Стерва. Искушение

Глава 15

Разведённый им огонь согревал, но не был слишком жарким. Сырая одежда быстро высохла, и спать, завернувшись в плащ, оказалось даже уютно.

Сказалась ли усталость, или дело было в моём спутнике, но я провалилась в сон быстро, мягко и почти без тревоги и, вероятно, проспала бы до самого утра, если бы не крик.

Короткий, отчаянный и полный ужаса, он пронёсся над лесом, напугав птиц, заставив меня сесть и замереть в попытке унять колотящееся сердце.

В лесу стояла тишина. Ветки негромко шуршали на лёгком ночном ветру, крошечный огонёк ещё теплился, но не больше, чем нужно, чтобы не оставить в полной темноте.

Как будто ничего не было, как будто послышалось, приснилось…

Однако я слишком привыкла доверять себе, чтобы купиться на это.

Кричал определённо мужчина, и чёртов герцог…

Я огляделась внимательнее и поняла, что его нет.

На поляне я осталась одна, а Удо…

Скинув плащ, я медленно выдохнула, чтобы сосредоточиться, и пошла в том направлении, которое подсказывала моя интуиция.

Ночь стояла уже глухая, предрассветная, мрачная, и если бы не светлая макушка, я могла бы не заметить его сразу.

Он сидел на земле, почти скрытый огромным кустом шиповника, прислонившись к дереву спиной, и часто поверхностно дышал.

Подходить к человеку в таком состоянии не следовало хотя бы из элементарных соображений приличия, но я все равно села рядом.

— Твоя очередь. Что с тобой происходит по ночам?

Рубашка у его горла была сбита, на плече лежала крошечная травинка — резко вскочив, он не подумал привести себя в порядок, срываясь в лес.

Чертов герцог не ответил. Только провел ладонью по лицу, продолжая смотреть перед собой, а я не стала торопить, давая ему отдышаться.

Просыпаться от собственного крика для всех малоприятно — я сама отвыкала от этого больше года.

Впрочем, я при всем желании не могла ни в чем сравниться с ним.

— Есть один человек, — он заговорил так неожиданно, что я едва не вздрогнула. — Я… сломал ему жизнь в свое время. Просто так, просто потому что мог. Он счел, что я слишком мало думал о других. Это что-то вроде… Проклятия. Оно и есть. Я чувствую то, что чувствуют другие из-за меня, но намного ярче. В троекратном объеме. Правда, барон оказался умен, и ничего хорошего, вроде твоего удовольствия, это не касается. Только плохое. А тем ублюдкам на поляне было чертовски больно и охренительно страшно перед смертью. Равно как и Паулю, или как его там. Извини, что разбудил.

На последних словах его тон смягчился. Он повернул голову и вдруг посмотрел на меня с усталой полуулыбкой, а я к тому моменту уже почти забыла, как дышать.

Порча, о которой он говорил, была мне знакома. Более того, мне доводилось видеть тех, кого фактически казнили таким образом — виновный просто не выдерживал, накладывал на себя руки после пары месяцев в этом аду.

— Давно?

— Три года, — он дернул плечом так, будто это ничего не значило.

Он не мог не понимать. Он — точно не мог.

— Это несправедливо. Я слышала, что благородством и великодушием герцог Керн никогда не блистал, но сейчас это… Ты ведь спас мне жизнь. И этим двум сучкам тоже.

— Да, но кого это волнует, — он легкомысленно пожал плечами и снова посмотрел в небо. — Я их убил, у этого есть последствия.

Ветер был не сильным, но холодным, и я поежилась, опуская взгляд.

— А в первую ночь? От тебя веяло такой… тоской.

— Значит тогда я тоже не давал тебе спать? Жаль, мне хотелось бы, чтобы это было по другой причине.

Я спрятала усмешку, отметив, какой светской получилась у него эта улыбка. Так может улыбаться только человек, привыкший держаться ровно при любых обстоятельствах и в любом обществе.

— У меня просто были дела.

— Где твой плащ?

Резко вскинув голову, я попыталась поймать его взгляд, но это мерзавец продумал тоже — лицо осталось надежно скрыто в тени.

Такое беспокойство льстило, но я не собиралась позволять ему отвлечь себя на это.

Так прошла минута или все десять, но чертов герцог сдался первым.

— Мне снилась моя вторая жена. Она часто мне снится. Благодаря ей произошло наше знакомство с бароном… — он снова странно улыбнулся. — Ей было очень плохо со мной. Я был хреновым мужем, и, в общем-то, она отправилась на тот свет из-за меня. Не хотелось бы скатываться в непристойную меланхолию, но она имеет на это право.

