Стерва. Искушение

Глава 4

У Тобиаса оказался красивый член — не маленький, но и не слишком большой, крепкий, ровный. Водя по нему ладонью, я находила, что оставила этого человека в живых очень удачно. То, что мне было нужно сейчас.

Времени в моем распоряжении оказалось предостаточно, и я не торопилась, наслаждаясь ощущением чувствительной и нежной кожи под рукой, тем, как сбивалось дыхание Тобиаса.

Он по-прежнему сидел неподвижно, — как будто у него был выбор! — но смотрел на меня темно и внимательно.

Ему в самом деле всё нравилось. Едва ли я была первой женщиной в его жизни, в буквальном смысле взявшей инициативу в свои руки, но сейчас он был полностью сосредоточен на мне, и это, черт возьми, было тоже приятно.

Прервавшись просто чтобы не довести его слишком быстро, я распахнула ворот его рубашки, провела кончиками пальцев по шее и плечам, спустилась ниже.

То ли возможность делать всё что вздумается в своём темпе, не думая о нём, так меня захватывала. То ли ощущение полной безопасности, возможное только с обездвиженным и заведомо неспособным выйти из-под контроля мужчиной. Или же дело было в том, что у меня давно не было таких красавчиков, — не суть важно. Значение имело только то, что я сама начала дышать глубже и чаще, а в голове поплыл приятный мягкий туман.

Сбившийся подол начинал порядком мешать, и я сдвинула его так, чтобы Тобиас не мог ничего разглядеть в темноте, а мне было удобно стянуть белье, ненадолго, но прижаться к нему теснее, давая почувствовать, что мне происходящее нравится не меньше.

Он не задохнулся, ничего не сказал, но сжал губы плотнее, почти потянулся навстречу… Не за поцелуем же?

Я откинулась назад, отметая даже мысль о такой возможности, и приподнялась, чтобы опуститься на него сверху. Медленно, постепенно привыкая, издеваясь и над собой, и над ним.

Когда он оказался внутри полностью, прикусить губу пришлось уже мне самой, потому что это оказалось идеально. Опустив ресницы, я прислушивалась к себе и находила, что он как будто был создан для меня. Ровно так, как нужно.

Сердце отчего-то билось где-то в горле, и первое плавное движение далось мне поразительно нелегко. Слишком хотелось застыть еще ненадолго так, наслаждаясь моментом и первым ощущением заполненности, тепла и предвкушением удовольствия, которое должно было оправдать все и сразу.

Тобиас молчал. Не застонал, не сказал ни слова, даже не попытался испортить мне этот момент. Он просто продолжал смотреть очень близко, и под этим взглядом я открыла глаза тоже.

Поднимавшийся от живота жар смешивался с искрящимся азартом — мне хотелось увидеть в его лице растерянность. Может быть, толику беспомощности или непонимания.

Вместо этого он держал меня взглядом так, будто не он тут удовлетворял мою прихоть, а я делала только то, что он готов был позволить.

Опереться на его плечи было удобно, и именно это я и сделала, сминая ткань рубашки, но почти не касаясь кожи.

Не хотелось лишний раз его трогать, да и особенного желания сделать ему приятно у меня не было. Но раз уж он предложил…

Привыкнув к нему, я начала двигаться быстрее и ритмичнее, потому что это не было ни свиданием, ни игрой. Просто быстрый перепих в двух шагах от ненужных мне сейчас свидетельниц.

Руки Тобиаса были скованы, но шея нет. Это оказалось большой моей ошибкой, потому что в самый неожиданный момент он извернулся, мазнул губами по моему подбородку.

Я откинулась назад, уходя от прикосновения так резко, что он едва не зарычал.

Теперь в его глазах разгоралось пламя — злое, мстительное, не сулящее мне ничего хорошего, если однажды он освободится.

Обворожительно улыбнувшись в ответ, я приподнялась, опираясь на колени, и опустилась на него снова, начала двигаться резче, так, чтобы у него перед глазами земля и небо поменялись местами. Быстро облизнула пересохшие губы и снова оперлась правой рукой о его плечо. На этот раз — держась на достаточном расстоянии, чтобы исключить саму возможность прикосновений.

