Карнавал тварей

Три дня спустя.ДЕМОН

Будучи любимым питомцем Раздора, боль мне не чужда. Еще до того, как верхний мир смягчил его, он был жестоким хозяином. Алистер закалил меня, сделав из меня нечто более сильное, чем я был раньше. Он взял мой хаос и превратил меня в идеальный инструмент. Я могу сосать член, но могу и убить. Я могу даже работать в цирке и заставить толпу просить есть у меня из рук.

Выдерживать пытки — это, как там люди говорят? Ах, да. Легкая, блядь, прогулка.

Чем больше они причиняли мне боль, чем больше у меня текла кровь, тем более очищающим это было.

Потому что даже Всадники не знали истинного определения агонии, пока не испытали на себе всю степень гнева Раздора. Алистер обрушит на этих ублюдков адскую бурю, как только узнает об их извращенном плане.

Мне просто нужно взять себя за яйца, чтобы освободиться.

Я не мог пошевелиться, пока не вытащу из живота адамантовое копье, что было невозможно, поскольку они наблюдали за мной каждую чертову минуту, днем ​​и ночью. Мне нужно было отвлечься.

Вызов собак был единственным планом, который мне удалось придумать. Я сидел здесь, пытаясь найти способ освободиться, не подвергая опасности свою стаю. Все что придумал, было херней. Собаки были единственным выходом, и осознание этого причиняло больше боли, чем зияющая дыра в моем боку.

Моя стая состояла из свирепых зверей, повидавших свою долю войн и резни. Но это Всадники гребаного Апокалипсиса. Мой багаж и рядом не стоял.

Выдержать пытки было легче, чем подвергнуть опасности моих собак. Но я любил Алистера больше.

Будь я проклят еще раз, если бы собирался сидеть здесь и позволять Всадникам навязать метку Лилит Алистеру, чтобы эта жаждущая власти сука оказалась достаточно высоко в демонической пищевой цепи, чтобы организовать конец смертного мира. И, наконец, перетащить Алистера в Нижний мир в качестве ее связанной пары.

Время истекало. Вскоре он начнет искать меня. И будь я проклят еще раз, если бы позволил ему попасть в засаду.

— Пора просыпаться, Дворняжка. Новый день.

Я не спал, почти не сомкнул глаз. Я лишь притворился спящим, чтобы уловить отрывки из их разговоров. В основном они просто трахались и злорадствовали о том, как у них все хорошо и что они сделают в «память» Раздора. Как будто он умер.

Для них, вероятно, так и было.

Я открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как черный ботинок Смерти метнулся вперед, нанося сильный удар по рукоятке копья Чумы. Я заскрежетал зубами, когда боль терзала мой организм. Из моей раны хлынула свежая кровь.

Я застрял здесь на три дня. Ни еды, ни воды. Поссать некуда, кроме как здесь, на грязном ворсистом ковре мотеля.

Мое тело это не волновало. Абсолютно наплевать.

Взгляд Смерти упал на мои колени. Его бровь выгнулась, когда он заметил выпуклость. Он взял косу и просунул лезвие под пояс моих штанов, разрезая ткань. Моя эрекция вырвалась наружу, и все в комнате обернулись, чтобы посмотреть.

— У него… у него стояк, — Сказал Смерть, сморщив нос от отвращения. — Что с тобой, черт возьми, не так?

Я приоткрыл губы, обнажая клыки.

— Очевидно, ты никогда не видел ни одного моего шоу. Если бы ты посмотрел, ты бы знал, что боль — это моя страсть. Обычно я предпочитаю ее причинять, но обратная сторона — хорошая смена темпа.

Глаза-бусинки Смерти сузились в осколки.

— Меня от тебя тошнит.

— Тебя тошнит, Смерть? — Я прислонился головой к стене, провел языком по пересохшим губам — обезвоженная кожа трескалась и кровоточила, когда мои губы растянулись от моей маниакальной улыбки. — Какая честь.

Астрид оторвала голову от груди Войны, который прижимал ее к себе.

— Если это тебя беспокоит, просто отрежь ему член. Мы можем использовать его как игрушку.

