Кровь дракона. Искры на ветру

Глава 7 Вторая половина

Я подоткнула рубашку под яйцо, вопросительно посмотрела на Рони, и тот важно кивнул.

— Так он привыкнет к твоему запаху еще до рождения.

— Через скорлупу? — не поверил Иней, однако тут же стянул майку, обнажив крепкий торс со сверкающим знаком снежинки. Понюхав ткань, скривился и с некоторым сомнением накинул на белое круглое яйцо.

— Не накрывай, — сказал Рони. — Солнечный свет тоже важен.

— Вот ты душный, — закатил Иней глаза, но сделал как велено.

Кажется, если бы Рони вдруг ляпнул, что очень полезно потанцевать перед яйцом голышом, то Иней тут же стянул бы еще и штаны. Даже жаль, что Рони не осознает своей власти. Может, намекнуть?

А я присела возле синего яйца и погладила теплую шероховатую скорлупу. Мне не терпелось увидеть моего дракончика, но я готова была ждать, сколько потребуется. Берта тоже была здесь. Пока Элай отвлекал зубохвостов и вел их на лагерь красноперых, она с парнями снова полезла на скалы и заполучила яйцо. И теперь дневала с ним и ночевала, отлучаясь лишь по крайней необходимости. Ее яйцо было серым, как морская галька, и на свету играло разноцветными искристыми вкраплениями.

— Это так странно, — заметила я. — У нас у всех разные яйца. По цвету. Почему?

— Ну все, сейчас снова начнет душнить, — вполголоса произнес Иней.

— О, это очень интересный вопрос, — с воодушевлением произнес Рони. — Я читал старую легенду, что люди перестали превращаться в драконов, потому что прогневали богов, и те разделили две ипостаси. Однако человек может заполучить свою вторую, драконью половину. Если заслуживает. Он вновь обретает истинное единство.

— Я читала похожее про любовь, — сказала Берта и, глянув на Рони, вдруг густо покраснела.

— Это судьба, — продолжил Рони, не обратив внимания на ее ремарку. — Ты видишь яйцо и понимаешь — мое. Расцветка — простейший признак будущей крепкой связи. Человек сразу замечает что-то близкое только ему. Это знак свыше, указывающий на его драконью половину.

— Расцветка яйца зависит от того, чем предпочитает кормиться мама-дракон, — пробасил Туч, заглянув в наше гнездо. — У зубохвостов довольно обширный рацион. Они любят рыбу, мясо, не брезгуют полакомиться овощами. Мой Ковшик уплетает тыквы за милую душу! А еще обожает погрызть молодые побеги сосны.

— Туч, отойди-ка немного, — приказал Иней. — Снежинке нужно солнце. А от тебя тень как от горы.

— Побеги сосны? — переспросил Рони.

— Небольшие деревца, — кивнул Туч, послушно сделав шаг в сторону. — Я ему рву их в лесочке. Такие, чтоб едва выше меня, нежные.

— И что такого могла есть мама-драконица, чтобы снести идеально белое яйцо, — задумался Иней.

— Как-то раз я видела парочку зубохвостов, облизывающих камни у моря, — предположила Берта. — Может, соль?

— Мне кажется, у тебя будет дракон-альбинос, — сказал Рони. — Это такое отклонение…

— Слышь! — возмутился Иней, обняв яйцо, как будто готовясь его защищать. — Ты думай, что несешь! Моя Снежинка идеальная! А ну, извинись перед ней! Давай-давай! Сам говорил, они слышат через скорлупу.

Погладив на прощание синее яйцо, я выбралась из гнезда. Оно было устроено в самом конце драконятника, прямо под небом. На небольшом возвышении громоздилось сплетение веток, которое на первый взгляд казалось настоящим драконьим гнездом. На второй становились заметны тугие веревки, сплетающие всю эту конструкцию, и сложенный тент, который мог укрыть яйца в случае непогоды. Но над Драхасом не проплывало ни облачка — день обещал быть теплым и солнечным. Я догнала Туча и пошла рядом.

— Может, мама моего дракона любила кальмаров? — предположила я. — Они выпускают краску, чтобы отпугнуть хищников.

— Или Рони прав, и каждый из нас получил шанс встретить свою вторую половину, — сказал Туч, остановившись перед загоном. Он помрачнел и добавил: — Это разрывает мне сердце.

В темной глубине загона тускло поблескивало серебро. Сильва, драконица Ингрид, свернулась в клубок и угрюмо смотрела перед собой в серую стену.

