Искушение

20

Петр привез Аллу и возился с машиной за забором коттеджа. Хотел кое-что наладить, помыть... Закончив все, присел у забора покурить. И услышал... С той стороны забора Алла осторожно спустилась с крыльца. Подошла к кому-то прямо к забору. Зашелестела трава под ногами.

- Давно сидим? - справилась Алла.

- С часок будет, - равнодушно отозвался мальчишеский голос.

Алла задумалась.

- А ты совсем дурной...

Мальчишка ответил не сразу.

- Как вечерок проводишь? Телек смотришь?

Алла отозвалась спокойно, задумчиво, с нарочитой небрежностью и легким вздохом, будто рассуждала вслух:

- У меня тоже, видно, покрышки полопались. Села что-то вдруг "Дом-2" смотреть... А тебе Екатерина Кирилловна кто?

Петр вздрогнул от неожиданности. Встал и прижался к забору. Нашел узкую щелку.

- Кто и тебе - учительница... - мальчишка говорил словно нехотя. - Я у нее раньше учился, в обычной школе. А потом в новом здании стала гимназия... платная... частная... Где ты теперь... Она там осталась, а я в старой...

- А ты зачем к ней ходишь? По принципу "Учитель, воспитай ученика"? Ты у нее, наверное, один такой преданный...

Мальчишка помолчал.

- У Винокурова по-другому...

Художник, воспитай ученика,

Сил не жалей его ученья ради.

Пусть вслед твоей ведет его рука

Каракули по клетчатой тетради.

Пусть на тебя он взглянет свысока,

Себя считая за провидца.

Художник, воспитай ученика,

Чтоб было у кого потом учиться.

А две первые строчки давно стали малость искаженным афоризмом. И насчет одного... Разве нужна толпа учеников? Учительское умение определяется вовсе не количеством.

Петр удивился. Надо же, знает, чьи стихи...

- А нам их Екатерина Кирилловна читала, - ответил мальчишка Алле на незаданный вопрос. - Она очень хорошая... Таких мало... Говорит, что самая большая радость для учителя - когда похвалят его ученика. Она умеет любить...

- Да кто же этого не умеет?

Теперь удивился мальчишка.

- Почти никто! Это вообще очень трудно... И научиться нельзя...

По траве прошуршали шаги. Алла подошла поближе. Темно, тихо...

- Нельзя?.. Ты уверен?.. А как же все люди? Матери и дети? Мужья и жены? Тоже не любят друг друга? Какая-то чепуха получается...

- Почему чепуха? Вовсе нет! - заупрямился мальчишка. - Они просто ошибаются... принимают одно за другое... думают, что любят... Как здесь у вас всегда тихо... Словно жизни нет вообще...

- Что, все ошибаются? - недоверчиво спросила Алла. - Сплошное завиралово!

- Я никогда не вру - не умею, - мрачно сообщил мальчишка. - А ошибаться могу... как все... Тебе физик нравится? Эдмунд?

Алла явно вспыхнула.

- Это не твое дело!

- Ишь ты оно как... Верно, не мое, - согласился мальчишка. - Только ты учти: еще в той школе, где я у него учился, все учителя удивлялись, как это до сих пор на него ни одни родители в суд не подали. Это потому, что ни одна его девка на него никогда зла не держала и зуба не имела. Так получалось у него все всегда ловко... Вера, наша математичка, твоя директриса, говорила, что он их лаской обволакивает, как коконом пеленает. Чушь, по-моему. Наши училки все его пугали: смотри, Эдмунд, допрыгаешься! Доведешь себя до большой беды! Но он везунчик... На уроках вечно болтает не весть что: "Спектр состоит из семи цветов разного цвета", "В условиях круглосуточного дневного дня", "Ньютон умер в 1727 году. Я все думал, что бы вам еще рассказать о Ньютоне..." Нас за людей не считает, острит: "Сегодня мы пройдем с вами правило буравчика. Нет, "Буравчик" - это не фамилия ученого...", "А пусть вам милая соседка по парте все объяснит с Галилеем..." Вы по анатомии про "это" прошли?

Алла ответила сквозь зубы:

- Давным-давно.

