Искушение

14

Катя сказала коррекционному классу на уроке русского:

- Ребята-молодчата, запишите фразу: "Я хочу учиться".

По рядам прокатился иронично-протестующий гул.

- Ну, хорошо! Напишите, если вам больше нравится: "Я не хочу учиться". Мне все равно, какую фразу из этих двух разбирать синтаксически. Они строятся по одному принципу.

Дети начали выводить буквы в тетрадях. Катя подошла к первому столу. Очень много разных надписей и рисунков.... Намалеван какой-то Левиафан с огромной зубастой челюстью и грозными глазами под нависшим лбом. И надпись под картинкой: "Это - людолюб. Он любит вас!". И еще одна надпись, очень четко: "Вы дураки".

- Это кто написал?

- Я, - небрежно уронил Акрам.

- Молодец! И что ты этим хотел сказать?

- А что они дураки, кто стол размалевали. Зачем на нем писать? Вот я и не выдержал.

Катя засмеялась.

- Интересная логика!

Акрам отличался удивительной честностью. Мог в сочинении вдруг написать: "А дальше я эту книгу не прочитал, не успел, поэтому тут написано все, что понял". Он брезговал - не то, что другие - пользоваться всякими официально изданными шпаргалками вроде "Ста золотых сочинений".

Когда Катя впервые взяла в руки эту книгу, которая без конца перепечатывались различными издательствами, когда полистала... Естественно, ни имен составителей, ни указателей источников в книге не было: почти анонимное издание. А сочинения, предложенные в качестве образцов для подражания, просто не выдерживали никакой критики. Катя потешалась.

"То, что Базаров человек дела, видно сразу по его красной обнаженной руке".

Отнести фразу к числу анекдотических, бредовых, над которыми любой здравомыслящий человек весело посмеется? Можно. Особенно если учесть общую диковатую логику: дело - значит, рука. Но почему у бедного Базарова она только одна? Не помнила Катя, чтобы Евгений был у Тургенева инвалидом. И где же тире после фамилии Базаров, которое здесь необходимо?

"Базаров ненавидит многих, а у Аркадия нет врагов".

Разве враги Аркадия и ненависть Базарова логически сопоставимы? Чувства, насколько Катя понимала, можно сравнивать с чувствами, а людей - с людьми. Если же составители имели в виду, что добрый человек не имеет врагов, то, увы, жизнь опровергает этот достаточно сомнительный постулат.

"Но как можно было осмелиться на этом..."

Детям предлагают делать подобные речевые ошибки? А книгу ведь читали и редактор, и корректор.

"Своей смертью Катерина, а вместе с ней и автор, бросила вызов всей самодурной силе".

За "самодурную силу" Катя сильно бы снизила оценку и написала на полях грозное "стиль"! А уж о том, что в предложении неправильное согласование (почему "бросила", а не "бросили"?), и говорить излишне. Кстати, разве автор тоже погиб вместе с Катериной? Из контекста это очевидно.

А фактические ошибки?

"Роман Толстого "Война и мир" был написан в 1869 году".

За это сразу можно ставить двойку: роман создавался шесть лет - с 1863 по 1869 год, да и смешно думать, что подобную эпопею можно написать за год даже титану-Толстому.

Исаака Бабеля в сочинениях почему-то назвали Иваном, очевидно, на русский лад, а Уильяма Фолкнера - Джоном.

- Огромное количество стилистических мерзостей! - объявил Акрам.

Первый раз он вышел отвечать к доске в кожаных перчатках. Великоватых, словно с чужих рук.

Валя часто возмущалась:

- У тебя дети на уроках в шапках, в банданах! Ты их распустила вконец! А с этими учениками говорить нельзя. Они сидят там и смеются своими делами...

Нервничая, она начинала говорить несуразности. И кричала в классе:

- Немедленно сними шапку! Ты что сидишь вшей паришь?!

Катя тоже в ответ раздражалась.

- Не приставай ты к ним! Когда будет надо, тогда они и снимут!

Валин крик перед началом уроков:

- Вы почему в школу с пивом пришли?!

И бесстрастный ответ Акрама:

- Ишь ты оно как... Что же нам, по-вашему, Валентина Иванна, с водкой в школу приходить?

И вот теперь перчатки... Катя постаралась их не заметить, но все-таки поинтересовалась:

- Не мешают?

Акрам покачал головой. Класс выжидающе смотрел на учительницу. Испытывал и проверял.

- Тогда пиши...

- А двойку сразу не поставите?

Катя искренне удивилась.

