Космический роман. Сирота и гендиректор

Глава 10

Лукас Гноц, конечно же, не признался.

– По вашим данным? А вы вообще кто? Охранник? Сторож! И еще хотите, чтобы мы вам поверили? – тут же ощетинился он в ответ.

Дирт посмотрел на него как на ребенка, что грозит кулаком взрослому, а потом сказал:

– У госпожи Руглас дела. Я вызову вам такси, господин Гноц. Конечной точкой обозначить офис?

Гендир возмущенно посмотрел на меня:

– Не понял.

Я промолчала. Раз Дирт сам начал этот диалог, посмотрю, как закончит.

– Госпожа Руглас занята. Музолди тут нет.

– У госпожи Руглас рабочий день! – зло воскликнул Гноц. – Лана, я не понял, что происходит? Тебе больше не дорога работа? Куда ты собралась в рабочее время?

И посмотрел на Дирта так, словно я с ним собиралась полететь развлекаться.

Телохранитель вбил на коммуникаторе маршрут:

– Готово. Через три минуты на парковку приземлится карт с номерным знаком «8923». Запомнили, господин Гноц?

– Лана, я тебя спрашиваю, что происходит? Не ответишь – я уволю тебя к черной дыре!

Я тут же напряглась. Это уже не весело. Своей работой я дорожила. Точнее, возможностями, которые она давала.

Пришлось включиться:

– Господин Гноц, я подлечу в офис через три часа после вас. Мне нужно в клинику.

У гендира тут же изменилось выражение лица – стало обеспокоенным.

– У тебя что-то не в порядке?

– Я не хочу говорить о личном. Дадите мне немного времени?

– Вот с этого и надо было начинать! Я, между прочим, твой начальник, если ты забыла. – Гноц покосился на меня весьма покровительственно.

Дирт воскликнул:

– Карт уже на месте, господин Гноц. Быстрее, чем показывало. Время ожидания пять минут, а туда еще дойти.

Гноц недовольно посмотрел на него, и я уже подумала, что он высокомерно скажет, что сам перезакажет себе такси, но он спешно попрощался и пошел к парковке.

– Впечатляет, – заметила я.

– Это все господин Вин, – почтительно склонил голову Дирт.

Я фыркнула. Ощущение, что Картер может дотянуться невидимыми руками до всего на Рантаре.

Мы шли к карту Дирта неспешно, пока он не сказал, что Гноц улетел. Путь до клиники пролетел незаметно. Все это время я смотрела на красоты планеты. Единственное, я разволновалась, как только увидела Картера Вина на закрытой парковке клиники.

Он стоял в новой одежде, ухоженный до кончиков волос, словно не из больницы выписался, а со встречи вышел. Стоило нам приземлиться, как дверь карта отъехала, а Картер залез внутрь и сел рядом со мной.

– Привет. – Его взгляд ощупал меня сверху донизу.

Кажется, он остался доволен увиденным.

– Привет. Как себя чувствуешь? – Я постаралась сделать вид, что не заметила его голодного взгляда.

– Отдохнувшим. – Бровь Картера игриво поднялась и опустилась.

Картер Вин ненормальный. Меньше суток прошло, а он уже готов вернуться в свою космоимперию и заигрывает со мной.

Я ощутила, что внутренне смягчилась в отношении его. И это было очень опасно. Моя броня трескалась.

Он меня спас. Это не могло оставить меня равнодушной. Но что дальше?

Я не могла ответить себе на этот вопрос.

Это его «моя девочка» пробивало мою защиту. Эти его горячие взгляды решетили уверенность в том, что он не для меня.

– Гноц снова домогался? – неожиданно спросил Картер обманчиво мягким голосом.

Только дурак поверит в его кротость.

– Было немного, – отвертелась я.

– Выдвини на себя ящик стола.

Ящик стола? Я посмотрела под него и обнаружила ручку. Потянула за нее, и на меня выехал тонкий ящик с документами.

Я вопросительно взглянула на Картера. Тот глазами показал, чтобы я посмотрела бумаги.

Я вытащила небольшую стопку.

Что это? Заявление на увольнение из «Авенса»?

– Я уже отправил копию от твоего имени на почту Гноца, – сказал Картер.

Во мне поднялась такая буря негодования, что я чуть не вскочила на ноги.

– Смотри дальше, прежде чем возмущаться, – заметил рантарианец.

Я выдыхала ярость, но промолчала и решила дослушать и досмотреть до конца. Вдруг он узнал, что я хочу свести клеймо сироты, и дал мне гражданство?

