Измена. Ложь, боль и слёзы

Глава 28

В доме Гордея Тимофею сразу выделили комнату рядом с Алисой. И мне тоже.

Его спальня была простой и необжитой - в ней если и останавливались когда-то случайные гости, то ненадолго.

- Можешь подумать о том, как здесь все изменить. В новогодние праздники замутим ремонт, - Гордей потрепал сына по голове и глаза того зажглись счастливым предвкушением.

- Мне кажется для таких перемен еще слишком рано.

- Так, Алиска, расскажи своему новому соседу тут обо всем, про правила дома и о том, почему их лучше не нарушать, - девочка заговорчески подмигнула папе и проскользнула в комнату к Тиму, который прифигел с такого поворота.

Что ж, возможно и не слишком рано.

Было бы здорово, если бы эти двое нашли общий язык. И не только потому что между мной и Гордеем что-то начинает налаживаться. Нет.

Потому что Тимофею нужны друзья, которые смогут разнообразить его кругозор. В этой теме Алиса как раз сможет гораздо больше, чем я сама.

- Так, младших заняли, теперь ты, Ира. Пошли.

Масловский взял меня за руку и еще до того, как я успела пискнуть повел мимо моей комнаты в свою спальню. Толкнул внутрь, закрыл дверь и резко прижал меня к ней всем телом. Лопатками я уперлась в холодное и гладкое дерево, грудью чувствовала его горячее тело. Он был выше на голову, давил весом, ростом и желанием. Он хотел меня, но не торопил.

- Это немного неожиданно, - выдохнула ему в губы. - Ты обещал отдельную спальню.

- Она у тебя есть.

- И время.

- Оно у тебя тоже есть, - обещает и немного отстраняется. Наклоняет голову, переносит вес на одну руку, а второй ладонью массирует затылок.

Голова сама собой поднимается, мы встречаемся глазами и в его зеленых ни грамма притворства или иронии. Там о чем-то важном и серьезном. О чем-то, что сейчас я еще не готова обсуждать.

- Ты совершенно не умеешь держать себя в руках, - шепчу, наклоняюсь и совершенно невесомо прикасаясь к его губам.

Хочу и одновременно не хочу, чтобы он остановился.

Во мне как будто живут два совершенно разных человека. Одна из них еще держится за себя прошлую, растоптанную авторитетом мужа, его потребительским отношением и уверенностью в том, что я никуда не денусь.

Вторая - новая версия меня верит в то, что сможет сделать выбор сама. Защитить своего сына, обеспечить ему все необходимое от носков до оплаты занятий в спортивной школе. Но черт меня возьми, если я не буду реалисткой - моя работа не слишком прибыльная, не достаточно высокооплачиваемая, чтобы я смогла все это осуществить - даже если буду копить всю жизнь.

И Влад - он все еще в реанимации.

Я хочу с ним развестись. Хочу быть свободной для новых отношений.

Немного лицемерно думать сейчас именно так, ведь между мной и Гордеем уже все случилось, и то, что я чувствую к нему это не месть и совершенно не способ доказать Соколову, что я все еще кому-то нужна. Просто он другой.

- У меня кое-что для тебя есть.

Гордей делает шаг назад и от того как мне вдруг становится одиноко и холодно я теряюсь.

Собиралась быть сильной и независимой, Ир, а едва Масловский отошел на метр уже страдаешь. Так нельзя.

Он открывает свою прикроватную тумбочку, достает папку с документами и протягивает мне.

- Я не знаю поможет тебе это или нет, и ты не обязана делать что-то прямо сейчас. Возьми и отправляйся к себе, там все прочитаешь, обдумаешь и примешь решение. Не обязательно сегодня, но все же… какое-то примешь, - проговорил он, открывая дверь комнаты и практически так же решительно как привел меня сюда, выпроводил. - Спокойной ночи, Ира.

И захлопнул дверь.

Прямо перед моим носом.

Сгорая от любопытства и едва поборов первый же порыв прочесть что там еще в коридоре забежала в свою спальню и плюхнулась на середину кровати. Открыла папку, а внутри оказалось заявление о расторжении брака по причине недееспособности одного из супругов.

