Как во сне

Глава 20

– Я уже думал, ты в той жопе осталась, – буркнул Илья, выхватывая из моих рук небольшой чемодан. Пару недель назад я устроилась на работу в федерацию легкой атлетики, а уже в среду меня командировали… Вовсе не в жопу, нет. А во вполне современный красивый город инспектировать ход строительства новой арены. И вот, наконец, я вернулась.

– Ты что здесь делаешь? – выпучила глаза.

– Тебя встречаю, не видно? Пойдем. Весь проход перегородили.

– А мама? А гости? Я бы сама добралась.

– Меня Калоев попросил – я приехал. Сама же ты хрен че попросишь. Все сама и сама.

– Эльбрус? Тебя попросил мой Эльбрус? – еще больше удивилась я. Если честно, я не особенно рассчитывала, что он встретит меня сам. Поэтому когда, включив по прилету телефон, я обнаружила от Калоева сообщение «Уль, не смогу тебя подхватить, прости», почти не расстроилась. Хотя это наверняка подразумевало и то, что на день рождения мамы я тоже поеду в гордом одиночестве. С другой стороны, мы договаривались не спешить. Наверное, с моей стороны было даже глупо надеяться, что месяца вместе будет достаточно, чтобы предстать перед моей семьей в качестве пары.

– А я что сказал? – фыркнул Илья, ускоряясь. Его уже начали узнавать, а это было чревато как минимум задержкой на раздачу автографов, которая нам сейчас была так некстати.

– Не знала, что вы общаетесь.

– Ну а как? Кто-то же должен следить за тем, чтобы он тебя не обидел.

– Правда думаешь, что Эльбрус смог бы? – усмехнулась. Мы как раз вышли на улицу, и я обалдела, насколько же потеплело за те дни, что меня не было. Остановилась, сделав шаг в сторону, чтобы насладиться дуновением теплого ветра со смолистой отдушкой распускающихся где-то листочков. Здесь-то ни одного дерева не было. Сплошной бетон да стекло.

– Не специально, Уль. И не со зла. Но он взрослый мужик с багажом, который не всякий утащит. А ты…

– Ясно, – закатила глаза, – не продолжай. Пойдем.

К счастью, Илья послушался и оставил свои попытки залезть мне в душу. Или поучить уму-разуму.

Я нырнула в салон и, не дожидаясь указаний, пристегнула ремень. Хлопнув дверью, Илья устроился рядом.

– Не помнишь, по пути есть цветочные?

– Не-а.

– Тогда закажу доставку.

– Дома и так все вазы заняты.

– У нас еще ведра есть, – отмахнулась я, утыкаясь в приложение. – Пашка с Андреем приехали?

Илья кивнул, переключаясь на сплетни о братьях, в которых и прошла большая часть пути.

Припарковались у дома. Вышли. Здесь весна уже развернулась вовсю. Вишни пенились, зацветали нежные первоцветы. Пахло дымком и вспаханной перед посадкой землей. А сквозь тихий шелест листвы со двора доносились смех и какой-то шансон, ненавязчиво намекая, что за музыкальный репертуар праздника отвечал явно папа.

– Ну, наконец-то, Улечка! Вернулась. Скорее за стол. Все давно остыло. Сейчас подогрею.

– С днем рождения, мам! Здоровья крепкого. А остальное приложится.

– Ой, спасибо. – Мама отстранилась, удерживая меня за локти. – Замученная! Совсем тебя загоняли на этой работе. Ну, ничего, мы тебя сейчас вмиг приведем в чувство. Дома-то и стены лечат.

– Всем привет, – взмахнула рукой, подходя к столу. Мне навстречу вскочил папа. Чмокнул в макушку. Кроме отца и братьев из всех знакомых мне мужчин такое мог провернуть лишь Эльбрус. Другие тупо до моей макушки не доставали. Мама же на нашем фоне вообще выглядела комично. Глядя на эту хрупкую маленькую женщину, невозможно было поверить, что она выносила и родила нас с братьями.

– Привет, Улечка. Что тебе положить? Шашлычок?

В итоге я за пять минут до того набила пузо, что стало клонить в сон. Углубившись в сад, опустилась на садовые качели, прикрыла себя брошенным здесь же пледом и сама не заметила, как задремала под звуки разговоров и смеха. Проснулась с чувством непонятной тревоги. Растерла лицо. Потянулась к телефону, чтобы посмотреть время, и вспомнив, что оставила его в сумке, пошлепала к дому. Илья проводил меня взглядом и сделал подачу Пашке, с которым они играли в бадминтон.