— Нет, — ветер бросил растрепанные волосы в лицо, и я убрала их за ухо. — Мертвецы остаются просто мертвецами. Я понимаю, о чем ты говоришь, я умею делать такие вещи. Оно просто убивает тебя, постепенно сводит с ума…

Посмотреть на него снова оказалось выше моих сил, хотелось только втянуть голову в плечи, потому что…

Окажись я на его месте, мне не пришло бы в голову делать половину из того, что сделал он. Сцепиться с королевскими солдатами, потом с Нэдом, с которым он, черт возьми, просто играл как кошка с глупой мышью на потеху публике. Дрянная шпага… Герцогу Керну ничего не стоило прикончить его со второго же выпада одним точным, даже безболезненным ударом.

Он предлагал мне решить проблему, точно зная, что за этим последует.

Потом Пауль и головорезы на поляне.

Хотелось снова задать этот глупый вопрос — зачем?

Если бы он еще ответил.

— Ну, я не был бы против, если бы ты помогла мне избавиться от этого, — тем временем он тихо засмеялся и подвинулся ближе, заслоняя меня от ветра. — Но ты не можешь.

— Может только тот, кто проклял тебя.

— Даже Бруно не может.

Мы переглянулись, и я едва не рассмеялась, поняв, что вздрогнула при упоминании этого имени.

В свое время его брат попортил мне много крови.

— Он много странствовал, многому учился. Не говоря уже о том, что он все-таки старший, и его возможности несколько… шире моих. Но не может даже он, хотя он очень старался, — губы Удо скривились в странной усмешке. — Мы почти год не разговариваем с прошлого раза.

— Ты злишься из-за того, что он пытается тебе помочь? — начинало становиться по-настоящему холодно, или меня просто трясло, и я тоже подвинулась к нему ближе. — Считаешь это справедливым? Или уверился в том, что у твоего барона есть право решать, чего ты заслуживаешь?

— Ханна.

Он перебил тихо, без раздражения, но таким тоном, что я умолкла и снова уставилась в траву.

По всей видимости, не по себе мне было все-таки не от ночного холода, но пальцы все равно дрожали, и Удо вдруг сжал мою руку так естественно, словно это было… допустимо.

Дыхание сбилось, но я предпочла думать, что это лишь потому, что у него оказались неожиданно и ненормально горячие в такую погоду ладони.

— Я хотел бы сказать тебе, что нет. Что я в бешенстве из-за всего этого, потому что оно мешает мне жить. Что это полное дерьмо — пускать чью-то жизнь псу под хвост из-за давно истлевших костей. Могу в самом деле сказать, если хочешь, — он мимолетно и все так же странно ухмыльнулся, а после посмотрел на меня. — Но это не правда. Правда в том, что мне действительно было наплевать. И на этого барона, когда он, стоя на коленях, умолял меня отказаться от брака с женщиной, которую он любил. И на Бруно. И на всех своих жен… Кстати, их было три, если ты не знала. Не окажись Мира такой хитрой сучкой, на ребенка мне было бы наплевать тоже. Он нужен был мне как… — он медленно пожал плечами. — Как доказательство того, что никто не смеет распоряжаться моей жизнью и решать за меня, продолжить мне род или все же не стоит. То, что сделал Вильгельм, действительно справедливо. И с Бруно мы ссоримся потому что он счел, что уже хватит.

— Он так заботится о тебе, что ты слоняешься черте где и спишь под липой.

Озвучивать подобное точно не следовало, но вместо того, чтобы справедливо разозлиться, Удо вдруг засмеялся.

— Когда это случилось, он только начал спать с моей женой, так что некоторая неловкость между нами… имела место. Потом он решил, что может притащить меня домой за шиворот, и я дал ему в челюсть. Потом выяснилось, что моя любезная вдова в положении, да к тому же ждет двойню…

— От тебя?

Я снова прикусила язык слишком поздно, и на этот раз он не смеялся.

— Нет. Она слишком сильно не хотела от меня детей. С Бруно у них все… иначе. На него много чего свалилось — титул, дети, разговоры за спиной. Не говоря уже о том, что такого бабника, как он, еще поискать, и вдруг все так резко поменялось. В конце концов мы согласились в том, что некоторые времена и вещи человек может прожить только в одиночестве. Но сейчас он настаивает, что я ему нужен.

— Но ты не можешь воскреснуть?

— Как раз это проще, чем кажется. Никто ведь не видел моего бездыханного тела.

Он пожал плечами, и я в очередной раз поежилась на ветру.

— Он ищет Вильгельма, в этом проблема. Ищет и, разумеется, не может найти.