В такой позе моя грудь двигалась прямо у него перед глазами, но вырез платья был куда скромнее вчерашнего. Максимум, что он мог себе позволить — это вспоминать.

А еще — продолжать смотреть, и под этим пристальным взглядом мне стало неуютно оттого, что по коже скатилась капля пота.

— Расстегни, — он потребовал едва слышно и непристойно хрипло, очевидно имея в виду крючки на корсаже.

— Еще чего, — я почти засмеялась, задыхаясь точно так же, как и он, и резко откинулась назад.

Вот теперь он подавился на вдохе.

Продолжая улыбаться, я чуть сбавила темп. Найдя лучший для нас обоих угол, начала двигаться спокойно и ритмично, неотрывно глядя ему в глаза.

Совсем немного…

На большее я, впрочем, и не претендовала, а о чем там думал он — плевать.

Уже у самой грани Тобиас все же предпринял еще одну попытку, когда увидел, что мои волосы растрепались, и я снова прикрыла глаза, всецело наслаждаясь ощущением. Снова потянулся, но точно так же не смог меня достать.

— Сука… Ты за это заплатишь.

Я засмеялась едва слышно, довольно и отчего-то абсолютно пьяно. Склонилась ниже, опираясь на этот раз не на него, а на дерево. Нависла над ним так, чтобы от возможности коснуться меня его отделяла только пара издевательских дюймов.

— С большим интересом… на это… посмотрю…

Трепаться нужно было заканчивать, потому что голос выдавал с головой.

Он и правда играл по моим правилам. Не пытался пошевелиться или меня сбить, не пробовал двинуть бедрами мне навстречу. Просто давал мне то, что я хотела в этот момент. Разве что немножко не рассчитал, во что это станет ему самому, но это были уже его проблемы.

Награждая за такое послушание, я все же провела раскрытой ладонью по его боку под рубашкой, спустилась к животу, повторила пальцами рельеф мышц.

Про обилие физической работы он явно не врал…

Когда моя рука спустилась ниже, и я задела ногтями влажную кожу на выпирающей косточке, Тобиас вздрогнул.

Показалось мне или нет, что он едва не растерялся от этого сам, не было ни времени, ни желания разбираться.

Оглушительная волна какого-то почти болезненного возбуждения поднялась от низа спины к затылку так стремительно, что я выдохнула резче и громче, чем хотела бы.

Еще несколько движений — на три или четыре вдоха: раз, два…

Я почти не почувствовала горячую влагу на своих бедрах, настолько мне в этот миг было хорошо. Ничего не сделав, он каким-то непостижимым образом умудрился сделать все как надо, и восстанавливая дыхание, я снова взялась за его плечи, прислонилась пылающим лбом к его лбу.

— Ты в самом деле Чокнутая…

Судя по тому, как звучал голос Тобиаса, ему ужасно хотелось пить.

Я облизнула губы и тихо засмеялась — не над его реакцией, а потому что правда было хорошо.

— Вот и не забывай об этом.

Хорошо усвоив прошлый урок, он больше не пытался меня целовать, но все равно пора было заканчивать.

Его член вышел из меня так же легко, как вошел, и, исчезнув из поля его зрения, чтобы привести себя в порядок, я думала о том, что нужно будет повторить. Если уж он согласился быть послушным заложником и не пытаться бежать.

— Спать будешь здесь. Мы остановились у реки, так что можешь искупаться. Бродить рядом с нами ночью не советую — у Карлы чуткий сон и быстрая рука. А с пистолетом она не расстается.

— Собираешься спать и оставить меня без присмотра? — он все же чуть повернул голову.

Заведомо знал, что не сможет меня увидеть, но хотел напомнить мне о такой возможности, и я подавила новую улыбку.

В этот же момент невидимая, но неумолимая сила сдавила запястья Тобиаса снова.

— Хорошо. Я понял.

— Вот видишь, какой ты молодец.

Расправив волосы, я, наконец, вернулась к нему, окинула его, полуодетого и растрепанного, внимательным и долгим взглядом.

