Как во сне

Глава 22

Тогда я, конечно, и мысли не допускала, что Эльбрус всерьез воспримет мое предложение. Ляпнула и ляпнула, варясь в послеоргазменной неге, которая не рассеялась и к утру. В том состоянии я бы еще и не такое ему предложила, конечно… Чувствовала себя мартовской кошкой, март которой, наконец, удался. Существовали лишь я и он. И то, что между нами вот только недавно было. А где-то там, на задворках сознания, все остальное: страхи, неуверенность, вопросы, как нам жить дальше...

Не знаю, как в остальном, но на вопрос, как жить, ответ нашелся у Эльбруса. Вместе.

Когда он остался ночевать у меня в первый раз, я вообще ни о чем не думала, во второй – думала, конечно, но не анализировала, радуясь, что он рядом, в третий – стало страшно, а вдруг уйдет?! Как я потом? Без него, без наших разговоров, смеха, его заботы, проявляющейся буквально во всем? Я как-то сразу поняла всех дам, неровно дышащих к кавказским мужчинам. Было в их отношении к женщине что-то обезоруживающее, плавящее мозги. Немного старомодное, немного патриархальное, но без перегибов. За Эльбрусом я себя чувствовала как за каменной стеной. Не знаю, что давало это ощущение безопасности, когда по факту я еще никогда не была более уязвимой. Возможно, уверенность в том, что как бы не повернулась жизнь, меня рядом с ним не ждет никаких сюрпризов, что Эльбрус до конца останется верен себе и своим принципам. Ну а то, как он говорил, какие подбирал слова и формулировки, когда мы оставались наедине, это вообще конец света… Сладкоречивый пошляк… Который волшебным образом мог заставить меня почувствовать себя королевой.

Так вот, где-то через пару недель этой непрекращающейся сказки я вдруг обнаружила, что Калоев в самом деле перебрался ко мне. Как-то незаметно потеснил мои вещи в шкафу, перевез свою навороченную зубную щетку. Кучу баночек для ухода за бородой (кто там говорил, что баночки – это про женщин?!), мешки спортпита… В общем, куда ни ткнись в моем доме, какой ни открой шкафчик, всюду можно было наткнуться на доказательства его присутствия в моей жизни.

На крючке в ванной висел его халат. Халат! Я когда его увидела, смеялась как ненормальная. В моей вселенной в халате ходили разве что мужчины весьма почтенного возраста, ну или, прости господи, субтильные извращенцы, но… Эльбрус?

– Вообще-то это удобно – накинуть халат после душа.

– Ну да, – подхихикивала я гиеной над ним.

Калоев выгнул бровь. Неторопливо опустился в кресло, надел очки для чтения и взял в руки документы, которые приволок с работы, чтобы изучить на досуге. Я думала, что этим он демонстративно закрыл тему халата, и хотела было пойти прибраться в ванной, но тут Калоев опять заговорил:

– Не спросишь чем?

– А? – залипла я.

– Не спросишь, чем удобно?

– И чем же?

– Иди, покажу…

Почему-то от этих слов у меня подскочил пульс. Закусив губу, я сделала нерешительный шаг.

– Присядь… – Эльбрус подбородком указал на пол и, как ни в чем не бывало, вернулся к изучению документов.

– Прям сюда? – прошелестела я.

– Прям сюда, – он развел бедра, не оставляя мне шанса понять его как-то неправильно. Естественно, в тот момент полы его халата распахнулись, открывая вид на мощные, покрытые густыми короткими волосами бедра.

Судорожно вздохнув, я опустилась перед Калоевым на колени. Дрожащими руками провела от икр вверх по ногам. Живот свело требовательной судорогой. Капля смазки стекла по бедру, оставляя ожог на воспаленной желанием коже. Выглядел Эльбрус как султан, у ног которого расположилась наложница.

– Самое интересное находится выше.

Он не надел белье. Это было ясно как божий день. Трясущимися руками я развела полы халата шире. Теперь они ничего не скрывали и держались исключительно за счет пояса. Ну, как держались…

– Ну как? Ты оценила удобство? – обнажил белоснежные зубы Эльбрус, расставляя мощные бедра чуть шире.

– Д-да.

Его взгляд из-под тяжело опущенных век притягивал меня к себе, как лассо. В смысле – не к себе… Если бы! К нему… Толстому, абсолютно готовому, более темному от прилива крови, чем те же бедра или, скажем, грудь.

Кровь в ушах страшно шумела. Рот наполнился слюной предвкушения. Сглотнув ее, я истерично всхлипнула:

– Я никогда этого не делала.