- Значит, далеко шагнули... А мы только еще на пищеварительной системе топчемся. Но у нас вечный срыв в программе

Мальчишка вдруг наклонился - ну и зрение у него! - и поднял с земли монетку. Объяснил:

- Я когда вижу - валяется монета, я ее поднимаю. Чтобы люди ногами не попирали герб Москвы. А ты уж решила, что побираюсь.

- Врешь ты все... - неуверенно сказала Алла.

- Не умею, привычки такой дурной нет, - пробурчал мальчишка. - Врун - он всю свою жизнь так вруном и останется, и больше ничего, а вор - вором. А вот убить... убить любой человек может... один раз... если случится что-то такое... - он прислушался и вдруг мгновенно перемахнул через забор.

Хорошо, что с другой стороны, где стоял Петр. Алла прижалась к могучей холодной ограде.

- Эй... подожди... ты зачем приходил?

- На тебя посмотреть... - донеслось глухо-глухо.

Следователь бродил по гимназии, вызывая у Веры бессильную ярость. Что ему здесь надо? Что он пытается найти? До чего докопаться? А он ходил себе и ходил. Задавал самые идиотические, на Верин взгляд, вопросы.

- Почему у вас преподаватель физики вел волейбольную секцию? У вас что, нет физрука?

- Есть, - психанула Вера. - Но он специалист-теоретик.

- А-а, да... - вспомнил следователь, - вы правы, видел... такой плюгавый дохленький мужичок... Физкультурник! Да он спортом ни одного дня в жизни не занимался! Зачем вы такого взяли? Кадровая политика у вас хромает на обе ноги. Ладно. А кто вот эта девочка?.. Она, говорят, без конца возле физика вертелась.

- Это Алла Минералова, - объяснила, еле сдерживаясь, Вера. И вдруг испугалась. - А что такое? Она дочка очень больших родителей...

Следователь пожал плечами.

- Как раз у таких родителей дети растут... дурь во все стороны... А это кто?

- Ее охранник-водитель. В школу-из школы возит, - процедила Вера. - Очень хороший человек. Бывший военный.

Следователь помолчал.

- Я смотрю, к вам тут детишек почти всех привозят на машинках...

Вера вскинула голову.

- У нас частная и дорогая школа!

Следователь понимающе кивнул.

- Конечно, конечно... Давайте вернемся к подругам-англичанкам. Расскажите мне все с самого начала - почему вы их взяли в школу, как они у вас появились...

Вера побагровела от гнева. Похоже, он пытался ее поймать на слове... И тут подошла Алла.

- Я хотела бы вам кое-что сказать... тет-а-тет..., - это следователю.

Голосок дрожал, весь перетянутый от волнения и готовый разорваться в любой момент слезами.

Вера хотела крикнуть: "Не надо! Алла, не надо ему ничего рассказывать! Что ты еще задумала?" Но сказать ничего было уже нельзя. Следователь пристально следил и за ней, и за Аллой и, похоже, успевал отслеживать еще все вокруг происходящее. Он опять кивнул.

- Вера Алексеевна, я оккупирую ненадолго ваш кабинет. Побеседую с девушкой. Раз она так просит, - он неприятно ухмыльнулся.

И повел Аллу за собой.

Петр подошел к завучихе. Она стояла в какой-то растерянности и смотрела вокруг больными, ничего не понимающими глазами, обхватив себя за плечи руками крест-накрест. Словно пыталась саму себя удержать, остановить от чего-то нехорошего, поспешного, страшного... или готовилась улететь прочь от Земли куда-то вверх, навсегда...

Петр смял сигарету.

- Вам чем- то помочь?

Подумал: костер наш давно погас, а мы все зачем-то храним его пепел... Глупо... нелепо... Она глянула неузнавающе, откуда-то издалека... С трудом переступила границу между странным сном и явью.

- Помочь?.. Нет-нет, спасибо... не надо... в чем помочь? А-а, да... вы знаете, это бы хорошо... помочь... - подошла ближе, глянула чуточку осмысленнее. - Помочь... - И вдруг - что это случилось с ней? - бросилась к нему, начала бессвязно цеплять слова бесконечной лентой, компьютерным набором, полном ошибок, тотчас рассыпающимся в воздухе, как дефектный, ложный, потому что второпях, наспех... Но Петр чувствовал: она сейчас вовсе не фальшивила, нет, это другое... Она просто ухватилась за предложенную возможность что-то сказать, о чем-то попросить... даже ни на что не рассчитывала, но не выдержала, сдалась, словно застонала, закричала: "Не могу больше, помогите..." Зоя, Платон, Нелли, Алла, опять Зоя... потом еще какой-то Акрам... снова Платон...