— Я за нее переживаю, — откровенно признался Туч. — Поначалу было еще ничего. Я и кормил ее, и летал на ней пару раз. Конечно, Сильва не такая послушная как Ковшик, но в целом все было отлично. Но она ждала Ингрид и однажды поняла, что та не придет. Никогда. Ох, как же глупо она обошлась со своей жизнью!

Туч сокрушенно покачал головой, а Сильва вдруг дернулась из загона и клацнула зубами у самого входа. Я взвизгнула, шарахнулась назад, но мгновением позже заметила и цепь, удерживающую дракона, и щит Туча, прикрывший нас обоих.

— Сильва стала агрессивной, — глухо произнес он. — Это очень плохо, Вив. Худший вариант развития событий. Я надеялся, что удастся пристроить ее в дозор, и шансы были. Пусть она не стала бы второй половинкой стража, как говорит Рони, но верным боевым товарищем — почему нет. А теперь…

— Что ее ждет? — спросила я, заволновавшись.

Туч тяжко вздохнул, а потом коснулся ребром ладони горла.

— А если ее отпустить? — ахнула я. — Туч, зачем⁈..

— Сильва не привыкла сама добывать себе пищу, — пояснил он. — Она по привычке пойдет за ней к людям. А ты видела, как она на нас кинулась.

— Но вдруг у нее это пройдет, — предположила я. — Просто ей надо время, чтобы справиться с горем.

Совесть царапнула сердце — сама-то я по Ингрид вообще не скучала.

— Надеюсь, — вновь вздохнул Туч. — Я очень на это надеюсь. Погоди-ка! А ты что здесь вообще делаешь? У тебя же свадьба!

Будто вторя ему, из крепости заорал Глас:

— Вивиана Гарда! — вопль разнесся по всему Драхасу, и уши загудели, а воронье в панике взметнулось с рыбьих костей и отходов, сгруженных в ящик. — Хильда срочно вызывает тебя на примерку. Срочно! Вивиана Гарда!

Я побежала в крепость, перепрыгивая ступеньки. Мне хотелось отвлечься от свадебных хлопот, но теперь и правда пора возвращаться. Свадьба уже сегодня!

* * *

Сайгат был вне себя от злости — одна из старух, что умудрялись торговать с крепостью, вместо железа для наконечников стрел принесла бесполезные ленты, украшения, хлеб и вяленое мясо, а с ними записку — на их родном языке. И вместо того, чтобы вручить ее сразу вождю, бестолковая баба, которая как-то научилась читать и писать, разболтала всему лагерю содержание послания.

Великий дракон созывает степные кланы. Великий дракон возродился и готов вести народ к процветанию. Он предлагает перемирие и обещает прекрасное будущее в тени своих крыльев. Родился новый вождь, воплотивший в себе силу и мощь Аркутана.

Сайгат сжег записку, отхлестал глупую бабу плетью и забил бы ее до смерти, не вмешайся ее сыновья.

Но воины отводили глаза, а по лагерю полз шепоток сплетен. Черный Огонь побеждал Сайгата, и не раз. Как может Сайгат быть великим драконом, если есть тот, кто сильнее его? Тот, кто зовет степные кланы объединиться и обещает повести их к процветанию. Степь становится тесной для кочевых народов, надо что-то менять. Пророчества обещали, что Аркутан возродится, но не говорили, по какую сторону гор. А Черный Огонь предлагал сразиться в честном поединке и победить любого, да что-то вожди кланов не спешат принимать его вызов…

Покинув лагерь, Сайгат взлетел к перешейку на верном Ркхутане. Оставив дракона по эту сторону гор, дальше пошел сам, укрывшись серым плащом, сливающимся по цвету с камнями. Проревевшись, женщина рассказала еще кое-что: в крепости праздник — свадьба. Сайгат не понимал, какая в том радость: подумаешь, свежая баба в постели. Он толком не помнил, сколько у него жен. Но у кровников брали только одну женщину. Навсегда.

Какая же тупость! Сайгат тряхнул головой, пренебрежительно хмыкнув. А если она надоест? Если состарится и заболеет? Если не сможет рожать здоровых и сильных сыновей? Зачем такую держать?

Он уселся на любимое место, откуда открывался вид на крепость и город. Море сверкало вдали расплавленным серебром. Кажется, выход только один — ответить на вызов и принять бой. А там или помереть с честью, или победить. Но Сайгат не был глуп и понимал — первый вариант, с геройской смертью, куда вероятнее, и он его не устраивал.