Смерть даже не удосужился обернуться с того места, где он сидел на краю другой кровати, на которой растянулся Чума. Он продолжал смотреть на меня полным ненависти взглядом.

— Он адская гончая. Ожоги третьей степени на твоей киске будут похожи на твое представление о хорошем времяпровождении?

— Я имею ввиду, что мы отправим его член Раздору в красивой коробочке, перевязанной бантиком. Он прибежит, и мы наконец сможем приступить к реализации плана.

Астрид села, ее крылья расправились, и она зарычала на Чуму с соседней кровати — совсем как кошка, со вздыбленной шерстью.

— И предупредить его, что это мы его держим в заложниках? Если у него появятся основания подозревать, что сильнейшие высшие демоны держат в заложниках его любимого питомца, он будет готов. Он напитается. Единственная надежда на то, что этот план сработает, — это если он придет неподготовленным. Он не питался должным образом уже несколько десятилетий и не будет питаться, пока ему не дадут повода.

Смерть подтолкнул лезвие своей косы так, что ее острие обогнуло основание моего члена. Я зашипел сквозь стиснутые зубы, когда он прорезал первые несколько слоев кожи.

Впервые с тех пор, как он вошел в номер мотеля, Смерть выдавил улыбку.

— Я говорю, что мы все равно отрубим его. Мы можем дать Раздору, новую хорошую дырку для траха.

При его словах мой член утолщался и выпрямлялся. Мои брови удивленно поползли вверх, учитывая, сколько крови я потерял.

— Проклятие. Не принимай это на свой счет, Смерть.

Глаза Всадника вспыхнули темной яростью.

— Ты делаешь все запугивание неудобным. Ты должен обоссаться от страха.

— Я убийца Раздора. Его телохранитель. Его любовник. Его обезьянка для шоу, делаю все, что он попросит. Я тот, кем он хочет, чтобы я был. Список дерьма, которое действительно может меня напугать, короче, чем этот жалкий кусок мяса между твоими ногами, Смерть. Твои угрозы меня не пугают. — Еще одна жестокая ухмылка тронула мои пересохшие губы, и я сплюнул — больше крови, чем слюны — ему под ноги. — За усилия.

— Ты, черт возьми…

Я схватил лезвие, не обращая внимания на то, что оно впилось в мою плоть и пролило малиновую кровь, которую можно было не жалеть. Это не имело значение. Смерть здесь. У него есть сила сохранить мне жизнь, если он того пожелает.

— Прикоснись к моему члену, и я обещаю тебе, Раздор наденет твой в качестве своего следующего кожаного костюма. Он склонен к острым линиям подбородка и поджарым мышцам, как у тебя.

Воздух между нами был наэлектризован и полон ненависти.

Мое сердце сильно билось, когда я смотрел на него дикими глазами, заставляя его сразиться со мной. Он не собирался делать ни хера. Его рука дрожала слишком сильно, из-за этой дрожи лезвие глубже вонзилось в мою руку.

Я пугал его.

Это было разочаровывающе. Смерть должен был быть одним из самых больших задир в Нижнем мире. Я не получу удовлетворения от его убийства. Вероятно, это было даже к лучшему. Это раздражало в Смерти. Только Раздор мог убить его.

Астрид появилась позади него словно из воздуха. Ее бледно-лиловые волосы рассыпались по его плечу, когда она соблазнительно поцеловала его в ухо. Он замер как труп в тот момент, когда она прикоснулась к нему.

— Давай, Смерть, детка. На данный момент ты уже достаточно обескровил дворнягу. Идем в кровать. Я отвлеку тебя от ожидания.

Ее руки скользнули по его обнаженной груди и опустились к линии пояса, но он схватил оба ее запястья одной рукой прежде, чем они нашли свою цель.

— Нет, спасибо. — Его ответ был холодным и резким. — Прогорклый запах, который источает дворняга, портит мне настроение.

Бред сивой кобылы. С каких это пор вонь отпугивает Смерть?

Лилит, казалось, не подозревала его очевидной лжи. Либо ее просто не волновало. По-кошачьи взмахнув хвостом, она повернулась и заползла на Чуму. Раздражение промелькнуло на бледном лице Смерти, когда кровать начала слегка покачиваться, горячие стоны и влажные шлепки плоти об плоть наполнили комнату.

