Стерва. Искушение

Глава 27

Лес не просто превратился в воплощенный кошмар, он выл, стенал и сходил с ума.

Как и сказала Мирабелла, стоило мне достигнуть первой посадки за стеной замка, я почувствовала ветер — сухой, колючий, похожий на миллионы крошечных смертоносных лезвий.

Привязав лошадь на безопасном расстоянии от него, я глубоко вдохнула и залпом выпила то, что дала мне герцогиня.

Никогда и ни при каких иных обстоятельствах я не согласилась бы добровольно глотать чужое, неизвестное мне зелье, но сейчас было наплевать.

Жидкость не имела ни вкуса ни запаха, но пару вдохов спустя я поняла, что чудовищный колючий ветер больше не вызывает во мне страха и не причиняет боли.

Он по-прежнему трепал мои волосы и касался кожи, но уже не причиняя вреда, не замечая меня.

Завязывая растрепанные волосы в узел на затылке, я с поразительной ясностью поняла, что Мира была права: ни зверь, ни птица, ни человек… Никто не мог бы пережить подобного.

Прислушавшись, я начала пробираться наугад, не глядя себе под ноги и не разбирая дороги, целиком и полностью доверившись своему чутью.

В последнее время оно меня сильно выручало.

Могло ли обмануть сейчас, приведя не к братьям, а прямиком к Итану? У меня в любом случае был только один шанс это проверить.

Я не знала ни способа помочь, ни что конкретно стану делать, когда найду их.

Итан не остановится, даже если я соглашусь уйти с ним в обмен на клятву оставить в покое эту семью.

Его клятвы, даже данные самому себе, давно уже ничего не стоили. Да и Бруно, насколько я успела понять, не намерен был отпускать его. Не после того, что я наговорила ему в библиотеке. Не после того, как Удо, пьяный дурак, нес ему ту несусветную чушь о любви ко мне.

А впрочем, даже если у него хватит здравомыслия, сам Удо от Итана уже не отстанет, и вопрос будет только в количестве мертвецов.

Высокие и старые деревья гнулись, не ломаясь лишь чудом, но так хотелось схватиться за ствол одного из них. Выбрать самый толстый и отдохнуть хотя бы минуту…

Некогда было отдыхать.

Воздух, который я хватала губами, был слишком чистым даже для леса. Так могло бы быть, если бы я оказалась в эпицентре грозы.

Оно действительно могло стереть меня в порошок, Мира знала, о чем говорила.

Выходит, это Удо отправил в своё время в погоню за ней?

Зло и почти безумно ухмыльнувшись, я подумала о том, что на её месте тоже сбежала бы от сукиного сына, а после справила его похороны с огромным удовольствием.

Под ноги подвернулась не то ветка, не то что-то ещё, — я не хотела смотреть. Оплакивать всё это мы сможем после.

Такое странное «мы» — я ведь не была и никогда не могла бы стать частью их семьи.

Любовницей младшего брата правящего герцога — да, возможно, пожалуй. Но никогда не…

А впрочем, черт с ним. Если он останется жив, станет не важно.

Только бы был жив.

Мысли о том, что Бруно мог банально не успеть, я даже не допускала — будь это так, от леса уже ничего бы не осталось.

Чудовищный ветер сменил направление и теперь бил мне в спину, подгоняя. С быстрого шага мне пришлось перейти почти на бег.

Чем дальше я углублялась в лес, тем более шумно становилось вокруг. В чудовищном колдовским ветре начинали мерещиться смех и стоны. Как будто сам лес стенал на множество голосов, слушая которые недолго было лишиться рассудка.

Видимо, за это мне стоило Итана от души поблагодарить — за годы, проведённые в его замке, я успела насмотреться такого, что теперь это был просто восставший против нарушивших правила колдунов старый лес. Не больше. Не меньше.

Тёплые и сильные руки обхватили меня поперёк живота и потянули назад.

Сила, исходящая от Бруно, была похожа на то, что я улавливала от Удо, и в то же время была совсем иной. Более густой, более острой, заставляющей задыхаться.

Так бывает, когда большую силу долго сдерживают, вынуждают притихнуть.

И правда, сколько лет он приучал себя быть обычным и не выделяться, не проявлять свой дар, дабы не вызвать ненужных ассоциаций с герцогом Удо Керном?

Прежде чем у него появилась Мира, которую он смог учить, с которой мог экспериментировать сколько и как угодно к обоюдному удовольствию…

Что она, черт возьми, чувствовала, отпуская сегодня в этот взбесившийся лес их обоих⁈

— Так и знал, что ты сюда полезешь.

Он выдохнул это мне на ухо горячо и почему-то очень довольно, а я инстинктивно сжала его запястье.

— Где Удо?

Мне не приходилось кричать, рядом с Бруно не ощущался страшный ветер и не было шума. А ещё в его объятиях было так обманчиво тепло.

Я высвободилась, бесцеремонно пнув его локтем, — не хватало, чтобы ещё он дурманил меня сном.

