Измена. Ложь, боль и слёзы

Глава 5

Тимофей не предупреждал о том, что собирается в гости к другу. Он не звонил и не отпрашивался, не говорил о других планах.

От обиды и злости я собираюсь выйти из машины и прервать радостное воркование любовницы мужа с мальчиками. Они меня не видят, но Света уже заметила мою машину и бросает редкие ехидные взгляды в мою сторону. Не сажает ребят в машину, ждет моих действий.

И я почти срываюсь с места, но в руках звонит телефон. Номер незнакомый, и все же я снимаю трубку, потому что это может быть что-то важное.

- Слушаю, - говорю бегло, почти грубо.

- Здравствуйте, это Соколова Ирина Сергеевна?

- Да, это я. А вы… кто?

Голос мужской, грубый, чёткий.

- Меня зовут Масловский Гордей. Я для своей дочери ищу преподавателя по музыке. Фортепиано. Мне дали ваш контакт. Вы даете частные уроки?

- Да, я даю, но сейчас…

- Отлично. Пожалуйста направьте на этот номер какие на данный момент у вас свободные “окна” в расписании.

- Но прежде всего…

- Оплата будет производиться на месяц вперед. Если у Алисы все будет получатся и станет заметен прогресс, то гонорар я удвою.

И прежде, чем я успела ответить с той стороны раздались гудки. Грубиян.

Поднимаю голову, но машины Светы уже нет на парковке, мальчиков тоже нет. Злюсь на себя, на сына и на мужчину, который звонил и не соизволил ничего рассказать толком. Разве так нанимают на работу?

Сейчас я вела два класса в музыкальной школе на полставки и это занимало по четыре часа два раза в неделю. Школа небольшая, учеников не много, по восемь человек. Теория, потом практика. Много практики - чем больше, тем лучше.

Среди детей не было на первый взгляд выдающихся талантов, но все они казались старательными и заинтересованными.

Что же до частных уроков, здесь дела обстояли иначе. За них платили значительно больше, ставка на услуги начиналась от полутора тысяч за час и дальше зависела от опыта и мастерства преподавателя, а также от спроса и отзывов. Влад был против того, чтобы я вообще работала, считал, что может и должен сам обеспечивать семью, но я никогда не собиралась сидеть у мужа на шее, поэтому после декрета, когда Тим стал относительно стабильно ходить в сад и болеть по два раза в месяц стала преподавать.

Спустя семь лет у меня была хорошая репутация и многие предлагали взять детей на обучение, но я всегда вела не более двух человек.

С ними было сложно. Как правило частные уроки могли позволить себе не самые бедные слои населения. Таким инструмент не доставался по “наследству”, они покупали новые и эксклюзивные модели и пытались привить любовь к прекрасному и вечному своим чадам. Дети в таких семьях были скорее инструментом достижения несбывшихся надежд родителей или возможностью похвастаться их успехами перед соседями.

Занятия проходили сложно и нервно. Я старалась найти подход к каждому ребенку, но случалось, что приходилось сообщать родителям неприятные новости, о том, что в этом направлении таланта у их чада нет и не стоит тратить не их деньги, ни нервы маленького человека, заставляя его заниматься тем, к чему у него просто не лежит душа.

У меня уже было два ученика, но теперь этого мало. Нужно удвоить или утроить нагрузку, чтобы обеспечивать себя и сына.

Я же не могу знать соизволит ли Влад выделять нам деньги, после того как мы с ним разведемся или будет как те мужья, которые бегают от своих обязанностей платить алименты.

Злюсь, но сохраняю номер в своих контактах. Имя не очень приветливого мужчины не запомнила, только девочки - Алиса. Когда-то я мечтала, что у нас с Владом будет дочь и мне хотелось дать ей именно такое имя.

“Папа Алисы”, - записала я в итоге.

Пристегнув ремень безопасности завела машину. А потом набрала Тимофея.

- Привет, мамочка.

- Привет, Тим. Я у спортивной школы, ты еще не вышел?

- Я… я уехал с мамой Сережи. Прости пожалуйста, что забыл позвонить. Нам было по пути, поэтому тетя Света предложила подбросить до дома, - голос сына звучал действительно виновато. Он не собирался меня обижать. - Ты злишься?

- Я беспокоилась. Тим, нужно о таком предупреждать заранее, мы уже это обсуждали.