Солнце заливало светом старую крепость, зеленые плодородные земли раскинулись под безоблачным небом. Сайгат все думал — где же слабое место его врага, но на ум ничего не шло. Чего боится огонь? Воды. Облить его, что ли…

Вспомнилось донесение воинов — о том, что Черный Огонь летал с рыжей женщиной. Раньше его всегда видели одного. Может, это он женится? Может, слабое место — это его жена?

Если бы Сайгату предложили отказаться от статуса вождя, пригрозив убить какую-нибудь из его жен или хоть всех, он бы лишь рассмеялся. Но если та рыжая — единственная для врага, то как бы ее поймать?

Прищурившись, он разглядел ползущий по дорожке к крепости обоз. Там, небось, угощения для пира, вино… Хлопнув себя по бедру, Сайгат поднялся и пошел назад. Спустившись, вскочил на Ркхутана и стрелой полетел в лагерь. Зубохвосты знатно потрепали их ящеров, но небольшой отряд уцелел.

Сайгат не брал в рот ни капли спиртного, и воины брали с него пример. Но женщины говорили, от рыжего капитана крепости, который и сам приходил торговаться, постоянно несет алкоголем. В крепости будут праздновать. Они не ожидают налета. Если повезет, Черный Огонь тоже выпьет. Да, если женится он, то наверняка поднимет кубок за будущее счастье и его развезет.

Представив врага со стеклянными глазами и ниточкой слюны, сползающей с уголка губ, Сайгат улыбнулся. А после торопливо изложил свои соображения воинам, и те согласились — да, удачный момент. Хотя бы испортить праздник врагам, прощупать силы дозора и посмотреть — сколько там их осталось.

— А если явится огромный дракон? — спросил Тинай.

Хороший воин, сильный и ловкий, управляет драконом отлично и ни разу не вылетал из седла. И при этом тупой как баран. Идеально.

— Не появится, — сказал Сайгат. — Он был не настоящий.

— Но я видел, — угрюмо сказал Тинай. — Огромные крылья, заслонившие небо, пылающая гора…

— На горе разложили солому и подожгли, — терпеливо пояснил Сайгат. — Но хорошо. Если вдруг появится огромный дракон — сразу улетаем.

Тинай кивнул, получив понятный ему приказ.

— Если в крепости свадьба, можем попытаться прорваться к Айдане, — предложил Лайран. — Обойти кругом, залететь с моря…

Сайгат задумался.

— Сколько у нас людей? — спросил он.

Тинай принялся загибать пальцы, морща от усилия лоб, а Лайран ответил:

— Всего тринадцать ящеров под седлом. И ты.

Он был куда умнее и всегда признавал статус вождя, не ставя его в один ряд с прочими млечниками.

— Возьмешь десять воинов и поведешь на город, — решил Сайгат. — С моря. Подними там шум, но не рвись за добычей. А когда за вами полетят, постарайся увести погоню подальше.

— А ты?

Сайгат дернул обожженную косу.

— А я возьму Тиная и, может, Крайга и полечу на крепость, но позже — после того, как вы уведете дозор за собой. Черный Огонь разорил мой лагерь. Я уничтожу его дом.

И, если повезет, Сайгат украдет рыжую женщину. Удача всегда ему улыбалась.

* * *

Последние дни прошли в сплошной суматохе: свадебные хлопоты, письма потенциальным союзникам и предложение мира красноперым, потом еще великий исход из Драхаса… Некоторые студенты решили уехать, дабы потом им не вменили измену короне из-за присутствия на свадьбе другого наследника.

Большая часть команды Лорана покинула Драхас, остался лишь он, Глас да Берта, которую и зубохвостом не выгонишь из драконятника.

Янис улетел, не попрощавшись, и это была потеря — не столько сам он, сколько его дракон. А вот Йоргас остался, и братья-вонючки тоже. Но Элай особо не обольщался насчет их лояльности. Может, просто не захотели бросать на полпути обучение и с таким трудом добытые драконьи яйца, а до трона и наследников им и дела нет.

Зато на свое гнездо он мог положиться полностью: Туч — верный друг, Рони — советник, Иней — воин, а Вивиана была его жизнью.

Элай тайком ущипнул себя за руку, но волшебное видение не исчезло. Она шла к нему в белом платье, с цветами в рыжих кудряшках, которые едва удалось укротить заколками, а в ее глазах, прозрачно-зеленых сейчас, как море на отмели, светилась любовь.

