Кайан: Последняя любовь

Глава 42

Под высокими сводами зала горели чаши с густыми ароматами трав и смолы. Воздух дрожал от магической энергии, а слабый свет, исходивший от рун на стенах, придавал помещению зловещий оттенок. В центре возвышался алтарь, вырезанный из единого куска чёрного обсидиана. Его поверхность была испещрена древними письменами, которые пульсировали мягким светом — словно камень дышал. Это место было священным для Касдаля, единственным напоминанием о его утраченной любви.

Он стоял перед алтарем. На его лице — прекрасном, но холодном, застыла гримаса гнева и утраты. Глубокие зелёные глаза, горели безумной яростью, однако в их глубине можно было разглядеть то, что делало его одновременно пугающим и трагическим: безграничную тоску.

Маги стояли позади, глядя друг на друга с тревогой. Они знали, что гнев Касдаля — это буря, которая уничтожает всё на своём пути.

— Я дал вам время. Я дал вам силу. Почему же вы всё ещё стоите передо мной с пустыми руками?

— Владыка, мы сделали всё возможное, но…

— Молчать! — крикнул Касдаль, и его голос эхом разнёсся по залу. — Вы только и умеете, что находить оправдания. Скажите мне, почему храм, этот проклятый храм, всё ещё стоит? Почему я не могу вернуть свою дочь?

Маги опустили голову, боясь смотреть в глаза царя.

— Сила храма… она древняя, — наконец выдавил один. — Его защита построена на магии света, которая превосходит нашу. Мы не можем разрушить её…и….вернуть царевну.

Касдаль на мгновение замер, его лицо стало неподвижным, как у статуи.

— Не можете? — произнёс он с издёвкой. — Или не хотите?

Маги попятились, зная, что спорить с ним, означает лишить себя головы.

— Если магия света сильнее нашей, то это лишь означает, что вы недостаточно стараетесь. — рявкнул Касдаль.

Маг опустил глаза, делая шаг назад.

— Нет, владыка. Мы… Мы просто…

Касдаль вытащил кинжал. Лезвие блеснуло в свете алтарных рун и скользнуло по его ладони. Алая кровь закапала на камень.

— Видишь? — произнёс он тихо, почти нежно, обращаясь к пустоте. — Моё сердце, моя душа, моя кровь — всё для тебя, моя любовь.

Символы на алтаре вспыхнули ярче, и маги невольно отступили. Казалось, сама тьма в зале потянулась к нему, сгущаясь и вращаясь в вихре, который захватил небо над головой.

— Ты слышишь меня? — громче произнёс Касдаль. — Ответь мне! Почему ты молчишь?

Один из магов осмелился шагнуть вперёд.

— Владыка, — попытался он вмешаться. — День неподходящий для жертвоприношений, звёзды не встали в нужное положение…

Касдаль обернулся так резко, что маг невольно вздрогнул.

— Ты смеешь говорить мне о звёздах? — прошипел он. — Я — звезда этого мира! Я сам решаю, когда и как приносить жертвы!

Алтарь отозвался на слова владыки глубоким вибрационным звуком, и кровь на его поверхности загорелась рубиновым пламенем. Лица магов исказились от страха, когда стены зала начали источать теневые проекции — нечто среднее между людьми и демонами. Казалось с уходом дочери, он все больше сходил с ума.

— Если ваша сила недостаточна, — продолжил Касдаль, не глядя на подчинённых, — то, возможно, кровь вашей слабости станет подходящей жертвой.

Он вскинул руки, и маги взлетели в воздух. Тела искривились в неестественных позах, словно выжимались до последней капли крови. Ручьем льюще на алтарь.

— Любимая, — прошептал он, снова обращаясь в пустоту. — Эти жизни — лишь малая плата за шанс вернуть тебя. Прости, что кровь не так чиста на этот раз.

Крики стихли, и тела магов обмякли, словно куклы, лишённые нитей. Их кровь впиталась в алтарь, а руны засияли, озаряя зал зловещим светом. Но ответа, все равно не последовало.

Касдаль опустился на колени, перед могилой жены. Плечи поникли, глаза болезненно закрыты.

— Вернись… — прошептал он, голос дрожал от отчаяния. — Умоляю, вернись!

На миг он выглядел сломленным, но вскоре он поднялся. Лицо вновь обрело холодную решимость.

— Если они не справятся, — тихо сказал он, — я найду других. Тех, кто сможет.

Он повернулся к пустому залу, его шаги гулко отразились от стен. В этот момент стало ясно: Касдаль был готов сражаться с самим мирозданием, лишь бы вернуть утраченное. И тьма была готова откликнуться на его зов.