Стерва. Искушение

Глава 25

Вкладывая пальцы в его ладонь, я отметила, что они всё ещё дрожат, но теперь за это почему-то не было стыдно.

За то время, что я провела в усыпальнице, солнце успело взойти выше, и я тряхнула головой, подставляя ему лицо и волосы.

— Мира сказала, что ты очень красивая, но я не думал, что настолько, — наблюдая за мной, герцог продолжал улыбаться, и только теперь я заметила, что на нём простая рубашка с по-домашнему распахнутым воротом.

Не имей я представления о размерах его состояния и степени влиятельности, легко приняла бы за… лесника?

Видимо, это было у них семейное.

— Я начинаю подозревать, что у всех Кернов проблемы со зрением.

Он засмеялся и покачал головой, предлагая мне опереться на свой локоть.

— Уверяю тебя, нет. Даже если цвет твоих волос и глаз был создан колдовским путём, это ничего не значит. Почему, черт возьми, именно самые красивые женщины в себе сомневаются?

Бруно интересовался настолько всерьез, что я засмеялась сама.

— Вы оба не в себе.

Мы не спеша шли по той же пустой дороге. Пахло тёплой травой, летом и ещё чём-то хорошим.

— С Удо, как я понимаю, вы сегодня ещё не виделись, так что скажу сам, — Бруно прижал мое запястье локтем чуть крепче. — Королевский патруль, из-за которого поднялся такой шум, вы не убивали.

Я остановилась и выдернула руку, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Я не настолько дура, герцог.

— Ты не поняла, — Бруно развернулся так, чтобы солнце било ему в затылок, а не мне в глаза. — Вы в самом деле их не убивали. Те, от кого вам пришлось отбиваться, были обычной швалью. Они прикончили солдат и забрали их плащи и оружие.

Осознав услышанное, я не сразу смогла вдохнуть.

— Значит, нам сказочно повезло.

— В этих местах не так давно появилась новая банда. Судя по всему, те ублюдки откололись от неё. Остальные нанялись к мерзавцу, который гнался за тобой. Пауль, кажется?

— Ты и это знаешь… — я продолжала идти вперед, но почти ничего перед собой не видела.

— Удо рассказал. Плохо, что от тел ничего не осталось, это бы успокоило солдат. Эта банда много кому досаждала. Даже Нэда они беспокоили. Если бы кто-то мог подтвердить, что их больше нет, всем стало бы спокойнее.

— Ты знаком с Нэдом?

— Он часто стоит у моих границ, а у меня было время, чтобы наладить связи.

Герцог легко пожал плечами, и при иных обстоятельствах я бы от души посмеялась.

Нэд и правда не был дураком, но любопытно было бы взглянуть на его лицо в момент, когда он понял, что заключил соглашение не с лесником Бруно, а с самим герцогом Керном.

— С ним теперь мои бывшие компаньонки. Эти сучки бросили нас с Удо подыхать, но это не значит, что я хотела бы отплатить им тем же.

— Нэд знает правила. Пока он соблюдает приличия, ни ему, ни его людям ничто не угрожает.

— Но как тогда он мог не узнать Удо? — я остановилась снова, на этот раз почти не замечая слепящего солнца. — Они видели друг друга вблизи… Они дрались, в конце концов!

— Серьезно? Значит, вот кого герцог вызвал на дуэль?.. — Бруно явно старался сдержаться, но всё равно засмеялся от души. — Клянусь Создателем, я не видел ничего более дикого, чем влюбленный Удо!

Это странное слово — «влюблённый», — сорвалось у него так естественно и просто, что у меня не хватило сил даже на то, чтобы разозлиться.

— Так как Нэд мог его не узнать? Или это всё тот же морок?

— Это высокомерие Удо и его нежелание иметь дело с разбойниками, — окончательно Бруно не посерьезнел, но теперь хотя бы мог держать лицо и говорить внятно. — Дерзость и ум всегда входили в число его достоинств. Мира заставила его вспомнить о благородстве. Но то, что сделала ты, в самом деле невероятно.

— Я не сделала ничего, что могло бы ему помочь, — я пошла дальше, стараясь хотя бы этим сгладить смену одной скользкой темы на другую.

— Ты вернула его домой, — герцог нахмурился, но быстро справился с собой. — Будет занятно, если теперь у Миры дела пойдут на лад.

— А что не так с ней?

Вышеупомянутая герцогиня как раз показалась впереди.

Она шла нам навстречу, и я вдруг поймала себя на странном ощущении, как будто видела всё это прежде и жила здесь давным давно. Как будто разговор с герцогом Керном в такой манере был не запредельной наглостью, а чем-то вполне обыденным.