Конечно, я громко откажусь, но у меня уже внутри все дрожит от такого предположения.

Я отложила заявление на увольнение на стол и посмотрела на договор о принятии на работу в «Космострой», листов на двадцать, не меньше.

Я перевела взгляд на Картера Вина. Тот сидел довольный собой. Слишком довольный.

Злость захлестнула меня с головой.

Значит, заявление уже на рабочей почте Гноца. Как только он откроет ее, увидит манифест об увольнении, все мои усилия тут же превратятся в ничто. Все три работы, на которые я устроилась, чтобы попасть в «Авенс». Полугодовая стажировка. Каждый день, в который я выкладывалась на двести процентов. Все это улетит в черную дыру.

Какой же ты придурок, Картер Вин!

– Дирт, по пути найдется уборная? – спросила я.

Телохранитель, который тихо сидел у двери, тут же подобрался, посмотрел в коммуникатор и отчитался:

– Через три минуты.

Кротова нора, почему так долго! У меня натянутые злостью сухожилия лопнут от напряжения.

– Хорошо, – ответила я и сделала вид, что читаю условия контракта.

Стоило большого труда водить взглядом по строчкам, абсолютно не вникая в смысл, но понимая, что Картер следит за моей реакцией. Перелистывать страницы, имитируя живой интерес, когда больше всего на свете хотелось смять договор и швырнуть его в лицо пупу Вселенной.

Наконец карт приземлился.

– В здании торгового центра, – сориентировал меня Дирт.

Я кивнула и вышла прямо с бумагами. Не могла отказать себе в удовольствии выкинуть их в туалете.

Пока шла по первому этажу, заметила в отражении витрины, что Дирт идет за мной. Ожидаемо.

По указателям нашла уборную и скрылась в ней, внимательно оглядела стены и выдохнула с облегчением. Здесь были огромные окна. Одно но: я не видела рычага открытия.

Робот-уборщик жужжал, очищая пол. Зеркала запотели, а потом очищающая полоска прошла снизу вверх и обратно, делая поверхность абсолютно чистой.

Рантарианки выходили из кабинок, подставляли руки очистителю и тут же выходили.

Мне нужно отсюда выбраться. Выход есть, и я его обязательно найду. Я вошла в кабинку, сунула бумаги в ответвитель для мусора и испытала удовольствие от звука уничтожения документа.

Это то, что было нужно.

Итак, как я отсюда выберусь?

Я вышла из кабинки и еще раз осмотрела окна. Должна же быть система открытия, ведь так? Или здесь весь расчет на вентиляцию?

Я подняла голову вверх и увидела огромный воздухозаборник. И уже всерьез задумалась над тем, чтобы туда залезть, но остановила себя.

Что я делаю? Почему хочу скрыться, как преступница?

Да пошел этот Картер Вин в черную дыру!

Я так разозлилась, что вылетела из туалета и чуть не снесла Дирта.

– Госпожа Руглас, все в порядке?

Я молча достала коммуникатор, вызвала такси. Отлично! Оно уже здесь. Чем люблю торговые центры, так это большим количеством такси рядом.

– Вы куда? – спросил Дирт, когда я свернула в сторону от входа. – Наш карт вон там, госпожа Руглас.

– Твой – там.

Я села в такси и закрыла дверь. Нажала на старт.

Дирт тут же достал коммуникатор, и его рот задвигался. Похоже, отчитывается Картеру, что его цель убегает.

Ну и пусть. Я свободная женщина – куда хочу, туда лечу. Где хочу, там работаю. И ни один пуп Вселенной не будет указывать мне, что надо делать.

На мой коммуникатор пришел вызов. «Любимый» – значилось на определителе. И еще знак сердечка.

Картер вскрыл мой коммуникатор? Это уже беспредел.

– Да? – резко ответила я.

– Ты куда?

– На работу.

– Твоя работа рядом со мной.

– Нет. Моя работа – это «Авенс». И еще раз влезешь не в свои дела – поплатишься.

– Чем я тебя обидел, моя девочка?

Я закрыла глаза и набрала полную грудь воздуха. Потом выдохнула. Потом еще раз набрала и сказала:

– Не звони мне больше. Не появляйся рядом со мной. Забери свой карт и телохранителя.

– Я не забираю подарки. Это твое.

– И Дирт?

– И он тоже.

– Ты издеваешься?

– Нет. Моя девочка должна быть в безопасности.

Я так подскочила на сиденье, что стукнулась головой о крышу карта:

– Я не твоя девочка! Отстань. Отвали. Отзынь от меня. Понимаешь?

