Кровь дракона. Искры на ветру

Глава 20 По праву

Совет собрался на удивление быстро, как будто все эти мужчины, облеченные властью, прятались где-то в потайных коридорах дворца, которыми тот был изрыт точно муравейник.

Элай заранее занял кресло в голове стола, не забыв перед этим подвинуть такое же для Вивианы.

— Моя жена, — представил он ее первым делом и по взглядам, которые скрестились на их сплетенных пальцах, понял, что это правильно.

— Значит, твое пламя ее не обжигает? — спросил Чезарь Мареска.

Ему не нашлось кресла, и он стоял позади Луциана Крауфа, который занимал место в совете задолго до того, как Элай покинул дворец. Он помнил еще нескольких мужчин — изрядно поседевших и обрюзгших за годы его ссылки, но половина советников была ему незнакома.

Они смотрели на него так, словно пытались разобрать на части. Снять и пропотевшую после перелета рубашку, содрать кожу вместе с драконьими знаками, заглянуть в самую душу, взвесить ее и понять, что он из себя представляет.

Казалось, они с Вив попали еще в одну западню, и здесь ее чешуя не поможет.

— Мой огонь больше никого не обжигает, — подтвердил Элай. — Если только я этого не захочу. Я получил еще один знак, который уравновесил драконью кровь.

Привстав, он протянул старому другу руку, и тот, подойдя ближе, осторожно ее пожал, а после, расплывшись в улыбке, обхватил обеими ладонями и энергично потряс.

— Не жжется! — изумился Чезарь. Забывшись, а может, специально допустив фамильярность, он воскликнул: — Проверьте сами!

Советники потянулись один за одним, и, пожимая им руки, Элай думал, что пока все идет очень даже неплохо.

— И какой же новый знак получил… наш принц? — поинтересовался тучный мужчина с черными угольками глаз.

— Сердце, — ответил Элай.

Взгляды советников сошлись теперь на Вивиане, и Элай пожалел, что не может прикрыть ее от любопытных глаз. Но она держалась с молчаливым достоинством.

— Риан, так у тебя еще один легендарный знак? — ахнул Чезарь, слегка переигрывая. — Давненько на престоле не было короля, осененного такой благодатью дракона!

— Еще скажите, что он может превращаться в ящера, — фыркнул один из советников, худой и юркий как ящерица. Он раздраженно побарабанил пальцами по столу, демонстративно отпустив когти и царапая благородное красное дерево.

— Хватит с нас королевы с хвостом, — заявил другой, убеленный сединами дед.

— Кстати, где она? — не отставал тот, с когтями, и с преувеличенным ужасом схватился за грудь, когда ему сообщили о смерти Сивилл.

— А второй Риан? — спросил еще один советник, с тонким бледным лицом. — Король назвал преемником младшего сына!

— Это не так, — возразил Луциан. — Король бредил и видел перед собой старшего. Он просил показать крылья, которых у младшего Риана точно нет. К слову, обстоятельства смерти короля вызывают сомнения…

Советники принялись спорить, а Элай повернулся к Вив, погладив ее прохладные пальцы.

— Есть хочу, — тихо пожаловалась она.

— Я бы тоже не отказался, — пробасил из-за плеча Туч, решивший взять на себя обязанности королевского охранника.

— Мы требуем освобождения из-под стражи принца Риана, наследника трона! — разорялся когтистый. — Расследовать трагическую смерть королевы Сивиллы! Ее убийца должен взойти на плаху! Не сносить ему головы!

— Я бы не торопилась с поспешными решениями, — Хильда вошла в зал совета с такой уверенностью, словно была одним из его членов.

За ней вошел статный блондин в черном камзоле с приметным знаком в виде глаза, вышитым поверх рукава. Королевский дознаватель. Глаз дракона рождает не только гениальных живописцев, иногда этот знак позволяет видеть недоступное другим. Но сейчас Элай надеялся, что дознаватель посмотрит не слишком глубоко.