- Я знаю, прости. Прости-прости-прости-прости, я больше так не буду, - проворковал сын. Ну как можно было злиться на этого мальчишку.

И я не собиралась развивать эту тему. Просто хотела попросить сына ждать меня дома, потому что нам нужно будет обсудить переезд, но внезапно в телефоне я услышала совсем другой голос.

- Привет, Ириш, - эта мразь даже не пыталась скрыть яд в голосе. - Сережа позвал Тимку в гости. Ты тоже заходи на чаёк. Нам есть что обсудить касательно вчерашнего эпизода. Буду ждать.

И снова в трубке раздались гудки.

Надавив на газ я размышляла лишь о том, успею ли успокоится, когда встречусь со Светой лицом к лицу или просто вопьюсь ей ногтями в лицо и выдеру нарощенные волосы.

***

Даниловы живут в соседнем подъезде, поэтому я паркую машину именно там, где привыкла. Здесь мне все знакомо до миллиметра. Место восемнадцать, между машинами наших соседей - предпринимателя, который сколотил состояние на торговле корейской косметикой премиум-класса и владелицей сети салонов оптики.

Не думала, что сегодня придется сюда вернуться, но я надеюсь, что хотя бы смогу избежать необходимости снова заходить домой.

Влад еще должен быть на работе, иначе уже давно бы позвонил с требованием объясниться куда делись мои и Тима вещи. И где мы сами.

Не знаю решилась ли его проблема с мебелью для ресторана или все стало только хуже. Не желаю ему зла, но и переживать за его нервные клетки не собираюсь.

В его воображении я больна, а для его любовницы у меня неизлечимая (но вероятно не смертельная) болезнь, которая не требует регулярного стационарного лечения, но при этом оставить меня одну тоже никак нельзя.

Подхожу к лифту, настраиваю себя на то, чтобы постоять “в дверях”, забрать Тимофея и спокойно уйти.

Никаких скандалов. Никакой истерики.

Если Света вздумала прикрыться детьми как живым щитом - у нее получилось. Тактика сомнительная, такой фокус пройдет раз или два, но не больше. И все же… все же она сама меня позвала на разговор.

Пока перебирала в голове все эти мысли, перекручивала их в тугой жгут из раздражения, нервов и самоконтроля, рука уже нажимала на дверной звонок.

- Тетя Ира! Здравствуйте, проходите! Тим, твоя мама пришла, - в дверях появился Сережа.

Симпатичный, смешливый мальчуган с неуемной энергией, зелеными глазами и курносым носом. Каштановые волосы отросли чуть больше, чем нужно, а влажная от активных игр челка липла ко лбу. Он унесся в глубины квартиры быстро, словно ураган.

- Я на кухне, проходи.

Это она мне? Серьезно?

Но я застыла в прихожей словно оловянный солдатик. Руки по швам, спина прямая.

- Тим, нам пора, - позвала сына, но либо я сказала это слишком тихо, и мальчики не услышали из-за собственных криков и споров про какие-то правила очередной игры на приставке, либо он проигнорировала меня намеренно.

- Ты чего стоишь как не родная? Проходи, нам есть о чем поговорить.

Света появилась прямо передо мной. Встала напротив и наклонила голову в сторону, разглядывая меня так, словно впервые видит, словно не ее я застала вчера с Владом, словно… все это шутка.

В одной руке у нее была чашка кофе, а в другой бутерброд с колбасой.

- Не о чем нам разговаривать, - выплевываю в ответ, чтобы сразу расставить все на свои места.

- Я не согласна. Давай, а то чай остынет. Я помню, что кофе ты пьешь только по утрам. Кстати, при таком “диагнозе” точно можно кофе? - она приподняла одну бровь насмешливо.

- И какой же у меня диагноз?

- Прости, я не помню. Не смогла точно расслышать между стонами Влада и своими. Но он безутеш…

В следующее мгновение произошло сразу несколько событий.

Я узнала, что и у меня есть предел терпения, через который некоторым людям лучше не переступать. Всегда нужно знать кому и что ты говоришь. А рассказывать жене о сексе с ее же мужем в стиле “эй, подруга, давай обсудим размеры, позы и предпочтения” не стоит. Это может сорвать чеку.

Из-за срыва этой самой чеки рванула бомба.