– Будешь возвращаться, захвати пивка из холодильника.

– Хорошо.

В кухне царил жуткий беспорядок. Грязные тарелки громоздились башнями у мойки, кухонный остров был усыпан крошками и зеленью. Видно, мама совсем запарилась с гостями, если до сих пор еще не навела здесь порядок. Ну и не надо ей. У нее праздник. Повязав фартук, я принялась за дело, забыв, зачем вообще зашла в дом. Освободила посудомойку, сложила в нее грязную посуду и запустила. Вытерла столешницы, засунула в холодильник брошенные на столе продукты. Мама всегда накрывала шикарные столы, так что мы потом еще пару дней доедали.

Про свой телефон вспомнила, когда навела на кухне порядок. Быстренько отыскала тот в сумочке, пробежалась по пушам взглядом и… заледенела. Вот как, как я могла забыть, что у покойной жены Эльбруса день рождения в один день с моей мамой?!

«Поздравить Римму Темуровну с ДР», – гласила напоминалка в календаре. Неудивительно, что Эльбрусу сегодня было не до меня. Он, наверное… А что он?

Холодок пробежал по затылку и стек за шиворот. Зябко поежившись, я принялась закупоривать окна, которые сама же и распахнула, чтобы проветрить дом от заполонивших его ароматов еды. А в голове все это время в какой-то совершенной истерике билась мысль, что пока я тут развлекалась и праздновала, Калоев, наверное, тосковал, или чего похуже.

Ну и что мне делать? Как ему помочь? И надо ли вообще пытаться?

Сделав пару кругов по кухне, я решительно набрала его номер. Писать сообщения в сложившейся ситуации казалось мне верхом глупости.

Первый звонок Эльбрус сбросил гудков через пять. Второй – практически сразу.

– Эй, ну тебя только за смертью посылать! – послышался запыхавшийся голос Ильи, а следом и он сам влетел в кухню. Моментально считывая мое настроение, резко остановился. – Что случилось?

Я пожала плечами:

– У Риммы сегодня день рождения. А я забыла.

– И что? – настороженно спросил брат. – Эльбрус тебе напомнил? Как-то… обидел тебя? Ну, чего ты молчишь?! Скажи уже!

– Нет-нет, наоборот. Я не могу до него дозвониться.

– Позвони позже, – не понял, почему я парюсь, Илья.

– А вдруг ему плохо?

– Это не твоя проблема. Если бы он нуждался в твоей поддержке, то ответил бы, ты так не считаешь?

Слова брата были такими же жестокими, как и справедливыми. Я могла сколько угодно себя обманывать, но зачем переть против фактов? Чтобы выглядеть еще более жалкой?

– Наверное, – прошептала я.

– Ну, тогда давай, выше голову.

Илья улыбнулся и, как в детстве, щелкнул меня по носу.

– Я в норме.

– Незаметно. Кстати, именно об этом я тебя и предупреждал, – набычился братик.

– Ага. «Я же говорил…» Мое любимое, – отвернулась я. Бесило, что вместо поддержки, которая сейчас мне была нужна больше, чем когда либо, я натолкнулась на очередное поучающее дерьмо.

– Уль, ну я же тебе не враг! – психанул Илья.

– Я знаю, – отмахнулась, захваченная пришедшей мне в голову мыслью: – Слушай, а позвони ему ты.

– Зачем?

– Чтобы убедиться, что он в порядке.

– Ну, а что я ему скажу?

– Не тупи! Придумаешь по ходу. Пожалуйста, Илюша! Вдруг он тебе ответит?

Илья посмотрел на меня с бесячей жалостью. И в какой-то мере я его даже понимала. В его глазах я выглядела навязчивой дурочкой. Может, я такой и была. Но… черт с ним. В тот момент у меня просто не было выбора. И не было плана лучше.

С замершим сердцем я наблюдала за тем, как Илья роется в телефоне. Как прикладывает его к уху. Как считает гудки, глядя мне в глаза, а потом вдруг отвечает!

– Эльбрус! О, ну привет, мужик. Я тебя обыскался… Ты где? На кладбище? У тебя все в порядке?.. Какой «поеду»?! Ты же едва ворочаешь языком. Пил ты там, что ли? – округлил недоверчиво глаза. – Немного? Это сколько в литрах? – хмыкнул долбаный юморист. – Давай так, я тут поблизости, слышишь? Дождись меня и не вздумай садиться за руль!

