Измена. Чтобы разлюбить

27 глава

Я чувствовала себя странно.

Да, Филипп изменился. И это сбивало меня с толку. Почему-то было ощущение, что передо мной просто очень похожий — но совсем другой человек.

Другая причёска, стиль одежды и выражение лица.

Но проскальзывающие иногда знакомые жесты, заставляющие сердце остро сжиматься.

Другая манера разговора, печать усталости, более взрослый вид.

Где схваченные в небрежный пучок длинные волосы? Где узкие очки в тонкой оправе, которые приходится всё время поправлять? Где задумчивый, погружённый в себя взгляд?

Но знакомые черты, до боли родные и…

Нет!

Просто привычные.

Противоречия разрывали меня изнутри. Я то дрожала от бессилия, от невозможности сбежать, чтобы больше не чувствовать малейших отблесков боли. То готова была рваться в бой, чтобы доказать, что я тоже чего-то стою.

И пока второе побеждало. Я беззастенчиво пользовалась моментом, чтобы любоваться резкой линией скул и челюсти. Длинными, тёмными, густыми ресницами. Красивыми мужскими жилистыми руками с длинными пальцами, лежащими на руле. Плавными, уверенными движениями.

Хорош.

Очень хорош.

Оглушающе!

Неудивительно, что он понравился всем сотрудницам. Ради такого мужчины не зазорно и козни строить. Такой мужчина — желанный приз для каждой женщины. Заворожит, закружит и не заметишь, как потеряешь разум…

Но у меня есть от его чар противоядие.

Воспоминания.

Те самые воспоминания.

Боль, тоска, апатия, долгое и трудное возвращение к обычной жизни… нет-нет. Пусть кто-нибудь другой попадается в эту ловушку.

Не я.

Филипп улыбнулся краешком рта.

— Ты что-то замышляешь.

— Конечно. — зеркаля его улыбку ответила я. — А что, ты ожидал чего-то другого?

Мы смотрели друг на друга, как соперники на ринге. Прощупывали противника.

— Думал, обидишься. Хотел выпросить прощение, за то, что пришлось тебя спасать.

— Спасибо, ты очень меня выручил!

— И всё? Одно-единственное спасибо?

— Могу повторить несколько раз.

— Вот так просто, да?

— А как надо? Встать на колени? Перечислить деньги на карту? Перейти в пожизненное рабство?

Машина остановились перед маленьким уютным ресторанчиком. Филипп запарковался, открыл мне дверь и предложил руку, чтобы выйти.

Я помедлила, несколько долгих ударов сердца. И всё-таки приняла её.

Я старалась не смотреть ему в глаза в этот момент. Моя рука в его… обжигающе касание, сила, уверенность, надёжность — вот что я ощутила. Но я знаю, что этим чувствам нельзя доверять!

Он держал меня за руку. Смотрел на меня. Я чувствовала этот почти материальный взгляд. Сердце зашлось в безумном стуке и я выдернула ладонь.

Магия пропала.

И хорошо!

Мы заказали обед. Он — какой-то суп. Я — стейк, и принялась безжалостно с ним расправляться. Агрессивно кромсала его на части и почти не ела. Филипп смотрел на мои кровожадные действия расширив глаза и тоже забывал есть.

— Я понял, что с тобой надо быть осторожным, можешь так наглядно не показывать. У меня от страха портится аппетит.

— Это я ещё сдерживаюсь. — любезно сообщила я.

— Давай сначала поедим, а потом поговорим? — взмолился он. — Я сегодня не завтракал, а мне ещё работать и работать! И… я ведь сегодня герой, спас тебя.

— Вообще-то я уже сказала тебе спасибо.

Стейк всё-таки оказался очень вкусным. Я не смогла удержаться от того, чтобы доесть всё до последней крошки. Божественно!

Не только Филипп проголодался.

— Поговорим? — предложил Филипп, когда нам принесли десерт.

— О чём нам говорить?

— О нашем будущем.

— А ты наглец!

— Мне положено. По должности. Так вот… сама подумай — нам выгодно встречаться… делать вид, что мы встречаемся. — поправился он, увидев мой свирепеющий взгляд.

— Что? Встречаться? Выгодно???

— Разве нет? У меня есть официальная девушка — ко мне не лезут поклонницы.

Я хмыкнула.

— Ну хорошо! Не так сильно лезут поклонницы.

— А мне какой интерес?

— К тебе не лезут ненужные поклонники.

— Ненужные! А если нужные? Рассказывать, что это не то, о чём они думают?

— Если встретится нужный, всегда можно будет скоропостижно расстаться. — серьёзно произнёс Филипп. — А пока у тебя будет защита от сплетен (я опять хмыкнула) и от всяких славиков и андреев.

— Прямо по больному бьёшь… — я вздохнула.

— Прости. Но я сделал, что мог. В этой ситуации.

Он смотрел на меня своими чёрными глазами, в которых не было ни тени шутки. Мы сидели у окна, ослепительные, почти вертикальные лучи солнца падали на стол между нами, создавая контраст с тенью, в которой пряталось его лицо. Выбеливали его нервно сплетённые руки.

Что мне мешало принять решение?

Согласиться?

Отказаться?

Почему я, вместо того, чтобы гордо и резко отказаться, перестать с ним разговаривать, бросить работу, на которой приходится каждый день видеть этого предателя — сижу здесь? Общаюсь?

Почему я смотрю в его невероятные глаза и медлю, вместо того, чтобы высказать ему всё, что накопилось?

Я вспомнила как плохо мне было четыре года назад. Кажется — прошло так мало, а чувство, как будто пронеслась целая новая жизнь. Мы стали другими и остались прежними. Но память не изменилась.

Так почему я не закатываю истерику, не ухожу с гордо поднятой головой?

На кончике языка дрожат слова, полные горечи и боли, упрёки, невысказанные тогда — но я молчу.

Как молчала и тогда.

Почему? Почему?

Неужели я хочу всё вернуть?