К нему прилагалось медицинское освидетельствование и решение суда.

***

“Неужели это все закончится?”

Первая мысль о чем угодно обычно оказывается самой искренней. Честной.

Вот только не всегда верной или определяющей твои действия.

Я читала и перечитывала документы снова и снова. Медицинские заключения и освидетельствование, все заверенное нотариусом. Судебные разрешения и собственно составленное заявление о расторжении брака по настоянию одного из супругов. Не хватало только моей подписи.

В доме было так тихо. Дети кажется уснули, Гордей тоже остался в комнате и если чем-то занимался, то я совершенно не слышала этого.

Меня переполнял звук абсолютной тишины внутри себя.

С одной стороны все это ужасно пугало. Ведь когда Влад очнется, а я почему-то была уверена, что он сможет выкарабкаться из комы и даже вернуться к нормальной жизни, ему все это совершенно не понравится.

Меня не особенно трогает то, что он потеряет бизнес и деньги. Да, все это Соколов создавал своими руками, но это вовсе не значит, что каждая копейка заработана им честно. Через сколько людей он перешагнул, чтобы иметь то, что имел?

Я не знала и знать не хотела.

Кроме бизнеса он потеряет еще и нас с Тимофеем. И это кажется более сильным ударом. Жестоким.

Да, он полностью заслужил все то, что с ним произошло, но мне хотелось верить, что я лучше этого мужчины во всем. А подписав заявление, я словно ставила себя на одну ступень с ним. Получается вопрос стоял как-то так: гордость или свобода? Глупость или возможность двигаться дальше?

Закрываю папку и выключаю торшер. Ложусь на спину, складываю руки на груди и пялюсь в потолок. Не знаю сколько времени так проходит, но ощущение, словно спички вставлены в глаза. Спать не могу. Меня трясет. Я должна это сделать сейчас? После всех событий нельзя принимать такое решение наспех. Нужно гораздо больше, чем несколько минут, чтобы все обдумать и решить как поступить правильно.

Или нет?

Снова включила торшер, сажусь, а потом беру ручку и вывожу свою подпись там, где к листу приклеен синий стикер.

Вот и все. Также просто и быстро, как поставить свою роспись в акте регистрации брака. И не важно, что одна знаменует начало семейной жизни и дарит мечты, надежды на будущее, а вторая все это отнимает.

Нова выключаю свет и отворачиваюсь лицом к окну.

Странно, но плакать совсем не хочется. Меня немного трясет, скорее знобит, но это все еще нервное. А потом я засыпаю до самого утра.

- Просыпайтесь, - меня за плечо поднимает Алиса. - Папа попросил вас разбудить. Сказал, что вы проспите на работу.

Работу?

Точно. Кроме всего хаоса, что с нами происходил оставалась еще реальная жизнь, в которой у меня были вполне реальные обязанности и ответственность перед руководством музыкальной школы и еще несколько частных уроков в неделю, кроме тех, которые я давала Алисе.

Мои каникулы тоже подошли к концу.

- Спасибо, - я улыбнулась девочке и как только она скрылась за дверью быстро убежала в душ, вытащив из своего чемодана все, что может понадобиться.

Уже через десять минут я была готова к выходу и прибежала за стол.

- Привет.

- Привет, мамочка.

Тимофей доедал оладьи и мне стало стыдно за то, что я проспала, а о завтраке позаботилась Вера. Она же накормила и Гордея.

- Я тебя отвезу, но по дороге доставим Алису до ее школы. У Тимофея все еще больничный, но ему должны переслать домашние задания и темы для самостоятельного изучения, - по деловому декларировал Масловский.

Наверняка ему было интересно как я поступила с документами, но виду он не подавал.

Когда его дочка вышла у ворот своей гимназии и мы выехали в сторону города я хотела все ему сказать, но на телефон пришло сообщение от Светы.

“Ты добилась своего Ира! Я потеряла ребенка и никогда тебе этого не прощу!”