Измена. Ложь, боль и слёзы

Глава 16

Ира.

- У тебя очень музыкальные пальцы. Длинные и тонкие. И ладонь - ты держишь ее именно так, как и должна. Это не показатель того, что ты сможешь играть как виртуоз, но есть все задатки. Вопрос лишь в том, есть ли желание?

Алиса мотала ногами и покачивала головой из стороны в сторону, пока мы пили чай. Я не собиралась, но Вера была очень убедительна, а аромат свежей выпечки из кухни доносился такой, что желудок непроизвольно скрутило судорогой и он нагло и громко заурчал.

Особенно потому, что с утра я во рту не держала и крошки.

- Я думаю, что да, - Алиса пожала плечами, но как-то слишком безразлично, для заинтересованного в своих успехах человека. - А можно на пианино сыграть что-то современное?

- Например?

- Какой-нибудь тренд? - в голосе все-таки прорезался интерес, или это была лишь игра моего воображения. - Одноклассницы кривляются перед камерами, а я могла бы классно сыграть что-то, чтобы не пришлось изображать конвульсии и припадки.

Я улыбнулась.

С ней было легко общаться. Немного закрытая поначалу Алиса сейчас уже не казалась диким котенком, она очень просто отвечала на любые вопросы и не игнорировала их. Так я узнала, что она ходит в частный лицей.

- Тогда почему ты в двенадцать уже дома?

- Освобождение от физкультуры.

- Ого. То есть все-таки есть плюсы от того, что твой папа врач и может выписать справку?

- Конечно. Мне просто не нужно ежегодно проходить комиссию и подтверждать, что у меня порок сердца. На уроках класс заставляют сдавать нормы ГТО, а мне такое не подходит.

Алиса сообщила об этом так просто, словно рассказала про домашнее задание.

- Извини, это не мое дело и мне не стоило задавать такой вопрос.

Я сама не знала почему, но чувствовала вину. Кроме того если бы посторонний человек вел такие разговоры с Тимом мне как маме это было бы не по душе.

Правда про маму Алисы я ничего не знала, но усвоив этот “урок” не собиралась ничего выспрашивать и выяснять.

- Скажи, ты бы хотела принять участие в конкурсе в нашей музыкальной школе? - спросила я, стараясь сменить тему.

- Конечно. Но я не уверена, то папа одобрит эту идею.

- Почему?

- Потому что считает, что соревнования - это полная ерунда, а чтобы развивать талант они совершенно не нужны.

- Разве он не зарабатывает на травмах и лечении спортсменов? - удивленно вопрошаю я.

- Я постоянно об этом ему говорю! Правда, папочка?

Алиса смотрит куда-то мне за спину, и повернувшись на сто восемьдесят градусов я обнаруживаю в каких-то сантиметрах от себя Масловского собственной персоной. У этого мужчины удивительная супер-способность - при таких немалых габаритах подкрадываться абсолютно бесшумно.

Словно хищник к жертве.

А мне не нравилось быть жертвой, кажется этой горькой пилюли я наелась сполна.

Вообще с Гордеем у нас было странное взаимодействие. Он писал мне свои смехотворные сообщения, я язвила в ответ и так могло продолжаться на протяжении дня. Еще он точно знал, что я была у рекомендованного им врача. Что сегодня вновь сдавала анализы.

Я, к своему стыду, оказалась настолько любопытной, что погуглила информацию о нем в интернете. И меня ждало нечто удивительно.

Гордей к своим годам был доктором наук и одним из самых высокооплачиваемых травматологов для спортсменов. Его нанимали звезды футбола, хоккея, баскетбола и даже фигурного катания. Про личную жизнь пестрели заголовки желтушных сайтов. приписывая романы то с фигуристками, то с гимнастками и даже с одной из прим-балерин Большого. Все эти девушки были чем-то похожи - маленькие, стройные, почти прозрачные и очень гибкие. Не знаю к чему было последнее умозаключение, но это был тот факт, который определенно рисовал в общих чертах его “типаж”.

И все же он флиртовал со мной. Может быть воспринимал как экзотическое исключение. Или жалел.

Никак не могла решить - что хуже, но это внимание было приятно.

В отличие от претензий Влада. Его слова о моей роли в семье и моей несостоятельности - ранили. Все еще, черт возьми, ранили. Мне удалось состроить хорошую мину при плохой игре, ведь презрение мужа и его очевидный выбор в пользу любовницы не придавали уверенности, но кажется впервые я решила расставить приоритеты с вектором на себе.