Картер промолчал в ответ на мой крик.

Моя грудь ходила ходуном от частого дыхания, но я все еще не сбросила вызов.

– Хочешь работать в «Авенсе»? – спросил он.

– Это не тебе решать.

– Поужинаем?

Ого! Он начал спрашивать. Вот только уже поздно. Спасибо за напоминание. Я и забыла, с кем имею дело.

– Нет, – отрезала я и сбросила вызов.

Больше всего я боялась, что прилечу в офис, а там меня поджидает Картер. Но нет. Я вышла из такси и услышала:

– Госпожа Руглас, я здесь.

Чертов Картер Вин! Я же сказала, чтобы забирал свои подарки.

***

– И ты отказалась? – Зара укусила одеяло, в которое обмоталась.

Мы втроем были в апатах. Девчонки увидели мое взвинченное состояние и разговорили меня. Сама не заметила, как рассказала все, что со мной произошло.

– Конечно, я отказалась!

– Ну и дура. Это же Картер Вин! Твой билет в богатую жизнь.

– Зара, ты не слышала, как он общается? Он ни во что не ставит мое мнение.

– Ой, если бы у меня был такой мужчина, который все за меня решал, я бы расслабилась и кайфовала! И он точно не вмешивался бы в выбор, какой коктейль мне пить, лежа на пляже для богачей.

– А потом ему наскучит. Он выкинет тебя и найдет другую. Прямо на богатом пляже. И что дальше? Работа потеряна, все достижения насмарку.

И самое главное, я потеряю возможность получить гражданство и свести клеймо.

– Я бы рискнула! – Зара смотрела на меня с неодобрением.

Нея потерла лоб и впервые за мой рассказ раскрыла рот:

– А я, наверное, тоже поступила бы как Лана.

– А я нет. Лан, ты же в «Авенсе» тоже рискуешь. Гноц один раз перейдет красную черту, и все – уволишься же. И никакого гражданства не видать. Так в чем разница рисков?

Она знает о моей цели?

Хотя неудивительно. Зара сирота, мы вместе уже два года. Она достаточно поняла, почему я так рву жопу на части.

Неожиданно я вспомнила свое ощущение в карте, когда держала в руках бумаги. За заявлением об увольнении я очень хотела увидеть документы о гражданстве. Почему так? Отчего вдруг возникло такое желание поддаться Картеру, если он даст то, чего я так действительно хочу?

Я словно встретилась в этот миг с настоящей собой. Той, у которой все руки в крови от взбирания по карьерной лестнице, побитой детдомом до сине-фиолетовых разводов на душе. И вздрогнула.

Этого я хочу? Правда?

Расслабиться рядом с сильным мужчиной, который решает все мои проблемы?

Неужели я такая мягкая внутри? Неужели мне достаточно, чтобы меня защитили, назвали своей девочкой и дали то, чего я так действительно хочу, – свели клеймо?

Открытие самой себя было страшным. Мне не нравилась эта слабая я.

Я крикнула себе: «Тебя бросят такую, кинут. Таких слабых в мире уничтожают – этому научил приют».

Я словно сама с себя содрала кожу, посмотрела, что на самом деле внутри. И отвернулась.

Такие слабые девочки не выживают в этом жестоком мире. Меня бросили родители, бросит и Картер Вин. Обязательно бросит. Сломает эту слабую девочку пополам, а ведь она может не выжить после этого.

– Лана? Лан! Что молчишь? – Зара стояла напротив меня и заглядывала в лицо.

– Ничего. – Мой голос звучал механически.

– Ты десять минут стоишь с широко открытыми глазами и не реагируешь. Тебе плохо?

Плохо. Я хочу обратно в свою колючую шкуру сильной женщины.

Зара взяла меня за руку:

– Прости. Я знаю, что для тебя эта тема больная. Зря я ее затронула. Делай как хочешь.

Да. Именно так я и буду делать. Как хочу. Чтобы было безопасно. Чтобы никто не сделал мне больно. Это будет долгий путь к цели, но он будет надежным.

Однако был один вопрос, который всплыл, и я не могла его потопить: «Почему родители отдали меня в приют?»

И я знала того, кто мне может ответить на этот вопрос. Это мой биологический отец.

Но отважусь ли я на встречу с ним?

Эту ночь я пролежала с открытыми глазами, глядя в пространство. В голове словно произошел взрыв сверхновой, и я не знала, к чему он приведет. Одно становилось ясно: после открытия настоящей себя мне будет трудно сделать вид, что ничего не происходит.