— Бруно⁈

Он не ответил, только указал подбородком куда-то за мою спину.

Сходя с ума от нетерпения и одновременно боясь смотреть, я повернулась, и все возможные слова застряли у меня в горле.

Мы стояли на поляне перед тем самым домом, где мы с Удо провели два чудесных дня. Стекла уже мелко дрожали, но пока были целы — каждому по ряду собственных причин, но обоим Кернам этот дом был дорог.

Удо я узнала не сразу.

Он был близко и бесконечно далеко одновременно, стоял на противоположном краю поляны, и с первого взгляда могло показаться, что его там уже и вовсе нет. Что осталась одна лишь оболочка — тело, опутанное теми молниями, что восхитили и напугали меня под елями, когда он сжег фантом Итана. Языки голубого пламени переплетались между собой, облизывали его руки, не причиняя вреда.

Эпицентром ветра, с которым я без помощи Мирабеллы не справилась бы, был он. Не просто эпицентром, точкой, в которой тот рождался, из которой черпал силы, чтобы неистовствовать, сметая все на своем пути.

— Останови его. Почему ты его не остановишь?

Я почти шептала, но Бруно, конечно же, услышал.

— Он слишком давно не практиковал. Если вмешаюсь, могу навредить.

У него был странный тон. Тон человека, твердо намеренного спустить три шкуры не с меня, как я того опасалась, а с Удо, едва тот окажется в зоне досягаемости.

Тон человека, уверенного в том, что все будет хорошо, хотя и собранного и сосредоточенного.

Я развернулась так, чтобы видеть его лицо, не выпуская при этом из вида Удо.

— Что он делает?

— Создает нашему общему другу проблемы. Ему придется здорово потратиться, чтобы добраться сюда. К тому же, теперь он точно знает, куда идти. Удо для него сейчас нечто вроде маяка, — Бруно криво мне улыбнулся, и я с трудом поборола желание снова вцепиться в него.

— Тогда я должна быть с ним.

— Стоять! — герцог сам сжал мое плечо, не позволяя двинуться с места. — Подойдешь, он и тебя прикончит.

— Не прикончит. Мира…

— Мира защитила тебя от чар, но не от нас, — его глаза недобро сузились. — Не лезь, Ханна. Просто жди. А заодно подумай, как ты можешь мне это объяснить.

— Объяснить что? — содрогнувшись под этим взглядом, я снова уставилась на Удо.

Да, он определенно был жив, но… Я никогда не видела такого прежде. Его сила была не просто велика и хорошо изучена, сейчас она сама вела его.

— Это, — стоя сзади, Бруно склонился к моему уху. — Три года без практики. И тем не менее, он как будто стал сильнее. Будто…

Он не договорил, а мне этого уже и не требовалось, я поняла.

Наложенное на герцога Керна проклятие вне всякого сомнения продолжало работать, но что-то с ним было не так.

Его спокойные ночи.

Его сила, ничем и никем, включая его самого, не сдержанная.

— Я не знаю. Создателем и всеми чертями клянусь, Бруно, я не…

Все прекратилось.

Ветер стих, а Удо опустил руки, уперся ими в колени, сгибаясь пополам, чтобы отдышаться.

— Какого черта тебя сюда принесло?

Он говорил хрипло, едва ли не измученно. Проблемы, созданные Итану, дорого ему обошлись.

Я поняла, что Бруно отошел только когда увидела, что он обхватывает брата за плечи, помогает отойти подальше от леса.

— После разберемся. Убери ее отсюда, без тебя она не пойдет.

Удо хрипло засмеялся, оседая на траву, и тряхнул головой, отбрасывая волосы с лица.

— Предложи что-нибудь попроще. Мадам Ханна ни черта не делает того, о чем ее просят, если не хочет этого сама.

Рядом с этим домом намек на то, что происходило между нами внутри, оказался столь очевиден и так чудовищно неуместен, но я мысленно пообещала себе прикончить его сама. В третий раз обскакать герцога Бруно, или как там…

Удо выглядел не просто уставшим, а по-настоящему вымотанным. Его лицо осунулось и побледнело. Казалось, даже пальцы стали тоньше.

— Уверен, что мадам стоит на это смотреть?

Сидеть прямо ему, по всей видимости, тоже было сложно, потому что в качестве опоры Удо использовал его ногу, прислонившись к ней затылком.

— Ты просто боишься, что Ханна расскажет твоей жене, чем ты здесь занимался, герцог.

Бруно хмыкнул так выразительно, что лучшего ответа и не требовалось, а потом мягко придержал его затылок, отходя в сторону.

Я проследила его взгляд и почувствовала, как ноги прирастают к земле.

Итан показался на поляне.

С излишней осторожностью он обошел раскидистый куст, и мне захотелось надеяться, что дело тут не в манерности, а в банальной боли. Его немного вытянутое породистое лицо было испачкано в крови, седые волосы спутаны, а одежда разорвана.

Удо и правда хорошенько потрепал его.

Холодный взгляд серых глаз остановился на мне, и этот холод начал прилипать к коже как зараза, как грязь.