— Попробуешь причинить нам вред, тебе конец. Попробуешь сбежать — тебе конец. Начнешь звать на помощь… Думаю, это ты тоже понял.

Он ничего не ответил, просто продолжал смотреть. Видимо, думал над тем, что и как хочет мне сказать, и в благодарность за прекрасно проведенное время, отличное настроение и звенящую легкость в теле я решила немного подождать, пока он соберется с мыслями.

— И это все? Ты не собираешься, скажем, пустить меня по кругу? Ведь так разбойники обычно поступают с пленниками?

— Обойдешься. Хотя… Я подумаю над твоим предложением. Что-то еще?

Я слегка ослабила оковы, не давая его рукам слишком затекать и не желая превращать начавшуюся так приятно игру в откровенное унижение, и Тобиас смог немного податься вперед, перенеся вес на ладони.

— Однажды мы поменяемся местами, мадам. И пощады тебе не будет.

Я покачала головой, почти не сдерживая новый приступ смеха.

— Спасибо, что предупредил.

Выскользнув из-за ширмы, я, наконец, направилась к костру — моя доля мяса, как-никак остывала, а аппетит после столь яркого удовольствия проснулся зверский.

Впрочем, Тобиас в очередной раз оказался молодцом и сделал так, чтобы это удовольствие стало еще полнее.

Появившись рядом через пятнадцать минут, он поприветствовал девочек так вежливо и светски, что Адель только вскинула бровь в немом удивлении. Как будто он и правда был частью семьи.

Запивая мясо отличным вином, я резче, чем стоило, мысленно напомнила себе о том, что не был. Развлечься с ним несколько дней — да, я вполне могла это себе позволить, но после его придется отпустить.

Правда, стоит крепко подумать над тем, как это лучше сделать, чтобы он потерял след навсегда. Убивать его, будучи с собой честной, мне теперь еще больше не хотелось. Оставлять свидетеля было нельзя.

Ненадолго пропавший с глаз Тобиас тем временем вернулся мокрым, в распахнутой рубашке и с превосходным настроением, так же вежливо поблагодарил за ужин.

Когда он ушел в свою часть импровизированного лагеря, Карла придвинулась ко мне со слишком хорошо знакомым мне выражением лица.

— Если ты скажешь мне, что он не чертов жеребец, в жизни не поверю!

Она все же понизила голос до полушепота, и при мысли о том, что Тобиас, как бы ни старался, ничего не услышит, я испытала злорадное веселье.

— Пока не поняла.

— Может, у меня получится лучше?

— Отстань. Волчица оставила его для себя, — Адель первой поднялась, чтобы сходить в повозку за одеялами. — Давайте спать. Завтра еще ехать.

После долгого дня и во всех отношениях приятного вечера и правда можно было отключиться быстро, но, как ни странно, сон не шел.

Лежа между спящими у костра девочками и ширмой, за которой остался Тобиас, и глядя в небо, я думала о том, что мимолетное удовлетворение как-то подозрительно скоро сменилось для меня тревогой. Мы достаточно далеко убрались от того места, пленник добавлять нам проблем явно не собирался, еды, денег и дорог было достаточно. И все же, чем больше проходило времени, тем больше мне становилось не по себе. Так чувствуешь себя, понимая, что угодила в ловушку, но как ни старалась, ни одного признака подобного я найти не могла.

Заклинание, которым я воспользовалась, чтобы ударить Тобиаса накануне, было слишком слабым. Разумеется, как и любое другое, оно должно было оставить свой след, но столь незначительный, что пропадет он максимум через три дня.

Были ли у меня эти три дня?

Развернувшись набок, я постаралась смириться с тем, что устала просчитывать и догадываться. Лучшего решения в тот момент у меня все равно не было. Благо, с солдатами удалось разобраться без колдовства, а значит, шансы на то, что никто никогда не узнает и не отследит, были очень приличными.

Все еще свежая и сочная трава едва заметно пошевелилась от дуновения ветра, и я погладила ее пальцами просто так, просто потому что могла.