Утром я встала с мыслью, что я должна поговорить с биологическим отцом. Не для него. Для себя – той самой девочки с окровавленными руками, которая с трех лет взбирается на гору жизни.

Мне это нужно, чтобы двигаться вперед.

***

Чтобы не струсить, я решила не откладывать. По рабочему графику как раз выпадал выходной. Зара собиралась по магазинам, Нея немного простудилась и хотела провести весь день в кровати.

У апат до сих пор паслись корреспонденты, только уже не в таком бешеном количестве. Они словно напоминали мне о лживой истории любви с Картером Вином. Все напоминало о нем! Никакого спасения.

Дирт ждал меня за дверью.

– Вечного светила, Дирт! Я тебе еще вчера сказала, чтобы ты шел к своему нанимателю, – на ходу сказала я.

Телохранитель двигался за мной следом.

– Вечного светила, госпожа Руглас. Приказ есть приказ. – Дирт отвечал мне одно и то же.

Перед выходом я посмотрела информацию по мужчине, которого журналисты назвали моим биологическим отцом. В этом был плюс того, что СМИ роются в твоем грязном белье: результаты их расследования были общедоступны. Так я нашла следственный изолятор, где ждал суда этот человек. Так я узнала, что его зовут Михаэль Лисчу.

Михаэль Лисчу.

Значит, мой брат – Сид Лисчу. Почему Картер хочет отправить его на смертную казнь? Виновен ли он?

А я могла бы быть Лана Лисчу. Или мое имя дали не родители, а приют?

Так много вопросов, и ни одного ответа.

Я не пустила Дирта с собой в такси. Он летел следом на своем карте бампер к бамперу, из-за чего система безопасности такси все время горела предупредительным оранжевым светом.

Час назад я связалась с изолятором и оставила запрос на посещение. Ответ я должна была получить лично, после того как прилечу.

На парковке меня изрядно трясло от страха. Только присутствие Дирта неподалеку не позволило мне долго сомневаться. Я вошла в здание и нашла нужное мне окно в одном из кабинетов.

Рантарианец за стеклом строго посмотрел на меня, выслушал номер моей заявки на посещение и попросил:

– Айди.

После проверки документов он сказал:

– Присядьте и подождите.

А сам сделал стекло непроницаемым. Я только успела заметить, как он что-то набирает на коммуникаторе.

Я села в кресло. Дирт стоял у выхода, собирая тревожные взгляды посетителей и работников изолятора.

Когда окно снова стало прозрачным, я тут же подошла к нему.

– Вам отказано в посещении, – сообщили мне.

Отказано? Почему?

– Причина? – спросила я.

– Мы не озвучиваем причины. Отказано, – с каменным лицом ответил сотрудник изолятора.

Но я так просто не сдамся.

– Это из-за шумихи в СМИ? – спросила я.

– Нет. Госпожа Руглас, прошу вас покинуть изолятор.

– Тогда почему?

– Мы не объясняем причин.

– Тогда я вернусь в следующий раз. Или тогда тоже ответите нет? Вы можете конкретизировать, чтобы я поняла, стоит ли бодаться? Стоит ли тратить время и прилетать снова.

– Бодаться точно не стоит.

– Тогда попробовать в следующий раз?

Нельзя ответить открыто? Зачем общаться этими непонятными намеками?

– Кто знает. Может, в следующий раз подсудимый согласится на встречу.

– Он отказался от встречи со мной? А он знал, кто я? Видел новости? – спросила я.

Сотрудник с досадой пояснил:

– Госпожа Руглас, у нас изолятор современного типа. Конечно, подсудимый видел новости.

Значит, осознанно прогоняет меня. И тут два варианта: либо не хочет знать, либо СМИ солгали.

Я попросила рантарианца:

– Вы можете передать ему один вопрос? Он очень важный для меня. Очень.

– Нет.

– Прошу. Очень вас прошу.

– Нет.

И тут сзади раздался голос Картера Вина:

– Когда моя девочка просит, ты должен говорить только да. Понял?

По коже пошли мурашки от этого его «моя девочка». Становится фирменной фразой.

Я была рада видеть его и хотела прогнать одновременно. Так бывает?

Я тут же вопросительно посмотрела на Дирта. Это он ему сообщил?

Телохранитель отвел взгляд в сторону. Точно он!

– Это запрещено уставом. – Сотрудник невозмутимо посмотрел на Картера.