- Остановились! - наконец, резковато прервал завучиху Петр. - Не пойму я так ничего... Вы считаете, что Нелли эта ваша ни в чем не виновата?

Завучиха кивнула.

- Зоя могла сама...

Петр посмотрел в сторону.

- Всегда удивлялся на самоубийц... Жизнь, конечно, часто прямо паскудная, а вот глянешь вокруг, на какое-нибудь дерево зеленое или желтое, или птица метнется вдруг из-под ног, или дождь закапает тебе прямо на нос... ну, и отойдет душа, отзовется... я плохо объясняю, не умею... А так... лишь бы не было войны...

Завучиха глянула внимательнее, Наконец просыпаясь, будто возвращаясь откуда-то...

- Нет, почему плохо... хорошо... про птицу... очень хорошо... из-под ног... эта Зоя... почему я ее так всегда не любила? Понимаете, она тоже рвалась куда-то, а ее, наверное, будто давили, затаптывали... я ее понимаю, потому что сама так жила, как она... дома, в школе... а тут... какой-то выход... страшный, конечно... я тоже не могу это объяснить... но она не раз травилась...

- Да? - удивился Петр. - Ну, надо же... Не знал... Такая девчушечка тихая... Только это ни о чем не говорит, что могла... И Неля эта ваша тоже могла... Пуля дырочку найдет!

- Подозрения... да к чему они все? Пустое... так все равно ничего не выяснить... это слова, мысли - не доказательства... пусть прокуратура разбирается или кто там, кому положено... не мы с вами...

Петр набычился.

- А можем и мы с вами... слышал я тут кое-что, случайно...

И он передал завучихе все, что ненароком донеслось до него в тот холодный день из раскрытого окна.

Завучиха в испуге стиснула себя руками еще теснее. Как бы не задушила, даже подумал Петр, нелепая мысль... Обычное послеболье... Которое мучает не меньше самой боли, но приступ миновал, ушел в прошлое, осталась память... тягостная давящая... послеверье... последумье... Все это уже - после...

- У нас на носу последний звонок, - стонала Вера. - А тут... эти разборки в школе среди учителей... Рудик, тебе не стыдно? Что ты себе позволяешь? Нас закроют... Мне уже несколько раз звонили из Департамента. И вызывали туда тоже.

Эдмунд хохотал.

- Веруша, да при чем тут я? Бабьи дела меня не касаются. А ты сумеешь отбрехаться от любого департамента. Не будь я в этом уверен, ни за что не пошел бы к тебе в школу.

Он весело пролетел по коридору, на лестнице столкнулся с водителем- охранником Аллы Минераловой и растворился в вестибюле. Вера тоскливо смотрела физику вслед. Все, что она с таким трудом создавала, строила, пестовала - все рушилось у нее на глазах. И из-за чего?! Из-за нелепой влюбленности двух англичанок в одного физика... Формула непредсказуемая и анализу не поддающаяся. Лучше всего безразлично уткнуться глазами в экран огромного телевизора, оставшегося от Доброва. Кого убили, кого ранили, кого сбили на дороге... Смерть... Основная тема телевидения. Мементо море... Только вот как думать...

Валентина недавно прямо спросила Нелли:

- Ты зачем это сделала?

Она всем молодым всегда сразу "тыкала".

- Что "это"? - тотчас взбеленилась Нелли.

- Сама знаешь что.

- Да Зойка меня подставила! Она, а не я! - закричала Неля. - Вы ведь ничего не знаете, а лезете! И беретесь судить! И вы... вы... вы никогда не были в такой ситуации... чтобы вас двое... а он один...

Валентина спокойно пожала плечами.

- Почему не были? Были. И еще как были! Нас трое - и он один... Тренер Леня... мы с Верой ходили за ним по пятам... А он выбрал Катю. Но она... - Валя замолчала.

Нелли смотрела в упор. Мрачно и недоверчиво.

- Надоели вы мне все...

Отвернулась к окну. И вдруг прочитала:

- Зайку бросила хозяйка,

Обманула сука зайку,

Поиграла и забыла,

Сердце зайкино разбило.

