Измена. Чтобы разлюбить

10 глава

— Молодец! Вот это моя дочь!

— Я согласна, чтобы ты мне не звонил. Я остаюсь здесь.

Я бросила трубку, не дожидаясь ответа, не слушая криков. Поставила беззвучный режим — на всякий случай.

Морозный вечер, расцвеченный фонарями, полный смехом, криками детей — да и взрослых тоже — окутанный со всех сторон немножко далёкими здесь звуками большого города, потерял своё волшебство.

У меня дрожали руки.

Я только что серьёзно поссорилась с отцом. В первый раз за много лет. Да вообще — за всю жизнь. Сколько помню себя — почти всегда ему уступала. Даже выбирая профессию старалась получить одобрение, найти компромисс. Не шла на конфликт.

Я сморгнула — оказывается, на глазах копились слёзы и сейчас радостно поползли по щекам.

— Ида? Что-то случилось? — Филипп смотрел так обеспокоенно, так заглядывал мне в глаза и осторожно вытирал мои щёки, что у меня сжалось сердце. Его теплый взгляд чёрных глаз, участие, горячие, несмотря на мороз, ладони, заставили меня ещё пронзительней ощутить одиночество.

— Просто. С папой поругалась.

— Надеюсь, не из-за нового года? Я… не нарушил каких-то ваших планов своим приглашением?

Откуда он знает? Догадался? Понял? Услышал? Нет, не скажу ему. Не буду расстраивать — что это будет тогда за праздник?

— Нет, я с бабушкой чуть-чуть поругалась, а папа за неё заступается. Всё нормально. Мы потом помиримся.

Настроение неудержимо ползло вниз, хотя, казалось бы, куда ещё. Хотелось плакать. Но не на морозе же. И не при Филиппе! Я пока ещё держалась, но становилось всё сложней. Слёзы опять копились и могло хватить любой мелочи, чтобы начать рыдать.

Скорее домой, в общежитие! Не хочу показывать свою слабость.

И Филипп понял всё по моему лицу. Проводил меня обратно, придерживая за локоть в опасных, скользких местах. Его забота была похожа на…

На не просто дружбу.

Но он не шёл дальше! Ни разу не попытался меня обнять, поцеловать! Только дружеские жесты. Кажется, я всё-таки придумываю себе… а он просто тренируется для достоверности перед друзьями.

На катке всё было похоже на зимнюю сказку. На красивый зимний пейзаж, как их рисуют иллюстраторы. Но сказка закончилась и мы вышли в усталый шумный вечер.

Я смогла додержаться до общаги. Рухнула без сил на кровать и приготовилась плакать. Но слёзы, обиженные пренебрежением, спрятались и не желали показываться.

И тихо прокрались только во время разговора с мамой.

Она поддержала меня. Её тихий, ласковый, родной голос как будто освободил моё напряжённое сердце от всех замков, на которые я пыталась закрыться, и мне стало легче.

Мама права. Это — моя жизнь. И мне быть в ней хозяйкой.

Да, надо уважать родителей. Но то, что отец платил алименты и дарил мне на дни рождения подарки, не обязывает меня выполнять все его прихоти. Потому что это был его долг.

А в новой, правильной семье, которую отец завёл сам, пусть он решает свои проблемы. И если он хотел себе мальчишек, пусть теперь уделяет им своё отцовское внимание! И помогает жене, которая родила ему сыновей.

Последние дни перед праздниками прошли в напряжении. Сессия, поиск наряда, просто волнение перед таким важным днём.

Мне стали сниться кошмары.

Не раз я просыпалась с колотящимся сердцем после того, как во сне часами искала Филиппа среди незнакомых людей.

От встреч с самим Филиппом приходилось отказываться из-за нехватки времени.

Наконец…

Наконец предпраздничная, предновогодняя суматоха завершилась.

Я стояла перед старым, кривоватым, поцарапанным, общажным зеркалом и не могла поверить своим глазам.

Из сумрачной глубины на меня смотрела… фея.

Вьющиеся рыжие волосы — тогда я ещё красилась в огненный цвет, хотела быть похожей на Мериду — блестящими волнами рассыпались по плечам. Лишь от висков тянулись назад косички и скреплялись сзади заколкой-снежинкой.

Макияж — практически незаметный, но делающий глаза выразительными, кожу гладкой, бархатной, мерцающей, губы нежными и манящими. Это была я и не я одновременно.

Льдисто-голубое искристое платье чуть ниже колен казалось скромным на первый взгляд. Но каждое движение заставляло искры мерцать, переливаться и прикипать взглядом к нежным изгибам.

Если Филипп не оценит…

Тогда лучше нам будет вообще прекратить общение.

Ни к чему рвать себе сердце.

Найду себе другого парня, не проблема. Полно вокруг. Конечно, мало кто сравнится с Филиппом… но, может, надо просто перестать сравнивать? И искать его в каждом встреченном мужчине?

А если оценит?

От этих мыслей моя кожа как будто покрывалась пузырьками газировки. Которые кусаче лопались, вызывая холодную дрожь.

И я отгоняла эти мысли, чтобы не нервничать ещё сильнее.

Я взяла пакеты с подарками — Филипп сказал, что у хозяев маленькие дети, мальчик и девочка — сменную обувь, закуталась, как капуста и спустилась вниз. Заранее.

Филипп уже ждал меня. Нервно ходил взад-вперёд перед входом, смотрел на часы, потом на моё окно, потом на телефон.

Тоже пришёл пораньше. Почему же не позвонил?

Увидел меня, просветлел лицом, и кинулся помогать мне с пакетами.

— Ты рано.

— Ты тоже рано приехал.

— Да как-то так получилось… освободился пораньше.

— А почему не звонишь?

— Разве можно торопить женщину, когда она наряжается? — притворно ужаснулся он.

Шут…

Он завёл машину и мы отправились в путь.

Сквозь яркие огни гирлянд. Сквозь радующийся празднику город. Молчание в салоне становилось всё более напряжённым.

Наконец мы приехали.

С замиранием сердца я заходила в просторную прихожую большого, нарядно украшенного дома.

Филиппа с пакетами обступила детвора и он, кинув извиняющийся взгляд, пропал на поиски помощи.

Я снимала все лишние слои одежды.

Переобувалась в легчайшие туфельки.

Поправляла причёску.

Обернулась.

— Мама, это фея?

— Нет, это принцесса!

— Нет, это снегурочка!

— Неправда, у снегурочки жёлтые волосы, а у неё оранжевые! Как у ведьмы!

Передо мной стояла миленькая девушка с малышкой на руках. А вокруг неё — ещё несколько детей разного возраста.

И Филипп.

Он смотрел на меня так…

Что моё сердце упало.