И тут служебная дверь открылась. Вперед, спотыкаясь нога об ногу, вылетел рантарианец. Он так зыркнул на подчиненного за стеклом, что тот вжал голову в плечи и словно стал меньше. «Уволю», – произнес одними губами его начальник и расшаркался перед Картером.

– Вечного светила, господин Вин. Вы хотите кого-то видеть?

– Моя девочка здесь. Считай, она – это я.

Я тут же увидела затылок рантарианца, до того низко он мне поклонился.

– Чем могу помочь? – спросил он, медленно распрямляясь.

– Я… Я хотела бы увидеть Михаэля Лисчу. Но мне сказали…

– Забудьте все, что вы услышали от этого олуха. Он тут недавно. Простите его, госпожа Руглас.

Меня что, уже вся планета знает?

Я покосилась на Картера. Тот посмотрел на коммуникатор, на меня, потом снова на гаджет.

– Прошу пройти за мной в вип. – Передо мной открыли служебную дверь.

Картер спросил:

– Пойдешь одна или со мной?

– Одна.

Ответ вылетел сразу, я даже не задумывалась. Не хочу, чтобы кто-то еще слышал наш разговор.

Меня провели в небольшое помещение, больше напоминающее гостиную, чем комнату посещений подсудимых. Диван, кресла, кофейный столик, аппарат с напитками и перекусом.

– Подождите, пожалуйста. Сейчас приведем Михаэля Лисчу.

Я села словно не на диван, а на иголки. Что мне сказать? Как начать?

Дверь открылась. На пороге застыл мой биологический отец. Его руки были в контролируемых наручниках.

Или он не мой папа? Что, если журналисты наврали?

– Проходите, – сказал ему в спину сопровождающий.

И мужчина медленно зашел, нехотя волоча ноги.

Он не смотрел на меня, а я жадно вглядывалась в его лицо, пытаясь найти схожие черты.

Ничего похожего. Разве что брови? Или нет?

Михаэль сел в кресло, уперся локтями в колени, но взгляд устремил в пол.

Стыдно?

Внутри меня все звенело от напряжения.

Это он? Мой отец? Седой весь. Сколько ему?

– У вас есть дочь? – спросила я издалека.

Почему-то произнести вслух слово «отец» было безумно тяжело даже в формате вопроса.

– Нет, – ответил он, и я ощутила, как мгновенно расслабились мои плечи.

Я встала. Значит, нет.

Меня не бросили. Я так и знала.

– Тогда простите за беспокойство.

Я пошла к выходу.

– Но была, – сказал он мне в спину.

Я остановилась и повернулась. Мужчина по-прежнему смотрел в пол. Что это значит?

Похоже, так и будем стоять в тишине, пока я не спрошу. Что ж. Ладно. Я пришла за ответами.

– Вы мой отец?

Михаэль наконец-то посмотрел мне в глаза. Челюсти плотно сжаты, в глазах напряжение. Морщины словно углубились.

Скажи же что-нибудь! Нет или да. Мне нужно знать.

– Если можно так сказать, – выдавил он.

И из меня словно позвоночник выдернули. Тело стало мягким, словно лишилось опоры. Я кое-как добралась до дивана и села.

Я молчала. Он молчал.

Я смотрела на него. Он – снова в пол.

– Почему? – хрипло спросила я.

Биологический отец не разжимал плотно сомкнутых губ.

– Почему бросили меня?

Стало ясно, что меня не потеряли, не украли, а я так надеялась на это. Меня кинули. Нет – выкинули!

Просто человека не запихнуть в помойку, как альтернатива – приют.

Михаэль резко поднял взгляд на меня и эмоционально спросил:

– Ты спишь с этим мерзавцем?

Ненависть отравила его серым цветом.

Это так новости влияют на его отношение ко мне? Поэтому не отвечает?

– Нет, – отрезала я.

Ответит?

– Не может быть. – Михаэль посмотрел в сторону, потом вновь на меня и горячо обратился: – Неважно. Даже если спишь – так лучше. Попроси своего любовника отпустить твоего брата. Пусть снимет с него обвинения.

Мне послышалось? Что-что?

Меня словно в криокамеру погрузили. Стало холодно-холодно.

– Я спросила, почему меня бросили, – повторила я, сглотнув ком в горле.

– Твоего брата расщепят, если ничего не сделать! Представляешь, прямо на атомы. Но ты можешь этому помешать. Этот Вин зациклился на тебе. Надави на него. Приласкай. Умоляй!

Михаэль вскочил на ноги, а я словно окаменела на миг. Я не верила своим ушам.

Мужчина бросился передо мной на колени.

– Пожалуйста. Прошу тебя.