– Я знаю. – Эльбрус погладил меня по щеке, как кошку, и только теперь отложил в сторону гребаные документы. – Это несложно, моя девочка. Порадуешь меня? Чуть-чуть…

Пока говорил, проник в мой рот пальцами и, не дожидаясь ответа, стал совершать возвратно-поступательные движения. Я, наверное, очень порочная, потому что облизывала его с удовольствием, подкатывая глаза. И даже промычала что-то невнятное, когда он, ругаясь, вынул их, ткнувшись мне между губ головкой.

– Мечтал о твоих сладких губках… Умничка моя. Хорошо, вот так, да. Пока не старайся взять глубоко. Да, Улечка… Вкусно тебе?

Калоев откинул голову на спинку кресла и немного прогнулся. Лаская его ртом, я жадно скользнула руками от бедер вверх по тугому животу, оголяя грудь. Было и впрямь удобно. Определенно халат был придуман для этих целей... Я ускорилась. Рваные движения бедер намекали на то, что Эльбрус близок к развязке. И у меня, в отличие от него, не было ни единого сомнения о том, какой она должна быть.

– Уля-Уля-Уля, я сейчас… – цедил Калоев. Жилы на его мощной шее угрожающе вздулись. Еще раз с силой толкнувшись в мой рот, Эльбрус отстранился. Учитывая, что наши силы были и близко неравны, я не смогла этому помешать. Так что, да, первый залп все-таки пришелся на мою щеку, ну а там уж я сориентировалась и, отбросив удерживающую меня руку, поймала его головку губами. Мне хотелось, чтобы все было так, да… Для меня было важно сделать это с такой же отдачей, как он каждый раз делал мне. Я и так изрядно задолжала Эльбрусу, опасаясь подступиться к его… кхм… впечатляющему объему. У страха глаза велики. Потому мне всерьез казалось, что я не осилю. А оно вон как… Нелегко, да. Но, кажется, если бы Калоев продержался еще хоть чуть-чуть, я бы и сама кончила – так меня захватил процесс.

– Я знал, – усмехнулся, глядя в потолок. Сбившееся дыхание качало мощную грудную клетку. Я залипла, наблюдая за тем, как она разворачивается и возвращается к обычному состоянию. И еще, и еще, и еще…

– Что знал?

– Что ты будешь в этом хороша тоже…

– В этом? – довольно улыбнулась я. – А в чем еще я хороша?

– Во всем. Ты у меня вообще самая лучшая. Самая чувственная девочка. Мне ужасно с тобой повезло. Ты сделала мне очень хорошо своим жадным ротиком. – Эльбрус затащил меня к себе на колени и поцеловал. Влажно, страстно, обещающе. Я застонала, утыкаясь лбом в его шею. Было интересно, он собой действительно ни капельки не брезгует? Я же только что… его…

– М-м-м…

Брезгливость? О чем я? Это же Эльбрус.

– Погоди. Стой. Мне нельзя…

– Почему?

Наши взгляды встретились.

– У меня завтра прием у врача. Перед которым мне не помешал бы покой.

– У тебя что-то болит?

– Нет. Обычный осмотр, чтобы подобрать оптимальный вариант контрацепции.

Калоев нахмурился. Ну, блин! Так и знала, что тут мы споткнемся.

– Я купил огромную коробку презервативов.

– Еще бы ты ими пользовался… – усмехнулась я. Ничего смешного в этой ситуации, конечно же, не было, но когда бы еще я увидела смущающегося Эльбруса?

– Извини. Я…

– Не привык. Я все понимаю.

В семейной жизни, особенно когда беременность была желанной, такой привычке действительно неоткуда было взяться.

– Не в этом дело, Ульяна.

О-хо-хо. Ульяна? Я сказала что-то не то?

– Прости. Ты злишься?

– На себя. Я должен был контролировать эти вещи, а не подвергать тебя риску, но…

– Но что?

– С тобой я превращаюсь в животное, инстинкты которого требуют во что бы то ни стало пометить свою самку. Серьезно… Я бы руку отдал, чтобы в тебя, как в наш первый раз, – исповедовался Эльбрус, жарко дыша мне в ухо. Я ежилась, я ерзала. Я хотела… Господи боже, я так хотела почувствовать, каково это – быть под завязку заполной им.

Плохие… Плохие желания!

Забывая о том, что хотела, поерзала на его стояке. Эльбрус сцепил зубы.