- Двойку по русскому за перчатки? Молодец! Оригинально мыслишь!

- Да нам всегда ставят двойки по русскому за плохое поведение! - тотчас загалдел класс. - Вечно мешают одно с другим! А так нельзя!

Так нельзя... Катя задумчиво смотрела на детей.

- Пишите, пишите, молодчата... С доски не списывайте: там могут быть ошибки. Акрам, у тебя как дела с русским?

Он пожал плечами.

- Дела как дела...

Катя дала классу задание на дом - выучить наизусть любое стихотворение - на свой выбор. Акрам и выучил на свой, на очень свой...

Встал и объявил:

- "Ночлег в пути"! Бернс.

Катя вытаращила глаза:

- Надо же... Молодец... "Чужая жена" Лорки тоже подошла бы ...

Акрам начал читать. Все слушали с интересом и смотрели на него - на вызывающего парня - улыбаясь. На строках: "Целуя веки влажных глаз..." он сбился. Степанов заорал::

- Ну вот! На самом интересном месте!

Катя поправила:

- Нет, Саша, самое интересное место он как раз прочитал нам без запинки.

И тут вдруг трепетная Танечка, со слов Доброва, уже лечившаяся в наркологии, крайне истеричная и чувствительная девочка, аккуратно и спокойно подсказала. Класс разразился овацией. А Акрам с помощью Тани подхватил и дочитал до конца.

Его выступление нашумело. Катя потом признавалась подругам, посмеиваясь:

- Да, наивно я предложила учить что угодно. Моя старая школьная учительница всегда повторяла: "Не позволяйте учить детям любые стихи, какие они хотят!". Зря я ее не послушалась...

Для "пятачков" Катя придумала на уроках рекламную паузу, во время которой детишки должны прорекламировать свои любимые книги - так называемое внеклассное чтение. И как увлеченно они готовили дома эти рекламные паузы! Придумывали себе наряды, притаскивали в школу атрибуты рекламы - то шляпу Незнайки, то кружевной воротник Мэри Поппинс. А уж когда речь зашла о программной Гоголевской "Ночи перед Рождеством...", Катя просто обхохоталась. Дети проявили самостоятельность. На урок пришла заинтересованная классная руководительница "пятачков". А в классе... И мешки с колядками, и "красотка Оксана" в монистах, и "кузнец" с приклеенными усами и оселедцем...

Это было еще в первой школе, до Доброва. Учителям нравилось, но пришла на урок завуч, просидела сорок пять минут - мумия мумией - и на перемене изрекла:

- Екатерина Кирилловна, у вас в классе грязно и душно. Пусть дети подметут и откроют окна!

Катя растерялась.

- И это все, что вы можете сказать по поводу урока?

- Все! - и завуч гордо проплыла мимо, другими словами и оценками не удостоив.

Но Катя все равно неизменно что-то выдумывала, иначе ей становилось скучно работать. Еще она играла с детьми в шарады. Например, мальчишки вышли трое на трое, начали усердно молотить друг друга, даже сцепились. И вот уже потасовка, все шестеро катаются по полу и голосят:

- Князя Гостомысла!

- Нет, Вадима Новгородского!

- Нет, Гостомысла!

Катя даже испугалась - не переборщила ли она со своими фантазиями? Но все кончилось тем, что мальчишки, выдохшись, улеглись большой кучей малой. Что изобразили? Оказывается - вече. Ну да, первые два слога в слове "вечером". Потом показали второй слог в слове "гид-ра".

Несколько парней ползли в ногах у третьего, стоящего надменно и гордо над ними, смотрящего на них по-орлиному сверху вниз. И воздевая к нему руки, молили:

- Здоро-овья нашему фараону-у! Проси-им воды-ы Ни-ила на на-аши па-астбища!

Он их небрежно выслушал и сделал высокомерный, отстраняющий, шикарный жест рукой:

- Довольно!

Мол, все, выслушал, не надоедайте мне больше. И те покорно отползли. Это означало египетского бога Ра.

Потом изобразили слово "гимназия".

"Азию" воплотили так. Мальчишки, разодевшись в халаты и повязав на головы полотенца, пританцовывали на месте с подносами и тарелками, на которых - халва, чернослив, виноград - притащили из дома - и с восточным акцентом голосили:

- Если хочи-ишь быть счастли-ив - покюпайти-и чи-ирносли-ив!

- Если хочи-ишь быть бога-ат - покюпайти-и виногря-яд!

