому прикоснуться?

— К слову, я слышал, у дамы, прибывшей в Драхас, тоже чешуя, — вспомнил Чарльз. — Наследственность легендарного аркана — преинтереснейший факт, достойный тщательного изучения.

— У меня есть теория, — сказал Элай, пытаясь вернуть разговор в нужное русло. — Брак Камиллы Лорец — мезальянс, заключенный по любви. Быть может, это как-то положительно влияет на наследственность? Она и ее муж отстояли свои чувства.

— Хорошо, когда любовь взаимна, — тоскливо вздохнул Чарльз, и Элай мысленно потер руки — осталось дожать.

— Мне пришлось добиваться Вивиану, — произнес он. — Сколько раз я звал ее на свидание…

— Сколько? — живо спросил профессор.

— Сбился со счета, — признался Элай. — А знаете, что она ответила, когда я в первый раз предложил ей руку и сердце?

— Что?

— Она позволила мне спать на ее балконе вместе с вороной.

Чарльз захихикал, слегка оттаяв.

— Посмотрите на драконов, профессор, — посоветовал Элай. — Они не сдаются. У нас всех тоже есть драконья кровь.

— Но мы, прежде всего, люди…

Устав от этих намеков, Элай развернулся и, склонившись к уху профессора, прошептал:

— Вив рассказала, как испугалась за вас Хильда. Как хлопотала потом над ранением. Вы ей нравитесь, точно. Сделайте еще шаг, а потом еще, если понадобится. Вы слишком рано сдались, профессор, а это не по-драконьи. Даже если она вам отказала, даже если сказала «нет» несколько раз. Нашим женщинам, с драконьей кровью, горячим и пылким, нужен сильный партнер. Уверенный. Который пробует снова и снова.

Чарльз слушал его, затаив дыхание, а потом, морщась, прикрыл ухо ладонью.

— У тебя даже дыхание жжется, — пожаловался он.

— Увы, — пожал плечами Элай, отстраняясь. — Но моя жена не обжигается. Вот как мне повезло.

— Да! — выкрикнула Вив, воздев руки. — Мочи его, Тау!

— Снежинка, кусай!

— На таран, Моня!

— Туч, достаточно, — скомандовал Элай. — Все выходим и поздравляем своего дракона с победой! Других драконят не трогать! Не трогать, я сказал!

Вив уже перепрыгнула бортик, забираясь в гнездо, и подхватила на руки синего драконенка. Она нежно покачала его у груди, поцеловала в чешуйчатый лобик, а Элай вдруг осознал, что очень хочет от нее ребенка. Очень. Вив будет отличной матерью. Быть может, излишне заботливой и тревожной, но если он сам не станет отлынивать от роли отца, то у них все отлично получится.

В груди вдруг запекло, растеклось жаром, и он охнул и схватился за край деревянной дверцы загона.

— Элай, ты в порядке? — донеслось словно из-за стены. — Элайджен! Ах, какой он все же горячий… Кто-нибудь! Ему плохо! Воды!

— Элай!

Голос Вивианы выдернул его из пылающего жерла вулкана. И глаза напротив, сине-зеленые, как морская вода. Боль скрутила судорогой напоследок, будто напомнив, что скоро вернется, и отступила. Дракон спрятался в пещеру, скаля острые зубы.

Выдохнув, Элай вытер испарину с лица, попытался улыбнуться — вряд ли получилось нормально.

А потом его окатило водой.

— Какого ящера⁈ — воскликнул он.

Иней стоял перед ним с пустым ведром, хлопая глазами.

— Сказали — жжется, вот я и подумал…

— Думать — вообще не твое, — отрезал Элай и брезгливо принюхался. — Ты откуда эту воду взял?

— Из поилки, — с готовностью ответил Иней, незаметно отпихивая носком ботинка рыбий хвостик, вылетевший из ведра. — У Сильвы.

— Иди уже с глаз моих, — буркнул Элай и повернулся к Вив.

— Ты как? — взволнованно спросила она, погладив его лицо, и он, поймав ее руку, прижался губами к теплой коже.

— Лучше всех, — заверил он. — Возвращайся к Тау.

— Точно? — с сомнением переспросила она.

— Точно. Приступ был и прошел, все в порядке. Вив, ему ты сейчас нужнее.

Это была гнусная ложь. Никому она не нужна сильнее, чем ему самому. Но приступ закончился, толком не начавшись, как и в прошлый раз, когда Вив оказалась рядом. Может, это ее чешуя защищает?

— Часто с тобой такое? — с холодным любопытством ученого спросил Чарльз.

— Чаще, чем хотелось бы, — ответил Элай.

— Невыносимое жжение, судороги…

Он кивнул.

— Как будто незавершенная инициация, — задумался профессор. — Может, тебе освоить новый навык, который позволил бы обрести еще один знак?

— То же самое я пытался предложить Ингрид, — хмуро напомнил Элай.