Все произошло на автомате. Рука поднялась, сделала крутую дугу и еще до того, как Данилова поняла что происходит, в прихожей раздался звук хлесткой и очень тяжелой пощечины. От неожиданности эта мразь вскрикнула и приложила обе ладони к пострадавшей и наливающейся краской щеке.

Бутерброд и чашка полетели на пол. Последняя разбивалась на несколько осколков, а горячий горький напиток брызнул в разные стороны, обжигая босые ступни с идеальным красным педикюром любовницы мужа. От этого она стала подпрыгивать и приземлилась на один из мелких кусочков стекла и застонала от боли еще громче.

Настало мое время потешаться, но было не до смеха.

На шум прибежали дети.

- Мама!

- Мама?

Два таких разных мальчика. Две такие похожие реакции.

- Что случилось? - спросил Сережа.

- Тим, нам пора домой, собирайся. И будь осторожнее, проходи с краю к обуви.

- Ты-сука! Я тебе отомщу за это. Ты еще не поняла, что больше не нужна ему! Он моим будет. Моим! - застонала Света. Она растирала по лицу черные потеки от туши. Слезы текли непроизвольно, даже если она этого не хотела. На паркете появились красные следы крови.

- Мама?! - Сережа застыл на месте с немым вопросом, но Даниловой было совсем не до переживаний сына.

Она медленно подошла к трюмо, порылась в своей сумке и достала телефон. Ее взгляд, брошенный на меня не сулил ничего хорошего, и мне потребовалось не так много времени, чтобы понять кому именно она звонила.

- Владислав Владимирович, - о как мы заговорили при детях-то. - Мне так жаль отвлекать вас от работы, тем более, что вы дали мне сегодня отгул. Но я вынуждена вам сказать, что ваша жена Ира, она… она напала на меня.

Игра ее была не убедительна от слова совсем. Но голос дрогнул в нужный момент, она шмыгнула носом и я услышала отчетливое и громкое “блть” с другой стороны.

- Тимофей, почему ты еще не собрался? - мне же ужасно надоел этот спектакль.

Я не собиралась бороться за Влада, не собиралась подыгрывать Свете и потом оправдываться перед кем бы то ни было.

К счастью Тим не стал тянуть со сборами. Мальчики были настолько шокированы произошедшим, что оба молча смотрели на двух обезумевших женщин. Мне придется все ему объяснить и сделать это как можно быстрее. Жаль, что избежать острых углов не получится и приукрасить правду я тоже не смогу.

Как только мы покинем эту квартиру и сможем спокойно доехать до нового места жительства Тим узнает правду.

Мы вышли на улицу уже через минуту.

- Мам, что это было? Сережа мой друг, а ты обидела его маму. Тетя Света забрала нас с футбола. Ты расстроилась, что я тебя не дождался и поэтому ругалась с ней? - с каждым словом голос сына становился громче и выражал возмущение. - Но это не повод так поступать. Мне теперь перед другом будет стыдно, понимаешь?

Я кивнула. Я понимала.

- Просто мама Сережи тоже меня обидела. - Я попыталась сменить тему.- Давай, садись в машину. Нам нужно ехать.

- Но это не она виновата в том, что я с ней поехал. - Продолжил свои оправдания сын. - Я сам так решил. Прости, что забыл тебе позвонить, это вышло случайно.

Мы сели в машину, Тим продолжил говорить, пристегнулся и даже не заметил как мы выехали из района.

- Послушай, сынок. Дело не в тебе. Все намного сложнее.

- Тогда я не понимаю, мама. Что такого сделала тетя Света?

- Она захотела забрать твоего папу.

***

В глазах сына непонимание, на лице вместо улыбки и счастья немой вопрос, на который ответ было найти почти так же сложно, как идеальную стратегию для монополии. Ему не нравились экономические игры, к которым пытался приучить его Влад - одно из немногих противоречий между отцом и сыном.

В Тимофее Соколов видел не столько преемника своего дела - не настолько оно масштабное и стабильное - сам он так и говорил. Скорее хотел научить сына мыслить финансовыми категориями, чтобы умел не только считать, но и анализировать.

Будущее его уже было определено - футбол сейчас скорее возможность для Тима занять время и выпустить неуемную детскую энергию, которая, если ее не направить в нужное русло, может иметь разрушительную силу.

- Мама, ты можешь мне сказать, что это значит? - сын не собирался пропускать мимо ушей мою фразу.