Сердце колотилось так громко, что Элай почти не слышал, что говорил Верес. В богатстве и бедности, в горе и радости, его единственная, навсегда. Кольцо охватило палец, сев точно по размеру, и изнутри была гравировка «Я с тобой». Большего ему и не надо. Главное, чтобы рядом была любимая, а уж он для нее сделает все.

— Клянешься ли дарить крылья, поддерживать в трудный час, согревать душевным огнем в холодные времена, растить ваших детей в любви и заботе и беречь свое гнездо…

Верес решил провести обряд по старым драконьим традициям, и это было правильно. Драконы создают одну пару на всю жизнь.

— Согласна, — произнесла Вив.

— Клянешься ли дарить крылья, поддерживать в трудный час…

— Согласен, — сказал Элай, едва дослушав клятву.

Она звучала одинаково и для мужчины, и для женщины. Союз равных. Вив его крылья и пламя его души. И если раньше короли древности получали вторую ипостась в виде дракона, то его вторая половина сейчас стоит рядом.

— Тогда объявляю вас мужем и женой, — радостно произнес Верес, сияя улыбкой и золотыми погонами парадного мундира. — Что там дальше… А, можете целоваться!

И они целовались и праздновали, и за столами, которые вынесли и составили в ряд перед крепостью, всем хватило и места, и угощений. Хильда прослезилась и промокала глаза салфеткой, Каталина поглядывала на Туча многозначительно, Иней уже усадил себе на колени одну из девушек, нанятых помогать на кухне, и та довольно хихикала. Рони о чем-то талдычил Берте, которая внимала каждому его слову, и Элай готов был поспорить — речь о драконах. А профессор Денфорд топтался на краю танцевальной площадки, где играл оркестр, явно собираясь с духом, чтобы пригласить Хильду.

Элай иногда задумывался — почему они до сих пор не вместе, но так и не задал этот щекотливый вопрос. У Чарльза сердце, знак истинной любви, неужели ему не удалось пробудить в Хильде ответное чувство? Решившись, профессор подошел к ней, поклонился, протянул руку. Хильда кокетливо улыбнулась, задумалась…

— Ну же, — тихонько пробормотал Элай, отчего-то волнуясь за Денфорда как за самого себя.

Кивнув, Хильда встала и пошла танцевать. А Элай вдруг подумал, что все слишком хорошо. Выцепил взглядом громоздкую фигуру капитана и выдохнул с облегчением — вот же она, ложка дегтя. Бусины в бороде так и блестят в лучах заката, рожа хмурая, а бутылка перед ним почти опустела.

— Мы женаты, — прошептала Вивиана. — Можешь себе представить?

Элай склонился к ней и поцеловал, страстно, требовательно, горячо, игнорируя и улюлюканье Инея, и радостные хлопки. Вот бы разлить это счастье по бутылям, запечатать воском и потом открывать в хмурые дни, прогоняя печаль концентрированной радостью.

Солнце таяло над морем, растекаясь как масло. Туч заботливо укрыл плечи Каталины своим пиджаком, оберегая от вечерней прохлады и излишне горячих взглядов парней. Иней куда-то исчез вместе со своей новой пассией. А Хильда вдруг замерла посреди танцевальной площадки и взмахнула рукой, приказывая музыкантам остановиться.

Музыка оборвалась посередине, сердце пропустило удар, а крылья за спиной распахнулись и укрыли Вив от неясной пока что опасности. Но она уже зрела, приближалась. Поднималась темной угрозой, словно всколыхнувшийся ил со дна омута.

Солнце нырнуло за горизонт, плеснув на прощание светом, и тогда-то раздался сигнал тревоги.

Дозорные действовали на рефлексах. Один миг — и за столами не осталось патрульных, все помчались к драконьим загонам. Каталина беспомощно озиралась, кутаясь в слишком большой для нее пиджак, а тень Дымка скользнула по испуганному лицу Вивианы, запрокинутому к небу. Крылья захлопали над свадебным столом, и капитан, который даже не двинулся с места, ловко поймал бутылку, удержав ее от падения.

— Я вернусь, и мы продолжим, — пообещал Элай, взлетев на Дымка.

Уже в небе он обернулся, нашел взглядом фигурку в белом платье, такую хрупкую и беззащитную, а затем заставил себя посмотреть вперед. В Айдане уже трезвонили колокола. Красноперые рвались в город, заложив крюк над морем. Что ж, их ответ на предложение мира предельно ясен. Не хотят по-хорошему, он покажет им, кто тут великий дракон.

Элай сплел свои крылья с драконьими, и Дымок вырвался вперед. Надо быстро раскидать наглых дикарей — и вернуться. Как-никак, брачная ночь впереди.