Коротко поклонившись Совету, мужчина повернулся к Элаю и дальше обращался только к нему.

— Есть основания полагать, что роковой удар, прервавший жизнь королевы Сивиллы, был нанесен ее сыном, принцем Тирианом, — сразу перешел он к делу.

Его фраза взорвала повисшее было в зале молчание.

— Невозможно!

— Заговор!

— Фальсификация!

— Орудие преступления найдено рядом с телом. На рукоятке инкрустация в форме инициалов принца, — невозмутимо продолжал дознаватель.

— Кто угодно мог взять этот нож! Риан разбрасывал их, где придется!

— Подлог!

— Подставили!

— Также имеется служанка, которая видела, как королева заходила в свои покои с принцем Тирианом, — добавил дознаватель, сохраняя ледяное спокойствие.

— Девка лжет, — сказали уже тише.

— С чего бы ему убивать собственную мать? — рявкнул когтистый. — Что за бред?

— Также имеются показания целого ряда жертв, пострадавших от вспыльчивости принца и негативного проявления знака скульптора, — скучающим тоном произнес дознаватель. — Есть неопровержимые доказательства, что в его случае драконья кровь взяла верх, и инициация имела крайне негативные последствия, необратимо разрушившие личность.

На это ни у кого не нашлось возражений, и советники притихли. А Элай с восторгом и ужасом понял — они вполне допускают возможность того, что королеву убил ее собственный сын. Совсем, что ли, Риан рехнулся? И что еще за такие жертвы?

— Это скандал, — вздохнул старик, промокнув слезящиеся глаза. — Невозможно признать короля сумасшедшим.

— Слухи уже расходятся. А хорошенькие служанки разбегаются из дворца как мыши с тонущего корабля. Где это видано! В королевском дворце не найти пригожую девку! — с искренним возмущением выдал молчавший до этого советник с напомаженными темными волосами.

— Тириан и не король, — напомнил Чезарь. — Мы не приносили ему присягу.

— О чем вообще спор? — раздраженно вздохнул Луциан, побарабанив тонкими пальцами по столу, и его аккуратно подстриженные ногти не оставляли царапин. — На одной чаше весов младший принц, садист и убийца, на другой — старший, наследник престола по праву, с легендарными знаками и красоткой-женой.

— И армией красноперых, — веско обронил тучный. — Наш совет — профанация, не так ли?

— Не так, — ответил Элай. — Я не собираюсь упразднять совет и вовсе не стремлюсь брать бремя власти лишь на свои плечи. Но нас ждут большие перемены.

Два года спустя

Письмо доставили специальной почтой, и Элай, вскрыв конверт, запечатанный сургучом с оттиском змеи и чаши, пробежался взглядом по неожиданно пространному тексту. Обычно письма из лечебницы, где содержался Тириан, были весьма лаконичны и напоминали сухой отчет, аналогичный тому, что лекарь давал о состоянии Инея: без изменений.

Но теперь…

«Со скорбью сообщаем о трагедии… Убийцу ищут, но… Лечение все равно не давало результатов…»

Последнее выглядело жалкой попыткой уйти от ответственности. Все же преступник умудрился устроиться в крепость, поработать там какое-то время, не вызвав никаких подозрений. Впрочем, защита лечебницы рассчитана на то, чтобы никого не выпускать. А вот проникнуть в нее, похоже, куда проще.

— Что-то случилось? — чутко вскинулась Вив, которая рисовала у окна.

— Тириана убили, — сказал Элай, глядя перед собой и не видя ни строчки.

Два года назад Тириана упрятали в специальную лечебницу для тех, кто не справился с инициацией драконьей кровью. Куда больше это место напоминало тюрьму строгого режима: беспрецедентные меры защиты, профессиональная охрана с драконьими знаками. А в качестве целебной меры разве что регулярное кровопускание, дабы облегчить симптомы.