- Я расскажу, только давай доберемся до места.

И тогда он наконец-то обратил внимание, что мы не просто в машине, а куда-то едем. Практически доехали. То есть вот - уже паркуемся. Районы действительно расположены совсем недалеко друг от друга.

- А где мы? - удивленно и с настороженностью спрашивает Тим.

Может быть он уже все сам понял.

В глазах уже промелькнула нехорошая тень и зарождающийся протест.

- Мы на некоторое время переедем в другое место, Тимофей, - начала я как можно спокойнее. - У нас с твоим папой возникли непреодолимые разногласия в отношении того, как…

- Вы разводитесь? - выпалил он.

Обвинительно. Горько. Громко.

- Я пока не могу ответить на этот вопрос, сынок. Возможно, что так и будет.

А сейчас я откровенно врала, потому что другого развития ситуации кроме как расторжение брака с Соколовым не видела. Я никогда не смогу стереть из памяти ни то, что увидела в его офисе, ни жестокие слова Светы об их связи сегодня.

- Ты меня обманываешь! Если взрослые решили разъехаться, то потом они уже не станут снова жить вместе. Но как же папа? Он знает, что ты забрала меня с собой?

- Он должен был понимать последствия того, что делает, когда... - я запнулась, потому что следующие слова могли навсегда разрушить отношения между Владом и Тимом.

- Когда что? - спросил сын.

Я покачала головой. Не стоило мне все это вываливать на него в таком тоне и с таким подтекстом. У меня был план - сказать, что между нами возникли разногласия и нам с его отцом нужно пожить раздельно, чтобы разобраться. Потом бы он смог свыкнуться с мыслью, что будет жить в другом месте и только со мной. Я не собиралась запрещать Владу встречаться с Тимофеем, при условии, что мы оба будем вести себя как цивилизованные люди и не станем вредить своими ссорами психике ребенка.

- Тим, бери вещи, пойдем располагаться в новой квартире.

- Какой квартире, мама?

- У тебя так же будет своя комната, отдельная. Завтра выходной и мы выберем тебе новую мебель, я уже перевезла твои вещи. Даже приставку. Купим тебе телевизор… чтобы ты смог играть. Не уверена, что такой же большой, но все равно обустроим комнату с комфортом. У нас замечательная арендодательница и она печет вкусные пирожки, - я тараторила без умолку, чтобы не дать сыну вставить слова протеста.

Он кажется не собирался меня слушать и сложил руки на груди в плотный замок.

- Я не хочу уезжать в другую квартиру. Это… отстой. Здесь никто из моих друзей не живет. Почему мы должны уезжать? Почему я должен, если проблемы с папой только у тебя?

- Вот именно! Почему мой сын должен выезжать из лучших условий в худшие?

Дверь с водительской стороны открылась, и на меня смотрел злой как тысяча чертей муж. Соколов коротко кивнул Тиму головой, чтобы тот вышел на улицу и мой мальчик не сомневаясь ни секунды вышел из салона машины, обошел ее и встал за спиной отца.

- Ира, если ты думаешь, что можешь похитить ребенка у меня из под носа - то ты гораздо глупее, чем я о тебе думал. Если решила, что получишь от меня хотя бы копейку при разделе имущества, так тоже не стоит на это рассчитывать.

- Не смей использовать нашего сына, как рычаг для манипуляции, Соколов!

Я попыталась выйти на улицу, но Влад перегородил мне проем двери.

- А ты думала все будет очень просто, дорогая моя? Я дам тебе возможность обдумать свои поступки в течение двух недель. Как только надоест играть в оскорбленную и обиженную жену - возвращайся. Обещаю, что не стану сильно на тебя обижаться. Но если твое самодурство продлиться дольше, то можешь забыть о сыне. Я просто лишу тебя родительских прав. Ты знаешь, что я держу свое слово.

- Да неужели? Как насчет того слова, что ты дал в тот день когда мы поженились? Как насчет верности, Соколов?

Он не ответил, только скривился.

Я взглянула за его спину на Тимофея. Сын ничего не слышал, оставался на достаточном расстоянии, чтобы не лезть в наши разборки.

Сейчас он сделал свой выбор и я никак не могу на это повлиять, но рано или поздно он пересмотрит свое решение. Рано или поздно сын сможет понять и меня.