Он запил и опустился,

Но с обидой не смирился,

От предательства хозяйки

Зайка в монстра превратился.

Отомстил он ей жестоко -

Изрубил ее в капусту.

Потому что надо было

Уважать чужие чувства!

- Это что же значит? - строго спросила Валя.

- Да ничего! Для вас - ничего! Просто Зойчик оказалась не таким уж зайчиком и меня обманула, подставила, вывела из игры... И теперь пожинает плоды... Закружившуюся головку отвинчивают, вот что это значит... Вы зачем ко мне пристаете? Вам что нужно? Ни видеть вас, ни слышать я не желаю! Дурное у вас поколение! Вывихнутое ударом копытом новой политики по прежним идеалам!

Валентина вздохнула.

Петр подошел к директрисе.

- Ну, что? Разобрались тут? Вам сейчас главное, чтобы родители ваших детишек ничего не узнали. А то сразу начнут ребятню из школы забирать.

Ему и эту толстую директрису, запутавшуюся в жизни донельзя - а кто в ней не запутывался? - было искренне жаль. Непутевая - правильно, алчная - наверное, рвущаяся к власти - и это может быть, и все равно... Слабая бестолковая баба - и этим все сказано.

Мимо него тихо прошла завучиха, махнув директрисе. И та встревожено заковыляла в свой кабинет. Катя скованно опустилась в кресло.

- Вера, выслушай меня внимательно, не перебивай... Петр Васильич, охранник Аллы Минераловой, мне рассказал, что еще в начале зимы слышал один разговор из окна... Случайно вышло.

- Случайно подслушивал? - тотчас съязвила Вера.

- Я ведь просила не перебивать! - взорвалась Катя. - Эдмунд уверял Нелли, что ему не нужна Зоя, но та, якобы, буквально виснет на нем. Да еще угрожает открыть правду о своем аборте - от кого был ребенок. И Неля торжественно пообещала это скоро прекратить, сказал, что придумает способ, пусть только Эдмунд немного подождет... А пока... Она предложила ему сделку: я тебя избавляю от своей навязчивой подруги, а ты за это на мне женишься.

- Как?! - ахнула Вера. - Рудик женат...

- Ты иногда напоминаешь ребенка! Или у нас в стране пару лет назад запретили разводы?

- Только полная дурочка может поверить в то, что Рудик разведется, - сказала Вера. - Его устраивает именно его семья и такая жизнь, какую он ведет. И что дальше?

- Дальше... Дальше он весело пообещал... ты ведь знаешь Эдмунда...

- Но это было давно, ты сама сказала... - попыталась слабо возразить Вера.

- Верно... Тем не менее ты должна знать об этом. Может, следователю рассказать?

- Нет! - простонала Вера. - У меня поднимается давление... А этого мужика я вообще не могу видеть... Ты не знаешь, почему он упомянул Ариадну и Доброва?

Катя удивилась.

- Понятия не имею. Это странно. Какая связь?.. Ладно, я пойду...

Она с трудом добрела до двери и поплелась по коридору. Вышла во двор. Алла усаживалась в машину, водитель следил, что да как. Через двор наискосок шел какой-то странно знакомый Кате человек - невысокий, плотный, лысоватый... Шел и улыбался. Он всегда держал улыбку наготове...

- Леня?! - ахнула Катя.

Тренер кивнул и подошел поближе.

- Катерина... наконец-то... Вот решил узнать - чего так давно тренироваться не приходишь?

Катя засмеялась. Сначала тихо, а потом все громче. Петр Васильич оглянулся.

- Леня... Я все хотела зайти... да как-то неловко...

- Вот-вот, - кивнул он. - Вся твоя беда, что тебе всегда неловко. Ко мне Валентина приезжала. Сказал, что у тебя беда. С сыном.

Катя съежилась.

- Не совсем так... С другим моим мальчиком... Леня, пойдем в школу, я тебе там все расскажу.

Вечером позвонила Валентина.

- Катя, тут такие новости... А у тебя как дела?

Катя вздохнула и засмеялась одновременно.

- Да более менее... Спасибо тебе.