Тириан и правда рехнулся. Свидетелей оказалось не меньше десятка, и им даже не пришлось ничего говорить — достаточно было показать, что сотворил с ними принц. Тириан возомнил себя великим скульптором и придумал собственную подпись, которую оставлял на телах несчастных.

Дознавателя слегка смутил тот факт, что на теле королевы подписи не оказалось. Но свидетельница — служанка, которая пряталась в коридорной нише, — клялась и божилась, что Тириан заходил к матери. И дознаватель видел — не врет. Так что Хильда, его кузина, зря волновалась. Это дело было ясным с самого начала. А что нет подписи, так может, не успел…

— Его убили? — ахнула Вив. — Как? Кто?

— Выглядит как месть, и тамошний дознаватель уверен, что убийца или брат, или жених одной из жертв Тириана, — ответил Элай, пытаясь понять, что чувствует.

Ни скорби, ни особого облегчения… Разве что жалость к мальчику, с которым он когда-то играл в мяч. Но малыш со славной улыбкой умер давным-давно.

— Мне жаль, — неуверенно произнесла Вив, но после сдула кудрявую прядку, упавшую на глаза, и честно призналась: — Вообще-то не жаль. Я даже немного рада. Честно, я бы не стала искать убийцу.

— Его следы потеряли в порту, и похоже, он сбежал из страны.

Вив подошла к Элаю и устроилась у него на коленях, обняв за шею, а он поцеловал ее в щеку — туда, где осталось пятнышко зеленой краски.

Последние два года были самыми счастливыми в его жизни, хоть и очень хлопотными.

Часть забот Элай щедро переложил на совет. Одним из первых своих приказов он расширил его до тридцати человек, введя туда представителей каждой провинции, но оставив за собой право окончательного голоса. Хильда выступала в совете за Айдану, но вскоре кому-то придется сменить ее на этом посту — она собиралась с головой погрузиться в грядущее материнство. Денфорд трясся над ней как драконица над яйцом и мог думать только о предстоящем пополнении их семейства, так что от него тоже мало толку.

Элай подумывал предложить ее кресло Арну — седой кочевник недавно уступил место главы клана одному из своих сыновей, но его ум оставался все таким же острым. Элай представил, как вытянутся лица важных советников, когда рядом с ними сядет вождь красноперых, и не смог удержать улыбки — не исключено, что Арн предпочтет сидеть на принесенном с собой ковре. Но это было бы отличным напоминанием о том, что млечники теперь часть их народа.

— Как твоя картина? — спросил Элай.

— Продвигается, — ответила Вив и добавила без лишней скромности: — Мне очень нравится то, что получается.

Элай устроил ей мастерскую на втором этаже дома, а потом перенес сюда и собственный рабочий стол. Ему нравилось наблюдать, как жена творит: подбирает цвета, смешивает палитру, вдохновенно водит кисточкой по холсту… Впрочем, ему нравилось смотреть на нее всегда — и неважно, чем она занималась.

На холсте пестрело яркое смешение красок, среди которых выделялось синее пятно — чешуя Тау, и огненно-красный всполох — макушка сына. Вив назвала его в честь отца, которого не успела узнать, — Альрик, а Элай выторговал себе право придумать имя следующему ребенку.

Аль играл в саду, и через распахнутые окна до них доносился его заливистый смех, шутливое порыкивание дракона и строгие интонации Камиллы. Бабушка Вив осталась с ними, в Айдане, чему они все были искренне рады. Сюда же потянулась вереница ее родственников, и Вив быстро сдружилась с многочисленными кузенами. Выяснилось, что девочки в их роду — редкость, так что она сразу превратилась в любимицу всей семьи.