Мой взгляд переместился на след укуса, выглядывавший из-за воротника его плаща. Вот почему он не хотел ее трахать. В Смерти было много раздражающего, но его преданность своему партнеру была единственным, что я находил терпимым в этом ублюдке.

Когда демон заметил, что я смотрю на его метку, он наклонился вперед и понизил голос до шепота.

— Жаль, что ты не обменялся метками со своим хозяином, дворняга. В противном случае он бы почувствовал, что у тебя проблемы, и план Астрид рухнул бы, даже не успев осуществиться.

Я ненавидел то, насколько он был прав.

Если бы я не был таким упрямым придурком и обменялся брачными метками с Алистером, он бы почувствовал, что мне больно, и пришел бы подготовленный порешать все это дерьмо.

Теперь мне придется выручать себя самому.

— Как Голод? — Спросил я достаточно низко, чтобы не ушло дальше уха Смерти.

На челюсти Всадника дернулась вена. Конечно, я знал. Я адская гончая. Я чувствовал запах того, что он ел на прошлой неделе, не говоря уже о том, кого он трахал. Я никогда не встречал Голода, но не было другого демона, которому мог бы принадлежать этот участок страдания и отчаяния. — Где он вообще?

После неловкой тишины, наполненной скрипом старых пружин матраса, я выстрелил в темноту и пробормотал:

— Он не хочет иметь с этим ничего общего, не так ли? Он по-прежнему верен Раздору. Либо он единственный среди вас, у кого достаточно здравого смысла бояться его.

— Почему я должен бояться увядшей тени старого бога?

— У него все еще есть сила… — Я поднял руку и разжал ладонь, имитируя взрыв. — Уничтожить тебя.

И вот оно снова — эта вспышка нерешительности. Но в следующий миг все исчезло, когда его губы растянулись в насмешливой ухмылке.

— Как только Лилит установит связь с Раздором, ты нам больше не будешь нужен. Ты умрешь, и твоя душа вернется в Нижний мир. Что бы с тобой ни случилось, это прерогатива Лилит. Но что касается полукровки…

Гнев заполнил мои легкие, когда разговор перешел на Мегеру.

— Она останется с нами, — тихо сказал Смерть. В его глазах светилось удовлетворение, зная, что он задел нерв. Он бросил взгляд через плечо на Астрид, которая теперь стояла на четвереньках с членом Чумы, вонзившимся ей в горло, в то время как Война шлепал бедрами ее по заднице, трахая сзади.

— Как видишь, мои братья обожают киски суккубов.

Моя ярость настолько застряла у меня в горле, что я мог подавиться ею.

Мои татуировки загорелись горячим светом, и я начал дымиться, собирая каждую унцию оставшейся силы, чтобы призвать своих собак. Хела пришла первой, взорвавшись из воздуха вспышкой пламени с зажатым в челюстях одним из моих кнутов.

Она приземлилась рядом со мной, я взял у нее кнут и щелкнул им. Кнут пролетел в воздухе так быстро, что в мгновение ока обернулся вокруг горла Смерти. Прежде чем он успел отреагировать, я дернул и стащил его с кровати.

Мои пальцы сомкнулись вокруг его горла, я рванулся вперед, обнажив зубы, и вонзил их глубоко ему в нос. Мой член дернулся сильнее, чем когда-либо, когда вкус его крови расцвел на моем языке.

Мышцы Смерти дернулись, когда тело осознало происходящее, но он не закричал. Казалось, он вообще не чувствовал боли. Хоть я и откусил ему нос. Там была лишь зияющая дыра из блестящих сухожилий и зазубренных хрящей.

Появились другие мои собаки и бросились на Войну, Чуму и Лилит. Лилит приняла свою истинную форму, в то время как Война и Чума были вынуждены сражаться в своих человеческих — иначе они рисковали обрушить все здание.

Я плюнул его носом ему в лицо, испачкав его бледную кожу кровью.

— Тебе не грозит смерть от моей руки. Но твоем носу потребуется время, чтобы восстановиться. Так что, если ты не хочешь ходить с еще одной «новой дыркой» для Голода в твоей проклятой глазнице, ты вытащишь копье из моего живота.

20