Отчего-то слова Карлы кольнули очень неприятно. По большому счету, она, конечно, была права. Точно так же, как прав был со своими предположениями о разбойничьих нравах и Тобиас. С женщиной, очутившейся в руках бандитов, поступили бы именно так — первым был бы главарь, после очередь распределили остальные. Точно так же собирались обойтись с нами прошлой ночью те скоты, что носили золоченую форму королевских солдат. Или любые другие, которым мы каждый день рисковали попасть в руки.

Если бы он в самом деле струсил или не смог достать мой клинок из ножен…

Я, конечно же, этого бы не позволила. Так или иначе, всеми правдами и неправдами, я не позволила бы им прикоснуться ни к себе, ни к своим девочкам, но осесть в каком-нибудь унылом местечке нам пришлось бы надолго. Осесть и жить тихо, как добропорядочные женщины — без грабежей, золота, веселья и мужчин.

В прошлый раз, когда мы вынуждены были это сделать, Карла едва не свихнулась от скуки, а когда она начинала скучать, забот добавлялось у меня.

Зная об особенностях ее характера, Адель терпела молча, лишь изредка могла прикрикнуть или даже ударить, если ситуация начинала по-настоящему выходить из-под контроля. При этом она не уставала подчеркивать, что это моя ответственность. Коль скоро уж мне взбрело в голову однажды тащить с собой эту ненормальную…

Конечно, она была права.

Даже с учетом того, что Тобиас в немалой степени помог нам, в качестве хорошего куша и моей благодарности следовало предложить.

Следовало, но почему-то очень не хотелось.

Ощущение тяжелой, ноющей, какой-то беспросветной и безысходной тоски начало становиться настолько давящим, что я села и огляделась вокруг.

Не будучи склонной к сантиментам, нечто подобное я испытывала в последний раз лет десять назад, когда только начинала задумываться о том, что делать со своей жизнью. Впоследствии желания и времени на это у меня не было, а сейчас…

Силясь понять, что не так сейчас, я встала и прошлась по лагерю, задержалась взглядом на спокойной реке.

Девочки мирно и глубоко спали, воду и лес ничто не тревожило.

Вернее, нет. Не так.

Что-то тревожило и это место, и меня, но оно не было опасным.

Скорее уж…

Тихий стон прозвучал в тишине набатом и мигом расставил все по своим местам.

Источник мерзкого ощущения, не дававшего мне спать, в буквальном смысле нашелся под боком, и изо всех сил стараясь не повысить голос от досады, я подошла ближе и отдернула ширму.

Тобиас спал. Он не метался во мне, не морщился от видевшихся ему кошмаров, больше не стонал и даже не начал дышать чаще. И все же я едва не согнулась пополам, в полной мере улавливая исходящие от него чувства.

Та самая мешающая дышать чудовищная тоска, вина, сожаление, которое ничем невозможно исправить и искупить.

Страх. Не перед тем, что он видел, но порожденный тем, что он понимал.

Одиночество настолько чистое, что можно было залюбоваться, будь я склонна к трагической поэзии.

Я, к счастью, не была.

— Эй! — я присела на корточки, чтобы потрясти его за плечо. — Князек!..

Ни Адель, ни Карла не были настолько восприимчивы, как я, но если из-за него еще и я не смогу найти себе места…

Тобиас развернулся так резко, что, окажись моя реакция чуть хуже, ходить бы мне с синяком во всю челюсть.

Я отпрянула назад, а он медленно опустил руку — не потому, что ее стиснули оковы, а потому что понял, кто перед ним.

— Исчезни.

Он произнес это так низко и тихо, что мне показалось, будто этот голос звучит не рядом, а внутри моей головы, и глаза у него были бешеные — ледяные, прозрачные, беспощадные. Какие бывают лишь у тех, кому доводилось убивать многих и не испытывать по этому поводу и тени сожаления.

— Пошла вон.

Заглядывать в эту бездну мне совсем не хотелось, поэтому я встала и молча ушла, сильно толкнув служившее ширмой покрывало.

© Лера Виннер 2024 специально для author.today