— Ты пробовал искать его сам?

— А зачем?

Мы снова переглянулись, и теперь я могла заметить, что глаза у него потемнели, стали почти синими, мутноватыми.

Слишком много кошмаров.

— Как долго ты выдержишь, прежде чем это проклятье сведет тебя с ума?

— Теперь ты говоришь как мой братец, — он медленно поднял руку и отвел прядь волос с моего лица. — Я думал об этом.

— И до чего додумался?

Удо медленно пожал плечами и сполз по стволу ниже, наконец садясь удобнее и прижимая меня к себе крепче.

— Думаю, что мне не составит труда найти его, но это ничего не даст.

— Ты уверен, что он откажет? Три года — большой срок.

— Я бы отказал. Сначала заставил бы долго и старательно унижаться, а потом послал к черту. А барон не глупее меня. Как выяснилось.

Я дернулась, когда мимо тихо проползла ночная змея, и мысленно приказала себе собраться. Так распускаться я не позволяла себе с тех самых пор, как вырвалась от Итана.

Чертов герцог, кажется, и правда успокоился — провожая исчезающую в траве змею взглядом вместе со мной, он выглядел почти расслабленным.

Я слишком хорошо понимала, что это вранье.

Ему должно было быть физически больно после того, что случилось.

Ни сна, ни покоя, ни отдыха…

Я не знала, что ему сказать.

Тем временем Удо хлопнул себя по шее, убивая комара, поморщился, и на миг мне показалось, что все это, — и Пауль, и пещера, и предательство людей, которых я считала семьей, даже весь этот немыслимый разговор, — было не больше чем дурацким пьяным сном.

Еще один комар сел мне на щеку, и я отмахнулась от него с какой-то особенной досадой, потому что он стал напоминанием о том, насколько все это реально.

— Ладно, хватит, — Удо скривился и начал вставать.

Заметив, что я осталась на месте, как будто прибитая тоном, которым это было сказано, он подхватил меня за плечо и потянул за собой.

— Мне и правда все это надоело. Комары, змеи, чертов холод. По всей видимости, в самом деле пришло время возвращаться.

— Куда?

Если он передумал насчет Нэда и его лагеря, меня ждали действительно непростые дни.

Они ждали бы меня в любом случае, но одной без денег, нормального оружия и лошади будет сложнее, чем вдвоем.

Вот только идти к Нэду я не могла и не собиралась. Это в самом деле было бы чересчур.

А впрочем, в одиночку добыть хоть что-то в ближайшей деревне и правда будет…

Он посмотрел так тяжело, как будто мог подслушать мои мысли и разозлиться на них.

— К золоту, хорошему вину и чистой постели. Я иду домой.

«Долбаный придурок, лучше бы ты собрался к Нэду».

Что ж, хотя бы это я удержала при себе.

Ветер продолжал трепать волосы, и я снова заправила их за уши, чтобы не было столь очевидно…

При таком раскладе пистолет он мне точно оставит, да и…

А чего я, черт побери, ждала? Что герцог Керн будет бегать по лесу без гроша в кармане, но в моей компании только потому, что мы пару раз перепихнулись?

Несмотря на взаимную болезненную, — вынужденную, — откровенность, мы по-прежнему оставались друг другу никем. А у него набралось немало моментов, которые самое время было бы мне припомнить.

— Ладно. Я пойду спать. Еще можно пару часов.

Он молча поймал меня за локоть и развернул к себе, вынуждая посмотреть в лицо.

— Ты идешь со мной, и это не обсуждается.

— О да, восторгу герцога Бруно не будет предела!

«Да пошел ты со своей жалостью», — этого я тоже не сказала, хотя как раз это сказать и следовало.

Удо медленно, как будто боясь напугать, провел ладонью по моим волосам, погладил лоб большим пальцем, будто хотел стереть морщинку.

— В отличие от меня, Бруно не злопамятный. Сейчас не та ситуация, чтобы считаться за прошлое.

Он говорил все это тихо и так убийственно серьезно, что я с мстительной и злой решимостью сделала шаг к нему, почти прижимаясь.

— Меня ищет королевская гвардия за разбой. Если ты дашь себе труд заглянуть в любую комендатуру, узнаешь, что за Чокнутую Ханну объявлена награда.

— А я-то думаю, где достать денег! Что же ты раньше не сказала? — он засмеялся тихо и так довольно, что я сама же толкнула его в плечо.

— Идиот чертов!

Он перехватил мою руку и снова притянул к себе, удерживая за затылок.

— И не вздумай сбежать. Раз я пока не сплю, буду за тобой приглядывать.