— Что ж. Надо полагать, теперь я имею честь видеть герцога Керна? — сделав вид, что обо мне забыл, он уставился на Бруно.

— Сомнительная честь, — тот пожал плечами, не выражая ни малейшего желания поддерживать это подобие светской беседы.

Удо легко коснулся пальцами моей руки.

Он не делал попыток встать. Напротив, теперь он казался успокоенным, едва ли не расслабленным.

Был доволен результатом?

— Ну отчего же? — Итан демонстративно отряхнул плащ. — Эта ночь делает вам честь. Давно у меня не было достойного противника. Настолько достойного, что я, пожалуй, был бы не прочь договориться.

Бруно засмеялся. Он стоял, глядя себе под ноги, и сейчас совсем не был похож на герцога.

— В свою очередь, я должен был бы предложить тебе тихо убраться как можно быстрее и дальше от этих мест, навсегда забыв про Ханну. Это было бы вежливо.

— Ханна уйдет со мной, — из просто холодного взгляд Итана сделался смертельно колючим.

— Ханна никуда не пойдет, — Бруно ответил спокойно, будто подвел итог.

А потом снова поднялся ветер.

На этот раз от воя и треска у меня заложило уши.

Сотрясающая поляну сила в буквальном смысле сбивала с ног, и, в самом деле боясь не выдержать, я опустилась на землю, закрываясь руками.

Где-то высоко над головой сломалась толстая ветка, стало нечем дышать.

Померещилось мне, или я в самом деле слышала истошный, полный удивления и боли вопль, было не разобрать. Перед глазами плыл и качался густой черный туман.

Сквозь него я успела разглядеть отсеченную голову, навек застывшее на мертвом лице Итана изумление.

Окно в доме все-таки разбилось, и я закрыла лицо руками, защищаясь от осколков, которые ветер должен был швырнуть в меня.

Ничего не случилось.

Вокруг в самом деле творился кошмар — без боя и пламени все, что было на поляне, обращалось в прах, а в голове было так благословенно пусто.

Ни мыслей о сказочном везении, каким на самом деле был мягкий норов герцога Бруно. Имей он тот же характер, что у брата, с такой силой натворил бы много бед.

Ни искреннего восхищения герцогиней, которая знала… Знала, конечно же. Об этом она предупреждала. Не об Удо.

Ни слепых попыток уцепиться за него.

Не видя Удо, я знала, что он рядом. В какой-то момент мне даже показалось, что он прижимает меня к себе, закрывая и успокаивая.

Все смолкло так же внезапно, как и началось.

— Ханна? Посмотри на меня, ну же! Ты цела? Все в порядке? — Бруно держал мое лицо в теплых ладонях, заставляя сфокусироваться. — Где Удо?

Смысл хотя бы последнего вопроса до меня дошел.

Теперь, когда необходимость церемониться, отпала вовсе, я просто оттолкнула его руки и, пошатываясь, поднялась.

Поляна походила на скошенное, хотя и по-прежнему плодородное поле.

Все, что осталось от Итана — небольшой лоскут дорогой черной ткани, из которой был сшит его плащ, — лежало на траве поодаль. На это мне в самом деле не хотелось смотреть.

Дом уцелел. Он стоял, будто ослепленный, без окон, с поврежденной крышей… Любому из Кернов потребуется лишь пару раз щелкнуть пальцами, чтобы его восстановить. Если Бруно, конечно, не откажется в этом случае от колдовства ради работы руками.

Я знала это так ясно, как будто мы были знакомы давным-давно.

Так хорошо, как только Удо мог его знать.

Вот только самого Удо не было.

Бруно уже выпрямился и медленно ощупывал взглядом лес. Он или в самом деле не волновался о том, что мог случайно отправить брата вслед за Итаном, или…

Он еще не пришел в себя окончательно, и потому тщательно, медленнее, чем хотелось бы ему самому, искал направление.

Я же пошла наугад, в очередной раз повинуясь своему чутью.

Цветы на поляне, куда оно меня привело, тоже были целы. Маленькие, розовые и совершенно некрасивые, они мешались с зеленью, почти забивали траву.

Чертов герцог лежал среди них, вытянувшись на спине, и смеялся как ненормальный.

Этот смех был тихим, подозрительно похожим на плач, сотрясающим не только тело, но саму душу.

Я тихо села рядом, не касаясь его, чтобы ненароком не помешать, но Удо, не открывая глаз, поймал меня за руку и потянул себе на грудь, крепко обнимая.

В таких объятиях недолго было и придушить, но я не стала пытаться высвободиться, просто потерлась щекой о его ходящее ходуном от смеха плечо и стиснула пальцами ткань рубашки.

От него исходило тепло. Бушевавшая в нем и не находящая выхода сила словно присмирела.

Потому что сегодня он наконец смог ее направить?

С тихим усталым вздохом Бруно сел рядом.

Он тоже молчал, только с какой-то немыслимой нежностью гладил меня по голове, и с каждым его прикосновением я начинала верить в то, что все действительно закончилось.