- Не за что, - сухо отозвалась Валя. - Мне самой очень хотелось его повидать, вспомнить прошлое... Будто побыть там снова. Ариадна рассказала, что Рудик не раз виделся с Добровым. Она их видела вместе - живет-то рядом со школой. Однажды она спросила Эдмунда, зачем ему нужны встречи с таким типом, как Добров. Рудика ты знаешь... Он весело захохотал и ответил, что Максим уговаривает его как-нибудь насолить Вере. Ариадна внимания тогда на это не обратила, а сейчас вспомнила.

- Ерунда! - взорвалась Катя. - Все вышло совершенно случайно.

- Но ты же сама утверждаешь, что у Бога ничего случайного нет! - съязвила Валентина. - Самое главное не это... Алла сказала следователю, что Неля подбивала ее избавиться от Зои, поскольку Рудик любит именно ее.

- Как... избавиться? Не убить ведь... - растерялась Катя. - У нас в школе прямо какая-то дурная шекспировщина-лесковщина... Откуда что взялось?..

- Конечно, не убить... Они ведь довольно крепко подружились - Неля и Алла, после того самого первого школьного дня Минераловой. Помнишь газовый баллончик? Неля отлично знала о влюбленности девчонки в Рудика. И словно просто так рассказывала Алле о том, как тот обожает Зою, что они собираются пожениться, что Зоя страдает суицидальным синдромом... Подогревала ревность и злобу...

- Но зачем? - удивилась Катя.

- Ты все-таки неважный психолог, - опять съехидничала Валя. - А что там с твоим Таишевым?

Катя помолчала.

- Он не виноват...

- У тебя вечно никто не виноват! - обозлилась Валентина. - Хотя так не бывает! Парень хамоват и распущен! И должен, в конце концов, понести наказание за свое поведение. Поделом ему!

"Встать, суд идет... ", - снова услышала Катя.

Привязалась к ней эта ужасная фраза...

- Ты странная мать, - сказал Платон. - Вот послушай.... Однажды мерзавцы подожгли на дереве гнездо с птенцами, мать не могла ничего сделать, птица - не пожарная команда. Кричала-кричала над горящим гнездом, а потом влетела туда, закрыла детей крыльями и сгорела вместе с ними. А у лисы коршун унес лисенка, но она успела в самый последний момент вцепиться ему в хвост. Так он и поднялся над землей: в клюве - несчастный лисенок, на хвосте - обезумевшая мать-лиса. Она терзала коршуна до тех пор, пока он не изнемог и не опустился не землю, выпустив лисенка. Тогда спрыгнула и мать-лиса. Не кажется ли тебе, что ты делаешь мне сомнительное предложение и толкаешь на ложный шаг? По-твоему, я должен - ты просишь меня об этом! - простить бандита, на меня напавшего, выгородить его, выдумать, что ничего страшного не было, чепуха это все, мальчик поозорничал! И это только потому, что бандит - иначе его не назовешь - твой любимый бывший ученик... И ты уверена, что он ни в чем не виноват. И его надо спасти. Так?

Катя кивнула. Говорить она уже больше не могла. И слышала только одно:

- Встать! Суд идет...

Ветер мазнул по ногам холодом. Светились окна... Окна горечи, отчаяния, тоски... Почему надо вставать при появлении суда? Глупость какая-то...

У человека в жизни есть три Д - Дом, Дорога, Дело. Это самое важное для каждого. Но Дом должен быть настоящим - родным и теплым. Дорога - именно твоей собственной, не надуманной, не навязанной родителями, друзьями или желанием славы. И Дело должно приносить тебе радость - иначе ничего у тебя не получится. Все просто и все трудно.

Катя вспомнила еще одну притчу. Попали в плен у одной женщины муж, брат и сын. Стала она молить об их освобождении, и предложили ей враги выбирать - одного ей оставят в живых. Выбрала она брата. Потому что мужа можно найти другого, и сына еще родить, а вот брата больше не будет... Страшная притча. Лучше не надо...

- Ты вечно пытаешься исправить и помочь, помочь и исправить, - сказал сын. - Но ведь это нереально...

- Человек шел по берегу и вдруг увидел мальчика, который поднимал что-то с песка и бросал в море, - начала Катя. - Человек подошел ближе и увидел, что мальчик поднимает с песка морские звезды. Они окружали его со всех сторон. Казалось, на песке миллионы морских звезд. "Зачем ты бросаешь эти морские звезды в воду?" - спросил человек, подходя ближе. "Если они останутся на берегу до утра, то погибнут, едва начнется отлив", - ответил мальчик, не прекращая своего занятия. "Но это просто глупо! - закричал человек. - Здесь миллионы морских звезд, берег просто усеян ими! Твои попытки ничего не изменят". Мальчик поднял следующую морскую звезду, на мгновение задумался, бросил ее в море и сказал: "Нет, мои попытки изменят очень многое... для этой звезды".