По обрывкам доносящегося до меня разговора ситуация в целом была понятна. Но все равно это совершенно не укладывалось у меня в голове. Чтобы Эльбрус и пил.

– Поеду его заберу.

– Я с тобой.

– Дома сиди. Не надо тебе твоего мужика таким видеть.

– Я. Поеду!

– Уль, ты мазохистка? Будешь его сопли по другой подтирать?! Говорю же, оставайся… Он соберется, придет в себя, что-то решите.

– Буду вытирать, – кивнула. – Я знала, на что шла.

– Дура, – резюмировал Илья, но больше не сказал ни слова против. Несмотря на всю свою толстокожесть, он очень тонко чувствовал, когда я на грани. И никогда ее не переступал. А в тот момент я была хрупкой, как антикварный елочный шар, меня могло уничтожить любое неосторожное слово…

До кладбища ехали молча. Обсудили лишь то, где лучше припарковаться. У центральных ворот или возле новых, отведенных под захоронение, площадей. Найти могилу оказалось несложно. Нужно было просто идти по аллее от более поздних дат к тем, что свежее.

Как это ни удивительно, учитывая состояние, в котором он находился, Калоев стоял, опираясь на крест. На открытом пространстве кладбища гулял ветер. И казалось, его дуновения достаточно, чтобы раскачивать туда-сюда огромную гору Эльбрус – настолько тот был пьян.

– Эй! Пойдем, брат… Ты уже весь заледенел.

Я стояла, будто пыльным мешком прибитая, и не могла выдавить из себя ни слова, пока мой брат убеждал моего мужчину отойти от могилы, прикрытой еловыми лапами.

– Илюха? Ты чего тут забыл?

– За тобой приехал. Поедем домой?

– Ко мне? – прохрипел Эльбрус. – Нет. Не хочу.

– Ко мне поедем, – отмерла я. – Пойдем уже…

Калоев перевел на меня удивленный взгляд. Моргнул. Снова распахнул глаза, и… такая в них полыхнула ярость, что я даже отступила.

«Не пойдет», – поняла я. Ни за что не послушается. Но к удивлению, Эльбрус кивнул и, отбросив от себя руку Ильи, все-таки побрел прочь. Ох, как его шатало!

Не без приключений погрузились в машину брата.

– Может, я его к себе отвезу? – предложил тот.

– Нет, – заупрямилась.

– Ну, как знаешь.

Отъехав от кладбища, Илья включил тихую музыку. Так и ехали. Калоев, похрапывая, дремал. А я… Я старалась себя убедить, что ненависть в его глазах мне просто почудилась. Но выходило откровенно хреново. И мысли неизбежно утекали к ответам на вопросы, неизбежно появляющимся в голове.

Неужели он в чем-то меня винил? Наверное. Но в чем заключалась моя вина? В том, что я полюбила? Или в том, что он не смог на мою любовь не откликнуться? Я не знала.

Это было неприятно. И больно… Но что главнее всего – бессмысленно! Кому станет лучше от того, что он будет посыпать голову пеплом? Каково мне в такие моменты, он думал? Ну раз я отойду на второй план, ну два… А дальше что? Так и буду делать вид, что мне ок, лишь из уважения к ее памяти? Наверное, мне просто нужно дождаться, что скажет Эльбрус, протрезвев.

Кое-как мы вместе с Ильей затащили Эльбруса в квартиру. И даже умудрились его раздеть.

– Он со мной до гробовой доски за это не расплатится, – пыхтел Илья, стаскивая с вяло отбивающегося Калоева испачканные кладбищенской землей брюки.

– Спасибо тебе. Дальше я сама.

– Точно?

– Угу.

– Не нравится мне это. Ну да ладно. Звони если что.

– Обязательно. Не волнуйся.

Илюха покачал головой и со вздохом чмокнул меня в макушку. Меня не было минут пять, пока я провожала брата, но за это время Эльбрус успел захрапеть. Горько усмехнувшись, я подошла ближе. Села на кровать, не боясь его разбудить – тут и пушка не справилась бы. Погладила Калоева по густым волосам. Ему давно следовало подстричься…

– Вот и что мне с тобой делать?

Эльбрус, естественно, ничего не ответил, лишь перевернулся, выверенным сильным движением подминая меня под бок.

– Эй! – возмутилась я. – Мы так не договаривались.

Калоев всхрапнул. Я тяжело вздохнула. Понимая, что ни за что не выберусь из его лап, устроилась поудобнее и на удивление быстро уснула. И снились мне сны… И в них снова был он. Его руки на теле, груди, между ног…

– Римма…