Но главный цимис - когда мимо этих "рядов" стала пробираться, сутулясь, руки в карманы, ни на кого не обращая внимания, одновременно напролом и воровато, стрёмно таясь, бегая глазами, девица, несмотря на "жару" - в кепке и плаще. Отыскала в дальнем углу какого-то затаившегося темного человека, сделала ему молча только им понятный знак... И человек, так же молча, насыпал ей в ладонь и карман белый порошок и зеленую травку.

А все слово изобразили так. Один, приклеивавший себе черную острую козлиную бородку, решил вначале надеть к ней в пандан большие очки - мол, получится учитель дореволюционной гимназии. И стал изображать дореволюционного учителя, рассказывать, что тема нашего урока - Столетняя война...

Посередине "урока" "ученик" и "ученица" "задремали" и, вконец бессовестно "уснув", попадали друг на друга "в проход". Тогда интеллигентный "учитель" мгновенно остервенел, достал большую и толстую указку и с громким воплем бросился на "учеников". Те, с криками, - от него.

А затем, отдышавшись, поймав и сдав "хулиганов" "инспектору гимназии", "учитель" вновь стал обаятельным улыбающимся интеллигентом и объявил:

- Итак, Столетняя война окончилась. На этом мы заканчиваем наш урок.

И изящно, манерно поклонившись, удалился.

Семья у Акрама жила небогато - отец ушел, подрастал младший брат. Мать работала в продуктовом магазине. Вскоре она перестала удивляться хорошим отметкам сына по литературе и русскому. Всякий раз отмахивалась:

- Да ну, опять по литературе... Если бы по другим каким предметам...

Амир вел себя резко. Или несдержанно. Хамоват, говорил директор.

Как-то мрачновато спросил Катю на уроке:

- А вы почему слово "орбита" называете словарным? У него есть проверка.

- Это какая же?

- "О"рбит"! Который без сахара.

Учеником Акрам оказался сверхоригинальным. На вопрос, как пишется слово "бачок" - через "а" или через "о", вполне серьезно ответил:

- Я думаю - через "о".

- А почему?

- Потому что от слова "бочка".

А когда Катя поинтересовалась, как пишется "замешенное тесто" и "замешанный в преступлении человек" - где через "е", а где через "а", Таишев изрек:

- Если тесто, замешанное как улика - то через "а". А если человек, замешенный в преступлении в бетономешалку - то через "е".

Катя усмехалась: мыслитель... Философ...

Однажды он объяснил этимологию слова "канить"

- Крестьянин вел коня с плугом по борозде, а конь боялся. Крестьянин ему говорил: "Не бойся, гривастый, не кани!". Нередко так говорили: "Ну что ты, как конь, боишься"? А потом "бояться как конь" устоялось в одно слово - "канить". Ну что ты канишь?

- Но почему тогда слово "канить" пишется через "а"?

Акрам нашелся с ходу:

- Чередование произошло!

Правда, еще одного он не объяснил: с чего коню борозды бояться? Что-то Катя не слышала никогда о подобном явлении.

Англичанка жаловалась. Она объясняла на уроке:

- Если мы говорим "на столе" - то предлог "on" - "on the table". А вот если "на картине" - то предлог "in" - "in the picture". Здесь уже речь не о материальном, а изображенном.

Таишев, конечно, тотчас вылез.

- А если "на картине муха", то какой тогда предлог - "in" или "on"?

Англичанка почему-то рассердилась. Дубинноголовая, как Коробочка. Без конца ныла:

- Степанов стал читать вслух английский текст: "Ин зис хаус ливд... э-э... Ны-к-хо-ла-и Ва-сы-ла-вы-чч... Хо-хол..." Я ему говорю: "Да ты что? Там написано Николай Васильевич Гоголь!" Класс хохочет... Вот как замкнуло: на полном серьезе читает что-то непонятное, написанное английскими буквами, а что - не доходит...

Потом девятиклассники слушали минут двадцать аудиозапись на английском. Там человек приходит в гости.. Прослушали. Учительница спрашивает, что поняли. Отвечают: "Только "хэлло"..." А Таишев снова орет:

- А я понял, что там звенел дверной электрический звонок!

Однажды Катя, читая наизусть стихотворение, запнулась.

- Что же вы так плохо подготовились к уроку? - лениво спросил Акрам.

Даже класс возмутился. Он уже привязался к Кате, раз решился вдруг восстать против лидера. Но Акрам сам тотчас усмехнулся. Слегка виновато. Опустил темную голову... Пробурчал:

- Ишь ты оно как...

Почему Катя всегда все прощала этому мальчику?