– Слушай, женщина, давай так… Я тебе обещаю пользоваться резинками, а ты откладываешь визит к врачу.

Мысли растекались. Мне приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы поддерживать беседу.

– Почему? Так гораздо надежнее. И тогда ты сможешь… Ну…

Кончать в меня. Почему-то даже после всего, что между нами случилось, мне было сложно произнести это вслух.

– А ты не допускаешь мысли, что мы можем захотеть ребенка?

Он шутит?! Мы скрываем свои отношения! Какие дети?!

Думаю, он уловил, какой ход приняли мои мысли, потому что поспешил объяснить:

– Потихоньку мы начнем выходить из тени. А действие укола так просто не отмотаешь.

– Это очень серьезные обещания.

Я встала с колен Эльбруса и отошла к окну. На удивление в этот раз он не стал меня задерживать.

– Ну а как иначе, Уль?

Он у меня спрашивал?! Мне нечего было ему сказать. Но ввиду трагически оборвавшейся беременности тема продолжения рода стала для меня очень болезненной. И следующую беременность я бы хотела как следует спланировать, чтобы исключить все возможные риски.

– Ты когда-нибудь думал о том, кто у нас мог бы быть? – спросила я неожиданно для себя.

– Почему-то кажется, что девочка. Может, потому что я дочку больше хочу.

– Правда?

Эльбрус пожал широченными плечами. Поправил злосчастный халат и тоже встал.

– Так что ты решила?

– Я не против твоего предложения, – прошептала, рисуя пальцем узор на стекле.

– Вот и славно.

Калоев не без облегчения выдохнул. Подошел ко мне, не скрывая намерений. Теперь, когда мне не нужно было к врачу, не оставалось ни единой причины, почему бы нам не продолжить то, что мы начали. Но когда я потянулась к Эльбрусу, совершенно некстати зазвонил телефон.

– Это мама. Надо ответить.

– Не помешаю?

Отрицательно мотнув головой, я торопливо приняла вызов.

– Привет, мамуль.

– Привет, Уля. Совсем ты нас с отцом забыла.

– Прости. Сама понимаешь – новая работа. Кручусь как белка в колесе.

– Поэтому я и звоню. У тебя какие планы на майские?

Я вскинула брови, беззвучно обращаясь к Эльбрусу, мол, какие у нас планы, ты знаешь? Тот развел руками, давая понять, что над этим он еще не задумывался.

– Я пока ничего не планировала, – промямлила в трубку.

– Тогда обязательно приезжай к нам на окрошку и в баньку. Отец наплел новых веников. Душистые! Отдохнешь, выспишься в тишине.

– Ну, не знаю.

– Пашка обещал быть с Игорем Верещагиным. Помнишь Игоря?

– Это тот, с которым он в универе дружил?

– Да, патлатенький такой. Сейчас его не узнать. Он в Штаты, оказывается, переехал. А я и знать не знала. Возмужал, начал развивать там какой-то бизнес. Что-то связанное с биодобавками. Так вот я тут подумала, Уль, может, ты бы к нему присмотрелась?

Я испуганно хохотнула, краем глаза следя за заметно напрягшимся Калоевым. В голове, конечно, вообще никак не укладывалось, что он может меня ревновать. А он ревновал. О, как он ревновал… Не так давно мы даже имели с ним занимательную беседу по этому поводу, поводом для которой стало то, что я ответила на совершенно невинное сообщение от Кирилла. И казалось мне, что в этом нет преступления. Но после того, как Эльбрус довольно сухо мне объяснил, как это выглядит в его глазах… И вообще о нормах, принятых у его народа, мне пришлось пересмотреть свои взгляды. Вышло на удивление легко. Моя любовь к Калоеву была такой сильной, что мне было гораздо важнее защитить его от негативных эмоций, чем что-то ему доказать. К тому же мне очень льстило то, с каким безумным трепетом он относился к тому, что стал моим первым. Как для него это было важно. Стоило ли пятнать свою чистоту в его глазах идиотским флиртом, суть которого сводилась к банальному желанию подчеркнуть, что ему жуть как повезло, что среди всего разнообразия выбора я выделила его? Однозначно нет. В конце концов, Эльбрус и так это понимал. И преклонялся всячески, на руках буквально меня носил.

– Боюсь, это невозможно.

– Почему нет?

– Потому что я влюблена в другого мужчину.

И клянусь, никакая ревность не откликнулась бы в моей душе так, как наполненный теплом взгляд Калоева. Я бы из кожи вон вылезла, чтобы он еще хоть раз так на меня посмотрел.