Альрик же унаследовал от матери ее обаяние и умение проникать прямо в сердце. А еще ее аркан чешуи. От отца же он взял темные глаза и два других легендарных знака. Чешуя, поначалу мягкая и едва заметная, теперь сияла на его плечах и груди всполохами темного золота. Их сын родился сразу с тремя арканами дракона, и это означало, что он, вероятно, и есть тот великий король из пророчеств, которому суждено объединить весь мир под своими крыльями. Но для Вив важно было прежде всего то, что со своей чешуей Альрик не убьется в ходе активного познания мира. А Элай с облегчением выдохнул, когда понял, что сыну не придется проходить инициацию.

Рони после событий во дворце словно враз повзрослел. Он стал еще строже относиться к себе, с головой погрузившись в работу. У красноперых нашлись глиняные таблички с клинописью, едва не рассыпающиеся в пыль, и Рони корпел над древними сказаниями, пытаясь разобрать легенды млечников. В перерывах он объезжал своего Монти, который почти догнал Дымка по размаху крыльев, и воспитывал Снежинку по мере сил. Та росла дамой своенравной, и устроила страшный скандал, когда ее разлучили с Инеем. Рони предложил выставить его в драконятник, и лекарь, почти потерявший надежду, махнул рукой.

Так что теперь Иней лежал в загоне Снежинки, в чугунной ванне, полной отборного драконьего… лекарства, замороженный и недвижный, точно заколдованный принц. Рони приходил к нему каждый вечер, читал книги, разговаривал о чем-то и, кажется, даже спорил. Да еще Берта была рядом. Она упросила Элая назначить ее куратором гнезда и осталась в Драхасе, куда прислали новых студентов.

А вот Изольду Элай отправил прямиком во дворец, подарив ей статус главной придворной дамы. Так что теперь госпожа Торсон наводила порядки с королевским размахом и вдалеке от внука. Рони был очень за это благодарен.

Туча Элай сделал капитаном Драхаса, и это назначение стало одним из самых удачных. В характере его друга изначально было что-то отцовское, и он пекся о каждом студенте почти с тем же пылом, что и о дочках-двойняшках, которых родила ему Каталина.

Из сада послышались голоса, Вив тут же соскользнула с колен Элая и бросилась к окну.

— Посыльный из Драхаса, — сообщила она и, перегнувшись через подоконник, спросила: — Что случилось? Да? Правда⁈

И ее голос зазвенел такой радостью, что Элай сразу понял, о чем идет речь.

— Иней очнулся! — воскликнула Вив, обернувшись.

* * *

Дымок домчал нас до крепости за две минуты и опустился прямо посреди драконятника, где уже собрался народ. Держа меня за руку, Элай протиснулся через толпу любопытных студентов, а я невольно вспомнила то время, когда от него шарахались из страха обжечься.

— Король! — выкрикнул кто-то. — Пропустите короля! Кланяйтесь!

— Обойдусь без церемоний, — проворчал Элай.

Иней и правда приходил в себя: морозные узоры на его коже таяли, к щекам возвращался здоровый румянец. Снежинка переступала с лапы на лапу, тихонько порыкивая от волнения, и я успокаивающе погладила ее по белой шее.

А по толпе прокатился вздох — Иней наконец распахнул ресницы.

Он поморгал немного, поднял руку, чтобы потереть глаза и… поморщился, отряхивая пальцы от коричневой субстанции.

— Что за дерьмо? — прохрипел Иней.

Опустив взгляд, охнул. Уцепившись за края ванны, попытался выбраться, но Рони и лекарь, не сговариваясь, положили руки ему на плечи.

— Подожди! Ты слишком слаб! — воскликнул Рони.

— Иней, как себя чувствуешь? — строго спросил лекарь.

Он пощелкал пальцами перед его носом, обхватил подбородок Инея и повернул ему голову туда-сюда.

— Я чувствую себя так, будто меня окунули в ванну с драконьим дерьмом, — проворчал он. — Что за шутки?

— Ты меня узнаешь? — волнуясь, спросил Рони.

— Конечно, я тебя узнаю! Твоя идея была, признайся? — рассердился Иней, но, глянув на друга внимательней, добавил: — Хотя ты и правда изменился. Подрос? И раскачался как будто. Сколько я тут лежу?