Он хотел стать врачом. Катя прекрасно понимала, что в медицинский ему не поступить ни за какие коврижки, потому как негде взять такие немалые коврижки, но зачем сразу убивать мечту?

Добров категорически отказался брать Акрама в десятый класс.

- Таишева?! - заорал директор. - Совсем вы, Екатерина Кирилловна, с головой разбежались! Да как он учиться там будет?! Нет, пусть окончит девять классов и катится! Мне такие десятиклассники не нужны!

Он планировал в гимназии для старших классов, во втором своем отремонтированном здании, два профильных десятых - гуманитарный и математический. Но все равно оставался еще один десятый, самый обычный - некоторых детей надо было довести до конца школы, а на спецклассы они не тянули.

Кроме того, недавно Акрам, отнюдь не дипломат, не хитрец и не льстец, совершил серьезную ошибку, прочитав директору стишок в ответ на очередной грубоватый крик Доброва:

- В нашем мире много психов.

Каждый пятый в мире - псих.

Говори со мною тише:

Может, я один из них?..

Максим Петрович тотчас пообещал Таишева из школы убрать навсегда. Но Ариадна Константиновна не позволила.

Валя тоже ненавидела Акрама после одного случая еще до ее знаменитого вопроса о пиве. Она спросила класс, чем город отличается от деревни. Все задумались. Потом неуверенно ответили: город больше... Валя возразила: бывают ведь маленькие города и большие деревни. Дети еще подумали. Ну, в городе дома другие... Нет, и города бывают одно- и двухэтажные. У вас получаются вторичные признаки, а где основной?

Вопрос и впрямь оказался на засыпку. Вроде бы так все просто: вот город, а вот деревня... Валя, наконец, подсказала:

- В городе есть промышленное предприятие, а в деревне - нет. Вот главное, стержневое, принципиальное отличие. Если в населенном пункте только земельное хозяйство, то каким бы место не было богатым - это все равно деревня. А если есть хотя бы один, пусть захудалый, но завод - то это уже город. Пусть самый маленький, но город. Вот в чем суть.

И вдруг Акрам выразительно хмыкнул.

- Да при чем тут завод? В городе есть церковь, а в деревне - нет. В селе тоже есть. Это основное различие, а не какой-то там завод.

Так что Валя тоже голосовала за исключение хама Таишева.

И насчет церкви... Это была далеко не единственная дерзость Акрама по отношению к историчке. Она всегда очень ревностно контролировала у школьников сменную обувь. Как будто ее наличие было для Валентины важнее всякой успеваемости и прилежного поведения - такое порой складывалось впечатление - а ее отсутствие становилось преступлением.

Наконец Акрам не выдержал и слегка куражливо, но вполне правомерно спросил, заметив, что у нее на ногах сапоги:

- Валентина Иванна, а у вас самой есть сменная обувь?

Валя искренне обиделась.

- Но я же учительница, а не ученица!

- Ишь ты оно как! - хмыкнул Акрам.

Тупик женской логики или попросту верх всякого идиотизма?.. Катя обозлилась. Стало быть, сапоги учительницы, в отличие от обувки учеников, пол не пачкают, они заговоренные званием их владельца?

Потом Акрам взялся коллекционировать оговорки исторички-истерички, как ее называли ученики. И аккуратно докладывал о них Кате.

- Екатерина Кирилловна, а разве можно так говорить, как Валентина Иванна? Она тут недавно брякнула: "Заготовьте дома ваши домашние заготовки". А еще "Смотрите глазами по тексту". Потом она часто спрашивает: "Кто вслух-то разговаривает?" И еще: "Голос девочек бубнит все время", "А кто это меня все время дублирует? Все время слышу какое-то бу-бу-бу-бу-бу-бу...", "Куприянова, хватит шепотаться!", "Вы к следующему занятию перевариваете, а потом приносите", "Я не знаю, как у вас, а у нормальных школьников...", "Вот парта свободная, садитесь. Какая разница, где спать - впереди или сзади?..", "Пятый стол, назовите свою фамилию".

Катя мялась. Она попала в сложную ситуацию: и Валю жалко, и слушать она никого все равно не станет, и ребята по-своему правы... Но они тоже быстро все поняли - Акрам внезапно перестал приводить примеры высказываний Валентины и словно забыл о ней.

А Катя упорно стояла на своем, пробуя помочь ему остаться в десятом классе, - она умела это делать, когда ничего другого не оставалось. Да еще позвала на помощь Веру и Ариадну Константиновну, классную руководительницу девятого коррекционного.