Бруно тоже заметил жену и ответил мне тихо и быстро, как будто не считал себя вправе промолчать, но и не хотел при этом, чтобы она слышала.

— Она ищет барона Монтейна. Не то чтобы я это одобрял, но тогда она была единственной, кому он не отказал в разговоре. Теперь она хочет…

— Закрепить результат, — я улыбнулась скорее воспоминаниям о разговоре в повозке, чем ему.

Вот теперь Мирабелла начинала мне по-настоящему нравиться.

— Муж мой, тебе доводилось слышать, что гостям показывают сначала библиотеку и гостиную, а только потом могилы? — она поравнялась с нами и тут же заняла место Бруно рядом со мной. — Если у тебя нет других планов, я покажу, что здесь где.

Все мои возможные планы были покинуты ею в тенистой галерее, и это сейчас было к лучшему.

Прилегающая к замку территория оказалась неожиданно большой. Никуда не торопясь, но нигде при этом не задерживаясь, герцогиня показала мне хозяйственные постройки и небольшой пруд, рассказала, к кому и за чем следует обращаться, если мне что-то понадобится в момент, когда ее не окажется рядом.

К тому моменту, когда мы добрались до сада, я чувствовала себя в ее обществе уже совсем легко.

— Посмотри туда, — Мирабелла остановилась за кустом сирени и кивком указала мне направление.

В тени, прислонившись спиной к осине, сидел широкоплечий мужчина. Его густая борода была лишь чуть тронута сединой, а руки очевидно оставались достаточно сильными, чтобы держать ребенка. Маленький мальчик болтал ногами, лежа животом на его коленях. Рядом с ними на траве сидела девочка. Они оба слушали мужчину, едва ли не раскрыв рот.

— Это мой отец. С ним Удо-младший. Рядом Эми, — только представив всех, Мирабелла посмотрела на меня.

Она не предлагала мне подойти и познакомиться и не ждала какой-то конкретной реакции, и моя симпатия к ней тут же превратилась почти в любовь.

— Когда я забеременела в первый раз, мое положение рядом с Бруно было весьма двусмысленным. Прямо скажем, ни один герцог в здравом уме и твердой памяти на мне бы не женился, — она быстро облизнула губы, как будто попыталась стереть с них неприятный осадок, и продолжила. — Я боялась, что он просто заберет ребенка, а меня отошлет домой, но на нашу общую удачу, у него хватило смелости рискнуть. Когда это случилось во второй раз, мне хотелось орать от счастья. Это оказалось неописуемо — больше ничего не бояться, но иметь с ним нечто настолько… общее. Это ощущение тепла внутри невозможно сравнивать ни с чем на свете.

Она едва ли сама заметила, что положила ладонь на свой живот, а я смотрела на нее и не верила, что хотя бы одна женщина на свете способна произносить вслух подобные вещи.

Так и не дождавшись ответа, Мирабелла посмотрела на меня снова, но осталась серьезной.

— Я не хочу, чтобы между нами оставалось недопонимание, Ханна. Что бы Удо ни рассказал тебе, думаю, акцент он сделал на том, каким он сам был мерзавцем. И не то чтобы он был далек от истины! Но если бы он не бегал сутки по лесу, пытаясь отыскать меня, и не нашел потом в постели брата… Кто знает, может, ничего и не случилось бы.

— Ты считаешь виноватой себя?

Я почти не узнала собственный голос, а она качнула головой, не позволяя мне продолжить эту мысль:

— Конечно, нет. Он получил то, что заслужил. Да и барону Вильгельму смерти я не желаю, а Удо убил бы его, вне всякого сомнения. Тем не менее то, что ты видела сегодня в галерее, предполагает необходимость объяснить: он никогда не станет мне чужим после того, что сделал. При этом «брат мужа» — единственное качество, в котором он может меня интересовать. Надеюсь, теперь у тебя не осталось к нему вопросов?

Она наконец улыбнулась, и пришла моя очередь пораженно качать головой.

— И как вы только умудряетесь!..

Виски сдавило такой болью, что, хватаясь за них и оседая на землю, я не сумела даже закричать. Из горла вырвался только сдавленный хрип, а после все отодвинулось — и небо, и солнце, и голос Мирабеллы померкли, уступая место хорошо знакомой беспощадной тьме.

«Я уже близко, моя девочка», — голос Итана, вкрадчивый, тихий, наполненный плохо замаскированной яростью, ввинчивался в сознание, лишая силы воли и возможности дышать.

Он не мог… не должен был так быстро до меня добраться.

Мысль о том, что нужно рассказать Мире, была последним, за что я успела ухватиться, а потом наступила глухая и благословенная тишина.