Платон улыбнулся.

- Ну, разве что так... Ладно, не загоняй себя опять в отчаяние... любишь ты туда забиваться...

Усаживая Аллу в машину, Петр хмуро спросил:

- Ты зачем все это устроила?

Она изобразила глухое непонимание.

- Что "это", Петр Васильич? Я вас не понимаю...

- Прекрасно понимаешь, не придуривайся! - взвинтился Петр. - Я долго молчал, надоело!.. Но мне мать твою жалко... Да и тебя тоже. Ты до чего докатилась? Чай отравленный - это ведь твоих белых ручек дело! Думаешь, не знаю? Давно в курсе, да ввязываться в такое дело - тоска... Зато правда, куда ни кинь...

Алла вжалась в сиденье.

- А... откуда?..

- Оттуда, - буркнул Петр. - Ухажер твой раскололся - он, видите ли, честный! А потому может запросто попасть под суд.

Алла совершенно потерялась.

- Под суд?.. Кто... под суд?.. Акрам?..

- Ну, наверное, его так и зовут, я не в курсе... Сашутка не говорила. Бандит он, твой приятель. Ты мать хочешь в гроб вогнать? Это запросто! С такими прихехешниками...

- А что он сделал? - пролепетала бледная Алла.

Петр смотрел прямо перед собой на дорогу, летящую ему навстречу.

- Что сделал... Чуть сына вашей завучихи не зарезал! Тоже несчастная баба...

Алла молчала. Наконец, с трудом отодрала словно распухший язык от зубов. Выдавила из себя два слова:

- За что?..

Петр пожал плечами.

- За что... Ты еще спрашиваешь! Забыла, как паренек-"ботаник" в очечках тебе по морде смазал? Он к Зое пришел и случайно увидел там тебя. А ты и не подозревала об этом. У него был ключ от Зоиной квартиры. Нелли уже ушла. Этот паренек, сын твоей завучихи, догадался, в чем дело, когда Зою эту вашу увезли в больницу. Вот тогда он тебе и влепил во дворе, где ты подсматривала финал. Что наблюдал твой Акрам или как его там... Ревновал он тебя, караулил, куда ходишь... Вообще он перепутал: думал, там физик живет... потому что видел его возле Зоиного дома несколько раз... Он и за Рудой следил... Делать пацану нечего... Все просто...

Все просто... Проклятые страсти человеческие... беды несущие...

- А я неподалеку курил, тебя охранял, - хмыкнул Петр. - Так что я тоже все это видел, могу подтвердить... Ты и мне мозги пыталась запудрить: дескать, подружка так живет...

- Вы за сигаретами пошли! - выкрикнула Алла. - Мы так с вами договорились!

- Пошел да вернулся! Тебя от беды охранять! Да не уберег. А англичанке ты что наплела? Да, тяжко тебе жить под присмотром, даже соперниц с дорожки не уберешь по-тихому... С Нелькой этой, заразой связалась... Или ты думала, что я не догадался, куда тебя в тот вечер возил? Напрасно ты мне мозги пудрила. Я все о тебе знать обязан, должность такая. Твоя мать меня наняла - перед ней мне и отчет держать.

Дорога извивалась под колесами, и весенний ветер разбивал о стекло первых ошалевших от счастья мух и жуков. И приносил с собой мысли странные: лучше бы Сашутке выйти замуж за этого бандита... он ее ангелом кличет... а работу свою надо бросить... ну ее к шуту... пойти снова в ДЕЗ слесарем... и завучиха эта... хорошая такая женщина... а может, еще не погас до конца наши костер?.. Глядишь, и разгорится под ветром... но кто этот плотный человек? Ишь, как она к нему кинулась... А Тоня давно устала от Петра... что поделаешь... друг от друга люди устают... нехорошо это, правда... но как с этим бороться?..

Весенний желток солнца плавно растекался перед глазами. Алла тихо плакала на заднем сиденье.