Рони неуверенно переглянулся с лекарем. Тот пожевал губами и на всякий случай отступил от ванны.

— Два года, — ответила я вместо них.

— Два года в драконьем дерьме? — с ужасом выпалил Иней. — Это розыгрыш⁈ Очень смешно!

Снежинка, не выдержав, высунулась из-за моего плеча и, склонившись над изумленным Инеем, облизала его лицо шершавым языком и заурчала, торопясь пообщаться с хозяином.

— Снежинка, — прошептал он, обнимая ее лебединую шею, которая теперь была толщиной с крепкий ствол. — Моя девочка, моя крошка! Значит, это взаправду?

— Мы думали, ты уже никогда не проснешься, — хмуро сказала Берта, оказавшись рядом с Рони, как и всегда.

— Я верил, — возразил он, застенчиво улыбнувшись.

А я словно увидела перед собой прежнего Рони, чуть беззаботного, доверчивого и готового следовать за своим товарищем хоть куда.

— Ты порезался отравленной короной, — напомнил Элай. — Но Рони нашел противоядие.

— А еще он читал тебе, — встряла я. — Постоянно. Ты, наверное, не помнишь…

— Помню, — ошарашенно пробормотал Иней, выпрямившись в ванне, а лекарь тем временем поймал его запястье, чтобы измерить пульс, заглянул в глаза, оттянув веко. — Я думал, это мне снится. Точно комариный зуд над ухом. Ты все бубнил и бубнил какую-то муть…

— Это были классические поэмы! — возмутился Рони.

— О боги, кажется, я выучил их наизусть, — застонал Иней. — Особенно одну. — Откашлявшись, он простер руку над ванной и продекламировал: — Он, рожденный дракон, чьи когтистые лапы подобны горным утесам, с чешуей, что горит точно солнечный пламень в зимнем закате… Откуда это в моей голове? Зачем это мне? Впрочем, теперь я при случае могу задвинуть пару строк… Так, погоди!

Он встал, перебрался через бортик ванной. Слегка пошатнулся, но устоял на ногах. Драконья субстанция стекала по его обнаженной груди, на которой ослепительной белизной сиял знак дракона, и лекарь заботливо прикрыл Инея халатом, который уже точно не отстирать.

— Почему мы снова в Драхасе? — требовательно спросил Иней, запахивая халат и обводя нас взглядом. — Последнее, что я отчетливо помню — дворец. У нас что, не получилось?

События двухлетней давности остались далеко позади. Элай вернул свой трон, а я была рядом по праву жены. Как и обещал, он перенес резиденцию короля в Айдану, и город быстро разрастался, получив себе статус столицы. Красноперые разбили свое поселение по эту сторону гор, и часть из них выбрала оседлую жизнь на зеленых холмах. К Элаю постоянно кто-то приезжал, ему привозили законопроекты, он одобрял, критиковал, правил… Он изменил систему налогов, и народ вздохнул свободнее, славя нового короля. Он реорганизовал армию, и теперь, без угрозы от красноперых, отпала нужда в постоянных рекрутах.

А еще у нас с Элаем родился сын, чудесный мальчик, который больше всего на свете любил летать на драконах. Альрик, еще толком не научившись разговаривать, как-то сразу находил с ними общий язык, и даже вредная Сильва ластилась к нему, как домашний пес.

Элай считал, что наш сын может стать тем самым великим королем из пророчеств, я же хотела одного — чтобы Аль был здоров и счастлив. И ждала подходящего момента, чтобы раскрыть Элаю еще один маленький секрет. Но иногда мне казалось, что муж знает мое тело лучше меня самой. Вот и сейчас — он обнял меня, и его ладони замерли на моем животе, будто прислушиваясь к новой жизни, что там зародилась.

— У нас все получилось, — заверила я Инея. — Лучше не бывает.

Конец