— Так-то у тебя полный набор: и стихия, и боевой знак, и легендарный. А первым было кольцо летописца, верно? Может, попробовать что-то творческое?

— Я не стану лепить горшки или танцевать, когда у нас дикари под боком, а впереди государственный переворот, — отрезал он.

Вив рядом, и все прекрасно. Может, эти поганые приступы исчезнут совсем.

— Я что хотел предложить, — вспомнил Элай. — Вы и Хильда. Нужен прорыв.

Чарльз сперва насупился, но потом горько вздохнул.

— Очень нужен, — подтвердил он. — Как думаешь, подарить ей цветы?

— Нет, — качнул головой Элай. — Хватит цветов. Вы уже наверняка надарили ей кучу букетов. Это мило, но мало. Нужно больше инициативы. Свидание. И не с вязанием в хозяйственной части, а что-нибудь опасное и романтичное. Знаете что… А идите-ка вы на пост!

— На сторожевую башню? — ужаснулся профессор. — Это, по-твоему, романтично?

— Да, — уверенно сказал он. — Там холодно и ветрено — есть повод сесть рядом и закутаться в плед. В небе звезды — чем не романтика? Огонек в фонаре, уединение. А еще можете добавить в чай бальзам.

— Это как-то неправильно, — засомневался профессор.

— Хильда — взрослая женщина. Пусть сама все решит. Сделаем вот как: идите к ней и скажите, что я отправил вас ночью на пост. Дескать, не хватает патрульных, что, кстати, чистая правда. У нее глаз дракона, а у вас рана еще не зажила. Я почти уверен, что Хильда предложит свою компанию. Поломайтесь немного для виду и согласитесь. А потом, когда останетесь с ней наедине, вспомните, что в вас тоже течет драконья кровь.

Чарльз нахохлился, став еще больше напоминать ворона Вивианы: черные глаза, клюв здоровенный, и смотрит сердито, как будто ему что-то должны. Может, сказать, чтоб плеснул бальзама побольше?

— Почему ты мне помогаешь? — спросил профессор. — Мы не особо близки. Ты ведь знаешь, я приехал сюда ради Хильды, вовсе не из-за принца-изгнанника. Я даже, честно скажу, недолюбливаю тебя немного. Из-за нее. Потому что ей пришлось пожертвовать привычной жизнью, комфортом, мечтами.

— Я помогаю не вам, а ей, — ответил Элай. — Думаю, Хильда будет с вами счастлива, если только позволит себе это. Она слишком долго жила моими интересами.

Чарльз подумал над ответом и молча пошел прочь. Сердце дракона — коварный аркан. Его обладатель видит избранника идеальным. А вот обратного действия не дает.

Элай потер грудь, где еще саднило от недавнего приступа. У матери было сердце дракона, и пока она была жива, король-отец правил мудро. Ее любовь словно вознесла его ввысь, озарила божественным сиянием. Ему все удавалось, за что ни возьмись: выигранные сражения, расцвет экономики, наследник… А потом она умерла.

Элай поймал внимательный взгляд Вивианы, нянькавшей драконенка, и, улыбнувшись, махнул ей рукой. И так на двоих два легендарных аркана. Хватит с лихвой. Но если однажды у них будет ребенок, то ему бы так хотелось взять его на руки…

Хильда вскоре явилась в драконятник, пылая праведным гневом. Попугай на ее плече расправил белоснежные крылья, тряхнул розовым хохолком и сказал:

— Дур-рак!

— Вот именно! — подтвердила Хильда. — Ты что это вздумал — отправлять Чарльза на пост? Его недавно проткнули насквозь!

— Свежий воздух не повредит, — невозмутимо ответил Элай. — Хильда, людей мало.

— И станет еще меньше, если он свалится с башни! Он у нас единственный профессор, между прочим! Сам потом будешь сочинения проверять?

— Не хотелось бы, — честно признался Элай. — Слушай, ну, иди с ним, если так уж волнуешься.

— И пойду, — воскликнула она. — Что он там высмотрит, по-твоему?

— Др-рахас дыр-ра! — добавил попугай.

— А попугая с собой не бери, — посоветовал Элай. — Продует.

— Без тебя знаю, — отрезала Хильда и, тут же поменяв тон, умилилась: — Ой, дракончики! Какие славные! Какие хорошенькие! Иней, а у тебя совсем белая, как мой попугай!

— Еще один потенциальный жених для Снежинки, — съязвил Рони.

— Отвалите от моей девочки, — потребовал Иней. — Вырастет — сама все решит.

И то верно — всему свое время, тут Элай был с ним согласен. Вдруг у его детей проявится чешуя как у матери, и тогда он сможет их обнять? Правда, это случится только после их инициации…

Элай мысленно надавал себе оплеух и, подойдя к гнезду, погладил синего дракончика Вивианы.

Ему и так несказанно повезло. Нечего раскисать.