Мое здоровье важнее - ведь я нужна своему сыну. Моя нервная система должна быть в порядке, чтобы постараться принять новости о повторных анализах и их результатах с холодной головой.

Первый шок схлынул, теперь чтобы ни случилось это не собьет меня с ног. И даже если все плохо рядом не будет лоснящегося от удовольствия лица любовницы Соколова. Она не сможет увидеть мою слабость. Больше нет.

- Так… - я кивнула головой, чтобы прогнать непрошеные мысли, - почему Алисе не стоит участвовать в конкурсах.

- Просто это глупо.

- Я не согласна, - возражаю.

- Ну, конечно, - усмехается Масловский.

- И это все? Обычно у тебя больше аргументов, так что эту халтуру я не принимаю.

Гордей не повелся на мою провокацию но сделал что-то совершенно неожиданное.

- Хочешь послушать мои аргументы? Могу все очень популярно объяснить тебе сегодня вечером.

- Ты меня приглашаешь на свидание? - только чудом мне удалось сохранить голос невозмутимым.

- Да. Заеду в семь, поужинаем.

И с этими словами, насвистывая какой-то модный тик-ток тренд отправился дальше по своим делам.

***

Я не хотела нигде и никогда больше пересекаться с Владом. Разве что в суде, в случае если он сам или под наставничеством Светы решить оставить меня ни с чем.

Казалось, что неопределенность со здоровьем и возможные необратимые последствия для организма должны меня сломить - но нет. Скорее наоборот, я оказалась настроена и заряжена на борьбу как никогда.

В ресторан с Гордеем мы вошли вместе. Он галантно придержал мне дверь, ведь мои руки были заняты огромным букетом, которые он же мне и вручил. Мне было так жалко оставлять бедные цветы в машине, ведь они могли замерзнуть и именно поэтому я взяли их с собой в помещение. Пусть будут в тепле, а может даже для них смогли бы найти вазу и сразу поставить в воду.

Розы всегда казались мне примитивным выбором, но эти были особенными - такими, от которых внутри все расцветало. Поэтому я улыбалась слушая какую-то шутку про спортсменов и их суеверия, про то, что некоторые надевают на игры одни и те же пары носков, или просят складывать вещи в раздевалке в определенном порядке, с какой ноги заходят на поле или встают на лед.

Но тут передо мной вырос Соколов. Его глаза горели недовольством и смотрел он на меня так, словно это я выглядела будто шлюха, а не его сопровождающая.

Свете вообще никогда не составляло труда наряжаться вульгарно, но сейчас-то зачем? Она же беременна.

Впрочем, мне не должно быть до этого никакого дела. Его оскорбления в мой адрес, попытка задеть за живое, унизить в глазах посторонних людей - я думала ему ниже падать уже некуда, но нет, Соколов смог.

И что самое странное - мне было наплевать, а вот Масловскому нет.

В какой-то момент Гордей встал между мной и мужем. Пока еще моим мужем.

Он полностью закрыл меня собой словно стеной, нерушимой крепостью, так, что я совершенно потеряла Влада из поля зрения, зато Свету видела прекрасно. И то, каким взглядом она оценивала моего спутника.

Она закусила губу и поторопилась на улицу, уводя за собой Влада и стараясь снизить градус этой некрасивой сцены.

Мы же прошли за метрдотелем и заняли столик. Заказ делали молча и подачи закусок также дождались молча.

- Ира, а твой муж знает про твое здоровье?

- Нет, - резче, чем того требует обстановка отвечаю. А потом выдыхаю. Мужчина напротив не виноват в том, что в моей личной жизни сейчас такой хаос. Он же вывел меня в приятное место где вкусно кормят и звучит красивая музыка. Здесь хорошо, а я так давно не была в ресторане. Дело ведь даже не в еде, а в том, чтобы почувствовать себя иначе, вне рутины. - Прости. Я не хотела грубить, просто не думала, что встречу его и…

- Если кому и стоит извиняться, то только мне. Стоило приготовить ужин самому, но я решил впечатлить тебя пригласив сюда.

- О, ты справился, - рассмеялась я, наконец-то расслабляясь и отпуская ситуацию на самотек.

Дальше вечер прошел легко. Гордей продолжал сыпать короткими но емкими фразочками и я не помню когда была настолько расслаблена в присутствии мужчины.

В конце вечера, когда его машина притормозила у моего подъезда, Масловский не торопился разблокировать двери. Смотрел на меня пристально, внимательно и молча. А потом наклонился и поцеловал.